Спектакль НЕПОДВИЖНЫЕ ПАССАЖИРЫ
Компани Филипп Жанти (Париж, Франция)
Пьеса Филиппа Жанти
Постановка - Филипп Жанти, Мэри Андервуд
Музыка: Анри Торг и Серж Уппен
Актеры: Амадор Артига, Маржори Курренти, Марция Гамбарделла, Маню Крупит, Пьеррик Мальбранш, Анжелик Наккаш, Лакко Окино, Симон Т Ранн
«Когда в 1995 году я начал работу над "Неподвижными пассажирами", я хотел сфокусироваться на переживаниях героя, совершающего странствие по внутренним ландшафтам своего "я" и оказывающегося в итоге лицом к лицу с самим собой. Но случилось так, что помимо своей воли странствие одного героя постепенно трансформировалось в одиссею нескольких персонажей, а затем и всего человечества. Это было путешествие сквозь пространство и время, переживание всех связанных с этим одержимостей, преодолений, конфликтов, унижений, поклонений кумирам, страхов, восторгов, грез и отторжений… Возникали поразительные образы, которые открывали бесчисленное множество путей через океаны и пустыни. Порой эти пространства обретали поистине библейский масштаб. И точно так же события вдруг начинали представляться смехотворными, питая юмор, не позволяющий окончательно впасть в отчаяние.
В 1996-1997 годах "Неподвижным пассажирам" предстояло совершить странствие по всему миру. Теперь, оглядываясь на прошлое, эти темы кажутся еще более современными. Они еще сильнее взывают ко мне, провоцируют меня, заставляют подвергнуть их более глубокому изучению, продолжить некоторые сюжетные линии, переместить часть сценического действия за пределы океанов и пустынь…» (Филипп Жанти).
«Моя мечта походит на утопию. Я уверен, что мы не добьемся мира между людьми, народами или социальными группами, пока не будем жить в мире с самими собой. К этому я и стремлюсь в своих спектаклях, что, возможно, немного наивно. В "Неподвижных пассажирах" присутствует политический подтекст. Я говорю о кризисе, о торжестве алчности, о крушении утопий, о национальной идентичности, о ношении паранджи... Но меньше всего на свете я хотел бы растерять свою поэтическую силу» (Филипп Жанти)
12 июня театральная компания Филиппа Жанти закончила свои выступления в Москве. У тех, кто не успел увидеть здесь «Болилок», осталась возможность догнать его в конце июня на театральном фестивале в Норвегии. У опоздавших грустные перспективы: Жанти на год прерывает показы «Болилока».Есть, правда, информация, что в июле мэтр будет давать мастер-классы в парижском Институте марионеток, а осенью может оказаться со своим «Краем земли», который москвичи могли видеть на прошлом Чеховском фестивале, в Латинской Америке. Но запись на уроки Жанти уже закрыта, а Латинская Америка под вопросом. Зато в пространстве торрентов и онлайновых видеоресурсов его спектакли-сновидения, сбежав, как куклы в «Болилоке», от своего создателя, уже давно живут самостоятельной жизнью.
Так что зрителям, только открывающим для себя Жанти, не составит труда найти в интернете, к примеру, образцы его раннего творчества. Тогда Жанти делал кукольные ревю, составленные из отдельных номеров вроде историй про танцующих страусов; горжетку, флиртующую с фотоаппаратом, или взбунтовавшуюся марионетку Пьеро, которая не захотела подчиняться своему хозяину и решила оборвать все нити, связывающие куклу и кукловода.
Именно с таким Жанти - режиссером-кукольником, аниматором, в чьих руках неодушевленные предметы оживали и вели себя как гомо сапиенс, -российская публика познакомилась в конце в 1970-х. То время, когда со своим театром человекоообразных предметов Жанти объехал почти весь мир, режиссер определяет как бегство от самого себя. Если верить тому, что рассказывает Жанти, он с детства страдал от невозможности наладить нормальный контакт с людьми и решить эту проблему смог только в театре - с помощью неодушевленных предметов, кукол.
После десятилетия поисков в области кукольного театра Жанти стал последовательно от него дистанцироваться.
Начиная с двух спектаклей - «Круг как куб» и «Парад желаний», - сделанных в 1980-1983 годах в соавторстве с женой Мари Андервуд, форма у Жанти все меньше походила на варьете. Куклы постепенно уступали место актерам, традиции театра марионеток вытеснялись традициями пантомимы и балета, мир спектаклей становился менее предметным, всё больше напоминая сновидения.
Во многом это было следствием увлечения Жанти работами Фрейда и Юнга. Результатом его исканий в области психоанализа стал спектакль 1984 года с соответствующим названием - «Проделки Зигмунда». Главными героями в нем были пальцы, которые режиссер обнаружил у себя в кармане, когда полез туда за словом; а сюжетообразующим мотивом - путешествие по лабиринтам подсознания.
В 90-х годах его спектакли «Не забывай меня» и «Неподвижный путник» уже мало чем напоминали зрителям о Жанти-кукловоде. В итоге из режиссера-аутиста, который начинал когда-то с интимного кукольного театра, боялся людей и открытых пространств, Жанти к концу ХХ столетия превратился в мегаломана, легко оперирующего огромными пространствами и множеством актеров. В 1997-м для фестиваля в Авиньоне Жанти поставил «Дедала», ежедневно собиравшего во дворе Папского дворца под открытым небом по две тысячи зрителей. А в 1998-м в Лиссабоне, куда Жанти был приглашен на Всемирную выставку, он срежиссировал «Океаны и утопии» - представление, рассчитанное на десять тысяч зрителей, с участием двухсот актеров, танцовщиков и циркачей.
Теперь сюрреализм Филиппа Жанти, год назад отметившего сорокалетие своей театральной компании и свое собственное семидесятилетие, вновь стал интимным, почти камерным. Чтобы бороться с демонами, путешествовать по лабиринатам подсознания и с неизменным успехом демонстрировать свои сны публике, Жанти оказалось достасточно подмостков среднестатистического театра.
Более того, в «Крае земли» и «Болилоке» Жанти даже вернул на сцену кукол - тех самых, от которых так настойчиво пытался отделаться два предыдущих десятилетия.
Впрочем, в «Болилоке» эти маленькие кукольные бестии, как когда-то Пьеро у Жанти, снова вбунтовались: отказались подчиняться своему создателю и, соскочив с крючков пыльного театрального шкафа, стали бегать по коридорам правого и левого полушарий мозга своего хозяина.
Просто теперь этот бунт уже, кажется, не удивляет ни самого Жанти, ни его публику. Зато по-прежнему поражает другое - то, как человек, которому в иные времена грозил бы костер инквизиции или колпак умалишенного, научился сублимировать свои страхи и создавать из них завораживающие театральные шедевры.
F: La Fin De Terres 0 -Режиссер: Филипп Жанти
«Край земли» (La Fin De Terres) («Compagnie Philippe Genty»)+док.фильм о создании спектакля.
Жанти легко и в самых неожиданных сочетаниях комбинирует театр, балет, кукол, сценические аксессуары, свет, а зритель видит сон и фантазию, «край земли» - страну, где сбываются мечты, где кончается мир земной и начинаются сны. Как и другие спектакли, «Край земли» создан Жанти вместе с женой, Мари Андервуд, с которой они работают вместе много лет. В этом году «Край земли» номинировался на «Приз Мольера», престижную французскую сценическую премию, причем в категории «балет», несмотря на то, что это спектакль – не балет в чистом виде, а театрально-балетная пантомима, театр без слов, наполненный музыкой, светом, движением. Театр актеров и танцоров, действующих, проживающих свой сон на сцене, в особом пространстве, населенном фантазией и куклами, где иллюзии и волшебство мастера Филиппа Жанти позволяют зрителям проникнуть в другое измерение и уже никогда его не забывать. К какому виду искусств отнести это действо определить сложно. Это свободный танец, хотя актеры здесь говорят, поют, читают стихи, разыгрывают смешные, клоунские сценки без начала и конца. Сюда вплетены элементы турецкого театра теней и японского театра кукол «бунраку», виртуозная игра с предметами. Один эпизод наплывает на другой, растворяется в нем словно галлюцинации или сны. Маша Хинич
У таких спектаклей есть особая ценность и особое значение. В частности, для российских зрителей, взращенных на вербальном театре и безоговорочной доминанте слова. Французский режиссер Филипп Жанти переносит публику на тот "Край земли", куда слово не добралось. Где между тем все равно царит зрелище, доступное всем органам восприятия. Последнее, принадлежащее зрителям, едва ли не самое главное в действе. В отсутствие сюжета, текста и прочих "пояснительных" вещей остается лишь одно - зрительская сопричастность происходящему на сцене, откуда каждый извлечет вещи индивидуальные - то, что интересно, близко и в конце концов понятно именно ему. Кстати, "Край земли" для понимания оказался посложнее, чем, скажем, "Проделки Зигмунда", привозимые в Москву год назад. Филипп Жанти, начинавший как кукольник и знающий об этом театральном жанре, наверное, все, со временем утратил вкус к его чистоте. Сегодняшние его спектакли - это синтетическое искусство в чистом виде, с абсолютным равноправием всех компонентов: актер, кукла, предмет, свет, музыка, пластика и т.п. Главенство актера - хозяина сцены - у Жанти давно утратило свою принципиальность. В "Крае земли" вообще порой непонятно, кто кем управляет - человек ли куклой или кукла человеком. Какая-нибудь плоская картонная фигура мгновенно и незаметно трансформируется в актера (словно бы одушевляется), и наоборот. Только что перед нами была изящная девушка в красном платье, секунду спустя каким-то непостижимым образом она оказывается огромной куклой с уродливыми, толстыми ногами. Еще минута - и взамен грубо оторванных конечностей появляются тонкие лезвия ножниц, на которых вновь можно легко танцевать, демонстрируя балетные па. Техническая сторона спектакля безупречна и виртуозна. Здесь трудно понять, откуда что берется и куда исчезает. Ровный, гладкий и блестящий пол вдруг прорастет зарослями светящейся "травы". Или станет водной гладью, в которую медленно погружается игрушечный городок - домик за домиком уходят под воду. Невидимые люки поглощают актеров и тут же возвращают их нам в другом месте и в ином качестве. Черные ширмы, меняясь в размерах, движутся по сцене туда-сюда, открывая то новое место действия, то изменившуюся пластическую мизансцену, то что-то еще. Ирина АЛПАТОВА
Помню, когда Жанти впервые приехал — ну то есть впервые на моей памяти, так-то он бывал в СССР еще с 1970х — это было удивление на грани потрясения, я старался после представлений попадать на встречи с режиссером, хотя обычно избегаю подобных мероприятий. Со временем, конечно, многое приедается, техника и стилистика Жанти, при всей утонченности и изощренности, при виртуозности использования приемов — не исключение. А все равно — «Внутренние пейзажи» и увлекают, и веселят, и трогают. Их главный герой — оживший и освободившийся от управляющих нитей, обретающий самостоятельность человек-кукла. Поднявшись по волшебной лесенке к небесной дверце и пройдя сквозь нее, он отправляется в характерное для всех спектаклей Жанти «метафизическое путешествие» («одиссея для актеров и марионеток» — жанровый подзаголовок сочинения) внутрь своих воспоминаний и фантазий через постоянно трансформирующееся сценическое пространство.
Благодаря обнаруженной героем возле рампы вязаной шапочке всплывает по ассоциации видение из детства, материализуется образ матери, игры в снеговика, прерванной взрывами горных домиков; а затем встает и тень отца — силуэт на экране-заднике, продолженный развернутым по подиуму куском черной ткани. Появляется товарищ-двойник-соперник, сменяют друг друга причудливые фито-, зоо- и антропоморфные сущности, пустотелые солдаты-автоматчики, наэлектризованные морские звезды, полипы с человечьими головами; а также гротесковые, но все же соблазнительные женские фигуры-«сирены» — то пышнотелая, особенно что касается гигантских надувных бедер, то, напротив, вовсе безногая, но одним бюстом способная очаровать «морская лилия»; и, наконец, банда брутальных трансвеститов!
Конечно, театр Жанти очень «попсовый», он близок к эстрадному формату, к развлекательному шоу, а метафоры бессознательного порой тиражируются, переходят из одной постановки в другую, порождая эффект дежа вю (горящий домик, к примеру, появлялся еще в «Болилоке», кажется) — но нехитрые мысли, вложенные в спектакль, не теряют в мудрости и актуальности, а «картинка» не становится менее красивой. К тому же пусть у Жанти и используется вовсю видеопроекция, позволяющая менять фон с горного пейзажа, полыхающего после бомбежек, на безмятежное звездное небо с северным сиянием, однако упор делается все-таки на проверенный тряпично-фанерно-полиэтиленовый хенд-мейд, что делает зрелище в хорошем смысле по-старомодному приятным. Сказки Жанти, разыгранные на соединении традиционной пантомимы, «нового европейского цирка» и технологий кукольного театра под неизменно меланхоличную музыку Рене Обри — просты, но не глупы, милы, но не пошлы, красивы, но не слащавы, внешне игривы, ироничны и даже фривольны, но по сути печальны, вот и в финале на видео можно наблюдать, как падает воздушный шар, уносивший в небеса героя с обретенной спутницей.
После Москвы спектакль Жанти увидят зрители Петербурга, Пскова, Екатеринбурга и Воронежа. Критики называют эту постановку "путешествием по океану подсознания", "визуальной поэзией".
Пускать журналистов за кулисы Филипп Жанти обычно строго-настрого запрещает. Все потому, что к секретам самого загадочного театрального режиссера на планете там будто бы становишься ближе. Но причудливые куклы, зловещие маски и манекены упрямо хранят тайну, как неживое на сцене становится живым.
"Знаете, самый приятный комплимент для меня - это шепот в зале, когда зрители в недоумении - где кукла, а где живой человек. Это, и правда, непросто - если б не знал, сам бы запутался. И в этом главный мой трюк - я хочу, чтобы на сцене у манекена и актера была одна жизнь, одна на двоих", - говорит режиссер Филипп Жанти.
В этой жизни они кружатся в танце, умирают, воскресают и делятся друг с другом страхами. Великий фокусник, кукольник и философ, Жанти не оставляет зрителю шанса понять, как механические создания превращаются в людей и вдруг вновь раскидывают безвольные пластиковые руки. Чтобы добиться максимального сходства с артистом, над каждым манекеном весом около 15 килограммов работают несколько недель. А дальше начинается магия.
"У каждого из нас есть двойник. Мы так к ним и обращается: двойник Анны, например. Чтобы привыкнуть к такому партнеру, нужно месяца три, не меньше. Потому что вы играете две роли - за себя и за него, и вы вместе рассказываете историю - вашу историю", - отмечает актриса Анна Мага Вигелиус.
Над каждой мельчайшей деталью реквизита работает целая команда художников. Вместе с режиссером они плетут эту историю - странную, смешную, иногда пугающую, понятную до конца только двоим: Филиппу Жанти и его вечной музе и жене - хореографу Мэри Андервуд, той, что всю жизнь записывала в тонкую тетрадь сны любимого мужа. Сны, которыми он всегда щедро делится со всем миром.
"Для Филиппа самое главное - образ, который он запомнил. Мы с ним вместе решаем, как этот образный ряд сопроводить - танцами, пением, просто музыкой. Так рождается сценарий, где главное - поиски смысла жизни, попытка понять, кто мы в этом мире, зачем пришли и куда уйдем", - поясняет хореограф Мэри Андервуд.
Впрочем, перед началом работы над самой романтичной своей постановкой "Не забывай меня" метели, сугробы и лыжники Филиппу Жанти вовсе не приснились. Крупными хлопьями снег падал за окном его палаты в норвежской больнице, где три года назад маэстро проходил реабилитацию после инсульта. Как оказался в Норвегии? Там в престижной театральной школе умоляли режиссера поставить спектакль. После долгих уговоров Жанти сдался.
"Я наверное один из самых преданных почитателей таланта Филиппа, я мечтал, чтобы он к нам приехал. Правда, каждый раз, когда я ему говорил, что увидел в его постановке тот или иной смысл, он говорил: "Нет, нет, ничего такого там даже близко нет", - рассказывает руководитель театральной школы Оливье Перроно.
Что в постановках Жанти есть точно - путешествие. Герои то танцуют под латиноамериканские ритмы, то оказываются на Северном Полюсе. Кочевать по миру, всегда быть в движении - это и про самого Жанти, который когда-то на крохотном автомобиле объехал 47 стран, 8 пустынь и везде давал кукольные представления. Хотя как говорит сам, всего-навсего рассказывал, каким видит мир с закрытыми глазами.
Спектакль Филиппа Жанти - один из самых ожидаемых на Чеховском фестивале. В зале - аншлаг, и после постановки артистов еще долго не отпускают со сцены. А зрители, кажется, остаются один на один с мыслью: а может это и был сон.
