Cудьба - понятие довольно сложное и пока еще никем не изученное полностью. Некоторые считаю, будто человек сам является вершителем своей судьбы, мнение других заключается в том, что существует Некто - Бог, или Высший разум, определяющий не только длительность человеческой жизни, но также и события, происходящие в ней. Однако к какой же категории можно отнести предсказания, сделанный писателями и поэтами не страницах литературных произведений? Ведь зачастую бывает так что автор сначала описал какое-то событие, и только спустя годы, а то столетия, оно сбывается. До сих пор неизвестно, как и почему писатели-фантасты смогли «угадать» и даже в какой-то степени предсказать многие грядущие события. В качестве примера можно привести роман «Тщетность», который написал Морган Робертсон - автор, малоизвестный широкому кругу любителей фантастики. Действия романа происходит на борту судна под названием «Титан».
Е читатели. Кому пришло в голову сравнить основные характеристики корабля, ужаснулись: протяженность корабля составляла 243 м (у «Титаника» - 269), передвигался он со скоростью 25 узлов (как и у «Титаник»), у обоих кораблей - и вымышленного, и настоящего - было по 4 трубы и 3 винта. Не станем перечислять остальные характеристики судов: поверьте, они почти идентичны. Согласно сюжету произведения, холодной апрельской ночью считающийся непотопляемым корабль «Титан», не снижая скорости. Налетел на айсберг и утонул. Через 14 лет после опубликования романа в свой первый рейс отправился корабль с похожим названием - «Титаник». В апреле 1912 года с ним произошла катастрофа: двигаясь в ночное время на большой скорости, судно столкнулось с айсбергом и погибло.
Удивительное сходство событий на этом не закончилось: писатель указал и причину гибели тысяч пассажиров, которым не хватило спасательных шлюпок. Так что же это - простое совпадение или предвидение событий?
У этой истории имеется и продолжение. Апрельской ночью 1935 года моряк Уильям Ривз стоял на вахте на носу английского парохода «Титаниан», направлявшегося в Канаду. Была глубокая полночь, Ривз, находясь под впечатлением только что прочитанного романа «Тщетность», неожиданно понял, что между катастрофой «Титаника» и вымышленным событием наблюдается шокирующее сходство. Затем у моряка мелькнула мысль, что и его судно в настоящий момент пересекает океан там, где и «Титан», и «Титаник обрели свой вечный покой. Затем Ривз вспомнил, что день его рождения совпадает с точной датой погружения «Титаника» под воду - 14 апреля 1912 года. При этой мысли моряка охватил неописуемый ужас. Ему казалось, что судьба готовит ему нечто неожиданное.
Находясь под сильным впечатлением, Ривз подал сигнал опасности, и машины парохода немедленно остановились. На палубу выбежали члены экипажа: все хотели узнать причину столь внезапной остановки. Каково же было изумление матросов, когда они увидели корабль, остановившийся прямо перед айсбергом, вынырнувшим из ночной тьмы. Значит, если бы Ривз отмахнулся от своих мыслей, судно повторило бы судьбу обоих кораблей, о которых шла речь выше. В 1866 году британский журналист Э.У. Стед тоже написал рассказ о судне «Маджестик», затонувшем после встречи с айсбергом в Северной Атлантике. Имя его капитана - Э. Смит - совпадало с именем реально существовавшего капитана лайнера «Титаник». Интересно, что Стед, всю жизнь занимавшийся изучением многих феноменов, включая и роль предсказаний на дальнейшую жизнь человека, не обратил внимания на собственное пророчество. Э. У. Стед в том далеком 1912 году взошел на борт самого непотопляемого корабля в мире, который обрел себе ледяную могилу в Атлантике.
А как быть с произведением известного американского фантаста Артура Кларка? В 1947 году он выпустил в свет свое первое литературное детище - рассказ о высадке человека на Луну. Более того, автор с точностью указал географические характеристики этого небесного тела. Прошло не так уж много, как события, описанные в рассказе А. Кларка, воплотились в жизнь.
В годы советской власти под величайшим запретом находилось своеобразное пророческое произведение
А. Богданова «Красная звезда»
, написанное им в 1904 году.
В этой книге, которую можно назвать антиутопией, писатель предугадал не только трагические события в России, но также и символику нового государства, указанного в заглавии романа. А вот что написал Ф. М. Достоевский в своем «Дневнике писателя за сорок лет до трагических событий в Росси: «Предвидеться страшная, колоссальная…революция, которая потрясет все страны изменением лика мира. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови… Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств, Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются».
Здесь же писатель предсказал примерное количество жертв грядущей революции (100 миллионов), а в «Бесах» - и ее сроки. Петенька Верховенский на вопрос: «Когда все начнется?» - ответил: « Лет через пятьдесят…Начнется на Масленице (февраль), кончится после Покрова (октябрь)».
Дар предвидения, присущий некоторым писателям, окутан дымкой тайны. Даже столетия спустя он продолжает удивлять и поражать ученых, которые все еще не могут понять, каким образом гениям художественного слова удалось создать произведения, являющиеся по своей сути пророческими.
Пророчества русских писателей и поэтов о будущем России
Целый ряд подобных прорывов в будущее, предчувствий его находим мы и у русских писателей и поэтов. Как и в обыденной жизни, предчувствия эти чаще всего касаются событий гибельных, катастрофических.
Почти за сто лет до революции и того, что последовало за ней, Михаил Лермонтов написал пророческие строки:
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон...
Это писалось за много лет до свержения и убийства последнего российского императора и его семьи, до массовых казней и лагерей.
Потрясающих в своей силе художественных прозрений русских писателей о событиях грядущей эпохи слишком много, чтобы можно было объяснить простым совпадением. В ряду гениальных прозрений — строки некоторых русских поэтов о собственной гибели.
Михаил Лермонтов в стихотворении «Сон» писал:
В полдневый жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Не прошло и года, как поэт погиб на дуэли во время своего пребывания на Кавказе. Николай Гумилев «увидел» в одном из своих стихотворений мастерового, изготовлявшего пулю, предназначенную для него.
Им пуля отлитая отыщет грудь мою.
Если сегодня прочесть его же стихи «Смерть поэта», то каждая строка в нем четко соответствует жизненной судьбе автора - принявшего эстафету от великого Пушкина... «Погиб поэт! - невольник чести - пал оклеветанный молвой... Восстал он против мнений света один, как прежде, ...и убит!"
В письме А.Я.Булгакову П.А.Вяземский писал 4 августа 1841 года: «...В нашу поэзию стреляют удачнее... Второй раз не дают промаха. Грустно! Да. Сердечно жаль Лермонтова, особенно, узнавши, что он был так бесчеловечно убит. На Пушкина целила по крайней мере французская рука, а русской руке грешно было целить в Лермонтова..."
Не случайно Борис Пастернак предостерегал своих современников-поэтов от того, чтобы предсказывать в стихах собственную смерть.
Вспомним пророческие строки Достоевского из его «Дневника писателя» за 1877 год:
«Предвидится страшная, колоссальная стихийная революция, которая потрясет все царства мира изменением лика мира всего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови».
«Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются...»
Причем писались эти пророческие строки за сорок лет до событий 1917 года, когда в общественной жизни не было, казалось, ни малейших признаков надвигавшейся народной трагедии. Неудивительно, что последующие семьдесят лет к этим строкам новые властители России предпочитали не обращаться.
Все эти годы под запретом находилась и пророческая антиутопия Александра Богданова «Красная звезда», в которой еще в 1904 году он предугадал не только черты надвигавшегося тоталитарного правления, но и даже его символику, вынесенную в заглавие романа.
Среди пророчеств и неслучайных совпадений есть такие, когда русский человек не знает — плакать ему или смеяться. За полвека до большевистской революции сатирик Салтыков-Щедрин написал повесть «История одного города», где под «городом Глуповом» не одно поколение русских читателей узнавало страну, в которой они жили. Губернатор-тиран, повествует Щедрин, едва приняв власть над несчастным городом, отменил все праздники, оставив только два. Один отмечался весной, другой — осенью. Именно так в первые же годы своего правления поступили большевики, отменив в стране все традиционные праздники. Из нововведенных ими праздников один отмечался весной (1 мая), другой — осенью (7 ноября). Совпадения не кончаются на этом. У Щедрина весенний праздник «служит приготовлением к предстоящим бедствиям». У большевиков 1 Мая всегда был «днем смотра боевых сил пролетариата» и сопровождался призывами к усилению классовой борьбы и к свержению капитализма. Иначе говоря, был ориентирован на бедствия грядущие. Что касается осеннего праздника, то, по Щедрину, он посвящен «воспоминаниям о бедствиях уже испытанных». И словно нарочно или в насмешку 7 Ноября — праздник, установленный большевиками, — был посвящен памяти о кровопролитиях революции.
Смертельные пророчества часто появлялись помимо воли авторов из случайных, брошенных ненароком слов, - объясняет Александр Сергеевич. - Но слова эти были зафиксированы на бумаге и, стало быть, обрели жизнь самостоятельную. А у жизни слов - свои законы и последствия. В первую очередь эти последствия касаются тех, кто данные слова произнес. Убедитесь сами.
Самый поразительный случай находим в стихотворении Николая РУБЦОВА «Я умру в крещенские морозы». Он погиб 19 января - в тот самый день, когда отмечается православное Крещение.
Драматург Александр ВАМПИЛОВ мимоходом черканул в своей записной книжке: «Я знаю - старым я никогда не буду» . Так и вышло: он утонул в Байкале за несколько дней до своего 35-летия. Поэт и музыкант Юрий ВИЗБОР в 1978 году написал песню «Памяти ушедших», где есть такая строка: «Как хочется прожить еще сто лет - ну пусть не сто, хотя бы половину». Визбор будто сам отмерил себе земной срок - прожил ровно 50 лет.
Владимир ВЫСОЦКИЙ в одном не очень известном стихотворении предсказал время своей смерти: «Жизнь - алфавит: я где-то уже в «це-че-ше-ще» - уйду я в это лето в малиновом плаще» . Стихи написаны в начале 1980 года. Летом этого года, 25 июля, Высоцкого не стало.
Когда Валентин ПИКУЛЬ ушел из жизни, жена нашла в его библиотеке книгу со слепым корешком, и в ней было творческое завещание, которое заканчивалось словами: «Писал это Пикуль Валентин Савич, русский, родился 13 июля 1928 года, умер 13 июля 19... года». Написано это в 1959 году, а умер он 16 июля 1990 года, ошибившись в числе всего на три дня.
Намеки на безвременную гибель встречаются в произведениях Сергея ЕСЕНИНА, Владимира МАЯКОВСКОГО, Николая ГУМИЛЕВА, Всеволода БАГРИЦКОГО, Василия ШУКШИНА, Марселя ПРУСТА, Генриха ИБСЕНА, Пауля ФЛЕМИНГА.
Например, полет фантазии позволяет гению, увидевшему самодвижущийся экипаж или воздушный шар, тотчас «предсказать» автомобильные пробки на дорогах мира и космос, кишащий межпланетными путешественниками.
Другое дело - предсказания своей кончины. Есть мнение, что люди творческие вовсе не предрекают будущее, а как бы моделируют его. Ведь некоторые из поэтических строк напоминают заклинания вроде «Я хочу умереть молодой!» Мирры Лохвицкой. Если согласиться с тем, что слово материально и обладает мощной энергетикой, то логично допустить, что эти опасные фразы способны притянуть к человеку, их произнесшему, беды.
Недаром мудрая Ахматова предупреждала своих излишне дерзких собратьев по перу: «Поэты, не предсказывайте свою смерть - сбывается!»
Литературные прогнозы на ХХ век...
|
|
Джонатан Свифт
(1667 - 1745)
ЧТО ПРЕДСКАЗАЛ
В книге «Путешествия Гулливера» (1726) астрономы Лапуты, страны, куда попал Гулливер, открыли наличие двух спутников у планеты Марс. А в главе, посвященной Великой академии Лагадо, встречается описание «машины для открытия отвлеченных истин».
ЧТО СБЫЛОСЬ
Открытие Фобоса и Деймоса произошло только через полторы сотни лет после выхода романа. А в описании странной машины можно угадать изобретение «мыслящего прибора», то есть компьютера.
|
|
Владимир Одоевский
(1803 -1869)
ЧТО ПРЕДСКАЗАЛ
В романе «4338-й год» (1835) рассказывается, что в будущем основными средствами передвижения станут воздушный и подземный транспорт. Вот как герой описывает свой путь в Россию из Китая: «Мы с быстротою молнии пролетели сквозь Гималайский туннель, но в Каспийском туннеле... мы должны были выйти из электрохода, великолепно освещенного гальваническими фонарями». В романе говорится об освоении Луны, которая «необитаема и служит только источником снабжения Земли», а также об «электрических разговорах», которые заменят переписку.
ЧТО СБЫЛОСЬ
Туннели, электроходы напоминают по описаниям метрополитен. Кстати, первый опытный электровоз был построен в Германии в 1879 году. Да и предвидеть использование «гальванических фонарей» было непросто: угольная лампа Лодыгина была запатентована в 1874 году, «свеча Яблочкова» - в 1876-м, а лампа накаливания Эдисона - в 1879-м. И Каспийский туннель, по которому мчится электроход из Китая, проложен под дном моря - тоже очень прогрессивная мысль для того времени. Первый практически пригодный телефонный аппарат был запатентован лишь в 1876 году. Об использовании же лунных пород для энергетики Земли ученые заговорили лишь во второй половине ХХ века.
|
|
Жюль Верн
(1828 - 1905)
ЧТО ПРЕДСКАЗАЛ
В романах «С Земли на Луну» (1865), «Вокруг Луны» (1870) и «Париж в ХХ веке» (1863) герои Верна «промахнулись» мимо Луны и так и не высадились на ее поверхность, затем благополучно облетели земной спутник и вернулись на Землю. В третьей книге улицы Парижа заполнены автомобилями, работающими на водороде, а документы передаются посредством прибора, очень напоминающего современный факс.
ЧТО СБЫЛОСЬ
В первом случае сюжет похож на судьбу экипажа американского корабля «Аполлон-13», который ровно через сто лет - в апреле 1970 года - не смог высадиться на Луну. Но еще интереснее параллели между верновским кораблем и «Аполлоном-8», который в 1968 году совершил первый пилотируемый полет вокруг Луны. Оба аппарата - и литературный, и реальный - имели экипаж, состоявший из трех человек. Примерно совпадали их размеры и масса. Оба стартовали с территории США. Совпали даже районы стартовых площадок! Кроме того, сегодня автомобили на водороде становятся реальностью. А вот факсы уже уходят в прошлое за ненадобностью.
|
|
Герберт Уэллс
(1866 - 1946)
ЧТО ПРЕДСКАЗАЛ
В своих произведениях он «изобрел» биологическое оружие, искусственное оплодотворение, методику ввода питательных веществ прямо в кровь. Еще в 1910-х годах он говорил об огромной роли атомной энергетики в жизни человечества и предсказал, что в будущем авиация высоких скоростей перейдет к стреловидному крылу. В «Войне миров» (1898) Уэллс описывает действие теплового луча, похожего на современный лазер, а в книге «Когда спящий проснется» (1899) - «странные технические устройства, на гладкой поверхности которых появляются яркие цветные картинки с движущимися фигурами».
ЧТО СБЫЛОСЬ
Уэллс опередил научно-технический прогресс на многие десятилетия. К правильной схеме крыла авиаконструкторы пришли лишь через 20 лет после предсказания писателя. В прошлом веке появились лазеры, в том числе и боевые. Описание же автором конца позапрошлого века телевизора и видеомагнитофона сильно впечатляет.
|
|
Артур Кларк
(р. 1917)
ЧТО ПРЕДСКАЗАЛ
В 1945 году он всерьез говорил о запуске на околоземную орбиту спутников связи. Также он утверждал, что человек высадится на Луне еще до наступления 2000 года, и предположил появление телефонов с камерой, телетекстом и возможностью создавать сообщения и переговорное устройство, вмонтированное в наручные часы.
ЧТО СБЫЛОСЬ
Не прошло и полувека, как орбита Земли оказалась буквально забита такими спутниками. Другие его научные «открытия» сегодня уже вошли в обиход.
По сравнению с этими пророчествами предсказания прочих авторов выглядят куда бледнее. Но все же вспомним, что звукозаписывающие устройства появились у Сирано де БЕРЖЕРАКА в «Государствах и империях Луны» (1655), первые роботы - в пьесе Карела ЧАПЕКА «Р.У.Р.» (1920), калькулятор встречается у Айзека АЗИМОВА в «Основании» (1951), плейер - у Рея БРЭДБЕРИ в книге «451 градус по Фаренгейту» (1953).
...НА ГРЯДУЩИЕ ВЕКА
К 2519 году Европа одичает
Полистав литературные произведения, можно попытаться заглянуть и в будущее
Вильгельм Кюхельбекер в своих «Европейских письмах» (1820) предполагал, что к 2519 году Европа одичает: Лондон и Париж исчезнут с лица Земли, а Испанию заселят некие гверилассы, которые будут кочевать из долины в долину и грабить купцов и путешественников.
Британский юморист Джером К. Джером в рассказе «Новая утопия» (1891) заглядывает аж в XXIX век. Там нас ждет мир, в котором царит Всеобщее и Абсолютное Равенство - люди обязаны ходить в одинаковых одеждах, умываться и принимать пищу в одно и то же время. Имена будут заменены номерами (подобное предсказание встречаем также у Евгения Замятина в антиутопии «Мы», 1924), а если чей-то интеллект окажется выше среднего, то мозг такого человека «усредняют» хирурги.
Что касается научных открытий и технических достижений - вот лишь несколько прогнозов:
2023 год - создание сверхразумного робота («Вариант Тьюринга» Роберта Мински и Гарри Гаррисона).
2119 год - появление универсального лекарства от всех болезней (Аркадий и Борис Стругацкие, «Полдень, XXII век»).
2122 год - обнаружение внеземной жизни на планете Тагора, с чьим населением в 2124-м земляне установят контакт (Стругацкие, «Полдень, XXII век»).
XXIII век - изобретение психосинтезатора, прибора для материализации образов, возникающих в человеческом мозгу (Григорий Темкин, «Костер»).
XXIV век - дома будут строить на основе «теории четырехмерных кубов». Здесь сам собой будет обновляться интерьер, а комнаты станут перемещаться с этажа на этаж, чтоб хозяину не было скучно (Роберт Хайнлайн, «Дом, который построил Тил»).
Фантасты предрекают также изобретение фотографий, передающих запах, звук и подвижную картинку (Джо Холдеман, «Право на Землю»), появление светящихся имплантатов, которые будут вживляться в тело человека вместо украшений (Пол Ди Филиппо, «Проблемы выживания») и многое другое.
Своеобразие древнерусской литературы в изображении героя , в отличие от знакомой нам русской классики, тоже характеризует ее особенности. В ней не встречаются привычные образы, как в литературе XIX—XX веков. У средневекового писателя свое художественное видение человека и особые способы его изображения.
Воспроизведение человека в древней литературе, как и в новой, зависит от стиля и жанра произведения. Но, в отличие от новой литературы, жанры и стили в древней литературе тоже своеобразны. Без их понимания нельзя представить себе художественное своеобразие памятников Древней Руси.
Академик Д.С. Лихачев определил стили литературы Древней Руси: стиль монументального историзма (XI-XIII века), эпический стиль в литературе (XI-XIII века), экспрессивно-эмоциональный стиль (конец XIV-XV века), стиль психологического умиротворения (XV век). 1 Он рассмотрел художественное видение человека в древней литературе. В соответствии с его суждениями мы и излагаем материал.
В соотношении со стилями и жанрами воспроизводится в памятниках древней литературы герой, складываются и создаются идеалы. Монументальный стиль XI-XIII веков представлен в летописях, воинских повестях и повестях о княжеских преступлениях. Изображение идеального героя было связано с феодальным устройством и с кругом общественно-социальных понятий, с представлениями о чести, правах и долге феодала, с его обязанностями перед государством.
Идеальным героем в летописи выступал князь. Он создавался летописцем в «монументальном величии», как на мозаиках и фресках XI-XIII веков. Летописца интересовал официальный образ князя, его значительные поступки как исторического деятеля, а человеческие качества оставались за пределами внимания.
Идеальный образ героя создавался в соответствии с определенными канонами 2: перечислялись достоинства и добродетели князя, которые должны были вызвать поклонение (могуч, независим, красив лицом, храбр, искусен в ратном деле, мужествен, врагов сокрушитель, хранитель государства).
Парадность и торжественность, свойственная монументальному стилю, отличала повествование об идеальном герое. Д.С. Лихачев пишет: «И в литературе, и в живописи перед нами несомненно искусство монументальное. Это искусство, способное воплотить героизм личности, понятия чести, славы, могущества князя, сословные различия в положении людей» 3 .
Князь представлен в ореоле власти и славы. Это государственный деятель и воин. Бесстрашие в бою, презрение к смерти — одна из черт идеального героя. Он впереди своего войска, бесстрашно бросается в схватку и выходит на поединок с врагом. Князь в летописи олицетворяет могущество и достоинство страны. Идеал князя в литературе XI-XIII веков выражал патриотические чувства летописца, воплощал любовь к отчизне, к русской земле. Князь служит Руси, готов умереть за нее. Он призван стеречь Русскую землю, как пишут летописи, «за крестьян и за Русскую землю голову свою сложить, трудиться за свою отчизну». Патриотизм был не только долгом, но и убеждением русских князей, действующие лица были историческими деятелями, а не плодом художественного вымысла автора.
В таких произведениях древнерусской литературы, как жития, прославляется и подвижничество, подвиг служения отечеству, святость и «светлость» жизни русских святых. В их образах соединились пример самоотвержения, страстное служение идее, выразились народные идеалы духовной красоты русского человека (Феодосий Печерский, Сергий Радонежский и др.). В повествованиях о святых их величие, их идеальность передается на экспрессивно-эмоциональном фоне, который и создает экспрессивно-эмоциональный стиль литературы конца XIV-XV веков. Это особенно проявляется в житийной литературе, возвышающей жизнь святого до высокого подвига, до идеала. В древней литературе святой называется «воином Христовым». Он подвижник, главное в нем - его подвиг, который он совершает как воин. Например, Епифаний Премудрый называет Стефана Пермского «мужественным храбром», т.е. богатырем. Возвышен и героичен образ Сергия Радонежского.
В литературе XI-XIII веков проявляется и эпический стиль в изображении героев. Он особенно ощутим в тех произведениях, которые связаны с устным народным творчеством. Как и в фольклоре, действующие лица летописи и повести характеризуются «по одному крупному деянию» («Слово о полку Игореве», «Повесть о разорении Рязани Батыем»). И в «Слове», и в «Повести» — коллективный герой, народный герой — защитник родины. Он отличается силой и мужеством. На него авторы переносят и подвиги его дружины (Буй-Тур Всеволод, Святослав, Евпатий Коловрат). Образ героя соединяется с дружиной и вырастает в богатыря - это собирательный образ.
Древняя литература создала героические характеры женщин. Это образы жен, матерей, провожающих своих близких в воинские походы и битвы с врагами, вдов, оплакивающих погибших. С любовью и теплотой пишет Владимир Мономах о вдове убитого сына, подобной голубке на сухом дереве. Прекрасен образ жены рязанского князя Федора Евпраксии, бросившейся со стены вместе с грудным младенцем («Повесть о разорении Рязани Батыем»).
Идеал женщины Древней Руси, выражающийся в служении близким, любви к родине, презрении к врагу, воплощен в летописях, воинских повестях, «Слове о полку Игореве». Образ Ярославны, верной, любящей женщины, создан в песенно-фольклорной традиции.
Гимн верности и любви, нравственный идеал древней литературы представлены в образе мудрой девы Февронии («Повесть о Петре и Февронии Муромских»). Здесь проявляется «психологическая умиротворенность», эмоциональная созерцательность автора, рисующего образ русской женщины. Героиня - высокий нравственный идеал, животворящая сила ее любви не может разлучить Февронию с избранником даже в смерти.
В демократической литературе XVII века (бытовые, сатирические повести) происходит открытие человеческой личности. В это время резко изменяется герой и его изображение. Литература предшествующих веков не знала вымышленного героя. Все действующие лица произведений были историческими (князья, священники, святые). Они существовали в русской истории. Теперь в литературе появляется обычный человек: селянин, мужик, купеческий сын, порвавший со своей семьей и пустившийся на поиски своего места. Это вымышленные герои, безвестные, не примечательные, не имеющие отношения к истории жизни России, но близкие читателю. Герой стал безымянным, особенно это относится к героям из демократической среды. В произведениях их называют: «бедный», «богатый», «крестьянский сын», «девица», «купец некий».
Герой демократической литературы отличается от идеального героя XI-XIII веков. Он не занимает никакого официального положения: ни князь, ни официальное церковное лицо. Художественные средства его изображения иные: герой снижен, будничен. Он лишен всего, что возвышало действующих лиц в литературе XI-XIII веков. Это человек, страдающий от холода, голода, общественной несправедливости. В отличие от парадных одежд монументальных образов князей, он одет в «гуньку кабацкую». Он потерял связь с родными, друзьями, затерян среди нищеты, лишен родительского благословения — человек опустившийся, и, все-таки, по мысли автора, нуждающийся в сочувствии. «Впервые в русской литературе с такой силой и проникновенностью была раскрыта внутренняя жизнь человека, с таким драматизмом рисовалась судьба падшего человека» 4 . И в этом обращении к теме «маленького человека» проявляется начало начал русской литературы, ее гуманистический характер. Изображение простого человека в литературе XVII века означало «гибель средневекового нормативного идеала» и постепенный выход литературы на новый путь изображения героя, опирающийся на действительность. 5
Ореол мученичества, служение идее, образ «мученика за веру» вновь поднимается в литературе XVII века в «Житии протопопа Аввакума». Литература Древней Руси снова поднялась до монументализма, до общечеловеческих и мировых тем, но на совершенно иной основе. Могущество личности самой по себе, вне официального положения, могущество человека, лишенного всего, ввергнутого в земляную яму, человека, у которого вырезали язык, отнимают возможность писать и сноситься с внешним миром, у которого гниет тело, которого заедают вши, которому грозят самые страшные пытки и смерть на костре, — это могущество выступило в произведениях Аввакума с потрясающей силой и совершенно затмило собой внешнее всевластие официального положения феодалов. 6
Так претерпевают изменения образ героя древней литературы и художественные способы его изображения.
"Маленький человек" - литературный персонаж, характерный для эпохи реализма. Такой герой в художественных произведениях мог быть мелким чиновником, мещанином или даже бедным дворянином. Как правило, основная его особенность - низкое социальное положение. Этот образ встречается в произведениях как отечественных, так и зарубежных авторов. Тема маленького человека в русской литературе занимает особое положение. Ведь этот образ получил особенно яркое выражение в творчестве таких писателей, как Пушкин, Достоевский, Гоголь.
Великий русский поэт и писатель показал читателям чистую и неиспорченную богатством душу. Главный герой одного из произведений, входящих в цикл «Повести Белкина», умеет радоваться, сочувствовать и страдать. Однако жизнь пушкинского персонажа изначально складывается нелегко.
Словами о том, что станционных смотрителей проклинает каждый, начинается знаменитая повесть, без анализа которой невозможно рассмотрение темы «Маленький человек в русской литературе». Пушкин изобразил в своем произведении спокойного и счастливого персонажа. Самсон Вырин остался человеком добродушным и беззлобным, несмотря на многолетнюю тяжелую службу. И только разлука с дочерью лишила его душевного спокойствия. Самсон может пережить тяжелый быт и неблагодарную работу, однако существовать без единственного на свете близкого человека он не в состоянии. Станционный смотритель умирает от тоски и одиночества. Тема маленького человека в русской литературе многогранна. Герой повести «Станционный смотритель», пожалуй, как никакой другой способен вызвать у читателя сострадание.
Акакий Акакиевич
Менее привлекательным персонажем является герой повести «Шинель». Гоголевский персонаж - собирательный образ. Подобных Башмачкину множество. Они повсюду, но люди их не замечают, поскольку не умеют ценить в человеке его бессмертную душу. Тема маленького человека в русской литературе из года в год обсуждается на школьных уроках литературы. Ведь благодаря внимательному прочтению повести «Шинель» юный читатель может по-иному взглянуть на людей, которые его окружают. Развитие темы маленького человека в русской литературе началось именно с этого полусказочного произведения. Не зря великий классик Достоевский однажды произнес знаменитую фразу: «Все мы вышли из "Шинели"».
Вплоть до середины XX века образ маленького человека использовали писатели русские и зарубежные. Он встречается не только в произведениях Достоевского, но и в книгах Герхарта Гауптмана, Томаса Манна.
Максим Максимович
Маленький человек в творчестве Лермонтова - это незаурядная личность, страдающая от бездействия. Образ Максима Максимовича впервые встречается в повести «Бэла». Тема маленького человека в русской литературе благодаря Лермонтову стала служить литературным приемом для критического изображения таких пороков социального общества, как коленопреклонение, карьеризм.
Максим Максимович - дворянин. Однако он принадлежит к обедневшему роду, к тому же не обладает влиятельными связями. А потому, несмотря на свой возраст, все еще находится в чине штабс-капитана. Однако Лермонтов изобразил маленького человека не оскорбленным и униженным. Его герой знает, что такое честь. Максим Максимович - порядочный человек и старый служака. Во многом он напоминает пушкинского из повести «Капитанская дочка».
Мармеладов
В маленький человек жалок и ничтожен. Мармеладов осознает свою бесполезность и ненужность. Рассказывая Раскольникову историю своего нравственного падения, он едва ли способен вызвать симпатию. Он утверждает: «Бедность не порок. Нищета - порок». И эти слова словно оправдывают слабость и бессилие Мармеладова.
В романе «Преступление и наказание» особое развитие получает тема маленького человека в русской литературе. Сочинение по произведению Достоевского - стандартное задание на уроке литературы. Но, независимо от того, какое название имеет это письменное задание, выполнить его, не составив предварительно характеристику Мармеладова и его дочери, невозможно. Вместе с тем следует понимать, что Соня, хотя и является также типичным маленьким человеком, существенно отличается от прочих «униженных и оскорбленных». Она не в состоянии что-либо поменять в своей жизни. Однако эта хрупкая девушка обладает огромным духовным богатством и внутренней красотой. Соня - олицетворение чистоты и милосердия.
«Бедные люди»
В этом романе также речь идет о «маленьких людях». Девушкин и Варвара Алексеевна - герои, которых Достоевский создавал с оглядкой на гоголевскую «Шинель». Однако образ и тема маленького человека в русской литературе начались именно с произведений Пушкина. И они с романами Достоевского имеют немало общего. История станционного смотрителя рассказана им самим. «Маленькие люди» в романах Достоевского также склонны к исповеди. Они не просто осознают свою ничтожность, но и стремятся осмыслить ее причину, выступают в роли философов. Достаточно лишь вспомнить пространные послания Девушкина и долгий монолог Мармеладова.
Тушин
Система образов в романе «Война и мир» чрезвычайно сложна. Персонажи Толстого - герои из высшего аристократического круга. Ничтожного и жалкого в них мало. Но почему о великом романе-эпопее вспоминают тогда, как обсуждается тема маленького человека в русской литературе? Сочинение-рассуждение - это задание, в котором стоит привести характеристику такого героя, как из романа «Война и мир». На первый взгляд он смешон и неуклюж. Однако это впечатление обманчиво. В бою Тушин проявляет свою мужественность и бесстрашие.
В огромном произведении Толстого этому герою отводится всего несколько страниц. Однако тема маленького человека в русской литературе 19 века невозможна без рассмотрения образа Тушина. Характеристика этого персонажа очень важна для понимания взглядов самого автора.
Маленькие люди в творчестве Лескова
Тема маленького человека в русской литературе 18-19 века раскрыта максимально. Лесков в своем творчестве также не обошел ее. Однако его герои значительно отличаются от образа маленького человека, который можно видеть в повестях Пушкина и романах Достоевского. Иван Флягин - богатырь обликом и душой. Но этого героя можно отнести к разряду «маленьких людей». Прежде всего потому, что на его долю выпадает немало испытаний, однако он не сетует на судьбу и не плачется.
Образ маленького человека в рассказах Чехова
Подобный герой нередко встречается на страницах произведений этого писателя. Особенно ярко образ маленького человека изображен в сатирических рассказах. Мелкий чиновник - типичный герой произведений Чехова. В рассказе «Смерть чиновника» присутствует образ маленького человека. Червяковым управляет необъяснимый страх перед начальником. В отличие от героев повести «Шинель», персонаж из рассказа Чехова не страдает от притеснения и издевательств со стороны коллег и начальника. Червякова убивает страх перед высшими чинами, вечное преклонение перед начальством.
«Торжество победителя»
Тему преклонения перед начальством Чехов продолжил в этом рассказе. Однако маленькие люди в «Торжестве победителя» изображены в куда более сатирическом свете. Отец, дабы выхлопотать для своего сына хорошую должность, унижает себя заискиванием и грубой лестью.
Но в низких мыслях и недостойном поведении виновны не только люди, выражающие их. Все это является результатом порядков, царящих в социальном и политическом строе. Червяков не стал бы так рьяно просить прощения, если бы не знал о возможных последствиях допущенной оплошности.
В творчестве Максима Горького
Пьеса «На дне» повествует об обитателях ночлежки. Каждый из персонажей этого произведения - маленький человек, лишенный самого необходимого для нормальной жизни. Изменить что-либо он не способен. Единственное, на что он имеет право - верить в небылицы странника Луки. Сочувствие и тепло - это то, что нужно героям пьесы «На дне». Автор призывает читателей к состраданию. И в этом взгляды его совпадают с точкой зрения Достоевского.
Желтков
«Гранатовый браслет» - повесть о большой любви маленького человека. Желтков однажды влюбляется в замужнюю женщину, и этому чувству он остается верен до последних минут своей жизни. Между ними пропасть. И на ответное чувство герой произведения «Гранатовый браслет» не надеется.
Желтков обладает характерными чертами маленького человека не только потому, что занимает невысокое социальное положение. Он, так же как и Башмачкин, и станционный смотритель, остается один на один со своей болью. Чувства Желткова служат почвой для шуток и иронических зарисовок князя Шеина. Оценить глубину страдания «маленького человека» другие герои способны лишь после его смерти.
Карандышев
Образ маленького человека в имеет общие черты с подобными героями в произведениях Достоевского и Чехова. Однако униженный Карандышев в пьесе «Бесприданница» не вызывает ни жалости, ни симпатии. Он всеми силами стремится попасть в общество, в котором его не ждут. А за оскорбления, которые он выносит многие годы, он готов мстить.
К категории маленьких людей относятся также и и Катерина Кабанова. Но эти героини представляют собой личности цельные, а потому приспосабливаться и изворачиваться не умеют. Смерть для них становится единственным выходом из положения, в котором они оказались в силу косности общественного строя.
Образ маленького человека в литературе получил развитие в девятнадцатом веке. Однако в современной литературе он уступил место другим героям. Как известно, многие зарубежные авторы находились под влиянием русской литературы. Доказательством того служат произведения писателей XX, в которых нередко встречаются персонажи, напоминающие чеховских и гоголевских героев. Примером может служить «Маленький господин Фридеманн» Томаса Манна. Герой этой новеллы проживает свою недолгую жизнь незаметно и погибает так же, от равнодушия и жестокости окружающих.
Человек начал творить с момента своего появления. Живопись, скульптура и другие артефакты, возраст которых впечатляет, учёные находят и сегодня. Мы собрали 10 древнейших произведений искусства, найденных в разное время и в разных уголках мира. И можно не сомневаться, что источником вдохновения для древних мастеров были женщины.
1. Доисторическое наскальное искусство - 700 - 300 тыс. лет до н.э.
Древнейшие образцы доисторического наскального искусства, найденные на сегодняшний день, представляют собой одну из форм пиктограмм, называемую археологами "чашечки", на которых иногда вырезаны продольные канавки. Чашечки - это углубления, высеченные на стенах и вершинах скал. При этом они часто упорядоченно складываются в строки и столбцы. Такие наскальные артефакты находили на всех континентах. Некоторые коренные народности в Центральной Австралии используют их до сих пор. Старейший пример подобного искусства можно найти в пещере Бхимбетка в центральной Индии.
2. Скульптуры - 230 000 – 800 000 до н.э
Старейшим скульптурным изображением человека является Венера из Холе-Фельс, которой исполнилось 40 000 лет. Однако, существует намного более древняя статуя, вокруг подлинности которой ведутся бурные споры. Эту статую, обнаруженную на Голанских высотах в Израиле, назвали Венера из Берехат-Рама. Если это на самом деле настоящая скульптура, то она старше неандертальцев и, вероятно, сделана предшественником человека разумного, а именно - Homo erectus. Фигурка была обнаружена между двумя слоями вулканического камня и почвы, радиологический анализ которых показал ошеломляющие цифры - от 233 000 до 800 000 лет. Прения вокруг открытия этой фигурки усилились после того, как в недалеко расположенном Марокко нашли фигурку, названную "Тан-Тан", которой исполнилось от 300 000 до 500 000 лет.
3. Рисунки на скорлупе страусиных яиц - 60 000 до н.э.
Страусиные яйца были важным инструментом во многих ранних культурах, а украшение их скорлупы стало важной формой самовыражения для людей. В 2010 году исследователи из Дипклофа в Южной Африке обнаружили большой тайник, в котором хранились 270 фрагментов страусиных яиц, на которые были нанесены декоративные и символические рисунки. Двумя различными основными мотивами на этих рисунках были заштрихованные полосы и параллельные или сходящиеся линии.
4. Старейшие наскальные рисунки в Европе - 42 300 – 43 500 до н.э.
До недавнего времени думали, что неандертальцы не умели создавать художественные произведения. Это изменилось в 2012 году, когда исследователи, работающие в пещерах Нерха в Малаге, Испания обнаружили рисунки, которые старше знаменитых рисунков в пещере Шове на юго-востоке Франции более чем на 10 000 лет. Шесть рисунков на стенах пещеры были сделаны углем, а радиоуглеродный анализ показал, что они были созданы за 42 300 - 43 500 лет до нашей эры.
5. Старейшие отпечатки рук - 37 900 до н.э.
На стенах пещер Сулавеси в Индонезии были найдены одни из старейших когда-либо созданных рисунков. Им почти 35,5 лет, и они почти такие же древние, как рисунки в пещере Эль-Кастильо (40 800 лет) и наскальные рисунки в пещере Шове (37 000 лет). Но самым оригинальным изображением в Сулавеси являются 12 отпечатков рук, сделанных при помощи охры, которым исполнилось как минимум 39 900 лет.
6. Старейшие фигурки из кости - 30 000 до н.э.
В 2007 году археологи из университета Тюбинген проводили раскопки на плато в земле Баден-Вюртемберг в Германии. Они обнаружили тайник с небольшими вырезанными из кости животными. Костяные статуэтки были сделаны ни много, ни мало - 35 000 лет назад. Еще пять фигурок, вырезанных из бивня мамонта, были обнаружены в пещере Фогельхерд на юго-западе Германии. Среди этих находок были остатки двух фигурок льва, два фрагмента фигурок мамонта, и двое неустановленных животных. Радиоуглеродный анализ и слой породы, в котором они были обнаружены, показывают, что скульптуры из кости были сделаны во время ориньякской культуры, которую связывают с первым появлением современного человека в Европе. Тесты показывают, что фигуркам 30 000 – 36 000 лет.
7. Старейшая керамическая статуэтка - 24 000 – 27 000 до н.э.
Вестоницкая Венера похожа на другие фигурки Венеры, которые находят по всему миру, и представляет из себя 11,3-сантиметровую обнаженную женскую фигуру с большой грудью и широкими бедрами. Это первая известная керамическая скульптура, изготовленная из обожженной глины, и она старше периода, при котором начала массово употребляться обожженная глина для изготовления посуды и статуэток, на 14 000 лет. Фигурка была обнаружена во время раскопок 13 июля 1925 года в Долни Вестонице, Южная Моравия, Чехословакия.
8. Первая пейзажная живопись - 6000 - 8000 до н.э.
Чатал-Хююкская роспись является старейшей из известной в мире пейзажной живописи. Тем не менее, это утверждение оспаривается многими учеными, утверждающими, что это изображение абстрактных форм, а также кожи леопарда. Что это на само деле - не знает никто. В 1963 году археолог ДжеймсМеллаарт проводил раскопки в Чатал_Хююке (современная Турция) - в одном из крупнейших городов каменного века, которые были найдены. Он обнаружил, что одна из многих фресок, используемых для украшения жилища, по его мнению изображает вид на город, с извергающимся рядом вулканом Хасан Даг.Исследование, проведенное в 2013 году, частично подтвердило его теорию о том, что это на самом деле пейзаж. Было обнаружено, что рядом с древним городом в тот период времени было извержение вулкана.
9. Самая ранняя христианская иллюстрированная рукопись - 330-650 н.э.
В средневековые времена и ранее книги были чрезвычайно дефицитным товаром, и считались фактически сокровищами. Христианские книжники украшали обложки книг драгоценными камнями и разрисовывали страницы узорами с каллиграфией. В 2010 году в удаленном монастыре в Эфиопии исследователи обнаружили Евангелие Гаримы. Первоначально думали, что этот христианский манускрипт был написан в 1 100 году, но радиоуглеродный показал, что книга намного старше и датируется 330-650 годами нашей эры. Эта замечательная книга может быть связана со временем аввы Гаримы, основателя монастыря, где была обнаружена книга. Легенда гласит, что он написал Евангелие за один день. Чтобы помочь ему с этой задачей, Бог остановил движение Солнца, пока книга не была закончена.
10. Самая старая картина, написанная маслом, - 7 век н.э.
В 2008 году в бамианском пещерном монастыре в Афганистане ученые обнаружили самую древнюю в мире картину, написанную маслом. Начиная с 2003 года, ученые из Японии, Европы и США работают, чтобы сохранить как можно больше произведений искусства в монастыре Бамиан, полуразрушенном талибами. В лабиринте пещер были обнаружены стены, исписанные фресками и картинами, которые изображают Будду и прочих персонажей мифологии. Исследователи полагают, что изучение данных изображений позволит получить неоценимую информацию о культурном обмене вдоль между разными частями света на Шёлковом пути.
Стоит отметить, что сегодня среди мирных пасторалей, благородных портретов и прочих произведений искусства, которые вызывают только положительные эмоции, есть полотна странные и шокирующие, такие как .
Мир вещей составляет существенную грань человеческой реальности, как первичной, так и художественно претворенной. Это — сфера деятельности и обитания людей. Вещь впрямую связана с их поведением, сознанием и составляет необходимый компонент культуры: «вещь перерастает свою «вещность» и начинает жить, действовать, «веществовать» в духовном пространстве». Вещи кем-то сделаны, кому-то принадлежат, вызывают к себе определенное отношение, становятся источником впечатлений, переживаний, раздумий. Они кем-то поставлены именно на данное место и верны своему назначению либо, напротив, почему-то находятся на чисто случайном месте и, не имея хозяина, утрачивают смысл, превращаются в хлам.
Во всех этих гранях вещи, являющие собой либо ценности, либо «антиценности», способны представать в искусстве (в частности, в литературных произведениях), составляя их неотъемлемое звено. «Литература,— отмечает А.П. Чудаков,— изображает мир в его физических и конкретно-предметных формах. Степень привязанности к вещному различна — в прозе и поэзии, в литературе разных эпох, у писателей различных литературных направлений.
Но никогда художник слова не может отряхнуть вещный прах со своих ног и освобожденной стопой вступить в царство имматериальности; внутренне-субстанциальное, для того чтобы быть воспринятым, должно быть внешностно-предметно воссоздано». Особенно ответственную роль образы вещей обрели в произведениях, пристально внимательных к быту, которые едва ли не преобладают в литературе начиная с эпохи романтизма.
Один их лейтмотивов литературы XIX-XX вв.;— вещь, сродная человеку, как бы сросшаяся с его жизнью, домом, повседневностью. Так, в романе Новалиса, убежденного, что настоящему поэту ничто в окружающем не чуждо, говорится, что домашняя утварь и пользование ею сулят душе человека чистую радость, что они способны «поднимать душу над обыденной жизнью», возвышать потребности человека. В подобном роде — тщательно живописуемые Н.В. Гоголем вещи в доме Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны («Старосветские помещики»): связки сушеных груш и яблок на частоколе, содержащийся с опрятностью глиняный пол, сундуки, ящики в комнатах, поющая дверь.
«Все это для меня имеет неизъяснимую прелесть»,— признается рассказчик. Нечто близкое этому и у Л.Н. Толстого: свое, особое, живое лицо имеют и кабинет старого князя Волконского (он «был наполнен вещами, очевидно беспрестанно употребляемыми», которые далее описываются), и интерьеры дома Ростовых (вспомним волнение Николая, вернувшегося из армии в Москву, когда он увидел хорошо знакомые ломберные столы в зале, лампу в чехле, дверную ручку), и комната Левина, где на всем — и на тетради с его почерком, и на отцовском диване — «следы его жизни».
Сходные мотивы звучат у И.С. Тургенева, Н.С. Лескова, порой — у А.П. Чехова (особенно в поздних пьесах); в XX в.— в прозе Б.К. Зайцева и И.С. Шмелева, в стихах и романе «Доктор Живаго» Б.Л. Пастернака, особенно настойчиво — в «Белой гвардии» М.А. Булгакова (понятные читателю изразцовая печь, испещренная записями, «бронзовая лампа под абажуром», без которых непредставим турбинский дом). Вещи, обозначаемые в этом ряде произведений, как бы источают поэзию семьи и любви, уюта, душевной оседлости, а одновременно — высокой одухотворенности.
Многие из подобных вещей, обжитых человеком и знаменующих его благую связь с миром,— житейские украсы, призванные радовать глаз и сердце (чаще всего — разноцветные, пестрые, узорчатые). Этот род вещей укоренен в многовековой культуре человечества и, соответственно, в словесном искусстве. Так, сказители былин были пристально внимательны к тому, что ныне принято называть ювелирными изделиями. Здесь и перстни, и красные застежки, и жемчужные серьги, и пуговицы, которые краше самого одеяния, и ткани с узорами, и великолепные пиршественные чаши, и позолота княжеской гридницы, и шубка, которая днем «будто в огне горит» и с которой по ночам «будто искры сыплются». В исторически ранних поэтических жанрах вещь предстает как «необходимая принадлежность человека, как важное его завоевание, как нечто, определяющее своим присутствием его общественную стоимость»; «изображаемая с особой тщательностью и любовью», она «предлагается всегда в состоянии предельного совершенства, высшей законченности». Этот пласт словесной образности свидетельствует о характере быта наших далеких предков, окружавших себя предметами, «в большей или меньшей степени художественно обработанными».
Житейские украсы, празднично и сказочно яркие, предстают как некий противовес пошлой обыденности в повестях Э.Т.А. Гофмана. Таков антураж дома архивариуса Линдгорста («Золотой горшок»): хрустальное зеркало и колокольчики, перстень с драгоценным камнем и сам золотой горшок с вышитой на нем великолепной лилией, который призван чудесно осчастливить юных героев повести. Таковы в сказке «Щелкунчик и мышиный король») сюжет которой хорошо известен благодаря балету П.И. Чайковского, сказочно обильные рождественские подарки детям (среди них — Щелкунчик).
Подобные предметы, чарующе поэтичные, составляют немаловажную грань произведений Н.В. Гоголя, Н.С. Лескова, П.И. Мельникова-Печерского, И.А. Гончарова («Обрыв»), А.Н. Островского («Снегурочка»). Присутствуют они и у А. Блока:
Каждый конек на узорной резьбе
Красное пламя бросает к тебе
(Вступление к «Стихам о Прекрасной Даме»)
И вдали, вдали призывно машет
Твой узорный, твой цветной рукав.
Напомним также «спицы расписные» и «плат узорный до бровей» из знаменитого стихотворения «Россия».
Поэтическая сторона быта с его утварью и предметным антуражем, имеющим народные корни, ярко воплощена в повести И. С. Шмелева «Богомолье», в сюжете которой немаловажную роль играет расписанная узорами тележка, какую, по словам одного из героев, «одной рукой да глазом не сделаешь, тут душой радоваться надо». Подобной радостью проникнуто описание беседки неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры, которая названа «песенкой»: « стекла все разноцветные, наличники и подзоры самой затейливой работы, из березы, под светлый лак, звездочками и шишечками, коньками и петушками, хитрыми завитушками, солнышками и рябью»,— все «резное, тонкое». О подобных предметах бытового обихода говорится в повести В.И. Белова «Деревня Бердяйка» и в его книге «Лад», в рассказах В.П. Астафьева «Дуга» и «Звездочки и елочки».
Но в литературе XIX-XX вв. преобладает иное освещение вещного мира, в большей мере снижающепрозаическое, нежели возвышающе-поэтическое. У Пушкина (1830-х годов), еще более у Гоголя и в «послегоголевской» литературе быт с его вещным антуражем часто подается как унылый, однообразный, тяготящий человека, отталкивающий, оскорбляющий эстетическое чувство. Вспомним комнату Раскольникова, один угол которой был «ужасно острый», другой — «уж слишком безобразно тупой», или часы в «Записках из подполья», которые «хрипят, будто их душат», после чего раздается «тонкий, гаденький звон». Человек при этом изображается как отчужденный от мира вещей, на которые тем самым ложится печать запустения и мертвенности.
Эти мотивы, часто сопряженные с мыслью писателей об ответственности человека за его ближайшее окружение, в том числе предметное, прозвучали и в «Мертвых душах» Гоголя (образы Манилова и, в особенности, Плюшкина), и в ряде произведений Чехова. Так, герой рассказа «Невеста», мечтающий о прекрасных фонтанах светлого будущего, сам обитает в комнате, где «накурено, наплевано; на столе возле остывшего самовара лежала разбитая тарелка с темной бумажкой, и на столе и на полу было множество мертвых мух».
В многочисленных случаях вещный мир связывается с глубокой неудовлетворенностью человека самим собой, окружающей реальностью. Яркое свидетельство тому — творчество И.Ф. Анненского, предварившее очень многое в искусстве XX столетия. В его стихах «с каждой полки и этажерки, из-под шкафа и из-под дивана» глядит ночь бытия; в распахнутых окнах ощущается «безнадежность»; стены комнаты видятся «тоскливо-белыми» Предметы здесь, замечает Л.Я. Гинзбург,— «знаки тоски неподвижности», физиологически конкретное, но очень объемной «тоски будней»: человек у Анненского «сцеплен с вещами» болезненно и мучительно.
В иной, можно сказать, эстетизированной вариации тема тоски, стимулируемой вещами, настойчиво звучит в творчестве В.В. Набокова. Например: «Это была пошловато обставленная, дурно освещенная комната с застрявшей тенью в углу и пыльной вазой на недосягаемой полке». Так рисуется помещение, где обитает чета Чернышевских («Дар»). А вот (в том же романе) комната в квартире родителей Зины, возлюбленной героя: «маленькая, продолговатая, с крашеными вохрой стенами», она показалась Годунову-Чердынцеву «невыносимой» — «обстановка ее, окраска, вид на асфальтовый двор»; а «песочная яма для детей» напоминала герою-рассказчику тот «жирный песок», который «мы трогаем только тогда, когда хороним знакомых».
Брезгливая отчужденность от мира вещей достигает максимума в произведениях Ж.-П. Сартра. У героя романа «Тошнота» (1938) вещи вызывают омерзение потому, что «уродливо само существование мира»; ему невыносимо их присутствие как таковое, что мотивируется просто: «тошнота — это я сам». Находясь в трамвае, герой испытывает непреодолимое отвращение и к подушке сидения, и к деревянной спинке, и к полоске между ними; в его ощущении все эти вещи «причудливые, упрямые, огромные»: «Я среди них. Они окружили меня, одинокого, бессловесного, беззащитного, они подо мной, они надо мной. Они ничего не требуют, не навязывают себя, просто они есть». И именно это герою невыносимо: «Я на ходу соскакиваю с трамвая. Больше я вынести не мог. Не мог вынести навязчивую близость вещей».
Литература XX в. ознаменовалась небывало широким использованием образов вещного мира не только как атрибутов бытовой обстановки, среды обитания людей, но и (прежде всего!) как предметов, органически срощенных с внутренней жизнью человека и имеющих при этом значение символическое: и психологическое, и «бытийное», онтологическое. Это углубление художественной функции вещи имеет место и тогда, когда она причастна глубинам человеческого сознания и бытия, позитивно значима и поэтична, как, скажем, в стихах Пастернака с их дифирамбическими тонами, и в тех случаях, когда она, как у Анненского и Набокова, сопряжена с тоской, безысходностью и холодной отчужденностью от реальности лирического героя, повествователя) персонажа.
Итак, вещная конкретность составляет неотъемлемую и весьма существенную грань словесно-художественной образности. Вещь и литературном произведении (как в составе интерьеров, так и за их пределами) имеет широкий диапазон содержательных функций. При этом вещи «входят» в художественные тексты по-разному. Чаще всего они эпизодичны, присутствуют в весьма немногих эпизодах текста, нередко даются вскользь, как бы между делом. Но иногда образы вещей выдвигаются на авансцену и становятся центральным звеном словесной ткани. Вспомним «Лето Господне» И.С. Шмелева — повесть, насыщенную подробностями богатого и яркого купеческого быта, или гоголевскую «Ночь перед рождеством» с обильными описаниями и перечислениями бытовых реалий и с сюжетом, «закрученным» вокруг вещей, каковы мешки Солохи, в которые «угодили» ее поклонники, и черевички царицы, иметь которые пожелала Оксана.
Вещи могут «подаваться» писателями либо в виде некоей «объективной» данности, бесстрастно живописуемой (вспомним комнату Обломова в первых главах романа И.А. Гончарова; описания магазинов в романе Э. Золя «Дамское счастье»), либо как чьи-то впечатления от увиденного, которое не столько живописуется, сколько рисуется единичными штрихами, субъективно окрашенными. Первая манера воспринимается как более традиционная, вторая — как сродная современному искусству. Как отметил А.П. Чудаков, у Ф.М. Достоевского «нет спокойно-последовательного изображения вещного наполнения квартиры, комнаты. Предметы как бы дрожат в ячеях туго натянутой авторской или геройной интенции — и этим выявляют и обнажают ее». Нечто подобное — у Л.Н. Толстого, А.П. Чехова и многих писателей XX столетия.
В.Е. Хализев Теория литературы. 1999 г.
