Режиссер Дмитрий Бертман — знаковая фигура. Создатель театра «Геликон-опера», народный артист России, многократный обладатель престижной премии «Золотая маска». Его искусство ценят как у нас в стране, так и за рубежом. Не случайно именно сегодня, когда вся планета переживает оперный бум, Дмитрия Бертмана приглашают ставить спектакли лучшие театры мира.
Однако, невзирая на славу и регалии, Дмитрий Александрович — человек открытый, очень гостеприимный и безумно творческий. И квартира у него такая же светлая и открытая. Здесь нет места фальши, ведь у хозяина — абсолютный слух.
Дмитрий Бертман : «Мне понравилось, что рядом с домом находится кондитерская фабрика имени «Красного Октября», но особенно тронула меня особая энергетика квартиры! В ней не так много света, да и я не поклонник комнатных растений, однако регулярно собираю настоящий урожай гранатов и мандаринов… А недавно, не поверите, я вырастил ананас!»
Жилищный вопрос
Когда Дмитрий Бертман принял твердое решение приобрести квартиру, основным требованием к новому жилищу было расположение в центре Москвы, недалеко от театра «Геликон-опера». Первый вариант не произвел впечатления, а вот второй — четырехкомнатная коммунальная квартира в старинном доме — сразу запал в душу. Чтобы превратить коммуналку в уютное жилье, новому хозяину пришлось делать перепланировку. Во-первых, увеличивать площадь крохотной кухни. Во-вторых, самую просторную комнату отдать под гостиную, которая стала главным помещением в квартире. В результате в квартире образовалось несколько самостоятельных зон — гостиная, кабинет-библиотека, спальня, кухня и ванная комната. В свою очередь сам дом также оказывал влияние на будущий интерьер. История дома и его длинный жизненный путь тоже отложили свой отпечаток на оформление интерьера. Неслучайно гостиная оформлена в стилистике конца девятнадцатого — начала двадцатого веков.
Как в музее
Дизайн своего дома Дмитрий Бертман продумывал сам. Он неторопливо обживал пространство, как режиссер, тщательно продумывая, какие сюжеты, эмоции и воспоминания потянут за собой те или иные детали обстановки.
Одной из первых заняла свое место в новой квартире старинная фамильная мебель, привезенная от бабушки. Теперь старинный буфет мило соседствует с современным кухонным гарнитуром на кухне, а в гостиной уютно расположились бабушкины кресла, столик и зеркало. Когда-то, давным-давно, эти кресла стояли на даче. Пришло время, и они пришли в негодность. Тогда дедушка Дмитрия покрасил их половой краской и обил новой тканью. Когда же кресла окончательно развалились, их отправили в сарай. Спустя годы Дмитрий Бертман , случайно заглянув в сарай, обнаружил их там. Он сразу обратился к реставратору, который своим мастерством вернул креслам их былое великолепие. Причем хозяин сам выбирал обивочную ткань для них. Кстати, та же самая ткань, но другого оттенка, была использована для штор в гостиной. Но самое удивительное, что, путешествуя по Франции, в одном из знаменитых музеев режиссер вдруг увидел точно такие кресла!
Дмитрий Бертман : «Рядом с камином стоит большая свеча. Когда я ее покупал, то задал вопрос продавцу: «Как долго она будет гореть?» На что он мне ответил: «На вашу жизнь хватит». Так вот, раньше я ее часто зажигал, а теперь не жгу…»
Из истории вещей
У многих предметов в этой квартире есть своя история. Например, огромное квадратное зеркало в гостиной, которое визуально увеличивает пространство, хозяин дома присмотрел в одном столичном магазине. И стоило оно… полторы тысячи рублей. «Почему так дешево?» — удивился он. «Оно очень тяжелое, и его невозможно повесить на стену», — объяснили ему. Вскоре зеркало поселилось в квартире режиссера. Его смогли прикрепить к стене с помощью специальных устройств.
Стоящий рядом на мольберте портрет в роскошной раме Дмитрий привез из Ливана. На первый взгляд, неизвестный на портрете чем-то напоминает В.-А. Моцарта, но спустя какое-то время вдруг замечаешь в нем определенное сходство с хозяином дома. Впрочем, здесь же, в гостиной, находится настоящий портрет Дмитрия Бертмана, правда, в весьма юном возрасте.
В новой квартире наконец сбылась детская мечта режиссера — камин. И он тоже нашел свое место в гостиной. И хотя камин не дровяной, а электрический, но все равно, сидя в удобных креслах рядом с ним, как будто ощущаешь тепло, и тебе становится очень уютно.
Дмитрий Бертман : «Меня искренне радует, что сегодня оперное искусство в расцвете. И если раньше к нам в театр приходили в основном седовласые, умудренные жизненным опытом люди, то теперь на спектаклях в зале много молодежи».
Рояль «в кустах»
«Моим первым инструментом было пианино «Заря», — рассказывает Дмитрий Бертман . — Но когда мы переезжали на другую квартиру, его уронили, и оно пришло в негодность. Позже я купил старинный рояль «Шрёдер», который композитор Сергей Рахманинов в свое время выбрал для… любовницы певца Федора Шаляпина. Эта женщина тогда работала директором детской библиотеки. К сожалению, мне пришлось расстаться с этим инструментом… Затем был «Стейнвег» (не путать со «Стейнвеем»), а сейчас у меня рояль немецкой фирмы «Зайлер». У него своя замечательная история. Надо отметить, что фрау Зайлер — большая поклонница театра «Геликон-оперы» и творчества самого Дмитрия Бертмана. Путешествуя по всему миру, она старается не пропустить ни одного его спектакля. Однажды, когда фрау Зайлер была в Москве, режиссер пригласил ее к себе в гости.
Во время разговора она вдруг достала фотоаппарат и… сфотографировала стены цвета «кофе с молоком» в гостиной. «Я еще подумал: «Зачем она это делает?» — вспоминает Дмитрий. — А фрау Зайлер, поймав мой недоуменный взгляд, заметила: «Не волнуйтесь, я просто настраиваю свой фотоаппарат».
Проходит какое-то время, и Дмитрию сообщают, что ему пришла посылка из Германии. На просьбу передать ее через консьержа ему возразили: «Нет, мы должны передать вам ее лично».
В назначенный день раздался звонок домофона. Открыв дверь, хозяин застыл в недоумении. Несколько человек с трудом внесли в гостиную огромную коробку. За удивлением последовал шок! В коробке был настоящий рояль — подарок от фрау Зайлер. Позже она сама позвонила и попросила, чтобы к инструменту ни в коем случае не прикасались. Для первой настройки был специально прислан мастер из Германии. Так что этот рояль не простой. Он был сделан специально под интерьер гостиной с учетом ее размеров и цвета стен.
У времени в плену
У каждого в жизни есть свои кумиры, свои увлечения, которые наполняют жизнь особым смыслом. Есть они и у Дмитрия Бертмана. В музыке это, безусловно, П.И. Чайковский и В.-А. Моцарт. А что касается домашнего интерьера — здесь налицо особое пристрастие к часам и картинам.
Одни часы хозяин квартиры купил в Швеции, когда ставил в Королевской опере в Стокгольме свой первый спектакль — оперу «Евгений Онегин» П.И. Чайковского. С большими напольными часами связаны другие воспоминания. Много лет назад во время постановки «Пиковой дамы» П.И. Чайковского в Москве по замыслу режиссера действие спектакля должно было происходить за игорным столом. Специально для этой цели и были куплены черные напольные часы, которые, кстати, до сих пор участвуют в спектакле. Недавно в родном театре Дмитрию Бертману сделали символический подарок — точную копию часов из «Пиковой дамы», только белого цвета.
Что же касается картин, то стены в гостиной украшают парадные в роскошных рамах, а в кабинете-библиотеке висят эскизы костюмов, портреты и фотографии известных людей, чья жизнь была связана с театром и музыкой, — основателя Художественного театра К.С. Станиславского, композитора Д.Д. Шостаковича, певца Ф.И. Шаляпина.
Сложнейшее из искусств
Именно в кабинете среди книг, записей и нотных партитур хозяин квартиры говорит о наболевшем. Его сегодняшние заботы связаны, прежде всего, с реконструкцией и реставрацией здания «Геликон-оперы», которая продолжается уже 12 лет. Тщательно восстанавливаются исторические интерьеры всех помещений, во внутреннем дворе театра будет построен абсолютно новый и необычный зрительный зал.
В завершение беседы Дмитрий со вздохом добавляет: «Как хочется отключиться от строительных работ и просто заниматься творчеством. А самое обидное, что в последнее время многие из моих знакомых при встрече задают один и тот же вопрос: «Ну, что со стройкой?» Словно я по профессии прораб, а не режиссер театра. А ведь опера — это великое искусство и, на мой взгляд, сложнее его ничего не существует. Здесь нельзя, как в драматическом театре, сделать паузу, перепутать текст… В опере надо совпасть с дирижером, взять все верхние ноты и донести до слушателей все, что хотел сказать автор, на языке оригинала. Мало иметь талант, у певца должна быть отличная выучка. Ему, как танцору в балете, необходим ежедневный тренинг, режим, дисциплина».
Свой новый сезон Дмитрий Бертман откроет премьерой оперы П.И. Чайковского «Иоланта». Возможно, история о том, как любовь помогает слепой девушке обрести зрение, сегодня как никогда актуальна. Сразу вспоминаются строки А.С. Пушкина:
Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает;
Но и любовь — мелодия…
Текст: Наталия Григорьева, фото: Игорь Пискарев
Вам также может быть интересно «Алена Апина - жизненные истории» на сайте журнала «Моя любимая дача» Ldacha.ru
«Мы таскали декорации с помоек»
Режиссер Дмитрий Бертман создал свой оперный театр, когда ему было всего 23 года. В начале нынешнего театрального сезона его «Геликон-опера» отметила 25-летний юбилей, который счастливо совпал с возвращением труппы в отреставрированное и перестроенное здание – усадьбу Шаховских-Глебовых-Стрешневых на Большой Никитской, которую «Геликон» покинул девять лет назад. Автор более 100 оперных постановок на разных сценах мира в эксклюзивном интервью Jewish . ru рассказал, чем новая площадка его театра превосходит «Ковент-Гарден», зачем он в восьмой раз ставит «Евгения Онегина» и какой спектакль он замыслил по либретто Людмилы Улицкой.
Я помню, как шесть лет назад вы строили план работы «Геликона» на 2011 год в новом здании. Почему ремонт так затянулся? – Если бы человечество умело забывать плохое, жить было бы намного легче. Если бы придумали такую таблетку, которую примешь и забудешь все обиды, люди бы не воевали, не было бы искушения чем-то отвечать. Это я к тому, что хочу забыть все, что было во время этого ремонта, как страшный сон. Сегодня к нам на премьеру «Евгения Онегина» приехала Изабелла Габор – основательница знаменитого Wiener Kammeroper и директор самого крупного в мире вокального конкурса Belvedere. Она сказала, что наш театр – просто фантастика, театра такой красоты в мире нет. Даже не пятизвездочный, а пять звезд плюс. И я хочу помнить только тех, кто помогал. Люди – от прорабов до политиков – влюблялись в театр, в артистов, в дело. Человек всегда с удовольствием делает дело, которое воспринимает как своё. А не исполняет чужую волю. Так же и в режиссуре: чтобы актер понял, чего я от него хочу, он должен присвоить мою идею. Влюбиться в нее. Иногда я даже его обманываю, делая вид, что это он сам и предложил – тогда он делает это так, как мне надо.
Страшный сон – это трудности реставрации? – Долгострой не был связан с реставрацией. Новый театр был построен за полтора года. В результате появились два новых помещения: Большой зал, возникший из перекрытого и выкопанного внутреннего двора, а также гардероб в подвальной части, тоже вырытой, поскольку здание раньше стояло на грунте. А историческую часть пришлось реставрировать. В особняке Шаховских-Глебовых-Стрешневых в начале ХХвека была театральная вотчина: Белоколонный зал сдавался театру Таирова и театру Станиславского, Мейерхольд здесь играл, и опера Зимина тут работала, а Шаляпин в этом зале сделал шесть своих ролей. До Шаховской имение принадлежало княгине Дашковой, и здесь пила чай Екатерина Вторая. Много лет шла дикая борьба за землю. Лакомый кусочек в центре Москвы.
В советское время здесь был Дом медика, где 25 лет назад родился театр «Геликон» – из самодеятельности…
– Еще студентом я руководил оперной студией медиков, которая до сих пор существует при нашем театре. Врачи спели у меня в девяти спектаклях. Хирург-кардиолог Анна Степаненко, которая одной из первых в России сделала аортокоронарное шунтирование, пела Иоланту, педиатр Нина Орлова – она до сих пор в студию ходит – пела ее кормилицу, врач-офтальмолог Артур Курсаков пел партию Эбн-Хакиа – врача, который вылечил Иоланту от слепоты, а партию ее возлюбленного исполнял ответственный Минздрава Михаил Парасенюк.
Потом я привел в эту студию своих однокурсников, молодых вокалистов.Репетировали в комнате, таскали декорации с помоек – я сам этим занимался, просили у кого-то старые костюмы или шили в домашних условиях. Когда начинали, у нас было четыре исполнителя, но опер таких очень мало – на четыре действующих лица. Это, как правило, оперы ХХ века или, наоборот, XVIII века – оперы-интермедии на двух, на трех исполнителей, никому не известные, и на них никто не ходил. Только мамы-папы и коллеги, а за ними пустой зал.
Спустя 23 года «Паяцы» возвращаются на сцену «Геликона» в постановке приглашенного режиссера. Не частый случай в вашем театре. – Теперь это будет ставить Дмитрий Белянушкин, победитель нашего международного конкурса молодых оперных режиссеров «НАНО-ОПЕРА», Гран-при за который – постановка в нашем театре. Мы и раньше приглашали режиссеров со стороны. У нас ставили Дени Криеф и Дмитрий Черняков, Дмитрий Крымов и Василий Бархатов. Но приглашать режиссеров в помещение, которое мы девять лет занимали на Арбате, пережидая ремонт, с двумя гримерками на 600 человек, двумя туалетами и без репетиционного зала мы не могли. А в этом сезоне, когда у нас появился прекрасный дом, мы позвали еще одного молодого режиссера – Дениса Азарова, который будет ставить оперу «Доктор Гааз». Либретто к ней впервые в своей жизни написала Людмила Улицкая, наш постоянный зритель. Сама нашла композитора – талантливейшего парня Алексея Сергунина, совсем молодого, пришла ко мне в театр и показала это произведение. Я, конечно, сказал «Да!», тем более что «Доктор Гааз» – потрясающая документальная история уникального человека, тюремного доктора, перестроившего всю систему тюремной медицины, спасавшего жизни людей в застенках. В этом году Католическая церковь начала процесс его канонизации. До сих пор к его могиле приходят люди за исцелением. В НИИ гигиены и охраны здоровья детей и подростков даже существует его музей. Где же это ставить, как не в стенах бывшего Дома медика?
Ваш отец заведовал Домом медика. А к музыке родители имели отношение? Вы потомственный музыкант?
– Папа был сначала актером, даже молодого Володю Ульянова играл в Ульяновском драматическом театре. Потом режиссером, согласно образованию, а позже руководил домами культуры. Не имея музыкального образования, папа играл на фортепьяно, скрипке, виолончели – был потрясающе талантлив. Играл на гитаре и сочинял песни, которые пел только для близких людей во время застолий. Я знаю случаи, когда очень известные певцы просили у него песни для исполнения на эстраде, но он отказывал, потому что для него это было интимным делом. При этом он писал репризы для Геннадия Хазанова. Можно вспомнить и деда: еще совсем молодым он работал антрепренером в театре оперетты в Румынии. Представляете, как сработала генетика?
Ваши предки родом из Румынии? – У деда была смешанная кровь: еврейская, немецкая, итальянская, румынская. Он с братом и отцом перед войной бежал из румынского концлагеря в Россию. По-русски не говорили. Здесь тоже ненадолго попали в лагерь. Отсидев как потенциальные диверсанты, попали в Куйбышев, тогда и сняли сени у моей будущей бабушки, Евгении Абрамовны Гальпериной, у которой было двое сыновей от первого брака. Ее мужа расстреляли как троцкиста. Она была потрясающей красавицей, у них с моим будущим дедом завязался роман, и она родила ему двоих детей: моего дядю Володю и моего будущего отца. Дед погиб в 1942 году под Ленинградом, похоронен в братской могиле. Отец его никогда не видел: когда он родился, дед и его брат уже были на фронте. А бабушка моя, похоронив одного сына, осталась с тремя детьми и двумя стариками: моей прабабушкой и моим прадедом по отцовской линии. И двоюродным дедом Гришей, вернувшимся с войны без ног. И всю семью содержала бабушка, работая на дому. Сводный брат отца стал архитектором в Куйбышеве, средний брат всю жизнь работал авиаконструктором в конструкторском бюро Ильюшина.
Однажды вы уже ставили оперу о человеке, который спас огромное количество людей – Рауле Валленберге, шведском дипломате, спасшем десятки тысяч венгерских евреев во время Холокоста. Говорят, вы делали этот спектакль по интернету? – Оперу «Валленберг» написал знаменитый эстонский композитор Эркки-Свен Тюйр, который сегодня входит в первую пятерку ведущих мировых композиторов. Накануне репетиций в Таллинне произошел инцидент с памятником советскому солдату, на несколько недель Россия объявила Эстонии бойкот, и выехать туда было невозможно. Пришлось поменять номер мобильного телефона – так меня одолевали журналисты и телевидение. Кто-то говорил, что я предатель, потому что начинаю ставить оперу в фашистской стране, и т.д. А этот антифашистский спектакль был важным проектом Евросоюза! Первые репетиции я вел, действительно, по интернету, из Москвы: в таллиннском театре «Эстония» установили веб-камеру в репетиционном зале, и на сцене потом поставили монитор. Я вылетал на технические совещания в Хельсинки с главным режиссером театра Неэме Кунингасом, который стал моим соавтором по постановке. А через две недели меня из Хельсинки на катере переправили в Эстонию (почти как Ленина!), поселили в театре, и я сделал почти библейский спектакль. Эстонцы присудили «Валленбергу» ежегодную театральную награду и наградили меня орденом Креста земли Марии.
Среди многочисленных наград у вас есть и такие экзотические, как Мальтийский крест и французский орден Академических пальм. Какие привилегии это дает?
– Во Франции мой орден мог бы дать привилегии – вид на жительство и гражданство, если бы у меня была такая необходимость. А пока французское посольство дает мне визу без очереди как офицеру ордена. Если я пристегиваю к лацкану розетку ордена, мне отдают честь французские пограничники, когда я въезжаю во Францию. Приятно. А Мальтийский крест – за создание музыкального театра в Калининграде. Сначала там пела смешанная команда артистов «Геликона» и калининградских певцов, потом мы совместно с ГИТИСом набрали два курса и выпустили артистов специально для Калининграда. Так постепенно была создана талантливая оперная труппа с замечательным репертуаром и полными залами. Мальтийский орден не имеет отношения к государству Мальта. Это награда сообщества людей, которое занимается благотворительностью и культурными вкладами.
Ваша последняя постановка и одна из первых на новой сцене «Геликона» – восстановленный «Евгений Онегин» Станиславского. Это уже восьмой ваш «Онегин»? – Я на этом спектакле вырос. Я его смотрел, наверное, раз двести, пока он шел на сцене театра Станиславского и Немировича-Данченко. Я поставил семь разных «Онегиных» в разных странах. В том числе в двух самых крупных театрах Швеции: в Шведской Королевской опере в Стокгольме и в городе Норланд на севере Швеции. Поэтому когда мне предложили его делать в Осло, я сказал директору театра: «Давайте я не буду ставить своего “Онегина”, а возобновлю версию Станиславского. Мой идет в Швеции, это рядом, а то скоро весь континент будет в моих “Онегиных”». И он со мной заключил контракт на возобновленную постановку Станиславского к открытию нового здания Норвежской оперы. Но потом директор театра сменился, и новый, режиссер Пол Карен, мой товарищ, позвонил и сказал: «Знаешь, я не хочу эту постановку! Давай что-нибудь другое поставим!» Но мне уже не хотелось продолжать множить «Онегиных». Вторая попытка восстановления – дипломный спектакль со студентами в ГИТИСе. А в юбилейный год Станиславского я сделал эту возобновленную постановку в Эстонии, в театре «Ванемуйне», на открытии после реставрации здания старого немецкого театра. С интернациональным составом. Спектакль получил госпремию Эстонии и награду эстонского театрального союза, он там до сих пор в репертуаре самый кассовый. И вот решился сделать то же самое в Москве, на Большой Никитской.
Вы уже освоили все возможности новой сцены или есть какие-то хитрости? – У нас есть то, чего пока нигде нет, может, будет через год в «Ковент-Гардене». У нас на сцене новое поколение машинерии – немецкая система Serapid: 26 подъемных площадок, накатной круг и платформы. Конечно, мы всего еще не показали.
Вы заведуете кафедрой, преподаете, ставите ежегодно несколько спектаклей в России и повсюду, руководите театром. Как вас уговорили участвовать в передачах «Шедевры мирового музыкального театра» и «Большая опера» на телеканале «Россия – Культура»?
– Канал «Культура» – единственный, который благотворно влияет на человеческий мозг. Борис Покровский говорил: «Я бы всё отменил. Всех заставил слушать оперу. Тогда человечество поняло бы, для чего суждено ему было родиться и во имя чего оно существует». Я с ним согласен. Незадолго до его кончины у нас был очень серьезный разговор. Он давал мне команды, что я должен делать в жизни. Проект «Большая опера» – ровно тот инструмент, о котором мечтал Покровский. Грандиозный проект дал понять огромному количеству людей, что опера – не элитарное дело. Что оперу поют живые, молодые, современные замечательные ребята. Самое страшное, что происходило в последние десятилетия с оперой, – упущено создание оперных звезд. В СССР все знали Милашкину, Мазурка, Нестеренко, Образцову... При всей их гениальности, на них работало государство: их показывали по телевизору, их знали. А потом начался длительный период, когда для телевидения оперные голоса стали неформатом.
Беседовала Светлана Полякова
http://www.jewish.ru/culture/cinema/2016/02/news994332818.php
Награды Дмитрия Бертмана
Народный артист России (2005)
17.09.2018
Бертман Дмитрий Александрович
Российский Режиссер
Новости и события
24.05.2019 Международный конкурс молодых оперных режиссеров Нано-Опера 2019
09.02.2019 Учреждена новая национальная премия «Гордость эпохи»
16.09.2018 Оперный певец Андрей Данилов завоевал Гран-при международного конкурса теноров
Дмитрий Бертман родился 31 октября 1967 года в городе Москва. В 1984 году, в 16 лет, поступил в ГИТИС имени Луначарского, на курс профессора Ансимова, где получил специальность режиссера музыкального театра. Еще в студенческие годы поставил ряд музыкальных и драматических спектаклей в профессиональных театрах Москвы, Твери, Одессы. Дипломной работой стала постановка в 1988 году мюзикла Ренато Рашела «Черепаший день, или Супружеская идиллия» в Тверском областном театре драмы.
В 1990 году Бертман создал в Москве музыкальный театр «Геликон-Опера», получивший в 1993 году статус государственного. Новый коллектив быстро выдвинулся в ряд крупнейших оперных театров России, ставил оперы 18-20 веков, от самых популярных до редко исполняемых, а также оперетты и мюзиклы. В настоящее время театр много гастролирует в России и за рубежом и является одним из самых востребованных российских оперных коллективов.
C 1994 года Бертман преподает в Оперной студии Берна. Проводит мастер-классы в Московской государственной консерватории имени Чайковского. С 1996 года является художественным руководителем мастерской, а с 2003 года - заведующим кафедрой режиссуры и мастерства актера музыкального театра в Российской академии театрального искусства.
В октябре 2008 года Бертману было присвоено звание профессора. В марте 2016 года на сцене Финской национальной оперы в Хельсинки состоялась долгожданная премьера оперы «Похождения повесы» Игоря Стравинского в постановке Дмитрия Бертмана.
В Театре «Геликон-опера» 25 апреля 2016 года, при участии Первой театральной премии «Хрустальная Турандот» состоялся новый международный культурный проект «Лига Maestri». Торжественная церемония была посвящена оперной диве Марии Гулегиной. Концерт «Виват, Мария!» объединил на главной сцене «Геликон-оперы» солистов театра и драматических актеров - лауреатов и номинантов Первой театральной премии «Хрустальная Турандот».
На сцене театра «Геликон-опера» 28 января 2017 года, состоялась премьера оперы Джакомо Пуччини «Турандот» в постановке Дмитрия Бертмана. Вместе с художественным руководителем театра над спектаклем работали выдающийся дирижер, народный артист СССР Федосеев, художник-постановщик из Канады Камелия Куу и художник по свету американец Томас Хазе.
В 2017 году в Musik&Theater MUTH, Вена, Австрия состоялась премьера оперы Г.Ф.Генделя «Альцина». В июне 2017 состоялась премьера оперы Дж. Верди «Трубадур» на сцене театра «Геликон-опера», а уже в декабре «Пиковая дама» П. Чайковского.
Весной 2018 года долгожданная премьера оперы Рубинштейна «Демон» на сцене Большого театра «Лисео» в Барселоне. Совместная постановка театр «Лисео» и театра «Гелкион-опера». Летом 2018 года московская публике была представлена опера Н.А. Римского-Корсакова «Золотой петушок» . Спектакль - совместная постановка с немецким Deutsche Oper am Rhein.
Награды Дмитрия Бертмана
Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (1998)
Народный артист России (2005)
Орден Дружбы - за заслуги в развитии отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность
Международная премия К. С. Станиславского (2005) в номинации «Режиссёрское искусство» - за вклад в развитие оперной режиссуры
Премия «Золотая маска» в номинации «Лучший режиссёр музыкального театра»
1997 - за спектакль «Кармен» за спектакль «Царская невеста»
2000 - за спектакль «Леди Макбет Мценского уезда»
Премия «Московского оперного фестиваля» к 400-летию оперы (2000) в номинации «Лучший режиссёр» - за «Сказки Гофмана»
Орден Академических пальм (офицерская степень, 2003 год, Франция) - за заслуги в сфере культуры и искусства
Мальтийский крест и титул графа Суверенного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, рыцарей Родоса и Мальты экуменических (2003) - за вклад в развитие мировой культуры
В конце 2005 года Дмитрий Бертман стал лауреатом премии им. К. C. Станиславского в номинации «Режиссёрское искусство» за вклад в развитие оперной режиссуры.
Указом президента России в 2005 году Дмитрию Бертману присвоено звание Народного артиста России
В 2007 году художественный руководитель «Геликон-Оперы» Дмитрий Бертман удостоен премии города Москвы за постановки спектаклей сезона 2004-2006 годов и значительный вклад в музыкальную культуру Москвы.
23 февраля 2008 года президент Республики Эстония Тоомас Хендрик Илвес вручил Дмитрию Бертману Орден Земли Святой Марии (Крест Маарьямаа) IV степени за постановку в таллиннском театре «Эстония» антифашистской оперы «Валленберг» Эркки-Свен Тюйра.
В 2017 году Дмитрию Бертману за выдающийся вклад в развитие отечественной культуры и искусства было присвоено почетное звание «Академик, действительный член Российской Академии искусств».
21 сентября 2017 года Мэр Москвы Сергей Собянин подписал Указ о награждении Дмитрия Бертмана Знаком отличия «За безупречную службу городу Москве».
Орден Почёта (3 мая 2018) - за большой вклад в развитие отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность.
Дмитрий Александрович Бертман родился в Москве 31 октября 1967 года. В 1984 году, в 16 лет, поступил в ГИТИС имени А. В. Луначарского (ныне Российская академия театрального искусства, курс народного артиста СССР, профессора Г. П. Ансимова), где получил специальность режиссёра музыкального театра. Дипломная работа и постановка мюзикла Ренато Рашела «Черепаший день, или Супружеская идиллия» (Тверской академический театр драмы 1988). Ещё будучи студентом, поставил ряд музыкальных и драматических спектаклей в профессиональных театрах Москвы, Твери, Одессы.
C 1994 года Дмитрий Бертман преподаёт в Оперной студии г. Берна (Швейцария). Проводит мастер-классы в Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского. С 1996 года является художественным руководителем мастерской, а с 2003 года - заведующим кафедрой режиссуры и мастерства актёра музыкального театра в РАТИ (бывший ГИТИС).
В 1997-2000 годах трижды становился лауреатом Национальной театральной премии «Золотая маска» в номинации «Лучший режиссёр музыкального театра» (за спектакли «Кармен», «Царская невеста», «Леди Макбет Мценского уезда»). Спектакли и труппа «Геликона» также удостаивались этой премии в номинациях «Лучший спектакль в опере» («Леди Макбет Мценского уезда»), «Новация» («Голоса незримого»), «Лучшая оперная актриса» (Наталья Загоринская - Кармен, Анна Казакова - Катерина Измайлова), «Лучший дирижёр в опере» - (Владимир Понькин «Лулу»). В 2001 году Дмитрий Бертман возглавлял музыкальное жюри «Золотой маски». В 2000 году спектакль «Сказки Гофмана» стал лауреатом Московского оперного фестиваля, посвящённого 400-летию оперы в номинации «Лучший спектакль», а Дмитрий Бертман - лауреатом в номинации «Лучший режиссёр». В 2003 году за заслуги в сфере культуры и искусства Дмитрий Бертман награждён национальным французским орденом «Академические пальмы» (офицерская степень). В том же году за вклад в развитие мировой культуры он удостоен Мальтийского креста и титула графа суверенного ордена Святого Иоанна Иерусалимского, рыцарей Родоса и Мальты экуменических.
В 2005 году театральной премии СТД «Гвоздь сезона» удостоен спектакль «Диалоги кармелиток». В 2006 году этой же премией был награждён спектакль «Упавший с неба» по мотивам оперы С. С. Прокофьева «Повесть о настоящем человеке». В 2005 году Дмитрию Бертману присвоено звание народного артиста России. В конце 2005 года Дмитрий Бертман стал лауреатом премии им. К. C. Станиславского в номинации «Режиссёрское искусство» за вклад в развитие оперной режиссуры. В 2007 году Дмитрий Бертман удостоен Премии города Москвы в области литературы и искусства за постановки спектаклей сезона 2004-2006 годов и значительный вклад в музыкальную культуру Москвы. 23 февраля 2008 года президент Республики Эстония Тоомас Хендрик Илвес вручил Д. А. Бертману Орден Земли Святой Марии (Крест Маарьямаа) IV степени за постановку в таллинском театре «Эстония» антифашистской оперы «Валленберг» Эркки-Свен Тюйра. В октябре 2008 года Дмитрию Бертману присвоено ученое звание профессора режиссуры и мастерства актёра музыкального театра.
Указом Президента Российской Федерации № 781 от 29 июня 2010 года за заслуги в развитии отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность художественный руководительтеатра «Геликон-Опера» Дмитрий Александрович Бертман награждён Орденом Дружбы.
23 октября 2011 года решением VI (XX) Съезда Союза театральных деятелей Российской Федерации художественный руководитель театра «Геликон-Опера» народный артист России Дмитрий Бертман был единогласно выбран секретарём СТД РФ.
Премии и достижения
- Лауреат Международной премии К. С. Станиславского
Театр под руководством Бертмана удостоен Национальной премии «Золотая маска» в номинациях:
- «Лучший спектакль в опере» («Леди Макбет Мценского уезда» 2000)
- «Новация» («Голоса незримого» 1999)
- «Лучшая оперная актриса» (Наталья Загоринская «Кармен» 1997, Анна Казакова «Леди Макбет Мценского уезда» 2000)
- «Лучший дирижёр в опере» (Владимир Понькин «Леди Макбет Мценского уезда» 2000)
- «Лучший дирижёр в опере» (Владимир Понькин «Лулу» 2002)
- В 2000 году театр «Геликон» стал лауреатом «Московского оперного фестиваля» к 400-летию оперы по номинации «Лучший спектакль», а Дмитрий Бертман - лауреатом по номинации «Лучший режиссёр» («Сказки Гофмана»).
- В 2003 году за вклад в развитие мировой культуры удостоен Мальтийского креста и титула графа Суверенного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, рыцарей Родоса и Мальты экуменических
15 лет назад, в самое трудное для России время, 23-летний москвич создал оперный театр буквально из ничего. Создал в крошечном зале, и театр этот долго не принимали всерьез.
Сегодня его звезды поют в Париже, Лондоне, Токио, Торонто, Берлине, Брюсселе; театр только что вернулся из Голландии с Дягилевского фестиваля под руководством Валерия Гергиева. С ним работают лучшие дирижеры России, западная пресса считает "Геликон" самой современной оперной труппой нашей страны - на этой сцене все умеют все: петь, как оперные дивы, играть, как драматические актеры, им подвластна и трагическая опера, и оперетта, и барокко, и авангард. "Больше, чем Большой" - писала недавно лондонская "Гардиан". Эта встреча с Дмитрием Бертманом - попытка понять секрет международного успеха, каким пока не могут похвалиться крупнейшие сцены страны.
Когда поют врачи
Честно сказать, я не задумывался над секретами. Но так случилось. Я поступил в ГИТИС в 16 лет. Очень любил музыку, оперу, сам был пианистом. У нас дома был игрушечный "театр", к которому я делал декорации, так что наигрался в гранд-оперу еще в детстве. Но в институте был типичным традиционалистом. И когда сокурсники говорили: "Надо все в опере ломать!" - меня это пугало. Мне никогда не хотелось ничего ломать. И самой большой мечтой было уехать куда-нибудь в Сибирь и работать там с провинциальными оперными дивами. Я ставил в Сыктывкаре, в Одессе, в Твери, в оперетте и в драме. А однажды мы с однокурсниками сделали в Москве "Мавру" Стравинского, всего на четыре артиста. И вот тут пошел настоящий фанатизм: мы что-то сделали сами! А это было время, когда в театры никто не ходил, - нехорошее время. Репетировали мы в овощном магазине на улице Герцена: там, на втором этаже, был детский клуб, где нам давали комнату.
- За то, что вы с детьми немножко занимались оперой?
За то, что я занимался с самодеятельностью медиков. У меня в Доме медиков прошло 9 постановок, пели одни врачи, и хирург-кардиолог пела "человеческий голос" Пуленка, между прочим. А "Иоланту" помогал оформлять Илья Глазунов. А костюмы - Нина Александровна Виноградова-Бенуа. В отличие от оперной студии в Доме культуры имени Чкалова (ее так и называли - "Ля Чкала"), где Кармен пела начальник станции метро "Белорусская", наши врачи были с консерваторским образованием. Аня Степаненко, например, была заведующей отделением аортошунтирования, первой в России стала делать такие операции. Приезжала на спектакль с окровавленными руками на "скорой помощи". А Марту в "Иоланте" пела главный педиатр Москвы - Нина Орлова. У нас и сейчас в труппе есть психоневролог. Он принимает больных в Зеленограде и поет у нас ведущий репертуар, лауреат трех международных конкурсов. Врачи вообще музыкальные люди.
- А оркестр?
А оркестр всегда играет только за деньги. Сначала там было всего 15 человек. Но к нам пришел из Свердловской оперы потрясающий дирижер - Кирилл Климентьевич Тихонов, ученик Хайкина. Он на себе вынес все наскоки критиков - они постоянно ругали оркестр. А музыканты приходили за 15 минут до начала спектакля, и нечем было им платить за репетиции. Музыканты хорошие - из Большого театра! И с листа играли ноты, которые впервые видят! Но не было других вариантов. Можно было, конечно, ничего этого не делать, но тогда и театра бы не было.
Лучшие дня
Вечно живая
- Вы пришли в искусство спасать оперу? Некоторые считают, что она уже умерла!
Опера вечно мертвая и вечно живая. Она непотопляемая. Если почитать критику хоть при Моцарте, вы увидете, что опера всегда была в кризисе, и всегда были люди, которым она непонятна.
- Если Большой театр уважают, то с "Геликоном" дружат. И даже есть клуб друзей "Геликона". Расскажите о нем.
Среди его членов - выдающиеся артисты и режиссеры, зарубежные звезды, влиятельные политики. Они - завсегдатаи наших спектаклей. Но я ни разу не обратился к ним с просьбой. И меня устраивает, что они просто зрители. Главное, что приходят в театр. Валентина Ивановна Матвиенко смотрела спектакли раз по семь, приводила друзей, делегации. Многие стали фанатами театра. Кто-то недавно сказал мне абсолютно точно: в России спонсорства для оперы не будет, пока не появятся фанаты. Как в футболе. Поэтому моя задача - создать оперных фанатов.
- Многие говорят, что у вас талант иметь друзей.
Я люблю общаться. Недавно в 3 часа ночи заехал в магазин, и там ребята продают мобильники. Они стали мне впаривать какую-то новую модель, и я с ними два часа проговорил. Мы коснулись культуры андеграунда, сленга и мелодий для мобильников. Мне с ними было безумно интересно. Потому что этот "антизритель" - мой. Который не был в опере. Но мне важно его знать, чтобы его привести в театр. Я спектакли ставлю, если честно, для себя, а зритель как бы подглядывает, причем в замочную скважину. Потому что если дверь настежь, туда и смотреть неинтересно. Это закон психологии. Если в театрах скучно - это оттого, что соц-арт продолжает существовать. Насильственный реализм - когда есть сплошные ответы, а вопросов нет. У нас даже Станиславского сделали мумией, а он - самый современный сегодня человек, не зря весь мир учится по нему. Как только мы в театре начинаем зрителю втолковывать, как ему понимать спектакль, - все! Зритель уже не свободен. Ему все на мясорубке перекрутили, прожевали, выплюнули и говорят - это мясо!
Норма на "Норму"
- Какой бюджет вашего среднего спектакля?
В рублях - миллионов шесть. Если костюмы и декорации делать не в Москве. Это сложно (нужны примерки и пр.), но других вариантов нет: московские мастерские мы не потянем. Стоимость пошива одного театрального костюма в России в среднем 2 тысячи долларов. А в хоре 60 человек, и есть несколько переодеваний и составов, а также декорации - выходит большая сумма.
- Финансовое состояние театра менялось за эти годы?
Все вокруг дорожает. А у нас много друзей, но нет ни спонсоров, ни попечителей. И главная проблема - помещение. Зал на 270 мест - это катастрофа. Мы уже четыре премьеры сделали в Европе, которые в Москве не игрались - негде.
- Это копродукция?
Это называется копродукцией, но это чистый "Геликон". Хотя "Норму" Беллини в испанском Сантандере мы ставили на суперзвезд. Пели тенор из "Метрополитен-опера" Ричард Маргисон, меццо Лючана Д Интино и бас Джакомо Престиа из "Ла Скала", наши солисты, хор и оркестр. Норму пела Мария Гулегина. Мощный состав. Но уже в Мериде, в Испании, в огромном, тысяч на десять, древнеримском амфитеатре мы играли "Милосердие Тита" Моцарта - там только "Геликон". Весь спектакль шел в воде. Построили на сцене римский бассейн. Август, жара, и мне было страшновато, как наши артисты будут петь в костюмах в такой зной. Вот и придумали, как им сделать комфортнее. Шучу. Но спектакль транслировался по всей Европе.
- Лев Додин артистов в бассейн посадил, чтобы они страдали, а вы наоборот, чтоб им было легче...
Это же певцы, а не драматические артисты! Потом мы делали "Аиду" на Страсбургском фестивале в Европейском дворце с залом на 4,5 тысячи мест. Тоже огромная постановка, которую в Москве нам играть негде. О "Набукко" в Париже и Дижоне ваша газета писала. Декорации теперь в Москве, и мы не можем найти место, где это сыграть.
- Неужели с вашей мировой славой, с клубом друзей нельзя найти сцену хоть на несколько спектаклей в год?!
В Большой театр, понятно, не пустят...
- Но солистов-то ваших они любят.
Как таких можно не любить!
- А вас приглашали ставить в Большом?
Не будь "Геликон-оперы", я в России был бы безработным.
- Они, что, ревнуют?
Большой театр - золотой запас России! Он вечен! Слава богу, что бренд его бессмертен, как Кощей: какие бы Иван Царевичи туда ни входили, они в этом царстве долго не задерживались. Хоть и были уверены в своей вечности. В сиянии золотых лож они теряли чувство реальности. А ведь настоящее золото - это Шаляпин, Федоровский, Голованов, Уланова, Покровский, Григорович... Они-то и держат Аполлона, который, к сожалению, не имеет вожжей для управления квадригой, - присмотритесь внимательнее. Так что при чем тут ревность?
- Какие еще сцены в Москве годились бы для вашего "Набукко"?
МХАТа на Тверском, Театр Российской армии, Кремлевский дворец. Больше сцен нет. Но очень высокие цены на аренду. Ведь нам нужно два дня на монтировку. Но уже есть договоренность о том, чтобы Мария Гулегина и Ренато Брузон приехали спеть "Набукко". Могу сказать точно: если нам построят здание, сюрпризов будет очень много. Риккардо Мути дал согласие продирижировать открытие театра. Мы у него были на фестивале, в Равенне дали 15 спектаклей. В следующем году, видимо, поедем еще на 20 спектаклей. Обещала приехать и Чечилия Бартоли. Мечтаем продолжить сотрудничество с Ростроповичем и с Рождественским, запланировать постановки с Лазаревым и Федосеевым.
Дом с привидением
- Как дела со строительством нового здания?
Постановлению правительства о строительстве скоро два года. Это сложный объект - памятник культуры XIX века. Комиссия минкультуры по охране памятников дала согласие - ведь это будет театр, а не казино. Но недавно меня познакомили с одним теледоктором. И он сказал: "А мы у вас собираемся здание отобрать! Хотим бабки вложить и клуб для богатых врачей сделать". Я отвечаю: и вы - тоже? У нас же постановление правительства о реконструкции, миллионы потрачены на проектные работы! "Ничего, говорит, у нас есть люди, мы подпишем - и все". И вот такие провокации - постоянно. Например, на время строительства нас должны перевести в театр Et Cetera, которому построили новое здание. И вдруг пошли слухичто там собираются разместить варьете. Но я в это совершенно не верю, потому что знаю, что и правительство Москвы, и Александр Калягин на нашей стороне..
- Когда начнется стройка?
Правительство Москвы заверило, что осенью ковш войдет в землю. Мы стараемся не повторить ошибок других московских строек. Привлекаем известного акустика. Архитекторам я дал задание, чтобы основные средства были вложены в сценическую коробку, а не в "евроремонт". Чтобы сцена была оснащена по современным технологиям - лифты, выездные фуры...
- Это считается - реконструкция?
Реконструкция-реставрация. Интерьеры главного здания сохранятся, и зал - тоже. Только сцена будет с другой стороны и немного увеличится. А большим залом станет двор. Ему построят крышу, сцена будет раздвижная, а вся кирпичная кладка сохранится. Ведь здание - историческое. В нем помещалась опера Зимина и пел Шаляпин. В нем родился театр Таирова, в этом зале работал Мейерхольд и проходил первый концерт в России Клода Дебюсси, там бывали Чайковский, Шаховская, жила Дашкова. Правда, от тех времен мало что сохранилось: во время войны в дом попала бомба, и нынешняя архитектура - уже времен Сталина. Это тоже теперь памятник истории. Хотя существуют чертежи прежнего здания, и я считаю, что лучше бы вернуть его прежний облик - он намного красивее. Но белоколонный зал сохранился нетронутым, там мы пока и играем. И хотим после реконструкции дать ему имя Зимина. И есть мистическая деталь: от прежнего дома остался только рояль. Я его воспринимаю как посылку нам из прошлого.
- А "призрак оперы" есть?
Есть. У нас висит портрет княгини Шаховской, который Анатолий Нежный сделал по фотографии. Она много понастроила в Москве - усадьбу Глебово-Стрешнево, театр "Парадиз", где теперь Театр Маяковского, здание, где теперь "Геликон", содержала хоры и оркестры. Потом эмигрировала и умерла в нищете. Как умер в нищете Станиславский, как сегодня наши старики живут. Это отдельная тема. У чиновников зарплаты в тысячи долларов, а у Бориса Покровского, который сам по себе является нашим национальным достоянием и ценностью мировой культуры, и машины нет. Президентская пенсия меньше ста евро, да и льготы хотят отменить. Он живет с супругой, которая тоже национальное достояние - Ирина Масленникова, примадонна Большого театра. Несмотря на возраст, они оба много работают.
- Сейчас многие говорят о деградации режиссуры. Что вы об этом думаете?
Деградация несомненна. Люди ничему не учились, но выходят на профессиональную сцену - ставят, играют. И даже начинают задавать тон. А их дилетантизм сразу виден. Знаете, в блюде есть мясо и есть гарнир. Сейчас очень много мастеров гарнира, а с мясом проблема. Студентом я смотрел "Утиную охоту" и с Мягковым, и с Ефремовым, и с Игорем Васильевым, "Амадеус" смотрел с Табаковым. По тогдашним меркам - рядовые спектакли, а из головы не выходят, я до сих пор помню все актерские работы. А в новых спектаклях посмотрел - и забыл. Уходит то, чем наш театр всегда славился.
И еще одну вещь скажу. Сейчас много спорят, как найти национальную идею для России. А вся национальная идея - в искусстве, другой быть не может. Все в мире знают, что новая Россия - это война в Чечне, взрывы, взятки, убийства. И единственное, что вызывает уважение, - искусство. Именно за него нас любят. Как создал себе славу Юрий Лужков? Тем, что поддерживает культуру, строит театры, помогает жить музеям. И деятели культуры - армия, которая за него горой. Даже сейчас, в преддверии театральной реформы, все верят в Лужкова, говорят, что он не позволит погубить театры, как не допустил катастрофы с монетизацией... Культура, к сожалению, зависит от политиков, от их приоритетов. Можно ли себе представить, чтобы Жак Ширак устроил прием в честь какого-то второстепенного поп-певца, а не Плетнева, Башмета, Спивакова или того же Покровского. Именно такие звезды - слава России.
- И эта слава утекает на Запад!
Естественно. Не только из-за денег. Люди хотят чувствовать, что они нужны. Я знаю оперных артистов, теперь мировых звезд, которые готовы бесплатно спеть в театрах, откуда уехали. Но не приглашают. Россия богата талантами. В "Геликон" приходят петь молодые артисты из провинции с замечательными голосами, вырастают и уезжают. Я не злюсь. Отпускаю и даже содействую: каждый должен реализоваться. Если у меня уезжает артист, то я могу воспитать нового. Это моя работа - воспитывать артистов. Но уехавшие с удовольствием приезжают в "Геликон" и выступают. А когда поют на Западе, то с гордостью пишут, что они из "Геликон-оперы". Они - наши рекламоносители, послы России. Я могу дать гарантию: любой артист "Геликона" скажет, что для него театр - религия, священное место. И нет ни одного человека, который бы приходил в театр, как на работу.
Правила свечения
- Каких законов не хватает театрам для нормальной жизни?
О спонсорстве, о меценатстве. Это первейший закон! Без него даже и начинать театральную реформу бесполезно - она театр обречет на гибель. Чтобы театры могли выживать самостоятельно, нужна законодательная база, а ее нет. Я не понимаю, как экономисты могут предлагать такое! Ведь даже суммарный бюджет всех московских театров меньше, чем у одной парижской "Опера Бастий". Там минимальный гонорар артиста, который выходит в "моржовой роли" (как морж, выныривает, поет одну фразу и тонет) составляет 3 тысячи евро за выход. А у ведущих солистов - от 10 тысяч за спектакль. Даже некоторые наши артисты, которые приглашаются в "Мет" для подстраховки, просто ожидая за кулисами, получают столько, что им там молчать выгоднее, чем петь полный репертуар в Москве. Я уж не говорю, что труд там стоит намного больше, чем ткани и материалы. Когда я ставил "Травиату" в Торонто, платье для хористки обходилось в 3 тысячи долларов, их которых 500 - ткани, остальное - работа. Потому что труд человека - самое дорогое.
- Каковы отношения театральных людей с властями?
Знаете великую строчку Ахмадулиной: "Свечу учили правилам свечения..."? Вот и у нас недавно собрали деятелей культуры и объясняли им, как развивать современное искусство. А ведь художник как пишет, так и будет писать, не надо его трогать. И все эти установочные собрания ни к чему хорошему никогда не приводили. Недавно получаю приглашение на сессию директоров музыкальных театров по репертуарной политике. Но неужели надо опять с кем-то согласовывать репертуар? Это же дело художественного руководства. Хотя в европейских странах директора театров одного города всегда в контакте и координируют свои планы. Чтобы не получалось, как сейчас в Москве, где уже три "Царские невесты" и ни одного жениха. Нужна также срочная помощь с новыми таможенными правилами. Я ставил "Так поступают все" Моцарта в Германии, спектакль шел несколько лет, потом его сняли и предложили взять, если хотим, декорации и костюмы. Я подумал: супер! Опера шла бы в Москве практически задаром. Но оказалось, чтобы этот спектакль взять в дар, мы должны заплатить на таможне больше, чем если все заново изготовить в Москве. Каждая поездка театра за рубеж - это огромные затраты, потому что после таможни декорации приезжают сломанными. Мы их бережно грузим, а на границе солдаты все вытаскивают, а потом бросают в трейлер как попало.
- Но реформы вроде бы отложены.
Не верю я этому. Я думаю, чиновники будут тянуть и потихоньку их внедрять. А если внедрят, то вопрос: кто будет отбирать эти привилегированные театры, по каким критериям определять, кого финансировать, а кого - нет. Может быть, те успешные коллеги, которые и были идейными вдохновителями чиновников?
Я психологически готов к любой ситуации. Готов даже к закрытию "Геликона". Но я верю в Бога! Хотя продал душу театру.
Потрясающая профессия
- Говорят, у вас выйдет "Повесть о настоящем человеке" Прокофьева?
Да, к 9 Мая. Я решил: если делать, то надо, чтоб это был шлягер, чтобы на него ломилась молодежь. Это же последняя опера измученного советской властью Прокофьева. Прошлая ее постановка была в Большом в 1985 году. Ставил Георгий Ансимов, мой педагог, и Александр Лазарев. Редакцию музыки делал Альфред Шнитке - написал несколько номеров. Ансимов придумал соединить с музыкой оперы кантату Прокофьева "Александр Невский". И я сейчас хочу использовать этот прием, мне он кажется очень интересным. Получится такой оперный боевик. Мы ориентируемся на нормальных людей, у которых есть семья, свои интересы. Они пришли в оперный театр и не должны думать, как быстрее отсюда свалить. Опера - тоже театр, и судить ее надо по законам театра... И я хочу сделать "Повесть о настоящем человеке" про сегодняшних стариков, выброшенных из жизни.
- "Геликон" - многократный лауреат "Золотой Маски" - каковы ваши отношения с этим фестивалем?
В этом году нас опять отобрали в число номинантов. А отношения? Общаемся по факсу...
- Вас часто приглашают для постановок за рубеж. Как начиналась международная карьера вашего театра?
Мой первый спектакль на Западе - "Пиковая дама" на фестивале в Ирландии. Следующим был "Евгений Онегин". И вот когда я его ставил, что-то случилось с режиссером, которая работала над "Богемой". И мне предложили: а может, ты оба спектакля сделаешь? А я - Скорпион, мне интересно, когда сложности. И взялся. "Богема" прошла с большим успехом. И после нее начались "Травиаты" - пять спектаклей в разных странах, все разные. Мне мой импресарио сказал: "Пока ты ставишь русскую оперу, тебя воспринимают как режиссера этнического, специалиста по русским нравам, стилю и языку. В этом качестве и приглашают. Поэтому и на гастроли "Геликон", кроме русского репертуара, обязательно везет то "Кармен", то "Лулу", то "Сказки Гофмана"...
- Как вы будете праздновать юбилей театра?
Наша первая "Мавра" вышла 10 апреля 1990 года. Но в этот день мы будем не в Москве - у нас гала-концерт в лондонском Альберт-холле с Плетневым, Башметом и Нетребко. Вернемся и отпразднуем - весело, как всегда!
- Самый простой вопрос напоследок: в чем же суть оперной режиссуры?
Сын нашей солистки Ларисы Костюк в "Милосердии Тита" в Мериде играл роль мальчика. Ему очень понравилось, и он мне сказал: "Я, наверное, хочу быть певцом. А если голоса бог не даст, то - драматическим актером. А если вообще ничего не будет - то режиссером". И я ему ответил: "Точно! Это потрясающая работа: ничего не делаешь, удовольствие огромное и еще деньги платят!"
