Выступали за ликвидацию крепостного права и признание необходимости развития России по западно-европейскому пути. Большинство западников по происхождению и положению принадлежали к дворянам-помещикам, были среди них разночинцы и выходцы из среды богатого купечества, ставшие впоследствии преимущественно учёными и литераторами. Как писал Ю. М. Лотман,

«Европеизм» исходил из представления о том, что «русский путь» - это путь, уже пройденный «более передовой» европейской культурой. Правда, в самом начале он включал в себя характерное дополнение: усвоив европейскую цивилизацию и встав на общий европейский путь, Россия, как неоднократно повторяли представители разных оттенков этого направления, пойдет по нему быстрее и дальше, чем Запад. От Петра до русских марксистов настойчиво проводилась мысль о необходимости «догнать и перегнать…». Овладев всеми достижениями западной культуры, Россия, как полагали адепты этих концепций, сохранит глубокое отличие от своего «побежденного учителя», преодолеет взрывом тот путь, который Запад совершил постепенно и, с точки зрения русского максимализма, - непоследовательно

Термины «3ападничество», «западники» (иногда - «европейцы»), так же как и «славянофильство», «славянофилы», родились в идейной полемике 1840-х гг. Уже современники и сами участники этой полемики указывали на условность и неточность этих терминов.

Русский философ второй половины XIX века В. С. Соловьёв (сам придерживавшийся идей западничества) определял западничество как «направление нашей общественной мысли и литературы, признающее духовную солидарность России и Западной Европы как нераздельных частей одного культурно-исторического целого, имеющего включить в себе все человечество… Вопросы об отношении веры и разума, авторитета и свободы, о связи религии с философией и обеих с положительной наукой, вопросы о границах между личным и собирательным началом, а также о взаимоотношении разнородных собирательных целых между собой, вопросы об отношении народа к человечеству, церкви к государству, государства к экономическому обществу - все эти и другие подобные вопросы одинаково значительны и настоятельны как для Запада, так и для Востока».

Идеи западничества выражали и пропагандировали публицисты и литераторы - Пётр Чаадаев , В. С. Печерин, И. А. Гагарин (представители так называемого религиозного западничества), В. С. Соловьёв и Б. Н. Чичерин (либеральные западники), Иван Тургенев , В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарёв, позднее Н. Г. Чернышевский, Василий Боткин , П. В. Анненков (западники-социалисты), М. Н. Катков, Е. Ф. Корш , А. В. Никитенко и др.; профессора истории, права и политической экономии - Т. Н. Грановский , П. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин , Б. Н. Чичерин, П. Г. Редкий, И. К. Бабст, И. В. Вернадский и др. Идеи западников в той или иной степени разделяли писатели, поэты, публицисты - Н. А. Мельгунов , Д. В. Григорович, И. А. Гончаров, А. В. Дружинин, А. П. Заблоцкий-Десятовский, В. Н. Майков, В. А. Милютин, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, А. Ф. Писемский, М. Е. Салтыков-Щедрин, но они часто пытались примирить западников и славянофилов, хотя с годами в их взглядах и творчестве прозападническое направление преобладало.

Предшественники западничества

Своего рода предшественниками западнического мировоззрения в допетровской России были такие политические и государственные фигуры XVII века, как московские бояре - воспитатель и фаворит царя Алексея Михайловича Б. И. Морозов , главы Посольского приказа, фактически возглавлявшие русские правительства, - А. С. Матвеев и В. В. Голицын .

Возникновение западничества

Формированию западничества и славянофильства положило начало обострения идейных споров после напечатания в 1836 "Философического письма" Чаадаева. К 1839 сложились взгляды славянофилов, примерно к 1841 - взгляды западников. Общественно-политические, философские и исторические воззрения западников, имея многочисленные оттенки и особенности у отдельных западников, в целом характеризовались определёнными общими чертами. Западники выступали с критикой крепостного права и составляли проекты его отмены, показывали преимущества наёмного труда. Отмена крепостного права представлялась западникам возможной и желательной только в виде реформы, проводимой правительством совместно с дворянами. Западники критиковали феодально-абсолютистский строй царской России, противопоставляя ему буржуазно-парламентарный, конституционный порядок западно-европейских монархий, прежде всего Англии и Франции. Выступая за модернизацию России по образцу буржуазных стран Западной Европы, западники призывали к быстрому развитию промышленности, торговли и новых средств транспорта, прежде всего железных дорог; выступали за свободное развитие промышленности и торговли. Достижения своих целей они рассчитывали добиться мирным путём, воздействуя общественным мнением на царское правительство, распространяя свои взгляды в обществе через просвещение и науку. Пути революции и идеи социализма многие западники считали неприемлемыми. Сторонники буржуазного прогресса и защитники просвещения и реформ, западники высоко ценили Петра I и его усилия по европеизации России. В Петре I они видели образец смелого монарха-реформатора, открывшего новые пути для исторического развития России как одной из европейских держав.

Спор о судьбе крестьянской общины

В практической плоскости в сфере экономики основное расхождение между западниками и славянофилами заключалось в разных взглядах на судьбу крестьянской общины. Если славянофилы, почвенники и западники-социалисты рассматривали передельную общину как основу самобытного исторического пути России, то западники -не социалисты - видели в общине пережиток прошлого, и полагали что общину (и общинное землевладение) должно ждать исчезновение, подобно тому как это произошло с крестьянскими общинами стран Западной Европы. Соответственно славянофилы, как и западники-социалисты и почвенники, считали необходимым всяческую поддержку крестьянской поземельной общины с ее общинным владением землей и уравнительными переделами, в то время как западники-не социалисты ратовали за переход к подворному землевладению (при которой крестьянин распоряжается имеющейся у него землёй единолично).

В. С. Соловьёв о западничестве и западниках

Три фазиса

Как указывал В. С. Соловьёв, к более полному осознанию принципов «западного» развития российских интеллектуалов привели «великие общеевропейские движения» -1815 годов .

Соловьёв выделяет «три главные фазиса», которые «в общем ходе западноевропейского развития последовательно выступали на первый план, хотя и не упраздняли друг друга»:

1. Теократический, представляемый преимущественно римским католичеством
2. Гуманитарный, определившийся теоретически как рационализм и практически как либерализм
3. Натуралистический, выразившийся в позитивном естественно-научном направлении мысли, с одной стороны, и в преобладании социально-экономических интересов - с другой (этим трём фазисам более или менее аналогично отношение между религией, философией и положительной наукой, а также между церковью, государством и обществом).

Последовательность этих фазисов, имеющих, на взгляд Соловьёва, несомненно общечеловеческое значение, повторилась в миниатюре и при развитии русской общественной мысли в XIX веке .

По его словам, первый, католический аспект отразился во взглядах П. Я. Чаадаева , второй, гуманитарный, - у В. Г. Белинского и так называемых людей 1840-х годов, а третий, позитивно-социальный, - у Н. Г. Чернышевского и людей 1860-х годов. Этот процесс развития русской общественной мысли был настолько стремительным, что некоторые его участники уже в зрелом возрасте приходили к смене взглядов.

Западники и славянофилы

Соловьёв указывал, что Россией удовлетворительного решения сформулированных им общечеловеческих вопросов ещё не дано ни на Западе, ни на Востоке и, следовательно, работать над ними должны вместе и солидарно друг с другом все деятельные силы человечества, без различия стран света; а затем уже в результатах работы, в применении общечеловеческих принципов к частным условиям местной среды сами собой сказались бы все положительные особенности племенных и народных характеров. Такая «западническая» точка зрения не только не исключает национальную самобытность, но, напротив, требует, чтобы эта самобытность как можно полнее проявлялась на деле. От обязанности совместного культурного труда с прочими народами противники «западничества», по его словам, отделывались произвольным утверждением о «гниении Запада» и бессодержательными прорицаниями об исключительно великих судьбах России. По мнению Соловьёва, желать своему народу величия и истинного превосходства (для блага всех) свойственно каждому человеку, и в этом отношении не было различия между славянофилами и западниками. Западники настаивали лишь на том, что великие преимущества даром не даются и что когда дело идёт не о внешнем только, но и о внутреннем, духовном и культурном превосходстве, то оно может быть достигнуто только усиленной культурной работой, при которой невозможно обойти общих, основных условий всякой человеческой культуры, уже выработанных западным развитием.

По словам Соловьёва, после того как идеализированные представления и пророчества изначального славянофильства бесследно испарились, уступив место безыдейному и низменному национализму , взаимное отношение двух главных направлений русской мысли значительно упростилось, вернувшись (на другой ступени сознания и при иной обстановке) к тому же общему противоположению, которым характеризовалась эпоха Петра Великого : к борьбе между дикостью и образованием, между обскурантизмом и просвещением .

Критерий	Славянофилы	Западники
Представители	А. С Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы, Ю.Ф. Самарин	П.Я. Чаадаев, В.П. Боткин, И.С. Тургенев, К.Д Кавелин
Отношение к самодержавию	Монархия+совещательное народное представительство	Ограниченная монархия, парламентский строй, демократ. свобод
Отношение к крепостному праву		Отрицательное, выступали за отмену крепостного права сверху
Отношение к Петру I	Отрицательно. Петр внедрил западные порядки и обычаи, которые сбили Россию с истинного пути	Возвеличивание Петра, который спас Россию, обновил старину и вывел ее на международный уровень
По какому пути должна идти Россия	Россия имеет свой особый путь развития, отличный от Запада. Но можно заимствовать фабрики, железные дороги	Россия с опозданием, но идет и должна идти по западному пути развития
Как проводить преобразования	Мирный путь, реформы сверху	Недопустимость революционных потрясений

Ссылки

• Значение слова «Западники» в Большой советской энциклопедии

Примечания

Русская философия
Западничество	Чаадаев Белинский Грановский
Славянофильство , почвенничество , панславизм	Хомяков И. Киреевский И. Аксаков Страхов Леонтьев Данилевский Самарин
«Революционная демократия»	Чернышевский Добролюбов Писарев
Русская религиозная философия	Достоевский Соловьёв Розанов Шестов Лосский Булгаков Бердяев Вышеславцев Карсавин Флоренский Франк Ильин Федотов Лосев Цертелев
Народничество , анархизм и марксизм	Герцен Бакунин Лавров Ткачев Кропоткин Плеханов Ленин
Теософия	Лодыженский Блаватская
Русский космизм	Фёдоров Циолковский Вернадский Чижевский

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Западничество" в других словарях:

ЗАПАДНИЧЕСТВО течение русской общественно политической мысли, окончательно оформившееся в 40 х гг. 19 в. в полемике со славянофильством. Выступая за преодоление исторической отсталости России от стран Западной Европы, сторонники западничества … Философская энциклопедия

Одно из основных идейных и общественно политических течений в России XIX в. Существует предположение, что термин западники ввел Н. В. Гоголь, и он быстро распространился в общественной среде. Западничество является частью более широкого явления… … Политология. Словарь.

Многие русские писатели 19 века чувствовали, что Россия поставлена перед бездной и летит в бездну.

Н.А. Бердяев

С середины 19 века русская литература становится не только искусством номер один, но и властительницей политических идей. В условиях отсутствия политических свобод общественное мнение формируется писателями, а в произведениях преобладает социальная тематика. Социальность и публицистичность - отличительные черты литературы второй половины 19 века. Именно в середине столетия были поставлены два болезненных русских вопроса: "Кто виноват?" (название романа Александра Ивановича Герцена, 1847) и "Что делать?" (название романа Николая Гавриловича Чернышевского, 1863).

Русская литература обращается к анализу общественных явлений, поэтому действие большинства произведений - современное, то есть происходит в то время, когда создаётся произведение. Жизнь героев изображается в контексте широкой социальной картины. Проще говоря, герои "вписываются" в эпоху, их характеры и поведение мотивируются особенностями социально-исторической атмосферы. Именно поэтому ведущим литературным направлением и методом второй половины 19 века становится критический реализм , а ведущими жанрами - роман и драма . При этом, в отличие от первой половины столетия, в русской литературе возобладала проза, а поэзия отошла на второй план.

Острота социальной проблематики была связана ещё и с тем, что в русском обществе 1840-1860-х гг. произошла поляризация мнений относительно будущего России, что выразилось в появлении славянофильства и западничества .

Славянофилы (наиболее известные среди них - Алексей Хомяков, Иван Киреевский, Юрий Самарин, Константин и Иван Аксаковы) считали, что у России свой, особенный путь развития, предначертанный ей православием. Они решительно выступали против западной модели политического развития, дабы избежать обездушивания человека и общества.

Славянофилы требовали отмены крепостного права, желали всеобщего просвещения и освобождения русского народа от государственной власти. В частности, Константин Аксаков утверждал, что русские - негосударственный народ, которому чуждо конституционное начало (см. работу К.С. Аксакова "О внутреннем состоянии России", 1855).

Идеал они видели в допетровской Руси, где первоосновой народного бытия были православие и соборность (термин введён А. Хомяковым как обозначение единства в православной вере). Трибуной славянофилов был литературный журнал "Москвитянин".

Западники (Пётр Чаадаев, Александр Герцен, Николай Огарёв, Иван Тургенев, Виссарион Белинский, Николай Добролюбов, Василий Боткин, Тимофей Грановский, к ним примыкал и теоретик анархизма Михаил Бакунин) были уверены в том, что Россия должна пройти в своём развитии тот же путь, что и страны Западной Европы. Западничество не было единым направлением и делилось на либеральное и революционно-демократическое течения. Как и славянофилы, западники выступали за немедленную отмену крепостного права, рассматривая это как основное условие европеизации России, требовали свободы печати и развития промышленности. В области литературы поддерживали реализм, основателем которого считали Н.В. Гоголя. Трибуной западников были журналы "Современник" и "Отечественные записки" в период их редактирования Н.А. Некрасовым.

Славянофилы и западники не были врагами, они лишь по-разному смотрели на будущее России. По выражению Н.А. Бердяева, первые видели в России мать, вторые - дитя. Предлагаем для наглядности таблицу , где сопоставляются позиции славянофилов и западников.

Критерии сопоставления	Славянофилы	Западники
Отношение к самодержавию	Монархия + совещательное народное представительство	Ограниченная монархия, парламентский строй, демократические свободы
Отношение к крепостному праву	Отрицательное, выступали за отмену крепостного права сверху	Отрицательное, выступали за отмену крепостного права снизу
Отношение к Петру I	Отрицательное. Пётр внедрил западные порядки и обычаи, которые сбили Россию с истинного пути	Возвеличивание Петра, который спас Россию, обновил страну и вывел её на международный уровень
По какому пути должна идти Россия	Россия имеет свой особый путь развития, отличный от Запада. Но можно заимствовать фабрики, железные дороги	Россия с опозданием, но идёт и должна идти по западному пути развития
Как проводить преобразования	Мирный путь, реформы сверху	Либералы выступали за путь постепенных реформ. Революционеры-демократы - за революционный путь.

Преодолеть полярность мнений славянофилов и западников попытались почвенники . Это течение зародилось в 1860-е гг. в кругу интеллигенции, близкому к журналу "Время" / "Эпоха". Идеологами почвенничества были Михаил Достоевский, Фёдор Достоевский, Аполлон Григорьев, Николай Страхов. Почвенники отвергали как самодержавно-крепостнический строй, так и западную буржуазную демократию. Принимая западную цивилизацию, почвенники обвиняли страны Запада в бездуховности. Достоевский считал, что представители "просвещённого общества" должны слиться с "народной почвой", что позволит верхам и низам русского общества взаимно обогатить друг друга. В русском характере почвенники подчёркивали религиозно-нравственное начало. Отрицательно относились к материализму и идее революции. Прогресс, по их мнению, это соединение образованных классов с народом. Олицетворение идеала русского духа почвенники видели в А.С. Пушкине. Многие идеи западников считали утопичными.

Предметом споров с середины 19 века становится вопрос о природе и назначении художественной литературы. В русской критике складываются три взгляда на этот вопрос.

Александр Васильевич Дружинин

Представители "эстетической критики" (Александр Дружинин, Павел Анненков, Василий Боткин) выдвинули теорию "чистого искусства", суть которой в том, что литература должна обращаться только к вечным темам и не зависеть от политических целей, от общественной конъюнктуры.

Аполлон Александрович Григорьев

Аполлон Григорьев сформулировал теорию "органической критики" , выступив за создание произведений, которые бы охватывали жизнь во всей её полноте, целостности. При этом акцент в литературе предлагается делать на нравственных ценностях.

Николай Александрович Добролюбов

Принципы "реальной критики" были провозглашены Николаем Чернышевским и Николаем Добролюбовым. Они рассматривали литературу как силу, способную преобразить мир и способствующую познанию. Литература, по их мнению, должна содействовать распространению прогрессивных политических идей, ставить и решать в первую очередь социальные проблемы.

По разным, диаметрально противоположным путям развивалась и поэзия. Пафос гражданственности объединил поэтов "некрасовской школы": Николая Некрасова, Николая Огарёва, Ивана Никитина, Михаила Михайлова, Ивана Гольца-Миллера, Алексея Плещеева. Сторонники "чистого искусства": Афанасий Фет, Аполлон Майков, Лев Мей, Яков Полонский, Алексей Константинович Толстой - писали стихи преимущественно о любви и природе.

Социально-политические и литературно-эстетические споры существенно повлияли на развитие отечественной журналистики. Огромную роль в формировании общественного мнения сыграли литературные журналы.

Обложка журнала "Современник", 1847

Название журнала	Годы издания	Издатели	Кто публиковался	Взгляды	Примечания
"Современник"	1836-1866	А.С. Пушкин; П.А.Плетнёв; с 1847 – Н.А. Некрасов, И.И. Панаев	Тургенев, Гончаров, Л.Н.Толстой, А.К.Толстой, Островский, Тютчев, Фет, Чернышевский, Добролюбов	Революционно-демократические	Пик популярности – при Некрасове. Закрыт после покушения на Александра II в 1866 году
"Отечественные записки"	1820-1884	С 1820 – П.П.Свиньин, с 1839 – А.А.Краевский, с 1868 по 1877 – Некрасов, с 1878 по 1884 – Салтыков-Щедрин	Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Герцен, Плещеев, Салтыков-Щедрин, Гаршин, Г.Успенский, Крестовский, Достоевский, Мамин-Сибиряк, Надсон	До 1868 – либеральные, затем – революционно-демократические	Журнал был закрыт при Александре III за «распространение вредных идей»
"Искра"	1859-1873	Поэт В.Курочкин, художник-карикатурист Н.Степанов	Минаев, Богданов, Пальмин, Ломан (все они – поэты «некрасовской школы») , Добролюбов, Г.Успенский	Революционно-демократические	Название журнала – намёк на смелое стихотворение поэта-декабриста А.Одоевского «Из искры возгорится пламя». Журнал был закрыт «за вредное направление»
"Русское слово"	1859-1866	Г.А. Кушелев-Безбородко, Г.Е.Благосветлов	Писемский, Лесков, Тургенев, Достоевский, Крестовский, Л.Н.Толстой, А.К.Толстой, Фет	Революционно-демократические	Несмотря на сходство политических взглядов, журнал вёл полемику с «Современником» по ряду вопросов
"Колокол" (газета)	1857-1867	А.И. Герцен, Н.П. Огарёв	Лермонтов (посмертно) , Некрасов, Михайлов	Революционно-демократические	Эмигрантская газета, эпиграфом которой было латинское выражение «Vivos voco!» («Зову живых!»)
"Русский вестник"	1808-1906	В разное время – С.Н.Глинка, Н.И.Греч, М.Н.Катков, Ф.Н.Берг	Тургенев, Писарев, Зайцев, Шелгунов, Минаев, Г.Успенский	Либеральные	Журнал выступал против Белинского и Гоголя, против «Современника» и «Колокола», отстаивал консервативные полит. взгляды
"Время" / "Эпоха"	1861-1865	М.М. и Ф.М. Достоевские	Островский, Лесков, Некрасов, Плещеев, Майков, Крестовский, Страхов, Полонский	Почвеннические	Вёл резкую полемику с «Современником»
"Москвитянин"	1841-1856	М.П. Погодин	Жуковский, Гоголь, Островский, Загоскин, Вяземский, Даль, Павлова, Писемский, Фет, Тютчев, Григорович	Славянофильские	Журнал придерживался теории «официальной народности», боролся с идеями Белинского и писателями «натуральной школы»

В начале 30-х гг. XIX в. появилось на свет идеологическое обоснование реакционной политики самодержавия — теория “официальной народности” . Автором этой теории выступил министр народного просвещения граф С. Уваров . В 1832 г. в докладе царю он выдвинул формулу основ русской жизни: “Самодержавие, православие, народность ”. В основе ее была точка зрения, что самодержавие — исторически сложившийся устой русской жизни; православие — нравственная основа жизни русского народа; народность — единение русского царя и народа, ограждающее Россию от социальных катаклизмов. Русский народ существует как единое целое лишь постольку, поскольку сохраняет верность самодержавию и подчиняется отеческому попечению православной церкви. Любое выступление против самодержавия, любая критика церкви трактовались им, как действия, направленные против коренных народных интересов.

Уваров доказывал, что просвещение может быть не только источником зла, революционных потрясений, как это случилось в Западной Европе, а может превратиться в элемент охранительный — к чему следует стремиться в России. Поэтому всем “служителям просвещения в России предлагалось исходить исключительно из соображений официальной народности”. Таким образом, царизм стремился решить задачу сохранения и укрепления существующего строя.

По мнению консерваторов николаевской эпохи, в России не было причин для революционных потрясений. Как говорил начальник Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии А.Х. Бенкендорф, "прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение". В России становилось практически невозможным бороться за социально-экономические и политические преобразования. Попытки русской молодежи продолжить дело декабристов успеха не имели. Студенческие кружки конца 20-х — начала 30-х гг. были малочисленны, слабы и подвергались разгрому.

Российские либералы 40-х гг. XIX в.: западники и славянофилы

В условиях реакции и репрессий против революционной идеологии широкое развитие получила либеральная мысль. В размышлениях об исторических судьбах России, ее истории, настоящем и будущем родились два важнейших идейных течения 40-х гг. XIX в.: западничество и славянофильство . Представителями славянофилов были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и многие др. Наиболее выдающимися представителями западников выступали П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, В.М. Майков, П.А. Мельгунов, С.М. Соловьев, И.С. Тургенев, П.А. Чаадаев и др. По ряду вопросов к ним примыкали А.И. Герцен и В.Г. Белинский.

И западники, и славянофилы были горячими патриотами, твердо верили в великое будущее своей России, резко критиковали николаевскую Россию.

Особенно резко славянофилы и западники выступали против крепостного права . Причем западники — Герцен, Грановский и др. — подчеркивали, что крепостное право — лишь одно из проявлений того произвола, который пронизывал всю русскую жизнь. Ведь и “образованное меньшинство” страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в “крепости” у власти, у самодержавно-бюрократического строя. Критикуя российскую действительность, западники и славянофилы резко расходились в поисках путей развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим отвращением смотрели на современную Европу. По их мнению, западный мир изжил себя и будущего не имеет (здесь мы видим определенную общность с теорией “официальной народности”).

Славянофилы отстаивали историческую самобытность России и выделяли ее в отдельный мир, противостоящий западу в силу особенностей русской истории, религиозности, русского стереотипа поведения. Величайшей ценностью считали славянофилы православную религию, противостоящую рационалистическому католицизму. Славянофилы утверждали, что у русских особое отношение к властям. Народ жил как бы в “договоре” с гражданской системой: мы — общинники, у нас своя жизнь, вы — власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совещательным голосом, силой общественного мнения, однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений могут стать отношения между Земским собором и царем в период Московского государства, что позволило России жить в мире без потрясений и революционных переворотов, типа Великой французской революции. “Искажения” в русской истории славянофилы связывали с деятельностью Петра Великого, который “прорубил окно в Европу”, нарушил договор, равновесие в жизни страны, сбил ее с начертанного богом пути.

Славянофилов часто относят к политической реакции в силу того, что их учение содержит три принципа “официальной народности”: православие, самодержавие, народность. Однако следует отметить, что славянофилы старшего поколения истолковывали эти принципы в своеобразном смысле: под православием они понимали свободное сообщество верующих христиан, а самодержавное государство рассматривали как внешнюю форму, которая дает возможность народу посвятить себя поискам “внутренней правды”. При этом славянофилы защищали самодержавие и не придавали большого значения делу политической свободы. В то же время они были убежденными демократами , сторонниками духовной свободы личности. Когда в 1855 г. на престол вступил Александр II, К. Аксаков представил ему “Записку о внутреннем состоянии России”. В “Записке” Аксаков упрекал правительство в подавлении нравственной свободы, приведшей к деградации нации; он указывал, что крайние меры могут только сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к ее достижению революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жизни практику созыва Земских соборов. Идеи предоставления народу гражданских свобод, отмены крепостного права занимали важное место в работах славянофилов. Неудивительно поэтому, что цензура часто подвергала их преследованиям, мешала свободно выражать свои мысли.

Западники , в отличие от славянофилов, русскую самобытность оценивали как отсталость. С точки зрения западников, Россия, как и большинство других славянских народов, долгое время была как бы вне истории. Главную заслугу Петра I они видели в том, что он ускорил процесс перехода от отсталости к цивилизации. Реформы Петра для западников — начало движения России во всемирную историю.

В то же время они понимали, что реформы Петра сопровождались многими кровавыми издержками. Истоки большинства самых отвратительных черт современного ему деспотизма Герцен видел в том кровавом насилии, которым сопровождались петровские реформы. Западники подчеркивали, что Россия и Западная Европа идут одинаковым историческим путем, поэтому Россия должна заимствовать опыт Европы. Важнейшую задачу они видели в том, чтобы добиться освобождения личности и создать государство и общество, обеспечивающие эту свободу. Силой, способной стать двигателем прогресса, западники считали “образованное меньшинство”.

При всех различиях в оценке перспектив развития России западники и славянофилы имели схожие позиции. И те, и другие выступали против крепостного права, за освобождение крестьян с землей, за введение в стране политических свобод, ограничение самодержавной власти. Объединяло их также и негативное отношение к революции; они выступали за реформистский путь решения основных социальных вопросов России. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 г. славянофилы и западники вошли в единый лагерь либерализма . Споры западников и славянофилов имели большое значение для развития общественно-политической мысли. Они являлись представителями либерально-буржуазной идеологии, возникшей в дворянской среде под влиянием кризиса феодально-крепостнической системы. Герцен подчеркнул то общее, что соединяло западников и славянофилов — “физиологическое, безотчетное, страстное чувство к русскому народу” (“Былое и думы”).

Либеральные идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском обществе и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. В спорах о путях развития страны мы слышим отзвук спора западников и славянофилов по вопросу о том, как соотносятся в истории страны особенное и общечеловеческое, чем является Россия — страной, которой уготована мессианская роль центра христианства, третьего Рима, или страной, которая представляет собой часть всего человечества, часть Европы, идущая путем всемирно-исторического развития.

Революционно-демократическое движение 40 — 60-х гг. XIX в.

30 — 40-е годы XIX в. — время начала формирования в русской общественно-политической жизни революционно-демократической идеологии . Ее основателями стали В.Г. Белинский и А.И. Герцен.

Иллюстрация 10. В.Г.Белинский. Литография В.Тимма по рисунку К.Горбунова. 1843 г.
Иллюстрация 11. А.И.Герцен. Художник А.Збруев. 1830-е гг.

Они резко выступали против теории “официальной народности”, против взглядов славянофилов, доказывали общность исторического развития Западной Европы и России, высказывались за развитие экономических и культурных связей с Западом, призывали использовать в России новейшие достижения науки, техники, культуры. Однако, признавая прогрессивность буржуазного строя по сравнению с феодальным, они выступали против буржуазного развития России , замены феодальной эксплуатации капиталистической.

Белинский и Герцен становятся сторонниками социализма . После подавления революционного движения 1848 г. Герцен разочаровался в Западной Европе. В это время он пришел к мысли, что русская деревенская община и артель содержат зачатки социализма, который найдет свое осуществление в Росси скорее, чем в какой-либо другой стране. Герцен и Белинский считали основным средством преобразования общества классовую борьбу и крестьянскую революцию . Герцен был первым, кто в русском общественном движении воспринял идеи утопического социализма , получившего в то время широкое распространение в Западной Европе. Герценовская теория русского общинного социализма дала мощный толчок развитию социалистической мысли в России.

Идеи общинного устройства общества получили дальнейшее развитие во взглядах Н.Г. Чернышевского . Сын священника, Чернышевский во многом предвосхитил появление в общественном движении России разночинцев. Если до 60-х гг. в общественном движении основную роль играла дворянская интеллигенция, то к 60-м гг. в России возникает разночинная интеллигенция (разночинцы — выходцы из различных сословий: духовенства, купечества, мещанства, мелких чиновников и т.п.).

В работах Герцена, Чернышевского по существу сложилась программа общественных преобразований в России. Чернышевский был сторонником крестьянской революции, свержения самодержавия и установления республики. Предусматривалось освобождение крестьян от крепостной зависимости, уничтожение помещичьего землевладения. Конфискованная земля должна была передаваться крестьянским общинам для распределения ее между крестьянами по справедливости (уравнительному принципу). Община при отсутствии частной собственности на землю, периодических переделах земли, коллективизме, самоуправлении должна была предотвратить развитие капиталистических отношений в деревне и стать социалистической ячейкой общества.

В 1863 г. по обвинению в сочинении листовки «Барским крестьянам от их доброжелателей…» Н. Г. Чернышевский был приговорен к семи годам каторги и вечному поселению в Сибирь. Только к концу жизни, в 1883 г., он был освобожден. Находясь в предварительном заключении в Петропавловской крепости, он написал знаменитый роман «Что делать?», который по недосмотру цензора был опубликован в «Современнике». На идеях этого романа и образе «нового человека» Рахметова воспитывалось потом не одно поколение российских революционеров.

Программа общинного социализма была взята на вооружение народниками, партией социалистов-революционеров. Ряд положений аграрной программы были включены большевиками в “Декрет и земле”, принятый II Всероссийским съездом Советов. Идеи Герцена и Чернышевского по-разному воспринимались их сторонниками. Радикально настроенная интеллигенция (в первую очередь студенческая ) расценивала идею общинного социализма как призыв к непосредственному действию, более умеренная ее часть — как программу постепенного продвижения вперед.

Когда караван поворачивает назад, впереди оказывается хромой верблюд

Восточная мудрость

Две доминирующие философские мысли в России 19 века это западники и славянофилы. Это был важный спор с точки зрения выбора не только будущего России, но и ее устоев и традиций. Это не просто выбор к какой части цивилизации относится то или иное общество, это выбор пути, определение вектора будущего развития. В российском обществе еще в XIX столетии состоялся принципиальный раскол во взглядах на будущее государства: часть примером для наследования считала государства западной Европы, другая часть утверждала, что Российская Империя должна иметь свою особую модель развития. Эти две идеологии вошли в историю, соответственно, как «западничество» и «славянофильство». Однако корни противостояния этих взглядов и сам конфликт не удастся ограничить только XIX веком. Для понимания ситуации, а также влияния идей на сегодняшнее общество следует немного углубиться в историю и расширить временной контекст.

Корни появления славянофилов и западников

Принято считать, что раскол в общество по поводу выбора своего пути или наследования Европы внес царь, а позже император Петр 1, который пытался модернизировать страну на европейский лад и в результате привнес на Русь множество укладов и устоев, которые были характерны исключительно для западного общества. Но это был только 1, крайне яркий пример того, как вопрос выбора решался силой, и всему обществу это решение навязывалось. Однако история спора намного сложнее.

Истоки славянофильства

Для начала следует разобраться с корнями появления славянофилов в российском обществе:

1. Религиозные ценности.
2. Москва есть третий Рим.
3. Реформы Петра

Религиозные ценности

Первый спор о выборе пути развития историки обнаружили в ХV столетии. Состоялся он вокруг религиозных ценностей. Дело в том, что в 1453 году Константинополь, центр православия, был захвачен турками. Авторитет местного патриарха падал, все больше было разговоров о том, что священники Византии теряют «праведный моральный облик», а в Европе католической это происходит уже давно. Следовательно, Московское царство должно оградить себя от церковного влияния этих стран и провести очищение («исихазм») от ненужных для праведной жизни вещей, в том числе от «суеты мирской». Открытие в 1587 году патриархата в Москве стало доказательством того, что Россия имеет право на «свою» церковь.

Москва есть третий Рим

Дальнейшее определение необходимости своего пути связано с XVI столетием, когда родилась идея о том, что «Москва – третий Рим», а значит должна диктовать свою модель развития. В основе этой модели лежало «собирание земель русских» для защиты их от пагубного влияния католицизма. Тогда и родилась концепция «Святая Русь». Церковная и политическая идеи соединились в одну.

Реформаторская деятельность Петра

Реформы Петра начала ХVIII столетия были поняты не всеми подданными. Многие были убеждены, что это ненужные России меры. В определенных кругах даже родился слух, что во время визита в Европу царя подменили, ведь «настоящий русский монарх никогда не будет перенимать чуждые порядки». Реформы Петра раскололи общество на сторонников и противников, чем создали предпосылки для формирования «славянофилов» и «западников».

Истоки западничества

Что касается корней возникновения идей западников, кроме вышеуказанных реформ Петра следует выделить еще несколько важных фактов:

• Открытие западной Европы. Как только подданные российских монархов открывали для себя страны «другой» Европы на протяжении XVI-XVIII веков, они понимали разницу между регионами западной и восточной Европы. Они начинали задаваться вопросами причин отставания, а также путей решения этой сложной экономической, социальной и политической проблемы. Под влиянием Европы находился Петр, после «заграничного» похода во время войны с Наполеоном многие дворяне и интеллигенция начали создавать тайные организации, целью которых было обсуждение будущих реформ на примере Европы. Самой известной подобной организацией было общество декабристов.
• Идеи Просвещения. Это XVIII столетие, когда мыслители Европы (Руссо, Монтескье, Дидро) высказывали идеи о всеобщем равенстве, распространение образования, а также об ограничении власти монарха. Эти идеи быстро попали в Россию, особенно после открытия там университетов.

Суть идеологии и ее значимость

Славянофильство и западничество, как система взглядов на прошлое и будущее России, возникли в 1830-1840 годах. Одним из основателей славянофильства считается литератор и философ Алексей Хомяков. В этот период в Москве выходит две газеты, которые считались «голосом» славянофилов: «Москвитянин» и «Русская беседа». Все статьи этих газет насыщены консервативными идеями, критикой реформ Петра, а также размышлениями о «собственном пути России».

Одним из первых идейных западников считается писатель А.Радищев, который высмеивал отсталость России, намекая на то, что это вовсе не особый путь, а просто отсутствие развития. В 1830 годах с критикой российского общества выступил П.Чаадаев, И.Тургенев, С.Соловьев и другие. Так как российскому самодержавию было неприятно слышать критику, то западникам было сложнее, чем славянофилам. Именно поэтому некоторые представители этого течения покинули Россию.

Общие и отличительные взгляды западников и славянофилов

Историки и философы, которые занимаются исследованием западников и славянофилов, выделяют следующие предметы для дискуссий между этими течениями:

• Цивилизационный выбор. Для западников, Европа – эталон развития. Для славянофилов, Европа – пример морального падения, источник возникновения пагубных идей. Поэтому последние настаивали на особом пути развития Российского государства, которое должно иметь «славянский и православный характер».
• Роль личности и государства. Для западников характерны идеи либерализма, то есть свободы личности, ее первичность перед государством. Для славянофилов главное – государство, а личность должна служить общей идеи.
• Личность монарха и его статус. Среди западников было два взгляда на монарха в империи: его либо стоит убрать (республиканская форма правления), либо ограничить (конституционная и парламентская монархия). Славянофилы считали, что абсолютизм – это истинно славянская форма правления, конституция и парламент – это чуждые для славян политические инструменты. Яркий пример такого взгляда на монарха перепись населения 1897 года, где последний император Российской империи в графе «род занятий» указал «хозяин земли русской».
• Крестьянство. Оба течения сходились в том, что крепостное право – это пережиток, признак отсталости России. Но славянофилы призывали ликвидировать его «сверху», то есть при участии власти и дворян, а западники призывали прислушаться к мнению самих крестьян. Кроме того, славянофилы говорили, что крестьянская община – это лучшая форма управления землей и ведения хозяйства. Для западников общину нужно распустить и создать частного фермера (что и пытался сделать П.Столыпин в 1906-1911 годах).
• Свобода информации. По мнению славянофилов, цензура – нормальная вещь, если она в интересах государства. Западники выступали за свободу печати, свободное право выбора языка и т.д.
• Религия. Это один из основных пунктов славянофилов, поскольку православие – это основа русского государства, «Святой Руси». Именно православные ценности должна защитить Россия, поэтому она и не должна перенимать опыт Европе, ведь он нарушит православные каноны. Отражением этих взглядов была концепция графа Уварова «православие, самодержавие, народность», которая стала основой построения России в ХІХ веке. Для западников религия не была чем-то особенным, многие даже говорили о свободе вероисповедания и отделении церкви от государства.

Трансформация идей в 20 веке

В конце XIX – начале XX века эти два течения прошли сложную эволюцию и трансформировались в направления и политические течения. Теория славянофилов в понимании некоторой интеллигенции начала трансформироваться в идею «панславизма». В ее основе идея объединения всех славян (возможно только православных) под одним флагом одного государства (России). Или другой пример: из славянофильства возникли шовинистические и монархистские организации «Черные Сотни». Это пример радикальной организации. Конституционные-демократы (кадеты) приняли некоторые идеи западников. Для социалистов-революционеров (эсеров) Россия имела свою модель развития. РСДРП (большевики) меняли свои взгляды на будущее России: до революции Ленин утверждал, что Россия должна пройти путь Европы, однако после 1917 года заявил о своем, особом пути страны. По-сути, вся история СССР – это реализация идеи своего пути, но в понимании идеологов коммунизма. Влияние Советского Союза в странах центральной Европы – это попытка реализации все той же идеи панславизма, но в коммунистической форме.

Таким образом, взгляды славянофилов и западников формировали на протяжении долгого периода времени. Это сложные идеологии, в основе которых выбор системы ценностей. Эти идеи на протяжении XIX-XX века пережили сложную трансформацию, стали основой многих политических течений России. Но стоит признать, что славянофилы и западники – не уникальное явление России. Как показывает история, во всех странах, которые отставали в развитии, общество делилось на тех, кто желал модернизации и тех, кто пытался оправдаться особой моделью развития. Сегодня эта дискуссия также наблюдается в государства восточной Европы.

Особенности общественных движений в 30-50 года 19 века

Славянофилы и западники это далеко не все общественные движения России 19 века. Просто они наиболее распространены и известны, ведь спорт этих двух направлений актуален и по сей день. До сих пор в России мы видим неутихающие споры о том "Как жить дальше" - копировать Европу или остановиться на своем пути, который должен быть уникальным для каждой страны и для каждого народа.Если же говорить про общественные движения в 30-50 годах 19 века в Российской империи, то они формировались при следующих обстоятельствах

Это обязательно нужно учитывать поскольку именно обстоятельства и реалии времени формируют взгляды людей и заставляют их совершить те или иные поступки. И именно реалии того времени породили и западничествои славянофильство.

В 40-е гг. В.Г.Белинский называл "эстетической критикой суждения о литературе с позиций "вечных" и "неизменных" законов искусства. Такой подход в значительной степени был присущ, например, статьям С.П.Шевырева о Пушкине и Лермонтове, а также отзывам К.С.Аксакова о "Мертвых душах" Гоголя и "Бедных людях" Достоевского.

В первую половину 50-х гг. "эстетическая" критика, сформировавшись в целое течение, занимает господствующее положение в русской литературе и журналистике. Ее принципы даровито развивают П.В.Анненков, А.В.Дружинин, В.П.Боткин, а также С.С.Ду­шкин, Н.Д.Ахшарумов.

В своих философских взглядах представители этой критики остаются объективными идеалистами, в основном гегельянцами. По политическим убеждениям они противники крепостнической системы, экономического и государственного (сословного) подавления личности, мечтающие о реформировании России по образцу западноевропейских стран, но выступающие против революционно-насильственных способов общественного прогресса. В русской литературе они опираются на наследие Пушкина, творчество Тургенева, Гончарова, Л.Толстого, поэзию Фета, Тютчева, Полонского, А.Майкова.

Общественное значение " эстетической" критики в России 50-60-х гг. можно правильно оценить лишь с конкретно-исторических позиций. В пору "мрачного семилетия" (1848-1855) она, как русский либерализм в целом, играла несомненно прогрессивную роль, отстаивая самоценность искусства и его нравственно совершенствующую человека и общество миссию, высокое призвание художника. Этим ценностям она остается верной и в годы общественного подъема, ознаменовавшегося размежеванием либералов с демократами в русском освободительном движении и возникновением в литературе "социологического" течения (М.Е.Салтыков-Щедрин, Н.Некрасов, Н.Успенский, В.Слепцов, А.Левитов, Ф.Решетников), теоретическими манифестами которого стали диссертация Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности" (защищена в 1853, опубл. в 1855) и статья Салтыкова-Щедрина "Стихо­творения Кольцова" (1856). Ни теоретические, ни творческие принципы новой литературы "эстетической" критикой, однако, приняты не были. С ее точки зрения, писатели-социологи" (демократы) отра­жали действительность в субъективно-тенденциозном духе, что вело к деформации ее объективной полноты и правды и означало разруше­ние художественности. Однако вне художественности - разумеется, в понимании, присущем самой "эстетической" критике, - эта крити­ка не представляла и нравственно-общественного значения литера­турного произведения.

Оставаясь вплоть до конца 60-х гг. пропагандистом и защитником литературы как искусства, "эстетическая" критика ограничивала рамки этой литературы произведениями близких ей по социально-эстетическим позициям писателей. В этом она объективно уступала "реальной" критике Чернышевского, Добролюбова, Салтыкова Щедрина, Некрасова. В то же время при анализе творчества Тургенева, Гончарова, Л.Толстого, Островского, Фета она не только уделяй больше внимания "сокровенному духу" (Белинский) этих художников, но нередко и глубже, чем "реальная" критика, проникала в нее.

Таковы общие черты "эстетической" критики. Перейдем теперь к индивидуальным позициям ее крупнейших представителей - Анненкова, Дружинина и Боткина.

Павел Васильевич Анненков (1813-1887) в 40-е гг. был близок с Белинским, Гоголем, Герценом, позднее с И.С. Тургеневым. Автор "Писем из-за границы" ("Отечественные записки", 1841-1843)» "Парижских писем" ("Современник", 1847-1848), очерка "Февраль и март в Париже 1848 года" (первая часть опубл. в "Библиотеке для чтения", 1859 г.; вторая и третья - в "Русском вестнике", 1862 г.), а также чрезвычайно содержательных мемуаров "Гоголь в Риме летом 1841 года" (1857), "Замечательное десятилетие" (1880), вторых нарисованы живые образы Гоголя, Белинского, И.Тургенева, Герцена, Н.Станкевича, Т.Грановского, М.Бакунина и др. Анненковым подготовлено первое выверенное издание сочинений А.С.Пушкина (1855-1857), а также опубликованы ценные "Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина" (1855) и ис­следование "Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпо­ху" (1874).

Заинтересованный и нередко проницательный наблюдатель идейно-политического движения во Франции и Германии 40-х гг., Анненков лично знал К.Маркса, с которым переписывался в 1846-1847 гг. Сопровождая в 1847 г. больного Белинского в его поез­дке по курортам Германии, Анненков был свидетелем работы крити­ка над зальцбруннским письмом к Гоголю.

Основные литературно-критические выступления Анненкова следующие: "Романы и рассказы из простонародного быта в 1853 го­ду" (1854); "Характеристики: И.С.Тургенев и Л.Н.Толстой" (1854); "О значении художественных произведений для общества" (1856; позднее эта работа публиковалась под названием "Старая и новая критика"); "Литературный тип слабого человека. - По поводу турге­невской «Аси»"(1858); «Деловой роман в нашей литературе: "Тысяча душ", роман А.Писемского» (1859); "Наше общество в "Дворянском гнезде" Тургенева" (1859); «"Гроза" Островского и критическая буря» (1860); "Русская беллетристика в 1863 году..." (1864), «"Истори­ческие и эстетические вопросы в романе гр. Л.Н.Толстого "Война и мир"» (1868).

Если попытаться вычленить основной вопрос и вместе с тем Равное требование (критерий) этих и других статей Анненкова, то этим вопросом и этим критерием будет художественность.

Уже в "Заметках о русской литературе прошлого года" (1849) Анненков, впервые в русской критике прибегнув к понятию "реализм", отграничивает с его помощью в "натуральной" школе произведения Гончарова, Тургенева, Герцена, Григоровича, развивавших гоголевскую традицию без ущерба для искусства, от очерков и пове­стей Я.Буткова, В.Даля и других нравописателей-"физиологов". Как помним, Белинский также разделял беллетристов типа Буткова и писателей-художников. В своем обзоре русской литературы за 1846 год критик, поддерживая в целом "Петербургские вершины" Буткова, в то же время отмечал: "По нашему мнению, у г. Буткова нет таланта для романа и повести, и он очень хорошо делает, оставаясь, всегда в пределах... дагерротипических рассказов и очерков. ... Рассказы и очерки г. Буткова относятся к роману и повести, как статистика к истории, как действительность к поэзии". По Белинскому, создание художественного произведения невозможно без фантазии (вымысла) и вообще той "огромной силы творчества", которую, например, сразу же обнаружил Достоевский. Своим пафосом статья Анненкова, таким образом, в основном совпадала с ценностью шкалой Белинского.

С мыслью Белинского о необходимости для современного художника субъективно-личного отношения к действительности расхо­дилась, пожалуй, лишь анненковская похвала повести Герцена "Со­рока-воровка" за то, что в ней "обойдено... все резкое, угловатое", Как показала следующая крупная статья Анненкова, "Романы и рас­сказы из простонародного быта в 1853 году", она не была, однако, случайной. Здесь критик уже многократно повторяет мысль о том, что острые противоречия жизни "могут быть допущены в литератур­ном произведении... с условием, чтоб в сущности их не заключалось упорной и непримиримой вражды", то есть чтобы между ними была "возможность примирения". Такая постановка вопроса означала, по существу, уже иной, чем у Белинского 40-х гг., взгляд на художе­ственность. Он был сформулирован Анненковым в программных для него и для всей "эстетической" критики статьях "О мысли в произве­дениях изящной словесности" (1855) и "О значении художественных произведений для общества".

В первой из них критик резко разделяет созерцание и "чувст­вование", с одной стороны, и исследование, мысль - с другой. Если последние, по его мнению, удел науки, то задача искусства ограничи­вается созерцанием и "чувствованием". Это было несомненным ша­гом назад по сравнению с той диалектической трактовкой художест­венной идеи, которая была дана Белинским в его учении о пафосе, как мы помним, ее специфику и коренное отличие не только от абст­рактно-логического понятия, но и от всякой односторонней мысли (просветительской, религиозной, нравоучительной и т.п.) Белинский видел в ее целостно-жизнеподобном и цельном характере: художник "является влюбленным в идею, как в прекрасное, живое существо... и он созерцает ее не какою-либо одною способностью своей души, со всею полнотою и целостью своего нравственного бытия...". В этом духе, заметим попутно, понимает художественную идею такой представитель "реальной" критики, как Салтыков-Щедрин. Едва ли не прямо возражая Анненкову в статье "Стихотворения Кольцова", он указывает на глубоко синтетический процесс и итог поэтического созерцания, отличающегося единством и взаимопроникновением мысли и чувства.

Во второй статье, называя "вопрос о художественности" и ценным вопросом для отечественной литературы, пред которым все другие требования... кажутся... требованиями второстепенной важно­сти", Анненков излагает свое понимание этой эстетической катего­рии в целом. Прежде всего он высказывает резкое несогласие с мне­нием автора "Очерков гоголевского периода русской литературы" Чернышевского, что "искание художественности в искусстве" явля­ется "забавой людей, имеющих досуг на забавы", что художествен­ность - это "игра форм, потешающих ухо, глаз, воображение, но не более". "По нашему мнению, - возражает Анненков, - стремление к чистой художественности, в искусстве должно быть не только допу­щено у нас, но сильно возбуждено и проповедуемо, как правило, без которого влияние литературы на общество совершенно невозможно".

Не равнял художественность с забавой, как и с простою "игрою форм", и Белинский. И он не сомневался в том, что "искусство преж­де всего должно быть искусством, а потом уже оно может быть выра­жением духа и направления общества в известную эпоху". Словом, в своей защите художественности и ее содержательного значения Ан­ненков, вне сомнения, прав. Что означает, однако, "чистая художест­венность", к которой призывает критик?

"Понятие о художественности, - пишет Анненков, - является у нас в половине тридцатых годов и вытесняет сперва прежние эсте­тические учения о добром, трогательном, возвышенном и проч., а на­конец, и понятие о романтизме".

Генезис категории художественности в русской литературе и критике Анненков устанавливает вполне точно. Присутствующая уже с середины 20-х гг. в переписке и статьях Пушкина-реалиста (пусть и без употребления самого термина), она знаменовала созна­ние той самоценности литературы, неповторимости и незаменимости восприятия ею действительности (содержания), а также воздействия на человека, которые затем у Белинского эпохи "примирения с действительностью" примут вид стройного, но почти в такой же мере и догматического учения. Именно к Белинскому не последнего периода его эволюции, но к Белинскому - автору статьи о Менцеле, Белин­скому - правоверному гегельянцу и восходит анненковская концеп­ция "чистой художественности".

"Теория старой критики (т.е. критики Белинского рубежа 30-40-х годов)...- пишет Анненков, - остается еще стройным зданием... значительная доля эстетических положений старой крити­ки еще доселе составляет лучшее достояние нашей науки об изящном и остается истиной, как полагать следует, навсегда". Каковы же те основополагающие нормы (требования) "чистой художественности" которые обеспечат ей значение "всегдашнего идеала" в нынешней и будущей русской литературе?

Это, говорит Анненков, отказ писателя от "оскорбляющей од­носторонности" в отношении к действительности, то есть от субъективно-личной (с позиций общественной группы, сословия, класса) ее трактовки, так как она препятствует объективному восприятию жизни во всей ее полноте и многосторонности. А "полнота и жизненность содержания" - "одно из первых условий художественности". "Худо­жественное изложение, - пишет критик, - прежде всего снимает ха­рактер односторонности с каждого предмета, предупреждает все воз­ражения и наконец ставит истину в то высшее отношение к людям, когда частные их интересы и воззрения уже не могут ни потемнить, ни перетолковать ее". Отсутствие полноты в изображении действи­тельности пагубно "отражает в самой форме" произведения.

Анненков сознает, что нарисованный им идеал "чистой худо­жественности" едва ли реален, если, конечно, не иметь в виду писа­теля-созерцателя, попросту не причастного к "труду современности, мысли, ее оживляющей", и стоящего "ниже или вне" своего времени. И он готов, не уступая в принципе, "свести прежнее идеальное пред­ставление художественности на более скромное и простое определе­ние", которому в той или иной мере будут отвечать многие явления современной литературы. А о "степени художественности" каждого из них, а также "о формах и законах, какими достигается художест­венность", должна, говорит критик, "судить наука" - то есть "эсте­тическая" критика.

Свое первостепенное внимание, пишет Анненков в статье "О мысли в произведениях изящной словесности", она должна обратить на "эстетическую форму, обилие фантазии и красоту образов", "по­стройку" произведения, а не на его "поучение", под которым критик подразумевает не столько некую отвлеченную мысль, "философскую или педагогическую" (в этом случае он был бы прав), сколько собст­венно творческую, но социально или политически острую ("злобо­дневную") идею или позицию автора. Ведь подобная идея, даже цело­стно-эстетически освоенная и воплощенная писателем, в глазах Ан­ненкова не входит в разряд поэтических, художественных.

Приступая к разбору произведений Тургенева, Анненков ста­вит задачу "открыть и уяснить себе... художнические привычки своеобразный образ исполнения тем". "Нам всегда казалось, - пояс­няет он такой подход, - что это самая поучительная и самая важная часть во всяком человеке, посвятившем себя искусству". Так Анненков сам впадает в критическую односторонность, в которой без оснований упрекал "реальную" критику Чернышевского. Чернышевский вычленяет у писателя (например, в статье "Русский человек на rendes-vous" (1858)) актуальный для него идейно-социальный аспект - пусть он и расходится с целостным смыслом произведения Он говорит не столько о произведении, сколько на его основе о жизни. Анненков, напротив, обращается к формальным приемам худож­ника, не увязывая, однако, их совокупный содержательный смысл с конкретной концепцией произведения. Первого интересует в литера­турном явлении его временная и злободневная грань; второго - не­преходящая ("вечная") и общая. Один склонен понимать художест­венность рационалистично и утилитарно, другой - догматично и аб­страктно. Но ведь в подлинно художественном произведении нерасчленимы форма и содержание, смысл непреходящий и современный.

Анненков тем не менее рассматривает современную русскую литературу в свете тех прежде всего неизменно-вечных человеческих стремлений и ценностей, адекватной формой которых, по его мне­нию, и является "чистая художественность". "Не только у нас, - пи­шет он, - еще необходимо продолжение чистой художественности... но оно необходимо каждому образованному обществу на земле и в каждую эпоху его жизни. Это всегдашний идеал... Художественное воспитание общества совершается именно этими идеалами: они под­ымают уровень понятий, делают сердца доступными всему кроткому и симпатическими откровениями души, освежающей любовью к че­ловеку обуздывают и умеряют волю",

Как следует из этих слов Анненкова, "чистая художествен­ность" наряду с эстетическим заключает в себе и нравственно гуманизирующее воздействие на человека. Действительно, мысль о том, что искусство - нравственный воспитатель общества, было глубоким убеждением критика. В понимании общественной роли литературы Анненков подключался не к поэтам-декабристам, Белинскому по­следнего периода и писателям-демократам ("социологам"), но к традиции Карамзина, Жуковского, Ф.Тютчева, писавшего, например, в стихотворении "Поэзия" (около 1850): "Среди громов, среди огней, / Среди клокочущих страстей, / В стихийном, пламенном раздоре, / Она с небес слетает к нам - / Небесная к земным сынам, / С ла­зурной ясностью во взоре - / И на бунтующее море / Льет примири­тельный елей".

Анненкова в морально-нравственных ценностях человека инте­ресует, в свою очередь, их неизменно-общий аспект вне его конкрет­ного преломления и видоизменения в той или иной социальной обста­новке. Показательна в этом свете полемика Анненкова с Чернышев­ским по поводу повести Тургенева "Ася" (1858). На статью Чернышевского "Русский человек на rendes-vous" (1858) Анненков ответил статьей "Литературный тип слабого человека" (1858).

Считая героя "Аси" (а также Рудина, Бельтова и других "лиш­них людей") типом дворянского либерала, Чернышевский задавался вопросом о причинах бездеятельности и нерешительности, проявляе­мых подобными людьми даже в интимной ситуации с любимой и от­вечающей взаимностью девушкой. Разлад между возвышенными стремлениями и неспособностью претворить их в дело Чернышевский объяснял противоречивым социальным положением таких людей: русский дворянский либерал не может быть действенным и последо­вательным борцом за общественный прогресс, потому что сам при­надлежит к сословию, являющемуся главным препятствием на пути этого прогресса. Отсюда и его половинчатость, неумение действовать, апатия.

Отвечая Чернышевскому, Анненков соглашается: да, герой Тургенева слаб, непоследователен, бездеятелен, безволен, слишком занят собой, порой эгоистичен по отношению к другим людям. Но отчего он такой? Ответ Анненкова на этот вопрос оказался диамет­рально противоположным мнению Чернышевского. Все дело в том, полагает критик, что герои Тургенева, вообще люди подобного типа жаждут непреходящих нравственных ценностей, гармонии, свободы, красоты, духовного совершенства. Их слабость коренится в максима­лизме их нравственных потребностей и сознании их разительных противоречий с реальной действительностью. И все-таки высота ду­ховных стремлений делает, говорит Анненков, именно этот тип лю­дей единственно нравственным типом в современной русской литера­туре. Ведь те решительные натуры, за которые ратует Чернышевский, оттого и деятельны, энергичны, напористы, что, пренебрегая высокими моральными человеческими целями, ищут лишь утилитар­ных ценностей. И Анненков ссылается на купцов-самодуров Остро­вского, чиновников Салтыкова-Щедрина. По существу подобными же сухими, жесткими, холодно-рассудочными, а не духовными людь­ми считает Анненков и самих представителей революционно-демок­ратического лагеря, от которого выступал Чернышевский.

Деятельно-героическим натурам, о которых мечтали револю­ционные демократы, Анненков предпочитает слабых, но одухотво­ренно-нравственных людей - как в литературе, так и в жизни. Пото­му что для либерала-реформиста и эволюциониста залогом подлин­ного общественного прогресса была не революционная ломка, но по­степенное нравственное совершенствование человека и человечества, вдохновляемого и направляемого на этом пути высокими - в том числе и литературно-художественными - примерами.

Следует отметить, что в своей позиции Анненков был тем не менее чужд слепому фанатизму. С годами он все яснее сознавал, что историческое развитие идет вразрез с его представлениями. И после 1858 года он честно признавался в устарелости своих идеалов и критериев. "Потеряли мы, - писал он 4 октября 1858 года Е.Ф.Коршу, - нравственный, эстетический... аршин и надо новый заказы­вать". В рецензии 1859 г. на "Дворянское гнездо" Тургенева Анненков, сердечно сочувствуя Лизе Калитиной, Лаврецкому как, по мнению критика, высоконравственным героям, в то же время пря­мо заявляет, что Тургенев до конца уже исчерпал излюбленный им мир образов и должен избрать новый путь, изобразить новые типы и конфликты.

Это, впрочем, не означало отказа Анненкова ни от нравствен­но-воспитательной трактовки литературы, ни от тезиса о "чистой ху­дожественности", которую он противопоставляет социально-полити­ческой направленности демократической ("социологической") бел­летристики. И не только ей. Так, с позиций "чистой художественно­сти" рассмотрен Анненковым роман А.Ф.Писемского "Тысяча душ" (1858). Показательно анненковское определение этого произведения - "деловой роман", подчеркивающее утилитарно-практический ха­рактер коллизии, в рамках которой действуют герои Писемского. "Он (роман ), - пишет Анненков, - весь в служебном значении Калиновича" - "честолюбца, пробивающего себе дорогу". Но в этом же, согласно Анненкову, таится и главный порок произведения. "Отличительное качество романа, - где гражданское дело составляет главную пружину события, - говорит критик, - есть некоторого рода сухость. Он способен возбуждать самые разнородные явления, кроме одного, чувства поэзии.

Социально-деловому роману Анненков противопоставляет иной вид этого жанра, не нарушающий "законов свободного творче­ства". Это лучшие романы Жорж Санд, Диккенса и, конечно, романы Тургенева, Гончарова. Это произведения, организованные и проник­нутые высокодуховным началом, носителем которого большей час­тью выступает "одно существо (мужчина или женщина - все равно), исполненное достоинство и обладающее замечательною силой нрав­ственного влияния. Роль подобного существа постоянно одна и та же: оно везде становится посреди столкновения двух различных ми­ров... - мира отвлеченных требований общества и мира действительных потребностей человека, умеряя присутствием своим энергию их ошибок, обезоруживая победителя, утешая и подкрепляя побежден­ных".

Так и в понимании романа Анненков исходит из своей идеи о примиряющем" (гармонизирующем) назначении "чистой художест­венности".

Большое общественное влияние в 60-е гг. "социологической" беллетристики побудило Анненкова обратиться к произведениям таких ее представителей, как Помяловский, Н.Успенский, Салтыков-Щедрин. Им в значительной своей части посвящена статья "Русская беллетристика в 1863 году". Однако и здесь Анненков остался верен своим прежним критериям. Так, Помяловского он упрекает в том, что его типы "не имеют рельефа, выпуклости и лишены свойств, по которым узнаются живые организмы". В целом Помяловский демон­стрирует лишь "отсутствующее творчество". Рассказы Н.Успенско­го, высоко оцененные Чернышевским в статье "Не начало ли переме­ны?" (1861), Анненков считает "анекдотами", находит в них "без­различие юмора", "упрощенные отношения к народу". Салтыков-Щедрин, "посвятивший себя преимущественно объяснению явлений и вопросов общественного быта", по мнению критика, "не знает та­ких случаев в жизни, которые важны были бы одним своим нравст­венным или художественным значением", и только однажды отдал дань "поэтическим элементам жизни". Но это для Щедрина "явление случайное".

Своего рода итогом "эстетической" критики Анненкова стала его статья 1868 г. «Исторические и эстетические вопросы в романе гр. Л.Н.Толстого "Война и мир"». Погружение в огромный мир этого глубоко новаторского произведения, блестящих творческих решений и вместе с тем могучей мысли, в том числе и философской, не позво­ляло ограничиться простым сопоставлением его с нормами "чистой художественности". И надо отдать должное Анненкову - он во мно­гом оказался на высоте задачи. В статье сделаны многие ценные за­ключения об исторических взглядах Толстого и их месте в романе, о его жанре в отношениях к роману историческому, бытовому, соци­альному, о психологическом анализе. Наибольший интерес представ­ляют соображения Анненкова о новом характере соотношения у Тол­стого жизни бытовой и исторической, личной и общественной. Эта часть статьи сохраняет свою актуальность и поныне.

На фоне анненковской значительно менее гибкой и вместе с тем более односторонней выглядит критическая позиция Александра Васильевича Дружинина (1824 - 1864).

Дружинин приобрел известность повестью "Полинька Сакс" (1847), где оригинально развил некоторые идеи и мотивы (о достоин­стве женщины, ее праве на свободу чувства) романов Жорж Санд. Белинский отметил в повести "много душевной теплоты и верного, сознательного понимания действительности". В годы "мрачного се­милетия" Дружинин заявил себя умеренным либералом-реформи­стом, не приемлющим революцию и революционно-демократическую идеологию. В эти годы он публикует в "Современнике" серию фелье­тонов "Сентиментальное путешествие Ивана Чёрнокнижникова по петербургским дачам", журнальные обзоры "Письма иногороднего Подписчика", статьи об английской и французской литературе, переводит Шекспира.

В 1856 - 1861 гг. Дружинин редактирует "Библиотеку для чтения", превращая ее в орган "эстетической критики", противостоящей "реальной" критике "Современника".

В защите и пропаганде Дружининым идеи "чистой художест­венности" ("Чистого искусства") его эстетические симпатии слива­лись подчас с далеко не бескорыстными соображениями, о которых свидетельствует, например, письмо Дружинина к В.П. Боткину от 19 августа 1855 г. Имея в виду деятелей типа Чернышевского, Дру­жинин пишет: "Если мы не станем им противодействовать, они наде­лают глупостей, повредят литературе и, желая поучать общество, на­гонят на нас гонение и заставят нас лишиться того уголка на солнце, который мы добыли потом и кровью". На эту самоохранительную по­доплеку "эстетических" критиков намекал в "Очерках гоголевского периода" Чернышевский, предлагая читателям "ближе всмотреться в факты, свидетельствующие об их стремлениях": "Надобно посмот­реть, в каком духе сами они пишут и в каком духе написаны произве­дения, одобряемые ими, и мы увидим, что они заботятся вовсе не о чистом искусстве, независимом от жизни, а, напротив, хотят подчи­нить литературу исключительно служению одной тенденции, имею­щей чисто житейское значение".

В 1855 г. Дружинин выступил с программной статьей "А.С.Пушкин и последнее издание его сочинений". В ней он отрицательно оценивает не "даггеротипическое" течение в "натуральной школе", как это было в "Заметках..." Анненкова, но эту школу в целом, а заодно и все "сатирическое направление" в русском реализме, по ви­не которого текущая русская литература якобы "изнурена, ослаблена". "Что бы ни говорили пламенные поклонники Гоголя, - пишет Дружинин, - нельзя всей словесности жить на одних "Мертвых ду­шах". Нам нужна поэзия. Поэзии мало в последователях Гоголя, по­эзии нет в излишне реальном направлении многих новейших деяте­лей".

Здесь же Дружинин впервые противопоставляет пушкинскую традицию в русской литературе гоголевской. "Против того сатириче­ского направления, к которому привело нас неумеренное подражание Гоголю, - говорит он, - поэзия Пушкина может служить лучшим орудием". Подлинно художественный смысл пушкинского творчества был обусловлен, согласно Дружинину, "незлобным, любящим" отно­шением поэта к действительности. Поэтому, в отличие от гоголев­ских, в его произведениях "все глядит тихо, спокойно и радостно". Дружинин высказывает надежду, что, в частности, пушкинские "По­мести Белкина" послужат "реакции против гоголевского направле­ния, - а этого времени ждать недолго".

Через год в статье "Критика гоголевского периода и наши к ней отношения" (1856) Дружинин предпринимает попытку обосновать свое противопоставление Пушкина Гоголю теоретически - в свете извечного в истории искусства (литературы) противостояния двух его концепций и видов - "артистического" и "дидактического". "Все критические системы, тезисы и воззрения, когда-либо волновавшие собою мир старой и новой поэзии, - пишет он, - могут быть подведе­ны под две, вечно одна другой противодействующие теории, из кото­рых одну мы назовем артистическою, то есть имеющей лозунгом чистое искусство для искусства, и дидактическою, то есть стремя­щейся действовать на нравы, быт и понятия человека через прямое его поучение".

Мысль Дружинина об артистической и дидактической литера­туре не следует отвергать с ходу: в ней есть рациональное зерно. Вспомним, что и Белинский разделял поэзию (литературу) на собст­венно художественную, с одной стороны, и "риторическую" - с другой. Первая есть форма, матери­ализация целостно-цельного восприятия мира, содержания-пафоса. Вторая лишь использует определенные образно-эстетические формы (тропы, высокую лексику, экспрессивные фигуры и т.п.) как средст­во для не художественной, но отвлеченной или односторонней (нравоучительной, моральной, педагогической) идеи и цели. Как мы по­мним, собственно художественная литература, поэзия как искусство в России, согласно Белинскому, были созданы не ранее Пушкина, хотя предшественниками поэта были на этом пути и Карамзин, и Жуковский, и Батюшков. Таким образом, различение литературы художественной и дохудожественной, нехудожественной само по себе исторически оправдано. И теория Дружинина неприемлема не по этой причине, но потому, что она, в отличие от исторической поста­новки вопроса у Белинского, в принципе антиисторична. Ведь Дру­жинин считает существование и противостояние "артистической" и "дидактической" поэзии извечными. Это во-первых. Во-вторых, он проводит свое разделение внутри собственно художественной литера­туры, так как Гоголь - в такой же степени поэт-художник, как и Пушкин, и для противопоставления их по соображениям художест­венности оснований не было.

По существу, Дружинин, признающий содержанием искусства лишь неизменные "идеи вечной красоты, добра, правды" и считаю­щий противопоказанными ему преходящие "интересы минуты", про­блемы текущей жизни, не приемлет в литературе (в том числе в на­следии как Гоголя, так и Пушкина) ее социальной идейности (конф­ликтов, образов) и направленности, которые и объявляет "дидактиче­скими". Отсюда же и его трактовка пушкинской поэзии как якобы примиряющей светлые и темные стороны действительности и чуждой "житейского волненья".

Неприятие конкретно-социального пафоса в искусстве предоп­ределило основные оценки Дружининым современной ему русской литературы, содержащиеся в таких статьях критика, как "Военные рассказы графа Л.Н.Толстого" (1856), «"Губернские очерки" Н.Щедрина» (1856), «"Очерки из крестьянского быта" А.Ф.Писемско­го» (1857), "Стихотворения Некрасова" (опубл. в 1967 году), «"По­вести и рассказы" И.Тургенева» (1857), "Сочинения А.Островского" (1859), «"Обломов". Роман И.А.Гончарова» (1859).

Дружинин считает, что Тургенев "ослабил свой талант, жерт­вуя современности". Л.Толстого и А.Н.Островского он, напротив, зачисляет в "чистые" художники, видя в их творчестве начало реак­ции против господства "натуральной школы". Признавая энергию в "суровой" поэзии Некрасова, Дружинин находит ее тем не менее уз­кой, так как она не удовлетворяет людей, "мало знакомых с грустной стороной жизни", и противопоставляет ей якобы многостороннюю поэзию А.Майкова.

Вернемся к статье "Критика гоголевского периода и наши к ней отношения". Дело в том, что в ней Дружинин выразил и свое отноше­ния к критике Белинского. Оно было противоположным суждениям о Белинском в "Очерках гоголевского периода русской литературы" Чернышевского. Если Чернышевский считал вершиной литературно-эстетической эволюции "неистового Виссариона" вторую половину 40-х гг., то Дружинин отдавал полное предпочтение позиции Бе­линского периода "примирения" с действительностью. "Лучшая пора деятельности критики гоголевского периода, - писал он, - совпадает с последними годами полного владычества философии Гегеля. Эсте­тические его теории, его воззрения на благородное значение искусст­ва, даже его терминология, - все это было воспринято нашей крити­кой, и воспринято не рабски".

Для Дружинина Белинский дорог как идеалист-гегельянец, те­оретик искусства объективистски-созерцательного, отрицающего право поэта на субъективное отношение и суд над действительно­стью. Он и укоряет Белинского за то, что было его заслугой, - за довольно скорое преодоление гегельянства: "Гегелевское воззрение... начинало укореняться в нашей словесности, как вдруг... в направле­нии критики, нами разбираемой, начали появляться печальные сим­птомы, заставлявшие предполагать в ней начала разлада с теориями, недавно ею высказанными".

К оценке критического наследия Белинского Дружинин вер­нулся в 1859 г. в своей рецензии на три тома впервые вышедших "Сочинений Белинского". Здесь Дружинин назвал односторонним и "временным" свое мнение о Белинском, высказанное три года назад, и впервые положительно отозвался именно об общественном характере критической деятельности этого "могущественного таланта". Здесь же Дружинин хвалит статьи Белинского о Гоголе, Марлинском. Оставаясь, впрочем, верным себе, он все-таки особо выделяет статью Белинского "Менцель, критик Гете", где, по его словам, "найдете вы, по всей стройности, теорию о свободе искусства, теорию, которая не умрет никогда и всегда останется истинною, стоящею выше всех оп­ровержений".

Дружинин, как и Анненков, проявлял незаурядную проница­тельностью, когда вел речь о художниках, в той или иной мере близ­ких ему по социально-эстетических позициям. Она сказалась в статье о Фете, в ряде наблюдений статей о Пушкине, в разборах "Обломова" и очерков из «Фрегата "Паллада"» Гончарова и более всего в от­зыве на "Повести и рассказы" И.Тургенева. Здесь мы найдем серьез­ный анализ произведений Тургенева в связи с русской жизнью, а так­же стремления кпоэзии (в смысле ориентации на общечеловеческие проявления и устремления бытия и тонкие душевные струны челове­ка) как характерной черты тургеневского таланта.

В отличие от Дружинина Василий Петрович Боткин (1811 - 1869) не был критиком-журналистом, и его литературные разборы относительно эпизодичны и немногочисленны. Это в основном статьи "Шекспир как человек и лирик" (1842), "Н.П.Огарев" (1850), "За­метки о журналах за июль месяц 1855 года" (1855), "Стихотворения А.А.Фета" (1857). Ценные суждения и отзывы о русских и западно­европейских писателях содержатся в обширной переписке Боткина с Белинским - в особенности за 1841-1847 гг.

Участник кружка Н.В.Станкевича, друг Белинского и его еди­номышленник в оценках Лермонтова, Гоголя, многих авторов "нату­ральной школы" и в полемике со славянофилами, автор замечатель­ных "Писем о Испании" (отд. изд. в 1857 году) и статей о живописи, музыке и театре, Боткин пользовался симпатией и дружбой таких разных людей, как Бакунин, Герцен, Грановский, Некрасов, Турге­нев, Л.Толстой, А.Фет. Объяснение этому далеко не только в своеоб­разной идеологической "всеядности" Боткина, совершавшего, как верно отмечает Б.Ф.Егоров, неожиданные "колебания от демокра­тизма, чуть ли не революционного, к крайнему консерватизму, от утилитаризма к защите «свободного искусства»" (Егоров Б.Ф. Бот­кин - критик и публицист/ /Боткин В.П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М., 1984. С. 21). В Боткине привлекали неза­емный ум, оригинальность при нередкой глубине взгляда на предмет (например, в суждениях о Лермонтове, высказанных в письме к Бе­линскому от 22 марта 1842 г.) и прежде всего редкостное эстетическое чутье и чувство как едва ли не решающий момент в боткинском восприятии литературы.

Б.Ф.Егоров не без основания говорит о элементе гедонизма в эстетическом чувстве Боткина: "...Искусство воспринималось им как личная, чуть ли не физиологическая радость" (там же, с. 22). Одним из первых эту черту своего друга подметил не кто иной, как Белин­ский в связи с реакцией Боткина на только что вышедшую в свет повесть Д.Григоровича "Антон-Горемыка". Сам Белинский, увидев­ший в "Антоне-Горемыке" "мысли грустные и важные", назвал ее больше, чем повестью: "...это роман, в котором все верно основной идее, все относится к ней, завязка и развязка свободно выходит из самой сущности дела". Боткину повесть Григоровича, напротив, как видно из письма Белинского к нему, не доставила удовольствия, он упрекает ее в длиннотах, вялых описаниях природы и тому подобных эстетических погрешностях. Отвечая на это, Белинский замечает: "Стало быть, мы с тобою сидим на концах. Ты, Васенька, сибарит, сластена - тебе, вишь, давай поэзии да художества - тогда ты бу­дешь смаковать и чмокать губами". Показательно и другое впечатле­ние Боткина - на этот раз приятное - от романа Гончарова "Обык­новенная история", который Боткин, по его словам, "прочел... как будто в жаркий летний день съел мороженого, от которого внутри остается самая отрадная прохлада, а во рту аромат плода, из которого оно сделано".

В середине 50-х гг. литературно-критическая позиция Бот­кина отмечена особой непоследовательностью, выразившейся, в част­ности, в переписке с Дружининым и Некрасовым о значении гоголев­ской традиции в русской литературе. Поначалу Боткин готов оспо­рить неприятие Дружининым социальной идейности в литературе. Он пишет Дружинину в связи со статьей последнего о Пушкине: "Нам милы ясные и тихие картины нашего быта, но... в сущности мы окружены не ясными и не тихими картинами. Нет, не протестуйте, любезный друг, против гоголевского направления - оно необходимо для общественной пользы, для общественного сознания". В ответном письме Дружинин, однако, продолжает настаивать на том, что "нео­дидактическое направление словесности, то есть усилия к исправле­нию нравов и общества, может быть, полезны для житейских дел, но никак не для искусства". И Боткин соглашается. Процитировав в письме к Некрасову почти весь отзыв Дружинина о Гоголе, он добав­ляет от себя: "...все это, по моему мнению, совершенно справедливо. Кто не согласится с тем, что дидактика доказывает только совершен­ное бессилие творчества".

Противоречивая позиция Боткина в вопросе о социальной направленности искусства хорошо заметна на фоне решения того же вопроса Некрасовым. В ответе Боткину поэт заявляет: "...прочел я, что пишет тебе Дружинин о Гоголе и его последователях и нахожу, что Дружинин просто врет и врет безнадежно, так что и говорить с ним о подобных вещах бесполезно... Люби истину бескорыстно и страстно... станешь ли служить искусству - послужишь и обществу, и наоборот, станешь служить обществу - послужишь и искусству", Быть может, неосознанно, но Некрасов возвращается здесь к учению Белинского о пафосе, согласно которому любая идея (в том числе со­циальная, даже политическая и т.д.) в случае, если она целостно-цельно, "страстно" пережита и воплощена писателем, способна стать основой художественного произведения.

Боткина Некрасов тем не менее не убедил. В конечном счете, он принял сторону не Некрасова, но Дружинина, в письме к которому, в частности, заявил, что "политическая идея - это могила искусства". Тут же он предлагает адресату, не ограничиваясь только гоголевским направлением, обратить критику и на стихотворения Некрасова, ко­торый "начинает впадать в дидактический тон".

В 1856 - 1857 гг. Боткин, по его словам, с большим участи­ем следил за печатавшимися в "Современнике" "Очерками гоголев­ского периода" Чернышевского, находя "много умного и дельного" и в его диссертации. Это нимало не помешало ему в статье 1857 г. "Стихотворения А.А.Фета" выступить с позиций, диаметрально про­тивоположных эстетическим понятиям Чернышевского и Некрасова. Статья о Фете - своего рода итог "эстетической" критики Боткина, поэтому на ней следует остановиться подробнее.

Анализу лирики Фета Боткин предпосылает общие соображе­ния о сущности искусства. По его убеждению, оно обращено к посто­янным ("одинаковым") свойствам и потребностям человеческой при­роды, которые неподвластны практическим и социальным изменени­ям. "При всех временных преобразованиях различных стремлений, которыми исполнена жизнь народов, основные свойства человеческой природы, - говорит критик, - остаются одинаковы во все времена". Одно из таких свойств - стремление человека к гармонии и наслаж­дению ею. В ее сотворении и заключена основная задача и обще­ственное предназначение искусства. Нынешний век, продолжает Боткин, принял в особенности практическое, утилитарное направле­ние, заслонившее от сознания людей основные, глубинные потребно­сти человека. Но с тем большей верностью и постоянством должно отвечать им искусство. "Надобно, - говорит критик, - чтобы под наружностью временного угадан был поэтом вечный факт человеческой души".

Подлинное, свободное творчество (художественность), по Ботки­ну, несовместимо с мыслительностью (идейностью), оно бессознатель­но, таинственно. Поэтому "сознательный Гете" слабее бессознательного Шекспира. Идеал поэта-художника - артист-созерцатель типа Фета.

Легко заметить, что Боткин, подобно Дружинину и Анненкову, возвращается здесь к тому представлению о художественности, которое было свойственно Белинскому "примирительного" периода и ухо­дило своими корнями в эстетику Гегеля и Шеллинга (идею о бессоз­нательности и бесцельности творчества), а также в учении теорети­ков западноевропейского романтизма (братьев Шлегелей и др.).

В свете этого учения понятно и логично резко отрицательное от­ношение Боткина к идее поэта-гражданина. "У нас, - пишет он, - и в прозе, и в стихах сочиняли, чем должен быть поэт; особенно любят изо­бражать его карателем общественных пороков, исправителем нравов, проводником так называемых современных идей. Мнение, совершенно противоречащее и сущности поэзии, и основным началам поэтическою творчества". И Боткин, всячески унижая "утилитарную теорию, кото­рая хочет подчинить искусство служению практическим целям", проти­вопоставляет ей "теорию свободного творчества".

Подытожим. Пафос "эстетической" критики можно выразить положением: нет ничего дороже гармонии, и искусство - единствен­ный орган ее. Именно поэтому оно должно остаться "чистым" от те­кущих социально-политических страстей, забот, коллизий, наруша­ющих гармонический смысл искусства. Однако гармонию (в виде и художественности, и нравственности, и духовности) представители "эстетической" критики понимали весьма отвлеченно и асоциально, что, разумеется, было отражением вполне определенной социальной позиции - позиции реформаторов, противников революционных по­трясений.

"Эстетическая" критика весьма односторонне восприняла на­следие Белинского. Из него была взята ею наиболее догматическая, недиалектическая часть. Напротив, учение о пафосе, в котором диа­лектически сливались непреходящая (эстетическая) и конкретно-ис­торическая (социальная) грани произведения искусства, "эстетиче­ской" критикой не было ни понято, ни продолжено.

В конце 50-х гг. - перед лицом нового течения в литерату­ре, отмеченного всевозрастающей социализацией (социологизацией") и новыми формами художественности, "эстетическая" крити­ка становится объективно все более архаичной.

Вопросы для самостоятельной работы студентов

1. Основные черты эстетической критики, ее формирование и развитие.

2. Литературно-критические взгляды П.В.Анненкова.

3. А.В.Дружинин о пушкинской и гоголевской традиции в русской литературе.

4. В.П.Боткин об «утилитарной теории» и свободном творчестве.

---