Следующий важный период в истории анархизма в России - Революция 1917 года и Гражданская война. Следует заметить, что, к сожалению, анархисты не смогли достойно выступить в поддержку своих теорий в силу своей малочисленности и раздробленности, но всё же несколько событий вошли в общую историю революции.

Стоит заметить, что анархисты сразу оказались в катастрофическом положении. Из-за своей идейной вражды с авторитаризмом «белого» движения и тоталитаризма «красного», они имели двух сильнейших врагов. Поэтому некоторые из них пошли на уступки и присоединились к революционному движению (Чапаев, Котовский, Железняков были в их числе). Центрами анархического движения во время Революции были сначала Питер и Кронштадт, а затем Москва и Украина (где действовала Конфедерация анархистов Украины "Набат", тесно связанная с повстанческой армией Н.И.Махно); наконец, сильное анархическое партизанское движение существовало в Сибири. Возникло несколько анархистских издательств; также наблюдается появление активных теоретиков.

Именно анархисты в июле 1917 года выступили инициаторами массовых демонстраций в Петрограде, едва не приведших к падению Временного правительства. В Москве, Петрограде, Кронштадте и других городах существовали многочисленные группы и федерации анархистов, выходили многотысячным тиражом их ежедневные газеты; большим влиянием пользовались анархо-синдикалисты в ряде профсоюзов. Федерация анархических групп Москвы зимой 1917-1918 года захватила несколько десятков купеческих особняков, которые превращались в "Дома Анархии" - там устраивались клубы, лектории, библиотеки, типографии, базировались отряды "Черной Гвардии", насчитывающие три-четыре тысячи бойцов. Развернули широкую агитационную деятельность Союз Анархической пропаганды и бурно растущие молодежные анархистские организации и союзы. Большевики, до этого смотревшие на анархистов свысока, как на временных и заблуждающихся "попутчиков", ощутили угрозу, исходящую от анархического движения, все более овладевавшего массами, и решили перейти от союза к репрессиям по отношению к анархистам. Повод для этого найти не сложно - так как в водовороте гражданской войны, наряду с идейными анархистами, в их организации приходило немало полууголовного элемента, лишь прикрывавшегося черными знаменами свободы.

Под предлогом борьбы с уголовниками в апреле 1918 года чекисты и "красные" латышские стрелки внезапно осуществили нападение на Дома Анархии, произвели массовые аресты среди анархистов, закрыли большую часть анархистской прессы. Использовав стихийные анархические настроения масс, большевики теперь, дорвавшись до власти, все дальше отходили от своих былых союзников в сторону воссоздания в новом "псевдореволюционном" обличье все того же старого российского самодержавного государства - с всевластием чиновников и полицейских, бесправием личности, сверхэксплуатацией трудящихся, военной повинностью и имперской национальной и внешней политикой. В отношении же анархистов новая власть провозгласила демагогическую позицию: небольшому числу наиболее послушных и лояльных, так называемых "советских" анархистов, до поры до времени дозволялось влачить полулегальное существование, иметь своих представителей в Советах и профсоюзах, открывать клубы; тогда как большинство анархистов ожидали расстрелы и застенки ВЧК. Борясь против большевистской диктатуры за изначальные идеалы Революции: передачу земли крестьянам, а фабрик - рабочим (а не государству), создание свободных беспартийных Советов (не иерархических органов власти, но основанных на принципе делегирования органов народного самоуправления), всеобщее вооружение народа и т.д., - анархисты еще более решительно выступали против "белой" контрреволюции.

Российского анархистского движения было два периода, когда оно достигало наивысшего своего расцвета. Первый период - революционные 1905-1907 годы, второй период - временной отрезок между Февральской революцией 1917 года и укреплением большевистской диктатуры в первой половине 1920-х гг. И в первый, и во второй период в России действовали десятки и сотни анархистских групп, объединявшие тысячи активных участников и еще большее количество сочувствующих.

После Февральской революции 1917 года анархисты активизировали свою деятельность в бывшей Российской империи. Вернулись из эмиграции наиболее видные представители движения, в том числе и идеолог анархистского коммунизма Петр Кропоткин. Политические заключенные вышли из тюрем (среди них был, в частности, Нестор Махно - впоследствии легендарный вождь крестьянского анархистского движения Восточной Украины). Вместе с большевиками, левыми социалистами-революционерами, социалистами-революционерами-максималистами и некоторыми другими более мелкими объединениями, анархисты представляли крайне левый фланг российской политической сцены, выступая против «буржуазного» Временного правительства, за новую революцию.

Анархисты в дни Революции

Центрами анархистской пропаганды стали Петроград, Москва, Харьков, Одесса, Киев, Екатеринослав, Саратов, Самара, Ростов-на-Дону и многие другие города страны. Анархистские группы действовали на многих предприятиях, в воинских частях и на кораблях, проникали анархистские агитаторы и в сельские районы. В период между февралем и октябрем 1917 года численность анархистов выросла неимоверно: так, если в марте 1917 года на собрании петроградских анархистов-коммунистов присутствовало всего лишь 13 человек, то несколько месяцев спустя, в июне 1917 года, на конференции анархистов в захваченной ими даче бывшего царского министра внутренних дел Дурново присутствовали представители 95 заводов и воинских частей Петрограда.

Наряду с большевиками и левыми эсерами анархисты сыграли заметную роль в Октябрьской революции 1917 года. Так, в состав Петроградского Военно-Революционного Комитета (фактического штаба восстания) входили анархисты - лидер Петроградской федерации анархистов-коммунистов Илья Блейхман, анархо-синдикалисты Владимир Шатов и Ефим Ярчук. Анархисты-коммунисты Александр Мокроусов, Анатолий Железняков, Иустин Жук, анархо-синдикалист Ефим Ярчук непосредственно командовали отрядами красногвардейцев, решавших в дни Октября определенные боевые задачи. Столь же активно участвовали анархисты и в революционных событиях в провинции, в том числе и в Ростове-на-Дону и Нахичевани, где в свержении Каледина вместе с большевиками принимали участие активисты Донской федерации анархистов-коммунистов и Ростовско-Нахичеванской группы анархистов-коммунистов. В Восточной Сибири анархисты играли одну из ключевых ролей в формировании местных отрядов Красной гвардии, а затем - партизанских соединений, сражавшихся против войск адмирала Колчака, атамана Семенова, барона Унгерна фон Штернберга.

Однако, едва укрепившись во власти после свержения Временного правительства, большевики начали политику подавления своих оппонентов «слева» - анархистов, максималистов, левых эсеров. Уже в 1918 году начались планомерные репрессии против анархистов в самых разных городах Советской России. При этом большевистские власти утверждали, что их репрессивные меры не направлены против «идейных» анархистов, а ставят своей целью лишь уничтожение «бандитов, прикрывающихся флагом анархизма». Последние, действительно, в годы революции часто прикрывались названиями анархистских или эсеровских организаций, с другой стороны - и многие революционные группы не брезговали при случае откровенной уголовщиной, включая кражи, грабежи, разбойные нападения, торговлю или наркотиками. Естественно, что большевикам, пытавшимся обеспечить общественный порядок, приходилось в случае необходимости разоружать, а то и уничтожать подобные отряды. Кстати, о таких анархистах - любителях пограбить и поспекулировать крадеными или дефицитными товарами - писал и сам Нестор Махно в своих «Воспоминаниях».

Отношения между анархистами и большевиками особенно обострились в годы Гражданской войны. На путь открытого противостояния с новой властью встали, во-первых, крестьянское повстанческое движение Восточной Украины, образовавшее анархическую республику с центром в Гуляй-Поле и повстанческую армию под руководством Нестора Махно, во-вторых - некоторые анархистские группы в столицах и других городах Советской России, объединившиеся во Всероссийский центральный комитет революционных партизан («анархисты подполья») и приступившие к террористическим актам против представителей советской власти, в-третьих - повстанческие движения на Урале, в Западной и Восточной Сибири, среди руководителей которых было немало анархистов. Ну, и, наконец, матросы и рабочие Кронштадта, в 1921 году выступившие против политики советского правительства - среди их лидеров также были анархисты, хотя само движение в целом тяготело к крайне левому крылу коммунистов - т.н. «рабочей оппозиции».

Идейные течения и политическая практика

Как и до революций 1917 года, российский анархизм в послереволюционный период не представлял собой единое целое. Выделялись три основных направления - анархо-индивидуализм, анархо-синдикализм и анархо-коммунизм, каждое из которых имело еще по нескольку ответвлений и модификаций.

Анархо-индивидуалисты. Первые сторонники анархо-индивидуализма, восходящего к учению немецкого философа Каспара Шмидта, написавшего под псевдонимом «Макс Штирнер» знаменитую книгу «Единственный и его собственность», появились в России еще в 50-е-60-е годы девятнадцатого века, но лишь к началу ХХ века они смогли более-менее оформиться идеологически и организационно, хотя и не достигли того уровня организованности и активности, который был присущ анархистам синдикалистского и коммунистического направлений. Анархо-индивидуалисты больше внимания уделяли теоретической и литературной деятельности, чем практической борьбе. В результате в 1905-1907 гг. заявила о себе целая плеяда талантливых теоретиков и публицистов анархо-индивидуалистического направления, среди которых первыми были Алексей Боровой и Огюст Виконт.

После Октябрьской революции 1917 года внутри анархо-индивидуализма выделилось несколько самостоятельных направлений, претендующих на первенство и громко о себе заявляющих, но на практике ограничивавшихся лишь выпуском печатных изданий и многочисленными декларациями. Лев Черный (на фото) выступил с пропагандой «ассоциационного анархизма», который представлял собой дальнейшее творческое развитие идей, заложенных Штирнером, Пьером Жозефом Прудоном и Бенджамином Тэккером. В экономической сфере ассоциационный анархизм выступал за сохранение частной собственности и мелкотоварного производства, в политической требовал уничтожения государственной власти и административного аппарата.

Другое крыло анархо-индивидуализма представляли весьма экстравагантные братья Владимир и Абба Гордины - сыновья раввина из Литвы, получившие традиционное иудейское образование, но ставшие анархистами. Братья Гордины осенью 1917 года заявили о создании нового направления в анархизме - пананархизма. Пананархизм представлялся им как идеал всеобщей и немедленной анархии, движущей силой движения должны были стать «толпы босяков и люмпенов», в чем Гордины следовали концепции М.А.Бакунина о революционной роли люмпен-пролетариата и взглядам «анархистов-коммунистов-безначальцев», действовавших в годы революции 1905-1907 гг. В 1920 году, «модернизировав» пананархизм, Абба Гордин заявил о создании нового направления, названного им анархо-универсализм и соединявшего основные положения анархо-индивидуализма и анархо-коммунизма с признанием идеи мировой коммунистической революции.

Впоследствии из анархо-универсализма выделилось еще одно ответвление - анархо-биокосмизм, лидером и теоретиком которого стал А.Ф.Святогор (Агиенко), опубликовавший в 1922 году свою работу «Доктрина отцов и анархизм-биокосмизм». Биокосмисты видели идеал анархии в максимальной свободе отдельной личности и человечества в целом в будущую эпоху, предлагая человеку распространить свое могущество на просторы Вселенной, а также добиться физического бессмертия.

Анархо-синдикалисты. Сторонники анархо-синдикализма считали главной и высшей формой организации рабочего класса, основным средством его социального освобождения и начальной стадией социалистической организации общества синдикаты - профсоюзы трудящихся. Отрицая парламентскую борьбу, партийную форму организации и политическую деятельность, направленную на завоевание власти, анархо-синдикалисты видели социальную революцию всеобщей стачкой трудящихся всех отраслей хозяйства, в качестве же повседневных методов борьбы рекомендовали забастовки, саботаж, экономический террор.

Анархо-синдикализм получил особенное распространение во Франции, Испании, Италии, Португалии и странах Латинской Америки, первые два десятилетия ХХ века на анархо-синдикалистских позициях находилось рабочее движение Японии, много сторонников анархо-синдикализма действовало в рядах американской организации Индустриальные рабочие мира. В России же анархо-синдикалистские идеи первоначально не получили широкого распространения. Более-менее значительная анархо-синдикалистская группа действовала в 1905-1907 гг. в Одессе и называлась «новомирцами» - по псевдониму ее идеолога Я.Кирилловского «Новомирский». Однако затем анархо-синдикалистские идеи получили признание среди анархистов других городов, в частности Белостока, Екатеринослава, Москвы. Как и представители других направлений анархизма, после подавления революции 1905-1907 гг. российские анархо-синдикалисты, хотя и не были разгромлены полностью, были вынуждены значительно снизить свою активность. Многие анархо-синдикалисты эмигрировали, в том числе в США и Канаду, где возникла целая Федерация русских рабочих.

Накануне Февральской революции в Москве действовало всего 34 анархо-синдикалиста, несколько более многочисленными были они в Петрограде. В Петрограде летом 1917 года был создан Союз анархо-синдикалистской пропаганды, который возглавили Всеволод Волин (Эйхенбаум), Ефим Ярчук (Хаим Ярчук) и Григорий Максимов. Главной целью Союз считал социальный переворот, который был должен уничтожить государство и организовать общество в виде федерации синдикатов. Союз анархо-синдикалистской пропаганды вполне оправдывал свое название и вел активную деятельность на фабриках и заводах. Вскоре под контролем анархо-синдикалистов оказались союзы металлистов, портовых рабочих, булочников, отдельные фабрично-заводские комитеты. Синдикалисты проводили линию на установление действительного рабочего контроля на производстве и защищали ее на первой конференции фабрично-заводских комитетов Петрограда в мае - ноябре 1917 года.

Отдельные анархо-синдикалисты активно участвовали в Октябрьской революции, в частности Ефим Ярчук и Владимир Шатов («Билл» Шатов, вернувшийся после революции из США, где он был активистом Федерации русских рабочих США и Канады) входили в состав Петроградского Военно-революционного комитета, осуществлявшего руководство Октябрьской революцией. С другой стороны, часть анархо-синдикалистов с первых же дней Октябрьской революции заняла ярко выраженные антибольшевистские позиции, не стесняясь пропагандировать их в своей официальной прессе.

Анархо-коммунисты. Анархо-коммунисты, сочетавшие требование уничтожения государства с требованием установления всеобщей собственности на средства производства, организации производства и распределения на коммунистических принципах, и во время революции 1905-1907, и во время революций и Гражданской войны составляли большинство российских анархистов. Теоретик анархо-коммунизма Петр Кропоткин негласно признавался духовным лидером всего российского анархизма, причем его авторитет не пытались оспорить даже те его идеологические оппоненты, которые полемизировали с ним на страницах анархистской печати.

Весной 1917 года, после того, как из-за границы вернулись эмигранты, а из мест заключения - политические заключенные анархо-коммунисты, были воссозданы анархо-коммунистические организации в Москве, Петрограде, Самаре, Саратове, Брянске, Киеве, Иркутске, Ростове-на-Дону, Одессе и многих других городах. Среди теоретиков и лидеров анархо-коммунистического направления выделялись, кроме П.А.Кропоткина, также Аполлон Карелин, Александр Атабекян, Петр Аршинов, Александр Ге (Голберг), Илья Блейхман.

Центром собирания сил анархо-коммунистов, действовавших к лету 1917 года в 59 населенных пунктах, стала Московская Федерация анархических групп (МФАГ), основанная 13 марта 1917 года и издававшая с 13 сентября 1917 года по 2 июля 1918 года газету «Анархия» под редакцией Владимира Бармаша. Октябрьскую революцию анархо-коммунисты поддержали и приветствовали, анархо-коммунисты Илья Блейхман, Иустин Жук и Константин Акашев входили в Петроградский Военно-революционный комитет, Анатолий Железняков и Александр Мокроусов командовали отрядами красногвардейцев, штурмовавших Зимний дворец, видную роль играли анархо-коммунисты и в провинции (в частности, в Иркутске, где колоссальное значение для революционного движения имела фигура «сибирского батьки» Нестора Александровича Каландаришвили - грузинского анархиста, ставшего вождем восточносибирских партизан).

По мере укрепления позиций большевистской партии и отстранения от реальной власти представителей других социалистических направлений, в российском анархизме произошло размежевание в вопросе об отношении к новой власти. В результате этого размежевания к концу Гражданской войны в рядах анархистского движения были как ярые противники советской власти и большевистской партии, так и люди, готовые с этой властью сотрудничать, идти работать в органы администрации и даже отречься от прежних взглядов и вступить в большевистскую партию.

Вместе с большевиками - за Советскую власть

Примечательно, что размежевание на сторонников и противников сотрудничества с советской властью происходило в рядах анархистов совершенно независимо от их принадлежности к тому или иному направлению - и среди анархо-коммунистов, и среди анархо-синдикалистов, и среди анархо-индивидуалистов были как приверженцы советской власти, так и те, кто выступал с ее горячей критикой и даже с оружием в руках против нее.

Лидерами «просоветского» направления в анархизме первых послереволюционных лет стали Александр Ге (Голберг) и Аполлон Карелин (на фото) - анархо-коммунисты, вошедшие в состав ВЦИК. Ге в 1919 году погиб, будучи командирован на Северный Кавказ в качестве оперуполномоченного ЧК, а Карелин продолжал легальную анархистскую деятельность в рамках руководимой им Всероссийской федерации анархистов-коммунистов (ВФАК).
После окончания Гражданской войны в рядах анархистов, готовых к сотрудничеству с советской властью, появилась тенденция к слиянию с большевистской партией. С пропагандой «анархо-большевизма» выступили такие известные фигуры дореволюционного анархизма как Иуда Гроссман-Рощин (последний даже стал близким другом Луначарского и самого Ленина) и Илья Гейцман, а в 1923 году в газете «Правда» появилось весьма примечательное и характерное для того времени заявление «анархистов-коммунистов», в котором утверждалось, что русский рабочий класс шесть лет ведет опасную борьбу с мировым капиталом, будучи лишен возможности прийти к безвластному строю: «Только через диктатуру пролетариата можно избавиться от власти капитала, уничтожить милитаризм и организовать производство и распределение на новых началах. Лишь после окончательной победы и после подавления всех попыток буржуазии к реставрации можно говорить о ликвидации государства и власти вообще. Кто оспаривает этот путь, не выдвигая иного, более достойного, тот прямому действию и организации победы фактически предпочитает жалкое кружковое кустарничество, внутреннюю пассивность и неосуществимые иллюзии - все это под прикрытием революционной фразы. Такое бессилие и дезорганизация со стороны международного анархизма вливают новые силы в потрясенную войной организацию буржуазии». Далее следовал призыв к товарищам-анархистам «не распылять революционных сил в капиталистических странах, сплотиться вместе с коммунистами вокруг единственных революционных органов прямого действия - Коминтерна и Профинтерна, создать прочные базы в борьбе с наступающим капиталом и прийти, наконец, на помощь Русской Революции».

Несмотря на то, что заявление было озвучено от имени анархо-коммунистов, первоначально его подписало шесть анархистов-индивидуалистов - Л.Г. Симанович (рабочий-шорник, революционный стаж с 1902), М.М. Михайловский (врач, революционный стаж с 1904), А.П.Лепин (рабочий-маляр, революционный стаж с 1916), И.И. Васильчук (Шидловский, рабочий, революционный стаж с 1912), Д.Ю. Гойнер (электротехник, революционный стаж с 1900) и В.З.Виноградов (интеллигент, революционный стаж с 1904 года). Впоследствии добавили свои подписи анархо-коммунисты И.М.Гейцман и Е.Тиновицкий и анархо-синдикалисты Н.Белковский и Э.Ротенберг. Таким образом, «анархо-большевики», как их с негативным оттенком именовали другие участники анархистского движения, стремились легитимизировать новую власть в глазах товарищей по революционной борьбе.

«Набат» Барона и «Черная гвардия» Черного

Однако другие анархисты не стали отказываться от идеи абсолютного безвластия и классифицировала большевиков как «новых угнетателей», против которых следовало немедленно начинать анархическую революцию. Весной 1918 г. в Москве была создана Черная Гвардия. Появление этого вооруженного формирования анархистов стало ответом на создание советским правительством Красной Армии в феврале 1918 г. Непосредственно созданием Черной Гвардии занялась Московская федерация анархических групп (МФАГ). Вскоре активистам МФАГ удалось сплотить в Черную Гвардию боевиков из организаций с говорящими названиями «Смерч», «Ураган», «Лава» и т.д. В рассматриваемый период московские анархисты занимали не менее 25 захваченных ими особняков и представляли собой неуправляемые вооруженные отряды, создававшиеся по принципам личного знакомства, идеологической направленности, национальной и профессиональной принадлежности.

Работу по созданию Черной Гвардии возглавлял секретарь МФАГ Лев Черный. На самом деле его звали Павел Дмитриевич Турчанинов (1878-1921). Выходец из дворянской семьи, Лев Черный начал свой революционный путь еще в дореволюционной России, потом долгое время жил в эмиграции. Февральскую революцию он встретил анархо-индивидуалистом, однако это не помешало ему вместе с представителями других направлений в анархизме создать МФАГ и Черную Гвардию. Последняя, по мнению ее основателей, должна была стать вооруженным подразделением анархистского движения и в конечном итоге не только осуществлять задачи по охране анархистских штаб-квартир, но и подготовиться к возможному противостоянию с большевиками и их Красной Армией. Естественно, что создание Черной Гвардии пришлось не по душе московским большевикам, которые потребовали ее немедленного роспуска.

5 марта 1918 г. Черная Гвардия официально заявила о своем создании, а уже 12 апреля 1918 г. руководитель ВЧК Феликс Дзержинский отдал приказ о разоружении Черной Гвардии. Отряды чекистов приступили к штурму особняков, в которых базировались анархистские отряды. Наиболее ожесточенное сопротивление оказали анархисты, занимавшие особняки на Поварской улице и Малой Дмитровке, где размещалась штаб-квартира Московской федерации анархических групп. За одну только ночь было убито 40 анархистских боевиков и 12 сотрудников МЧК. В особняках, помимо идейных анархистов, чекистами было задержано большое количество уголовников, профессиональных преступников, а также обнаружены похищенные вещи и драгоценности. Всего московским чекистам удалось задержать 500 человек. Несколько десятков задержанных вскоре отпустили - они оказались идейными анархистами, не причастными к грабежам. Кстати, о том, что операция МЧК не ставила своей целью борьбу с анархизмом, а осуществлялась для противодействия уголовной преступности, официально заявил и сам Феликс Дзержинский. Однако через три года операция по «зачистке» анархистского движения в Москве была повторена. В этот раз ее результаты оказались для анархистов более плачевными - так, был расстрелян за антисоветскую деятельность секретарь МФАГ Лев Черный.

Одним из лидеров непримиримого крыла анархистов стал Арон Барон. Арон Давидович Барон - Факторович (1891-1937) принимал участие в анархистском движении еще с дореволюционных лет, затем эмигрировал в США, где активно проявлял себя в американском рабочем движении. После Февральской революции 1917 г. Барон вернулся в Россию и достаточно быстро стал одним из ведущих активистов анархистского движения первых послереволюционных лет. Он организовал собственный партизанский отряд, который принимал участие в обороне Екатеринослава от германских и австрийских войск (кстати, помимо отряда Барона в обороне города участвовали отряды левых эсеров Ю.В. Саблина и В.И. Киквидзе, бронепоезд Л.Г. Мокиевской - Зубок, «червонные казаки» В.М. Примакова). Позже Барон участвовал в организации обороны Полтавы и даже был некоторое время революционным комендантом этого города. Когда на территории Украины была установлена Советская власть, Барон проживал в Киеве. Он принял решение продолжить дальнейшую борьбу - теперь уже против большевиков, и вошел в руководство группы «Набат». На базе этой группы была создана знаменитая Конфедерация анархистских организаций Украины «Набат», которая разделяла идеологию «единого анархизма» - т.е. объединения всех радикальных противников государственного строя, вне зависимости от их конкретных идейных разногласий. В Конфедерации «Набат» Барон занимал руководящие позиции.

Взрыв в Леонтьевском переулке

Известнейшей террористической акцией российских анархистов в первые годы советской власти стала организация взрыва Московского комитета РКП (б) в Леонтьевском переулке. Взрыв произошел 25 сентября 1919 года, его жертвами стало 12 человек. 55 присутствовавших в здании в момент взрыва получили ранения различной степени тяжести. Собрание в Московском горкоме РКП (б) в этот день посвящалось вопросам агитации и организации учебно-методической работы в партийных школах. Обсудить эти проблемы собралось около 100-120 человек, в том числе видные представители Московского городского комитета РКП (Б) и ЦК РКП (б), такие как Бухарин, Мясников, Покровский и Преображенский. Когда часть собравшихся после выступлений Бухарина, Покровского и Преображенского стала расходиться, раздался громкий треск.

Бомба детонировала через минуту после броска. В полу помещения была пробита дыра, выбиты все стелка, сорваны рамы и некоторые двери. Мощность взрыва была такой, что рухнула задняя стена здания. На протяжении ночь с 25 на 26 сентября происходила расчистка завалов. Выяснилось, что жертвами террористического акта стали несколько сотрудников Московского горкома РКП (б), в том числе секретарь горкома Владимир Загорский, а также член Реввоенсовета Восточного фронта Александр Сафонов, член Моссовета Николай Кропотов, двое слушателей Центральной партшколы Танкус и Колбин и работники райкомов партии. В числе 55 раненых был и сам Николай Бухарин - один из наиболее авторитетных на тот период большевиков, получивший ранение в руку.

В тот же день, когда в Леонтьевском переулке прозвучал взрыв, газета «Анархия» опубликовала заявление некоего Всероссийского Повстанческого Комитета Революционных Партизан, который брал на себя ответственность за совершение взрыва. Естественно, что громкое дело начала расследовать Московская Чрезвычайная Комиссия. Руководитель ВЧК Феликс Дзержинский первоначально отвергал версию о том, что к взрыву причастны московские анархисты. Ведь многих из них он знал лично по временам царской каторги и ссылки. С другой стороны, и целый ряд ветеранов анархистского движения давно принял большевистскую власть, был хорошо знаком, опять же по дореволюционным временам, с руководителями РКП (б) и вряд ли стал бы планировать подобные акции.

Однако вскоре чекистам удалось выйти на след организаторов теракта. Помог случай. В поезде под Брянском чекисты задержали для проверки документов 18-летнюю анархистку Софью Каплун, у которой при себе находилось письмо одного из лидеров КАУ «Набат» Арона Барона - Факторовича. В письме Барон прямо сообщал о том, кто стоит за взрывом в Леонтьевском переулке. Оказалось, что это все же анархисты, но не московские.

За взрывом в Леонтьевском переулке стояла Всероссийская организация анархистов подполья - нелегальная анархистская группировка, созданная участниками гражданской войны на Украине, в том числе и бывшими махновцами, для противодействия большевистской власти. Решение взорвать горком РКП (б) было принято анархистами в ответ на репрессии против махновцев на территории Украины. В июле 1919 г. в рядах Московской организации анархистов подполья числилось не более тридцати человек. Хотя у анархистов нет (и не может быть, в соответствии со спецификой идеологии) официальных лидеров, но заправляло в организации несколько человек. Во-первых, это был железнодорожный рабочий анархо-синдикалист Казимир Ковалевич, во-вторых - бывший секретарь Всероссийской федерации анархической молодежи (ВФАМ) Николай Марков, и наконец - Петр Соболев, о прошлом которого были известны лишь некие отрывочные моменты, в том числе и эпизоды работы в махновской контрразведке. В организации было создано четыре группы - 1) боевая, во главе с Соболевым, осуществлявшая разбойные нападения с целью хищения денежных средств и ценностей; 2) техническая, под руководством Азова изготовлявшая бомбы и оружие; пропагандистская, занимавшаяся под руководством Ковалевича, составлением текстов революционного характера; 4) типографская, во главе с Цинципером, занимавшаяся непосредственным обеспечением издательской деятельности организации.

Анархисты подполья вышли на связь с несколькими другими левоэкстремистскими группами, недовольными политикой большевистских властей. Прежде всего, это были отдельные кружки, входившие в состав Партии левых социалистов-революционеров и Союза социалистов - революционеров-максималистов. Представитель ПЛСР Донат Черепанов вскоре стал одним из лидеров анархистов подполья. Помимо Москвы организация создала несколько филиалов по России, в том числе в Самаре, Уфе, Нижнем Новгороде, Брянске. В собственной типографии, оснащенной на средства, полученные от экспроприаций, анархисты подполья напечатали десятитысячными тиражами пропагандистские листовки, а также выпустили два номера газеты «Анархия», в одном из которых и содержалось громкое заявление о причастности к теракту в Леонтьевском переулке. Когда анархистам стало известно о готовящемся собрании МГК РКП (б) в здании на Леонтьевском переулке, они решили провести против собравшихся террористический акт. Тем более, что поступила информация о готовящемся приезде на собрание самого В.И. Ленина. Непосредственными исполнителями теракта стали шесть боевиков организации анархистов подполья. Соболев и Барановский кидали бомбы, Гречанников, Глагзон и Николаев охраняли акцию и Черепанов выступал в роли наводчика.

Практически сразу после того, как чекистам стали известны истинные исполнители и организаторы террористических актов, начались задержания. Казимир Ковалевич и Петр Соболев погибли в перестрелке с чекистами. Штаб-квартира подпольщиков в Красково была окружена воинским отрядом МЧК. Несколько часов чекисты пытались взять здание штурмом, после чего находившиеся внутри анархисты подорвали себя бомбами, чтобы не попасть в плен. Среди погибших на даче в Красково были Азов, Глагзон и еще четыре боевика. Барановского, Гречанникова и нескольких других боевиков удалось взять живьем. В конце декабря 1919 г. по обвинению в террористических актах было расстреляно восемь человек, задержанных Чрезвычайной Комиссией. Это были: Александр Барановский, Михаил Гречанников, Федор Николаев, Леонтий Хлебныйский, Хиля Цинципер, Павел Исаев, Александр Восходов, Александр Домбровский.

Разумеется, анархисты подполья были далеко не единственной подобной организацией в те годы. На территории Советской России действовали как крестьянские повстанческие движения, видную роль в которых играли анархисты, так и городские группировки и отряды, выступавшие против советской власти. Но совершить террористические акты, подобные взрыву в Леонтьевском переулке, более не удалось ни одной анархистской организации в Советской России.

Противодействие антисоветской деятельности анархистов было одним из основных условий выживания новой коммунистической власти. В противном случае анархистские организации могли лишь усугубить дестабилизацию обстановки в стране, что в конечном итоге привело бы к победе «белых» или расчленению страны на сферы влияния иностранных государств. Вместе с тем кое-где, в особенности в 1920-е гг., советская власть поступала неоправданно жестко по отношению к анархистам, не представлявшим для нее угрозы. Так, в 1920-е - 1930-е гг. были репрессированы многие видные в прошлом участники анархистского движения, которые давно отошли от дел и занимались конструктивной социальной деятельностью на благо страны.

В годы Гражданской войны «зелеными» первоначально именовались люди, уклонялись от воинской службы и прятались в лесах (отсюда название). Массовый характер это явление приобрело летом 1918, когда была развернута принудительная мобилизация населения. Затем это название закрепилось за нерегулярными вооруженными формированиями, состоящими, преимущественно, из крестьян, которые равно противостояли и красным, и белым или же могли временно поддерживать одну из сторон, ведя партизанскую войну.

Некоторые зеленые сражались под собственными знаменами – зелеными, черно-зелеными, красно-зелеными или черными. Флагом анархистов Нестора Махно было черное полотнище с черепом и костями и лозунгом: «Свобода или смерть».

Среди отрядов зеленых могли встречаться и крестьяне, согнанные с мест красными или белыми и уклоняющиеся от мобилизации, и обычные бандиты, и анархисты. Анархической идеологии придерживались руководители самого крупного объединения зеленых – т.н. Повстанческая армия Украины. И именно с анархизмом это движение было связано теснее всего.

Течения в русском анархизме на рубеже XIX-XX веков

К времени первой (1905 года) русской революции в анархизме явственно определились три основных направления: анархо-коммунизм, анархо-синдикализм и анархо-индивидуализм с наличием у каждого из них более мелких фракций.

Накануне революции 1905 г. большинство анархистов были приверженцами анархо-коммунизма. Основной организацией их была «Хлеб и Воля» со штаб-квартирой в Женеве. Главным идеологом хлебовольцов был П. А. Кропоткин. В их программе выделялись следующие пункты:

Целью действия анархистов объявлялась «социальная революция», т. е. полное уничтожение капитализма и государства и замена их анархическим коммунизмом.

Началом революции должна была явиться «всеобщая стачка обездоленных как в городах, так и в деревнях».

Главными методами борьбы в России провозглашались «восстание и прямое нападение как массовое, так и личное, на угнетателей и эксплуататоров». Вопрос о применении личных террористических актов должен был решаться только местными жителями, в зависимости от конкретной ситуации.

Формой организации анархистов должно было быть «добровольное соглашение личностей в группах и групп между собою.

Анархисты отвергали возможность вхождения их в какие-либо органы управление (Государственная Дума или Учредительное собрание), а так же возможность сотрудничества анархистов с другими политическими партиями или течениями.

Существенным для хлебовольцев был вопрос о будущем обществе, созданном по модели анархо-коммунизма. Сторонники Кропоткина представляли будущее общество как союз или федерацию вольных общин, объединенных свободным договором, где личность, избавленная от опеки государства, получит неограниченные возможности для развития. Для планомерного развития экономики Кропоткин предлагал децентрализовать промышленность. В аграрном вопросе Кропоткин и его соратники считали необходимым передать всю землю, захваченную в результате восстания, народу, тем, кто сам ее обрабатывает, но не в личное владение, а общине.

В условиях революции 1905-07 гг. в российском анархо-коммунизме образовалось еще несколько течений:

Безначальцы . В основу этого течения были положены проповедь террора и грабежей как способов борьбы с самодержавием и отрицание всяких нравственных устоев общества. Уничтожить самодержавие они хотели путем «кровавой народной расправы» с власть имущими.

Осенью 1905 г. оформились чернознаменцы (названные так по цвету знамен). В революции 1905-07 гг. это течение играло одну из ведущих ролей. Социальную базу чернознаменцев составляли отдельные представители интеллигенции, часть пролетариата и рабочие-ремесленники. Своей главной задачей они считали создание широкого массового анархического движения, установление связи со всеми направлениями анархизма. В ходе боевых действий конца 1905 г. чернознаменцы раскололись на «безмотивных» террористов и анархистов-коммунистов. Первые считали основной целью организацию «безмотивного антибуржуазного террора», а анархисты-коммунисты высказывались за сочетание антибуржуазной войны с серией частичных восстаний.

Анархо-синдикалисты . Основной целью своей деятельности синдикалисты считали полное, всестороннее освобождение труда от всех форм эксплуатации и создание свободных профессиональных объединений трудящихся как главной и высшей формы их организации.

Из всех видов борьбы синдикалисты признавали только непосредственно-прямую борьбу рабочих с капиталом, а так же бойкот, стачки, уничтожение имущества (саботаж) и насилие над капиталистами.

Следование этим идеалам привело синдикалистов к идее «беспартийного рабочего съезда», а так же к агитации за создание общероссийской рабочей партии из «пролетариев независимо от существующих партийных делений и взглядов». Некоторые из этих идей переняли у синдикалистов меньшевики.

В России к началу первой русской революции так же существует анархо-индивидуализм (индивидуалистический анархизм), бравший за основу абсолютную свободу личности «как исходную точку и конечный идеал».

Оформились так же разновидности индивидуалистического анархизма:

Мистический анархизм – течение, направленное не на социальные преобразования, а на «особого рода духовность». Мистикоанархисты основывались на гностических учениях (вернее, на собственном их понимании), они отрицали институты церкви, и проповедовали единоличный путь к Богу.

Ассоциационный анархизм. Был представлен в России в лице Льва Чернова (псевдоним П. Д. Турчанинова), взявшего за основу труды Штирнера, Прудона и американского анархиста В. Р. Тэккера. Турчанинов выступал за создание политической ассоциации производителей. Основным методом борьбы считал систематический террор.

Махаевцы (махаевисты). Махаевцы высказывали враждебное отношение к интеллигенции, власти и капиталу. Создателем и теоретиком течения был польский революционер Я. В. Махайский.

На волне поднимающейся революции анархисты стали предпринимать более активные действия. Добиваясь расширения своего влияния на массы, они организовывали типографии, публиковали брошюры и листовки. Стремясь оторвать рабочий класс от марксистов, анархисты выступали с всякими нападками на большевиков. Отрицая необходимость какой-либо власти вообще, анархисты выступали против требований большевиков о создании временного революционного правительства.

На страницах анархистской прессы тактика анархизма характеризовалась как постоянный бунт, непрерывное восстание против существующего общественного и государственного строя. Анархисты нередко призывали народ готовиться к вооруженному восстанию. Анархистские боевые дружины осуществляли так называемый «безмотивный» террор. 17 декабря 1905 г., анархисты в Одессе бросили 5 бомб в кафе Либмана. Террористические акты совершались анархистами в Москве, на Урале, в Средней Азии. Особенно активно вели себя екатеринославские анархисты (около 70-ти актов). В годы первой русской революции тактика политического и экономического террора у анархистов нередко выливалась в грабежи. За счет них некоторые анархистские группы создавали так называемые «фонды боевой кассы», из которых часть денег отдавалась рабочим. В 1905-07 гг. к анархизму примкнуло немало преступных элементов, пытаясь так прикрыть свою деятельность.

Идеологи анархизма надеялись, что расширение сети анархистских организаций в 1905-07 гг. ускорит внедрение в сознание масс (и в первую очередь рабочего класса) идей анархизма.

Анархисты в Февральской революции 1917 года

В 1914-ому году разразилась Первая мировая война. Она вызвала раскол и среди анархистов на социал-патриотов (во главе с Кропоткиным) и интернационалистов. Кропоткин отошел от своих взглядов и основал группу «анархо-траншейников». Анархисты, не согласные с ним, образовали интернациональное течение, но их было слишком мало, чтобы иметь серьезное влияние на массы. В годы меж двух революций активизировались синдикалисты, издавая листовки и словесно призывая граждан к открытой борьбе.

Анархо-коммунисты в период 1905-1917 гг. пережили несколько расколов. От ортодоксальных сторонников анархо-коммунизма отделились так называемые анархо-кооператоры. Они считали возможным переход от капитализма к коммунизму сразу, минуя какие-либо переходные этапы.

Центром сбора сил анархо-коммунистов стала Московская федерация анархических групп. Важнейшим делом в период революции стал I съезд анархо-коммунистов.

Более энергично, чем другие направления, действовали анархо-синдикалисты. В отличие от анархо-коммунистов, синдикалисты постоянно вращались в рабочей среде, лучше знали запросы и нужды трудящихся. По их мнению, на следующий день после социальной революции государственная и политическая власть должны быть уничтожены и создано новое общество под руководством федерации синдикатов, отвечающее за организацию производства и распределения.

В 1918 г. от синдикалистов отделились так называемые анархо-федералисты. Они считали себя приверженцами «чистого синдикализма» и, по их мнению, общественная жизнь после социального переворота должна быть устроена путем объединения личностей на основе договора или соглашения в коммуны.

Кроме вышеперечисленных, действовали также множество мелких, разрозненных групп анархистов-индивидуалистов.

Сразу же после Февральских событий (1 марта 1917 г.) анархисты выпустили ряд листовок, в которых высказывали свое мнение к произошедшим событиям. Ниже приведены выдержки из текста листовки Объединенной организации Петроградских анархистов:

«Геройскими усилиями солдат и народа свергнута власть царя Николая Романова и его опричников. Многовековые оковы, терзавшие душу и тело народа, – порваны.

Перед нами, товарищи, встает великая задача: создать новую прекрасную жизнь на началах свободы и равенства […].

Мы, анархисты и максималисты, говорим, что народные массы, организуясь в союзы, сумеют взять в свои руки дело производства и распределения и установить порядок, обеспечивающий действительную свободу, что работникам не нужна никакая власть, не нужны суды, тюрьмы, полиция.

Но, указывая наши цели, мы, анархисты, ввиду исключительных условий момента, … пойдем совместно с революционным правительством в его борьбе со старой властью, пока наш враг не будет сокрушен…

Да здравствует социальная революция».

Впоследствии анархисты стали резко критиковать Временное правительство и другие органы власти.

Политическая деятельность анархистов между Февральской и Октябрьской революциями в основном сводилась к попытке ускорить ход событий – осуществить немедленную социальную революцию. Этим они в основном и отличалась их программа от программ других социал-демократических партий.

Свою пропаганду анархисты развернули в Петрограде, Москве, Киеве, Ростове и других городах. Создавались клубы, становившиеся центрами пропаганды. Анархистские деятели выступали с лекциями на промышленных предприятиях, в воинских частях и на кораблях, вербуя матросов и солдат в члены своих организаций. Анархисты устраивали митинги на улицах городов. Эти группы в большинстве своем были малочисленны, но заметны.

В марте 1917 г. анархисты Петрограда провели 3 собрания. Было решено вести активную пропаганду, но не предпринимать никаких действий.

Второе собрание Петроградских анархистов состоялось 2 марта. На нем были приняты следующие требования:

«Анархисты заявляют:

1. Все приверженцы старой власти должны быть немедленно удалены со своих мест.

2. Все распоряжения нового реакционного правительства, представляющие опасность для свободы – отменить.

3. Немедленная расправа с министрами старого правительства.

4. Осуществление действительные свободы слова и печати.

5. Выдача оружия и патронов всем боевым группам и организациям.

6. Материальная поддержка нашим товарищам, вышедшим из тюрьмы».

На третьем собрании, состоявшемся 4 марта 1917 года, были выслушаны доклады о деятельности анархических групп в Петрограде. Откорректированы и утверждены требования:

Право представительства от организации анархистов в Петрограде в Совете Рабочих и Солдатском Депутате;

Свобода печати всех анархических изданий;

Немедленная поддержка освобожденных из тюрьмы;

Право носить и вообще иметь при себе всякого рода оружие.

По тактическим вопросам анархисты после Февраля разделились на два лагеря – анархо-бунтари (большинство анархистов) и «мирные» анархисты. Бунтари предлагали немедленно поднять вооруженное восстание, свергнуть Временное правительство и сразу же установить безвластное общество. Однако народ по большей части их не поддерживал. «Мирные» анархисты уговаривали трудящихся не браться за оружие, предлагая пока оставить существующий порядок. К ним примкнул и П. Кропоткин.

Интересно, что если бунтарей не поддерживал практически никто, то взгляды «мирных» анархистов разделяли и другие политические партии и течения. В своих листовках некоторые изречения П. А. Кропоткина приводила даже партия кадетов.

Анархисты участвовали во всех крупных митингах, а часто и служили их инициаторами. 20 апреля рабочие Петрограда стихийно вышли на улицы, протестуя против империалистической политики Временного правительства. На всех площадях города проходили митинги. На Театральной площади находилась трибуна анархистов, разукрашенная черными флагами. Анархисты требовали немедленного свержения Временного правительства.

Еще в марте 1917 г. анархисты стали вести активные действия по освобождению своих собратьев из тюрем. Но вместе с политическими заключенными из тюрем выходили

так же и уголовные преступники. Печатные органы анархистов не оставили это без внимания:

«Мы видим, что смертная казнь отменена для коронованных и титулованных преступников: царя министров, генералов, а с уголовниками можно расправляться как с бешеными собаками без всякой церемонии, именуемой судом. … Настоящие преступники, холопы старой власти, получают амнистии, восстанавливаются в правах, приносят присягу новому правительству и получают назначения […].

Самый закоренелый злодей и уголовный преступник не сделал и сотой доли того вреда, который принесли бывшие вершители судеб России […].

Мы должны придти на помощь к уголовникам и братски протянуть им руку, как жертвам социальной несправедливости».

В апреле же в Москве была принята декларация анархических групп, которая была опубликована не только в Москве, но и в печатных изданиях многих городов России:

1. Анархический социализм ведет борьбу за замену власти классового господства международным союзом свободных и равных работников, с целью организации мирового производства.

2. В целях укрепления анархических организаций и развития анархо-социалистической мысли, продолжать борьбу за политические свободы.

3. Ведение анархической пропаганды и организация революционных масс.

4. Рассматривать мировую войну как империалистическую, анархический социализм стремится к прекращению ее трудами пролетариата.

5. Анархический социализм призывает массы к воздерживанию от участия в непролетарских организациях – профессиональных союзах, советах рабочих и солдатских депутатах.

6. Полагаясь только на революционную самодеятельность масс, анархический социализм выдвигает всеобщую стачку рабочих и всеобщую стачку солдат в качестве переходной ступени к прямому захвату организованным пролетариатом орудий и средств правительства.

7. Анархический социализм призывает массы к организации анархических групп по промышленным и транспортным предприятиям в целях образования анархического интернационала […].

В мае анархисты устроили две вооруженные демонстрации. Их ораторы призывали к террору и анархии. Используя недовольство трудящихся политикой Временного правительства, анархистские предводители перешли к боевым действиям, чтобы спровоцировать вооруженные выступления.

В июне 1917 г. анархисты захватили все помещения газеты «Русская воля» - контору, редакцию, типографию. Временное правительство выслало войсковой отряд. После долгих переговоров анархисты сдались. Большинство из них впоследствии было признано невиновными и отпущено на свободу.

7 июня в ответ на захват типографии министр юстиции Временного правительства Н. П. Переверзев отдал приказ очистить дачу Дурново, где кроме анархистов размещались рабочий клуб «Просвет» и правление профсоюзов Выборгской стороны. Поднялась волна возмущения и протеста. В этот же день начали забастовки четыре предприятия Выборгской стороны, а к 8-ому июня их количество возросло до 28-ми заводов. Временное правительство отступило.

9 июня на даче Дурново анархисты созвали конференцию, на которой присутствовали представители 95 заводов и воинских частей Петрограда. По инициативе организаторов был создан «Временный революционный комитет», куда вошли представители некоторых заводов и воинских частей. Анархисты решили 10 июня захватить несколько типографий и помещений. Их поддержали отдельные группы рабочих. Но отмена большевиками демонстрации, назначенной на этот день, сорвала их планы.

Но в манифестации, состоявшейся 18 июня, анархисты все же приняли участие. К часу дня анархисты подошли на Марсово поле, неся несколько черных знамен с анархистскими лозунгами. Во время демонстрации анархисты устроили набег на тюрьму «Кресты», где в заключение находились их единомышленники. Группа людей из 50-75 человек устроили налет на тюрьму. Налетчики освободили 7 человек: анархисты Хаустов (бывший редактор газеты «Окопная правда»), Мюллер, Гусев, Стрельченко и несколько уголовников. В налете на «Кресты» наряду с анархистами так же была обвинена партия большевиков.

Обстановка вокруг дачи Дурново опять резко обострилась. 19 июня казачья сотня и батальон пехоты с бронемашиной во главе с министром юстиции П. Переверзевым, прокурором Р. Каринским и генералом П. Половцевым направились на дачу, требуя выдачу освобожденных из тюрьмы. Анархисты на даче попытались оказать сопротивление. Бросили гранату, но она не взорвалась. В результате столкновения с войсками был убит (возможно, покончил с собой) анархист Асин, было арестовано 59 человек. К величайшему сожалению властей, большевиков они там не обнаружили. Весть о погроме на даче Дурново подняло на ноги всю Выборгскую сторону. В тот же день забастовали рабочие четырех заводов. Собрания носили достаточно бурный характер, но вскоре рабочие успокоились.

В знак протеста против погрома, анархисты попытались вывести на улицы 1-ый пулеметный полк. Но солдаты ответили анархистам отказом: «Мы не разделяем ни взглядов, ни действий анархистов и не склонны их поддерживать, но вместе с тем мы не одобряем и расправы властей над анархистами и готовы выступить на защиту свободы от внутреннего врага» .

В июле 1917 г. политическая обстановка в Петрограде сильно обострилась. В Петроград пришли сообщения о провале наступления русской армии на фронте. Это вызвало правительственный кризис. Все кадетские министры Временного правительства подали в отставку.

Анархисты, оценив сложившуюся ситуацию, решили действовать. 2 июля на даче Дурново предводители Петроградской федерации анархистов-коммунистов устроили тайное совещание, на котором решили мобилизовать свои силы и призвать народ к вооруженному восстанию под лозунгами: «Долой Временное правительство!», «Безвластие и самоустройство!». Была развернута активная пропаганда среди населения.

Главной опорой анархистов был 1-ый пулеметный полк. Казармы полка находились недалеко отдачи Дурново, и анархисты там имели большое влияние. 2 июля в Народном доме был проведен митинг под руководством большевика Г. И. Петровского. Анархисты стремились склонить солдат на свою сторону. Днем 3-го июля по инициативе солдата Головина, который был сторонником анархистов, вопреки воле полкового комитета был открыт полковой митинг. От анархистов на митинге выступал Блейхман. Он призывал «выступить сегодня же, 3-го июля, на улицу с оружием в руках на демонстрацию для свержения десяти министров-капиталистов». Выступали и другие анархисты, выдававшие себя за представителей рабочих Путиловского завода, кронштадтских матросов и солдат с фронта. Никакого конкретного плана у них не было. «Цель покажет улица», - говорили они. Анархисты так же говорили, что другие заводы уже готовы к выступлению. Большевики пытались остановить толпу, но возмущенные солдаты их не слушали. На митинге было принято решение: немедленно выйти на улицу с оружием в руках.

Пулеметчики решили втянуть в вооруженное восстание матросов Кронштадта и послали к ним делегацию, в состав которой вошел анархист Павлов. В крепости делегация попала на заседание исполкома Совета и попросила поддержки матросов в вооруженном выступлении, но получила отказ. Тогда делегаты решили обратиться непосредственно к матросам, где в это время анархист Е. Ярчук перед небольшой аудиторией (около 50 человек) проводил лекцию о войне и мире. Явившись туда, анархисты выступали с призывами немедленного восстания. «Там уже льется кровь, а кронштадтцы сидят и занимаются чтением лекций», - говорили они. Эти выступления вызвали волнения среди матросов. Вскоре на Якорной площади собралось 8-10 тысяч человек. Анархисты сообщили, что целью их восстания является свержение Временного правительства. Взбудораженная толпа с нетерпением ждала выступления. Большевики пытались остановить отплытие матросов в Петроград, но им удалось лишь отсрочить его.

К вооруженному восстанию призывали рабочих и солдат делегации пулеметчиков, посланные во многие заводы и фабрики, а так же в воинские части Петрограда. Пулеметный полк начинал возводить баррикады. За пулеметчиками выступили Гренадерский, Московский и другие полки. К 9 часам вечера 3 июля уже семь полков выступило из казарм. Все они двинулись к особняку Кшесинской, где размещалась ЦК и ПК большевистской партии. Туда же потянулись и делегации от заводов. Вышли путиловцы и рабочие Выборгской стороны.

Вся демонстрация направилась к Таврическому дворцу. Среди лозунгов бастующих были как большевистские лозунги («Вся власть «Советам рабочих и солдатских депутатов»») на красных знаменах, так и анархистские («Долой Временное правительство», «Да здравствует анархия!»). Невский проспект наполнили рабочие и революционные солдаты. Раздалась стрельба, длившаяся не более 10 минут.

4 июля революционеры вновь вышли на улицы. В 12 часов дня к ним присоединились кронштадтские матросы. На улицы вышли не менее 500 тысяч человек. Все они устремились к Таврическому дворцу. Правительственные войска на Невском проспекте открыли стрельбу. Стреляли так же на Литейном проспекте, у Таврического дворца и в других местах. Стали появляться убитые и раненые. Демонстрация пошла на убыль.

Восстание 3-4 июля 17 г. закончилось провалом. До октября 1917 г. анархисты затихли, продолжая при этом вести пропаганду среди населения.

Анархисты после Октября 1917 года

Накануне октября 1917 г. большевики не преминули использовать анархистов в качестве разрушительной силы, оказывали им помощь оружием, продовольствием, боеприпасами. Анархисты, окунувшись в родную стихию разрушения и борьбы, участвовали в вооруженных столкновениях в Петрограде, Москве Иркутске и других городах.

После октябрьских событий некоторые анархисты частично поменяли свои прежние взгляды, и перешли на сторону большевиков. В их числе такие известные люди, как Чапаев, Анатолий Железняков, разогнавший учредительное собрание, Дмитрий Фурманов и Григорий Котовский. Некоторые анархисты входили в основные большевистские революционные организации: Петроградский Совет, ВЦИК Советов.

Однако приход большевиков к власти многие анархисты встретило враждебно. Буквально с первых часов у анархистов начались разногласия с большевиками. Ратовавшие ранее за Советы, анархисты поспешили отмежеваться от этой организационной формы власти. Другие, признав Советскую власть, были против создания централизованного правительства.

Анархисты по-прежнему выступали за продолжение революции. Их не удовлетворили результаты Октябрьской революции, которая свергла власть буржуазии, но утвердила диктатуру пролетариата. В представлении анархистов, переход от капитализма к коммунизму, а затем и к безвластию должен быть не длительным процессом, требуется всего лишь нескольких дней. Переход мыслился как «взрыв», один «большой скачок». Исходя из этого своего проекта, анархисты провозгласили курс на переход к коммунизму. «Борьба за коммунистический строй должна начаться немедленно», – писал А. Ге.

Анархисты выдвигают лозунг «третьей революции». По их мнению, выходило следующее: Февральская революция свергла самодержавие, власть помещиков; Октябрьская – Временное правительство, власть буржуазии; а новая, «третья» должна свергнуть Советскую власть, власть рабочего класса и устранить государство вообще, т. е. ликвидировать государство пролетарской диктатуры.

Анархисты выступали и против ратификации Брестского мира. Они заявляли о несогласии с большевиками, при этом всячески подчеркивали отличие своей позиции от эсеровской и меньшевистской. В резолюции анархистов предлагалось отвергнуть Брестский мир «как акт соглашательства, и... практически, и принципиально не совместимый с достоинством и интересами русской и мировой революции». Брест еще глубже разделил анархистов на сторонников и противников Октябрьского переворота. Одни признали необходимость мер, принимаемых большевиками для спасения революции, и пошли по пути сотрудничества с Советской властью. Другие, наоборот, готовились к борьбе с Советской властью, создавая отряды «черной гвардии».

Федерация анархических групп Москвы зимой 1917-1918 года захватила несколько десятков купеческих особняков, которые превращались в «Дома Анархии» - там устраивались клубы, лектории, библиотеки, типографии, базировались отряды «Черной Гвардии», насчитывающие три-четыре тысячи бойцов. Развернули широкую агитационную деятельность Союз Анархической пропаганды и бурно растущие молодежные анархистские организации и союзы.

В прифронтовых городах Курске, Воронеже, Екатеринославе анархисты выступили с оружием в руках. В Москве участились налеты и экспроприации особняков. Хотя вожаки анархистов не раз заявляли, что «никаких выступлений против Советов не допустят», угроза выступления отрядов «черной гвардии» была налицо.

Анархисты боролись против диктатуры пролетариата за такие идеалы революции как передача земли крестьянам и фабрик – рабочим (а не государству), создание свободных беспартийных Советов (не иерархических органов власти, но основанных на принципе делегирования органов народного самоуправления), всеобщее вооружение народа и т.д. Поэтому анархисты весьма решительно выступали против «белой» контрреволюции.

В среду анархистов проникало немало уголовников, крайне вульгарно понимавших идеи анархизма. Возник также и стихийный анархизм, охвативший часть солдат и матросов разлагающейся старой армии, которые иногда превращались в обычные бандитские группы, действующие под флагом анархизма.

С середины 1918 г. российское анархистское движение проходит полосу расколов, перемежающихся с временными объединениями отдельных групп.

Московская федерация анархистских групп в апреле 1918 г. была распущена. На ее базе возникли Союз анархистов-синдикалистов коммунистов, Союз московских анархистов и так называемый Первый центральный социотехникум. Программа деятельности анархистов независимо от их оттенков все более принимала антибольшевистское содержание и формы. Основная критика была направлена против строительства Советского государства. Часть анархистов, признав идею переходного периода в виде Республики Советов, вкладывала в нее безгосударственное содержание. «Вольный голос труда», орган анархистов-синдикалистов, задачу определял следующим образом: «…Республика Советов, то есть распыление власти по местным Советам, общинам (городским и сельским коммунам), организация вольных советских городов и деревень, федерация их через Советы - вот задача анархо-синдикалистов в грядущей коммунальной революции». Организацию управления анархисты считали в целом нужной: с этим они связывали избирательное начало, но не в форме представительства, которое они считали буржуазным порождением, а в форме делегирования - «вольные советы», которые устанавливают связи на принципах федерации, без какого-либо централизующего начала.

Лозунг «третьей революции» – против «партии застоя и реакции» (так они окрестили партию большевиков) – все шире захватывал членов анархистских организаций. Как и левые эсеры, они обвиняли большевиков в том, что те «делят трудовой народ на два враждебных лагеря» и «подстрекают рабочих на крестовый поход в деревню».

Активное участие в разработке экономического преобразования общества приняли анархисты-коммунисты. Общим для них был тезис об экономической несостоятельности большевиков из-за их приверженности методам политического насилия и отстранения трудящихся от управления производством. Анархисты-коммунисты обосновали собственную концепцию «экономической трудовой революции» в противовес рабочему контролю большевиков, концепцию социализации вместо большевистской национализации.

В то же время не все руководители анархистов столь однозначно относились к политике большевиков.

На V Всероссийском съезде Советов представители анархистов оценивали продовольственную политику Совнаркома как попытку «приблизиться к крестьянской бедноте... пробудить ее самостоятельность и организовать ее». Эта группа «советских анархистов» стала помогать большевикам в строительстве социалистического общества. Диктатуру пролетариата поддерживала часть анархистов-синдикалистов.

На протяжении 1918 – 1919 гг. анархисты стремились организовать свои силы и расширить социальную базу. Достичь этого они пытались диаметрально противоположными средствами. С одной стороны, сотрудничеством, хотя и непоследовательным, с большевиками. С другой стороны, в марте 1919 г. они совместно с меньшевиками и эсерами пытались спровоцировать забастовки рабочих. В конце марта 1919 г. ЦК РКП(б) принял решение о мерах борьбы с подобной деятельностью: был закрыт ряд изданий анархистов, некоторые их лидеры арестованы. 13 июня на заседании ЦК РКП(б) было решено разрешить Оргбюро ЦК в отдельных случаях персонально освобождать арестованных. Были освобождены под поручительство и лидеры анархистов. Большая часть анархистов перешла на позиции «активного террора» и вооруженной борьбы с Советской властью.

Анархистское движение на Украине. Нестор Махно.

Наиболее ярким эпизодом гражданской войны в России, связанным с анархическим движением, конечно же, была деятельность Повстанческой армии во главе с Н.И. Махно. Крестьянское движение на Украине было шире собственно анархизма, хотя лидеры движения пользовались анархистской идеологией.

Корни махновщины лежат в повстанческом движении украинского народа против немецкой оккупации и гетманщины. Зародилось оно еще весной 1918 г. в лице партизанских отрядов, боровшихся с немцами, австрияками и «державной вартой» гетмана. В одном из таких отрядов в Гуляй-Польском районе Екатеринославской губернии состоял и Махно.

Нестор Иванович Махно (Михненко) родился в семье крестьян в украинском селе Гуляй-Поле Запорожской области, в 1888 году. Окончил Гуляй-Польскую начальную школу (1897). С 1903 г. работал на чугунолитейном заводе М. Кернера в Гуляй-Поле. С конца августа – начала сентября 1906 член «Кружка молодежи Украинской группы хлеборобов анархистов-коммунистов», действовавшей в Гуляй-Поле. Участвовал внескольих ограблениях от имени анархистов-коммунистов. Несколько раз был арестован, сидел в тюрьме, в 1908 году был приговорен к смертной казни, замененной затем бессрочной каторгой. В следующем году был переведен в каторжное отделение Бутырской тюрьмы в Москве. В камере Махно познакомился с известным анархистским активистом, бывшим большевиком Петром Аршиновым, который в будущем станет значимой фигурой в истории махновщины. Аршинов занялся идеологической подготовкой Махно.

После Февральской революции Махно, как и множество других заключенных, как политических, так и уголовных, был досрочно выпущен из тюрьмы и вернулся в Гуляй-Поле. Там он был избран товарищем председателя волостного земства. Вскоре создал группу «Чёрная гвардия», и с ее помощью установил в селе личную диктатуру. Махно считал диктатуру необходимой формой правления для окончательной победы революции и заявил, что «по силе возможности нужно выбрасывать буржуазию и занимать посты нашими людьми» .

В марте 1917 г. Махно стал председателем Гуляй-Польского крестьянского союза. Выступал за немедленные радикальные революционные преобразования, до созыва Учредительного собрания. В июне 1917 г. по инициативе Махно на предприятиях села установлен рабочий контроль, в июле при поддержке сторонников Махно разогнал прежний состав земства, провёл новые выборы, стал председателем земства и одновременно объявил себя комиссаром Гуляй-Польского района. В августе 1917 г. по инициативе Махно при Гуляй-Польском Совете рабочих и крестьянских депутатов создан комитет батраков, деятельность которого направлена против местных помещиков; в том же месяце избран делегатом губернского съезда Крестьянского союза в Екатеринославе.

Летом 1917 г. Махно возглавил «комитет по спасению революции», разоружил помещиков и буржуазию в районе. На районном съезде Советов (середина августа 1917 г.) избран председателем и вместе с другими анархистами призвал крестьян игнорировать распоряжения Временного правительства и Центральной Рады, предложил «немедленно отобрать церковную и помещичью землю и организовать по усадьбам свободную сельскохозяйственную коммуну, по возможности с участием в этих коммунах самих помещиков и кулаков» .

25 сентября 1917 Махно подписал декрет уездного Совета о национализации земли и разделе её между крестьянами. С 1 по 5 декабря 1917 в Екатеринославе Махно принял участие в работе губернского съезда Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, в качестве делегата от Гуляй-Польского Совета; поддержал требование большинства делегатов о созыве Всеукраинского съезда Советов; избран в состав судебной комиссии Александровского ревкома для рассмотрения дел лиц, арестованных Советской властью. Вскоре после арестов меньшевиков и эсеров стал высказывать недовольство действиями судебной комиссии, предложил взорвать городскую тюрьму и освободить арестованных. Отрицательно отнёсся к выборам в Учредительное собрание, назвал складывавшуюся ситуацию «карточной игрой»: «Не партии будут служить народу, а народ – партиям. Уже теперь… в деле народа упоминается одно лишь его имя, а вершат дела партии» . Не получив поддержки в ревкоме, вышел из его состава. После захвата Екатеринослава силами Центральной Рады (декабрь 1917) стал инициатором проведения экстренного съезда Советов Гуляй-Польского района, вынесшего резолюцию с требованием «смерти Центральной Раде» и высказавшегося за организацию противоборствующих ей сил. 4 января 1918 отказался от поста председателя Совета, принял решение занять активную позицию в борьбе с противниками революции. Приветствовал победу революционных сил в Екатеринославе. Вскоре возглавил Гуляй-Польский Ревком, созданный из представителей анархистов, левых эсеров и украинских социалистов-революционеров.

Анархистское влияние на повстанческое движение Махно значительно усилилось в связи с появлением в среде повстанцев приезжих анархистов самых разных направлений. Высшие командные должности в повстанческой армии Махно занимали виднейшие анархисты. В.М. Волин стоял во главе РВС, П.А. Аршинов возглавлял культпросветотдел и редактировал газеты махновцев. В.М. Волин, можно сказать, был главным теоретиком, а Аршинов – политическим руководителем махновщины. Влияя на взгляды Махно, они определяли цели и задачи повстанчества. Сам Нестор Махно более, чем другие анархисты, был подвержен идее безвластия и не отступал от нее никогда. Союз с большевиками рассматривался ими как тактическая необходимость. Заключенное с большевиками Екатеринослава соглашение о совместной борьбе с петлюровцами в декабре 1918 г. выполнялось весьма непоследовательно. Выбив петлюровцев из города, махновская армия проявила себя во всем анархистском «блеске». Видные анархисты в армии Махно не гнушались использованием «служебного» положения в целях личного обогащения.

В июле 1918 г. Махно встретился с Лениным и Свердловым. Последнему Махно отрекомендовался как анархист-коммунист бакунинско-кропоткинского толка. Махно вспоминал потом, что Ленин, указывая на фанатизм и близорукость анархистов, отметил в то же время, что самого Махно он считает «человеком реальности и кипучести дня» и если бы таких анархистов-коммунистов было бы в России хотя бы одна треть, то коммунисты готовы с ними совместно работать. По словам Махно, Ленин пытался убедить его, что отношение большевиков к анархистам не так уж враждебно и в значительной степени обусловлено поведением самих анархистов. «Я почувствовал, что начинаю благоговеть перед Лениным, которого недавно убежденно считал виновником разгрома анархистских организаций в Москве», – пишет Махно. В конце концов, оба пришли к мнению, что нельзя вести борьбу с врагами революции без достаточной организации масс и твердой дисциплины.

Однако сразу после этого разговора Махно призвал своих товарищей в Гуляй-Поле «разрушать рабский строй», жить свободно и «независимо от государства и его чиновников, хотя бы и красных». Таким образом, при каких-либо колебаниях Махно, как правило, вставал на сторону анархизма. Махно близко подходил к большевикам и готов был с ними полностью слиться, но влияние анархизма на его мировоззрение и психологию оставалось преобладающим.

В январе-феврале 1919 года Махно организовал ряд погромов немцев-колонистов в районе Гуляй-Поля, препятствовал мероприятиям Советского правительства, направленным на классовый раскол в деревне («комитеты бедноты», продразвёрстка); призвал крестьян явочным порядком претворить в жизнь идею «уравнительного землепользования на основе собственного труда».

В феврале 1919 г. Махно созвал 2-й районный съезд Советов Гуляй-Поля. В резолюции съезда одинаково оценивались белогвардейцы, империалисты, Советская власть, петлюровцы и большевики, обвиняемые в соглашательстве с империализмом.

Махновские отряды объединяли разнородные элементы, в том числе небольшой процент рабочих. Под влиянием, прежде всего, анархизма махновщина была рыхлым в политическом отношении движением. По существу, это было движение крестьянского революционаризма. Позиция махновцев по земельному вопросу была достаточно определенной: 2-й районный съезд Советов высказался против совхозов, декретированных Украинским советским правительством, требовал передачи земли крестьянам по уравнительному принципу. Себя Нестор Махно называл крестьянским вождем.

В обстановке наступления войск генерала А. И. Деникина на Украину в середине февраля 1919 года Махно заключил военное соглашение с командованием Красной Армии и 21 февраля 1919 года стал командиром 3-й бригады 1-й Заднепровской дивизии, сражавшейся против деникинских войск на линии Мариуполь-Волноваха.

За рейд на Мариуполь 27 марта 1919 г., замедливший наступление белых на Москву, комбриг Махно был награжден орденом Красного Знамени за номером 4.

Нестор Иванович неоднократно высказывал недовольство чрезвычайной политикой Советской власти в освобождённых районах. 10 апреля 1919 г. на 3-м районном съезде Советов Гуляй-Польского района избран почётным председателем; в своей речи заявил, что Советская власть изменила «октябрьским принципам», а Коммунистическая партия узаконила власть и «оградила себя чрезвычайками». Махно подписал резолюцию съезда, в которой выражалось неодобрение решений 3-го Всеукраинского съезда Советов (март 1919 г.) по земельному вопросу (о национализации земли), протест против ЧК и политики большевиков, требование удаления всех назначенных большевиками лиц с военных и гражданских постов; одновременно махновцы требовали «социализации» земли, фабрик и заводов; изменения продовольственной политики; свободы слова, печати и собраний всем левым партиям и группам; неприкосновенности личности; отказа от диктатуры коммунистической партии; свободы выборов в Советы трудящихся крестьян и рабочих.

С 15 апреля 1919 г. Махно руководил бригадой в составе 1-й Украинской советской армии. После начала мятежа командарма Красной Армии Н. А. Григорьева (7 мая) Махно занял выжидательную позицию, затем выступил на стороне Красной Армии и лично застрелил Григорьева. В мае 1919 на собрании командиров повстанческих отрядов в Мариуполе Махно поддержал инициативу создания отдельной армии повстанцев.

Население поддерживало Махно, поскольку он боролся за вещи, понятные каждому крестьянину: за землю и волю, за народное самоуправление, основанное на федерации беспартийных Советов.

Махно не допускал на своей территории еврейских погромов (которые были тогда обычным делом на территориях, контролируемых петлюровцами или григорьевцами), жестоко карал мародеров и, опираясь на основную массу крестьянства, был суров с помещиками и с кулаками. Махновский район был относительно свободным местом: в нем разрешалась политическая агитация всех социалистических партий и групп: от большевиков до социалистов-революционеров. Махновский район был и едва ли не самой «свободной экономической зоной», где существовали различные формы землепользования (разумеется, кроме помещичьего) – и коммуны, и кооперативы, и частные трудовые крестьянские хозяйства (без использования труда батраков).

В литературе можно найти яркие характеристики анархистских лидеров. Перед нами предстают весьма колоритные фигуры видных анархистов.

Например, как описывает А. Ветлугин, А. Л. Гордин – «маленький хромой человек... превосходил и Мартова и Бухарина, первого – безобразием, второго – злостью». Убийственно метко сказал о нем А.А. Боровой: «Гордин, конечно, русский Марат, но ему не страшна Шарлотта Корде, потому что он никогда не принимает ванны!..» Он заплевывал всех и все. Кропоткина и Ленина, Лонге и Брусилова, союзных послов и швейцарских социалистов, владельцев типографий и генерала Маннергейма. Понадобились деньги - и Гордин, не колеблясь ни минуты, организует налеты на частные квартиры...

Наиболее экспромтным, наиболее осознанным, внутри оправданным, пожалуй, облагороженным был анархизм Льва Черного. В молодые годы он был близок к марксистам... Разочаровавшийся в социалистической идее, Черный не верил в благость какой-либо власти, но и безвластие не обманывало его в своем идеализме. Иногда казалось, что прежде всего он хочет уговорить сам себя... Гордин – главнокомандующий; Бармаш – трибун; Лев Черный – совесть. Мудрость и эрудиция были представлены питомцем старого мира Алексеем Солоновичем, в двадцать лет – послушником Святогорского монастыря, в двадцать шесть - приват-доцентом Московского университета на кафедре математики».

Таким образом, в годы Гражданской войны анархизм переживал болезненный процесс размежевания и как следствие – организационные расколы, что приводило к смене политической ориентации: переходу на пробольшевистские позиции или уходу в лагерь антибольшевистских сил со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Анархизм в России

Анархизм в России появился впервые в семидесятых годах XIX века, будучи перенесен русской эмиграцией из-за границы, где он пользовался большим влиянием.

В российском революционном движении 70-х годов было три течения, и все они были более или менее окрашены в анархист­ский цвет, хотя, по выражению В. Базарова, „окраска эта не прочно приставала к движению и быстро смы­валась условиями политической и общественной борьбы”. Этим объясняется то, что влияние анархизма на русское революционное движение было сравни­тельно слабо.

В те годы в революционном движении в России господствовали бакунизм, учение Лаврова и течение, возглавляемое Ткачевым, издававшим журнал „Набат”, и представлявшее из себя что-то вроде бланкизма. (Бланкизм — политическое течение, отражающее взгляды сторонников заговорщической тактики в революционной борьбе, восходящее к тактическим принципам Л. О. Бланки и его сторонников. Тактика бланкистов и предлагаемые ими организационные формы движения носили сектантский характер. Они отстаивали необходимость создания узкой тайной иерархической организации, ставящей своей задачей свержение существующего режима путём внезапного вооруженного выступления. Отказываясь от пропаганды в широких массах, чтобы не подвергать опасности нелегальную организацию, не считаясь с объективными условиями, не учитывая наличия революционной ситуации, бланкисты главную ставку делали на неожиданность нанесения удара и на неподготовленность правительства к отпору. Попытки практического применения бланкистских доктрин окончились полной неудачей.)

Все эти три течения — бакунисты, лавровцы и ткачевцы, в той или иной степени считали необходимым установление безгосударственного социалистического строя, согласно теории анар­хизма, но расходились в тактике. Если бакунисты считали возможным в ближайшем будущем путем народных восстаний совершить социальную ре­волюцию, то сторонники Лаврова считали социальную революцию делом более или менее отдаленного буду­щего и выдвигали необходимость серьезной и дли­тельной пропаганды. Ткачев же считал, что социальная революция может быть совершена только как следствие широко задуманного террористического заговора.

Наиболее сильным влиянием пользовалась последняя группа — ткачевцы, полагавшая, что народные массы через рево­люционную диктатуру должны установить социалистический безгосударственный строй. Эти идеи, бла­годаря неудаче землевольческих хождений в деревню и правительственным репрессиям, стали господствую­щими в программе и тактике „Народной Воли“, возник­шей в 1879 г.

„Хлебовольцы»

После разгрома народнического движения 70-х годов анархизм надолго теряет свое влияние на российские революцион­ные организации, и только в начале XX века он снова возрождается.

Пропаганда идей анархизма теперь ведется первым русским анархистским печатным органом, издававшимся в 1903 г. в Лондоне при актив­ном участии Кропоткина, Черкезова и др. Этот орган назывался „Хлеб и Воля“, и все приверженцы проводимых им идей назывались „хлебовольцами“.

Первое время анархистские идеи не имели успеха среди рабочих России, но уже в 1904 г. и особенно в 1905 г. интерес к анархизму значительно возрос. Среди отдельных слоев рабочих, на юге, юго-западе и северо-западе, появились группы анархистов. Революция 1905 г. и особенно ее поражение после московского декабрьского восстания окрылила анархистов и уси­лила их деятельность в разных местах России.

Почти все действовавшие в 1904 г. и в начале 1905 г. группы анархистов были сторонниками Кропоткина.

В 1904 г. они устроили первое совещание, на котором приняли целый ряд резолюций, которые легли в основу практических действий наиболее сильной в то время в Рос­сии группы анархистов-коммунистов „хлебовольцев».

Вот вкратце теоретические основы учения этой группы:

1. Всякое государство не только бесполезно, но и вредно.
2. Анархисты должны стремиться к созданию анти­государственного коммунистического общества.
3. Необходимо преобразование общества в духе ком­мунизма.
4. Цели анархистов могут быть достигнуты только при помощи социальной революции, которая совер­шенно разрушит капитализм и государственный строй, его поддерживающий.
5. Анархисты отвергают всякие программы-минимум, не признавая никаких промежуточных этапов, задер­живающих развертывание революции.
6. Анархисты должны быть готовы к объявлению всеобщей забастовки в городах и деревнях. Эта забастовка должна послужить сигналом для революции не только политической, но и коммунистической.
7. Единство анархистского движения должно быть достигнуто не путем создания центральных комитетов, а лишь объединением одинаково мыслящих идейных групп, которые свободны в любой момент распасться при наличии разногласий.

Как можно видеть, современные левые в России, в том числе из тех, кто называет себя коммунистами, немало взяли из идей анархистов-«хлебовольцев». Пункты с 3 по 7 сплошь и рядом встречаются в их программных установках.

В своем органе „Хлеб и Воля» кропоткинцы в целом ряде статей дают пояснения к вышепере­численным тезисам.

Например, в статье «Почему у нас нет программы-минимум», напечатанной в журнале „Хлеб и Воля» в 1904 г., чи­таем: „Мы не думаем, что ближайшая революция при­ведет нас к осуществлению нашего идеала во всей полноте; революция будет делом не одной какой-нибудь партии, а также не может сразу устранить всех пере­житков старого общества, но вместе с тем мы знаем, что она пойдет в направлении равнодействующей всех сил, использованных для дела, и чем настойчивее и абсолютнее мы будем действовать в принятом нами напра­влении, тем сильнее обнаружится его влияние».

Практически то же самое, что мы читаем сегодня и у подавляющего большинства российских левых, не так ли? Навалимся могучей безыдейной массой, и дело в шляпе! Вот для того, чтобы разъяснить, что «в шляпе» оно никогда не будет, по крайней мере, в той шляпе, к какой стремишься — к коммунистическому обществу, мы и рассказываем об истории анархизма, чтобы показать, куда ин неизбежно скатывается с такими утопическими идейными установками.

Вся литература анархистов-коммунистов была полна на­падок на социал-демократические партии и на про­грамму-минимум РСДРП. Некоторые основания у анархистов для этого было. Дело в том, что программы-минимум слу­жили всем социалистическим партиям Западной Европы основным поводом для скрытого или открытого отказа от революционных целей борьбы, для перехода их на позиции оппортунизма, буржуазной политики в рабочем движении. Но это ни в коей мере не может служить причиной отказа коммунистов от требований ча­стичных реформ и от частичных завоеваний, необхо­димых для организации и собирания революционных сил. Ведь и сами анархисты-коммунисты в вышеприведенной цитате до­пускают, что социальная революция не может совершиться сразу. Для большей уверенности в победе пролетарской революции даже анархисты допускают организации, т.-е. допускают более или менее дли­тельную подготовку к социальной революции. Нигде и никогда анархисты-коммунисты не могли доказать, что подго­товительный период к социальной революции не может быть использован для частичных боев и завоеваний пролетариата. А вот историческая практика, напротив, доказала ложность установок анархо-коммунистов, показав, что борьба за расширение буржуазной демократии — политических прав и свобод трудового народа, необходима, поскольку в условиях более широких буржуазно-демократических свобод коммунисты получают широкие возможности проведения действительно массовой идеологической и организационной работы, позволяющей им сплотить миллионные массы для революционного переустройства общества.

Анархисты-коммунисты Кропоткина выдвигали в качестве основ­ных принципов непримиримую классовую борьбу и насильственную революцию для осуществления социа­лизма. Но эти принципы, конечно, ни в какой мере не были характерны для анархистской тактики, так как принцип классовой борьбы и насильственной револю­ции является главным оружием в арсенале революционного марксизма.

Будучи противниками программы-минимум, анар­хисты, однако, не всегда были верны себе и кое-где огова­ривались, что они вовсе не против частичных реформ. Они даже считали, что разговоры о том, будто анар­хисты-коммунисты являются врагами частичных ре­форм,- это, мол, легенда. „Мы, - пишут они в статье журнала „Хлеб и Воля“ № 6, посвященной стачкам,- должны безустанно бо­роться за проведение наших идей в жизнь. Этим путем мы косвенно можем повлиять и на проведение частичных реформ. Особенно подчеркиваем мысль, что борьба за реформы не может быть предметом социалистической деятельности, а является лишь чем-то при­входящим в борьбу за полное осуществление рабочего идеала… Борьба за частичные реформы представляется важным делом, пока она не превращается в принцип, в противном же случае она перерождается в реформизм… Мы враги реформизма потому, что не желаем потом опять возобновлять бесплодного периода мечта­ний о примирении капитала с трудом при помощи взаимных уступок». Вот только ссылаясь на борьбу с реформизмом, анархо-коммунисты-кропоткинцы скатывались к другой крайности, на деле совсем отказываясь от поддержки борьбы рабочего класса за осуществление демократических реформ.

По вопросу об экспроприациях, принявших в 1905 - 1906 гг. в России эпидемический характер, анархисты-«хлебовольцы» на своей конференции приняли следующую резолюцию, направленную против групп, которые ввели в свою тактику террор и экспроприацию как обязатель­ный пункт: «Принимая во внимание, - читаем мы в резолюции, - что частные мелкие экспроприации не ведут к уничтожению существующего капиталисти­ческого строя, а экспроприации у частных лиц не служат средством пропаганды и содействия анар­хизму… мы, группа „Хлеб и Воля», признаем все существующие анархистские группы под названием „Черное Знамя» далеко отклоняющимися от реального понимания теории анархизма и считаем, что „чернознаменцы» не могут стать членами „хлебовольческих групп»».

Вопрос об отношении к профессиональным союзам стал предметом горячих споров для всех анархист­ских течений. Из целого ряда статей мы убеждаемся в том, что „хлебовольцы» признают огромное значение профсоюзов. Они рекомендуют анархистам вступать в члены союза, но не рекомендуют заниматься их орга­низацией в России, прежде всего, потому, что это отвлекло бы силы анархистов и отодвинуло бы соб­ственно анархическую работу на задний план.

Вопросы политического и экономического террора анархисты-„хлебовольцы» разрешают в положительном смысле. Они считают эти способы борьбы в революционной обстановке необходимыми для дезорганизации капиталистической системы и нападают в своих статьях на социалистов-революционеров за их непоследовательность в этих вопросах. „Хлебовольцы» вы­смеивают социалистов-революционеров за то, что те думают добиться разрешения аграрного вопроса парламентским путем, собрав большинство голосов в зем­ском соборе или в Государственной думе.

Организационные принципы анархистов-«хлебовольцев» разрешаются ими в духе федерации. Существую­щий в других политических партиях тип централи­зованных или, по выражению анархистов, «иерархиче­ских организаций» анархистами отвергается, так как этот организационный принцип, мол, убивает всякую лич­ную инициативу, душит самодеятельность членов ор­ганизаций и отдает всю организацию в руки небольшой группы так называемых вождей-руководителей, кото­рые повелевают массами. Анархисты-«хлебовольцы» не отмечают, конечно, того положительного влияния, которое оказывает централизм на сплоченность и бое­способность рядов партии.

И эти идеи сегодня ярко проявляются в нашей России, в том числе в среде левых, называющих себя «марксистами-ленинцами». Идиотская тема «власть партии или власть класса» муссируется ими не первый десяток лет, причем главным пугалом выступает, как и у анархистов-кропоткинцев, тезис о все тех же «вождях-руководителях, которые повелевают массами». На деле же сама постановка вопроса свидетельствует о крайнем политическом невежестве рассуждающих, о непонимании ими основ исторического материализма

В период 1903 - 1906 г. г. анархисты — коммунисты группы „Хлеб и Воля» пользовались очень большим влиянием, по сравнению с прочими группами анархистов, рассеивавшими свои силы на индивидуальный террор и экспроприации. Другие группы, о которых речь пойдет ниже, возникли позже, и влияние их после поражения революции было ничтожно.

«Безначальцы» и «чернознаменцы»

1905 год является годом беспрерывного нарастания и развертывания революции и одновременно годом четкого размежевания общественно-политических груп­пировок. Начиная от крайних правых политических и террористических организаций и кончая крайними „левыми» группировками - все переживают период самой глубокой дифференциации и дробления.

Этой участи не избегли также и анархистские тече­ния. До 1905 года, как мы видели, в России господ­ствуют „хлебовольцы», но уже в начале 1905 года в различных пунктах страны организуются группы анархистов, недовольных умеренностью хлебовольческой тактики. В результате этого недовольства в ап­реле 1905 года возникает новая анархистская группа, получившая название „безначальцев» и создавшая свой орган — «Листок группы «Безначалие»». В первом номере „Листка» в передовице излагаются основные принципы группы. Действовавшие до сих пор группы анархистов, по мнению „безначальцев», беспомощно топтались на одном месте. Группа считает, что анар­хисты должны поставить на своем черном знамени следующие лозунги, цитируем, выделение — «Безначалия»:

Как видно из этой программы, „безначальцам» нельзя отказать в решительности и смелости. На практике эта группа и все ее приверженцы в России отрицали какую бы то ни было организационную работу. Так­тика „безначальцев“ состояла исключительно в созда­нии боевых групп , задачей которых являлась атака правительства и буржуазии, а классовая борьба заклю­чалась только в экспроприации собственности, принадлежавшей буржуазии.

Но над всеми этими лозунгами доминирует один - экспроприация и террор, направленные против пред­ставителей власти и владельцев фабрик и заводов, выделяющихся своей враждой к рабочему классу и противодействующих его требованиям. В том же но­мере „Листка» заграничная группа обращается к революционерам, живущим в России, с длинным письмом, в котором усиленно подчеркивает необходимость экс­проприации и террора. «В основу нашей программы, - пишут они, - мы кладем борьбу масс, а в основу борьбы масс должен лечь принцип экспроприации; экспро­приации не как отдаленного революционного акта, в котором завершится будущее окончательное восстание, свергающее навсегда государственное иго, а экспро­приации как правила, которым массы и мы будем руководиться теперь, объявляя гражданскую партизан­скую войну современному строю, гнетущему нас, не дающему свободно жить и наслаждаться жизнью… Принцип экспроприации - это великий дар анархии народу».

В одном из номеров журнала „Безначалие» дается и практический совет, «как поджигать помещичьи скирды». Эта статейка затем была перепечатана в России в виде отдельной прокламации и разбрасы­валась анархистами из окон вагонов по деревням в различных пунктах России в течение продолжитель­ного времени в 1905 году.

Стремясь во что бы то ни стало вызвать граждан­скую войну, которая должна стать прологом социаль­ной революции, „безначальцы“ считали, что в этой истребительной войне все должно погибнуть. В одной прокламации они так и пишут: «Не жалейте помещичьего добра, нам оно ни в каком случае не достанется». Однако здесь, вроде как веря в немедленное торжество социальной революции, которая установит безгосударственный ком­мунизм, „безначальцы“ впадают в противоречие сами с собою, когда говорят о том, что добро, которое они предлагают уничтожить, никому не достанется.

Определенно отрицательно „безначальцы“ относятся к парламентаризму и синдикализму, к профессиональ­ному движению, ко всяким полумерам, способным, по их мнению, задержать наступление социальной револю­ции. «Долой трэд-юнионизм, синдикализм и парламента­ризм, ибо все они имеют целью продлить агонию умирающего врага».

Другие анархистские органы давали такие характеристики тактики „безначальцев“: „Бунтарь“ считал, что вся программа „безначальцев» сводится к тому, что „пролетариат может и должен предъявить капиталистическому обществу лишь одно требование - перестать существовать», а «Буревестник» писал, что „безначальцы“ всю свою тактику строят «на убеждении в чудодейственной силе террора и участии анархистов в повседневной борьбе пролетариата видят измену принципам анархизма».

В своем докладе анархистскому конгрессу в Амстердаме рус­ские анархисты сообщали, что „безначальцы» доходили в своей проповеди террора и экспроприации до того, что рекомендовали пролетариям бросать работу на за­водах и жить исключительно личными экспропри­ациями.

Однако, несмотря на это отрицательное отношение разных анархистских групп к „безначальцам», тактика последних стала иногда в скрытой, а иногда и от­крытой форме тактикой и единственным видом „пря­мого воздействия» большинства анархистских групп и одиночек на местах. (Вот откуда берет свое начало тот, популярный ныне в нашей молодежной среде принцип «прямого действия» — из самой одиозной формы русского анархизма!)

В этом нетрудно убедиться, если мы познакомимся с другой группой анархистов, известной под именем „чернознаменцев». Эта группа выпустила один номер своего журнала „Бунтарь» в 1906 году, а затем возоб­новила его только в 1908 г., уже за границей. Группа „чернознаменцев» уделяет не меньше внимания тер­рору, чем „безначальцы», причем, главным образом, террору индивидуальному и неорганизованному .

«Ча­стота и степень насильственных дейст­вий пролетариата против буржуазии - вот лучший показатель классовой борьбы», - писали „чернознаменцы» в № 1 „Бунтаря» (выдел. — авт). «Организуйтесь и вооружай­тесь. Нападайте на магазины и организованно берите предметы первой необходимости»,- такие советы дают „чернознаменцы» безработным.

Одна из фракций чернознаменского течения, так называемые „безмотивники», решила поразить револю­ционные рабочие массы каким-нибудь этаким чудодейственным средством, чтобы «услыхала его многомиллион­ная народная масса, чтобы затрепетала и содрогнулась в ужасе буржуазия». «Безмотивниками» эта фракция называла себя по­тому, что ее представители считали, что террористические акты и нападения на представителей буржуазии допустимы без всякого мотива , не за ту или иную конкретную вину, а за то, что они буржуа, что они эксплуататоры. В этом отношении „безмотивники“ подражали старым приемам западноевропейского анархизма, тоже практи­ковавшего такого рода беспричинные покушения.

В 1908 году, когда революция сменилась столыпин­ской реакцией, когда не только от анархизма, но и от всех остальных революционных политических сил остались только рожки да ножки, «чернознаменцы» возобновляют издание «Бунтаря». В № 2 - 3 помещено стихотворение «Мститель», по­священное Иосифу Брунштейну (Беленькому), участ­нику взрыва в кофейне Либмана в Одессе 17 декабря 1905 года.

Сытые богачи пируют, в зале музыка, смех. Бледный юноша бросает снаряд:

«Ужасный гром, предсмертных криков вой,
На месте пиршества осталась груда тел.»

В одном некрологе рассказывается о подвиге некоего рабочего Григория (Фрола). Сидя за бутылкой пива в ресторане, где находилась „чистая» публика, Фрол хватается за револьвер и кричит: «Вам весело, него­дяи? - Весело, когда люди с голоду умирают? Смерть вам всем!» - и он начинает расправляться. Орган, зер­кала, бутылки с дорогими винами - все разбивает Фрол и в исступлении кричит: „Бей всех богатых, бей всех, кому живется тепло и сыто! Да здравствует коммуна! Негодяям смерть!»

Если судить по этим статьям мемуарного характера, то нужно сказать, что „чернознаменцы» за период 1905 -1908 гг. так ничему не научились. Восхваление подвигов таких «героев революции», как Григорий (Фрол), едва ли свидетельствует о том, что безмотивный террор и индивидуальный грабеж способны двигать вперед дело социальной революции. И «чернознаменцы» отчасти отдают себе в этом отчет. Они понимают, что идейный террор, по существу, выродился в ряд мелких краж и грабежей. Поэтому в № 2 - 3 „Бунтаря» в статье «О терроре» ста­вится вопрос о неорганизованности террора и указывается, что в анархистских кругах доминирует тер­рор, направленный только „против ближайшего угне­тателя». «Не уничтожить террор против ближайшего врага хо­тим мы, - пишет „Бунтарь», - а поставить рядом с этим террором террор организованный, направленный в самое сердце, в самую душу буржуазии и власти, - вот одна из наших задач». Таким образом, мы видим, что перед „чернознаменцами» стал вопрос организационного характера, хотя и с большим опозданием. Возникла потребность в единой анархистской организации, не рас­сыпанной и не раздробленной на десятки мелких групп и течений, ни перед кем не ответственных и ни с кем не связанных а действующих систем и организованно. Вот почему в статье „О терроре» и в статье „Вопрос организации» ими выдвигается на очередь дня серьезный вопрос об анархистских фракциях и их объединении.

Как и прежде, „чернознаменцы» остались враждеб­ными всяким моментам, способным задержать рост революционного настроения рабочих масс. В статье „Несколько слов о синдикализме» успех синдикализма в России объясняется тем, что среди анархистов много эмигрантов, механически перенесших условия Запад­ной Европы в Россию. Эти эмигранты «стали учить красотам синдикализма… синдикат принимают за ячейку будущего строя. Анархисты стали звать угне­тенных не к социальной революции, а к созданию синдикатов, анархисты стали звать не к нападению на буржуазный строй и не к уничтожению его, а к организации по профессиям для „будущих завоева­ний»… Анархисты, которые первыми высказались и всегда показывали пример прямой борьбы и ор­ганизации боевых сил в процессе борьбы, высказываются теперь за организацию, которая лишь когда-то будет действовать. Положение: действуя, организуйтесь , они хотят заменить положением - организуйтесь для действия в будущем » (выдел. авт.).

„Чернознаменцы» видят в синдикализме такого же противника социальной революции, как и в социал-демократии, в тогдашних коммунистах, которые, организуя миллионы рабочих во­круг парламентаризма, готовят их к битвам в далеком будущем, выдвигая программу-минимум для усыпле­ния революционных стремлений пролетариата. Кроме того, в синдикатах не находят себе места безработный, люмпен-пролетарий, являющийся, по мнению „чернознаменцев», самым последовательным борцом за социаль­ную революцию.

Анархо-синдикалисты

Анархо-синдикализм, этот позднейший вид анархизма, является своего рода шагом вперед от отвлеченного, оторванного от жизни анархизма к марксизму. Анар­хизмом синдикализм называется потому, что подобно другим анархистским течениям он признает всякую политическую борьбу, в том числе и парламентаризм, совершенно лишней и вредной. Анархо-синдикализм или, как его стали называть во Франции, революционный син­дикализм ставит во главу угла объединение всех рабо­чих, без различия политических и других убеждений, в синдикаты, т.е. в революционные рабочие союзы. Анархо-синдикализм признает классовую борьбу и считает единственно приемлемой для пролетариата организацией не политические партии и не парламент, а исключительно профессиональный союз. От анар­хизма анархо-синдикализм отличается тем, что первый не допускает никаких промежуточных этапов между повседневной борьбой пролетариата и его конечной целью, анархо-синдикализм же настаивает на необхо­димости длительной подготовки пролетариата к буду­щей социальной революции.

Но, в отличие от социал-демократии, анархо-синди­кализм считает, что всякие политические организации, политическая борьба, участие в буржуазных парламен­тах развращают и разлагают рабочий класс. «Самый уязвимый пункт ортодоксального марксизма, - пишет анархо-синдикалист А. Боровой, - вопиющее противоречие между „революционностью» его „конечной цели» и мирным рефор­мистским характером его „движения», между суровым требованием непримиримой „классовой борьбы” и практическим подчинением ее парламентской политике партии».

Вот это-то внешнее «противоречие» (в понимании механицистов, каковыми являются все анархисты без исключения) между социал-демократи­ческим движением и его конечной целью, «между дей­ствительностью и идеалом» пытается заполнить революционный синдикализм, рассматривая каждый шаг своего движения, как шаг вперед к конечной цели. Если цель борьбы пролетариата заключается в разру­шении современного классового общества с его систе­мой наемного труда, то повседневная революционная классовая борьба пролетариата, пропитанная духом ненависти ко всем видам капиталистического госу­дарства, является медленным, но верным приближением к конечной победе. Каждый отдельный момент в раз­витии синдикалистского движения сопровождается действиями, постепенно разрушающими капиталисти­ческий строй. „Чистые” анархисты, как мы уже видели, упрекают синдикалистов в том, что их теории являются компромиссом с буржуазным порядком, что синдикаты являются таким же тормозящим приближение социаль­ной революции моментом, как программа-минимум у социал-демократов (коммунистов того времени), что они допускают возможность положительной творческой работы на почве капитали­стического строя. Синдикалисты видят в синдикатах не только организации для подготовки к борьбе за социальную революцию, но также ячейки будущего строя.

Синдикаты, по мысли синдикалистов, ставят своей целью захватить в свои руки производство и потре­бление. Средства борьбы против капиталистического строя - это стачки, бойкот, саботаж. Анархисты-син­дикалисты выдвигают принцип „прямого воздействия», т.-е. непосредственного давления пролетариата на капиталистов под руководством синдикатов путем вышеуказанных форм борьбы.

Совершенно исключается из средств борьбы синдикализма террор в смысле прямого насилия над отдельными представителями капитализма. «Террор в практике синдикалистов возможен только массовый, выражающийся в открытых классовых выступлениях пролетариата в каждый мо­мент угрожающий капиталистическому строю в целом. Синдикализм, в противовес всем другим видам анар­хизма, не чуждается и не боится частичных уступок и реформ. Но он в то же время отвергает всякие соглашения с хозяевами».

Анархо-синдикализм в Европе возник и начал разви­ваться только в начале XX века. Поначалу особой популярностью он не пользовался, но после русской революции 1905 года его влияние на рабочие массы усилилось. Особенно сильно распространился револю­ционный синдикализм во Франции, где, с одной сто­роны, рабочий класс разочаровался в парламентской борьбе, а с другой - социалистические партии выдвинули целый ряд вождей — изменников пролетариата, продавшихся буржуазии, вступивших в буржуазные правительства и принимавших участие не только в создании законов против рабочего класса, но и расстреливавших рабочих-стачечников. Во Франции синдикалистское движение выдвинуло целый ряд крупных теоретиков, как Пуже, Лягардель, Сорель и др. Анархо-синдикализм имеет также свою организацию „Индустриальные рабочие мира» в США, где все рабочее движение развращено под вли­янием Американской федерации труда, руководимой вождями, подкупленными капиталистами. В несколько более слабой степени революционный синдикализм развит в Италии и в Англии.

В России анархо-синдикалисты, выступив в качестве бо­лее или менее организованной группы в конце 1905 г. и с первого же момента выразили свое недовольство деятельностью своих западно­европейских собратьев. Революционный момент требовал отказа от слишком умеренной тактики французских и американских революционных синдикалистов. Создав тайный „Революционный союз труда», они повели энергичную борьбу против царского правительства и самодержавного государ­ства при помощи методов террора и экспроприации. Кроме того, они выдвинули как средство борьбы пропаганду отказа от уплаты податей, от исполнения воин­ской повинности и т. и.

В ноябре 1906 г. группа анархо-синдикалистов, руко­водимая Новомирским, выпустила в Одессе листовку, с изложением программы и тактики русского синдикализма. В этой листовке, в частности, говорится о том, что «буржуазное господство рабочий класс может уничтожить только насильственным уничтоже­нием государственной власти и революционным захва­том собственности посредством всеобщей стачки и во­оруженного восстания, которые должны быть подгото­влены рядом частичных и массовых стачек, всеобщим отказом рабочих отбывать военную службу и другие государственные повинности, массовыми экспроприациями продуктов в пользу бастующих и безработных, уни­чтожением эксплуататоров и врагов рабочего класса».

Относительно тактических принципов там же мы читаем: «1) Группа стремится всеми мерами отвлечь рабочие массы от участия в выборах. Полный бойкот всех выборных учреждений. 2) Отказ правительству в податях и рекрутах, уничтожение государственных имуществ, порча оружия и т. д. 3) Террористические нападения на государственных чиновников и капи­талистов. 4) Создание в недрах современного обще­ства ячеек будущего свободного общежития - организа­ция тайных анархистских профессиональных союзов. 5) Группа против безмотивного террора и относится отрицательно к таким террористическим актам, как бросание бомб в ресторане, так как они ожесточают рабочих. Революционная энергия должна быть напра­влена только против крупных и активных врагов рабо­чего класса».

Группа „Новый Мир“ считала также возможным вступление анархистов-синдикалистов в одиночку и целыми группами („тайные синдикаты”) в открытые легальные беспартийные профессиональные союзы, с одной стороны, для проповеди идей анархизма, с дру­гой - для борьбы против политических партий, стремя­щихся подчинить себе профессиональные союзы в своих целях. Т.е. одним из важнейших направлений их деятельности была борьба с социал-демократией, большевизмом, по сути, с политическим движением рабочего класса.

Еще более последовательной в смысле анархо-синдикализма европейского образца являлась группа „Буре­вестник”, организовавшаяся в Женеве в середине 1906 г. Эта группа с первого же момента высказала резко отрицательное осуждение всяким экспроприациям и террористическим актам, особенно таким, которые совершаются для личных целей. В ряде статей „Буре­вестник» осуждает попытки угнетенных улучшить свое положение при помощи законодательных органов. Защита таких попыток постепенно приводит к признанию за бур­жуазным парламентом и государством положительной роли. Не менее вредны и мирные стачки, приспосо­бляющиеся к существующим в государстве законам. Такие способы „борьбы» гасят революционный пыл рабочих и приучают их приспособляться к государ­ству и власти, считали буревестниковцы.

Отвергая, как и другие анархистские группы, пар­ламентаризм и реформизм, группа „Буревестник» при­зывает рабочие массы вести непосредственно револю­ционную, нелегальную борьбу. Единственным оружием в деле борьбы труда с капиталом она признавала только революционный синдикализм.

В отличие от группы анархистов — синдикалистов, объединившихся вокруг органа „Новый Мир», анархи­сты из „Буревестника» считали возможным наступле­ние социальной революции в ближайшее время. На этом основании „Буревестник» хотя и признавал отста­лость русского рабочего класса по сравнению с западно­европейским, тем не менее был уверен, что высокая степень революционного настроения русских рабочих дает им большие шансы на победу.

Группа „Буревестник» в 1907 -1908 г. г. пытается стать центром организации всех анархистских сил в России. Однако „Буревестник» не находит возмож­ным создать централистическую организацию типа социал-демократических партий. Анархистская орга­низация, по мнению „Буревестника“, может существо­вать лишь как федерация всех анархистских групп, действующих в стране.

Таким образом, на территории России существовали три группировки анархистов, если не считать случай­ных объединений, не игравших никакой роли и очень часто ограничивавшихся двумя — тремя налетами, экс­проприациями («эксами») и бесцельными убийствами. Эти группировки отличались друг от друга, главным образом, своим отношением к синдикалистскому движению.

Группа анархистов-коммунистов признавала синдикаты лишь постольку, по­скольку они являются местом сосредоточения рабочих масс. Поэтому анархисты могут вступать в профес­сиональные союзы с целью пропаганды анархизма, но вместе с тем они ни под каким видом не должны брать на себя инициативы в деле создания профсоюзов.

Группа „безначальцев“ совершенно отвергала какое бы то ни было участие анархистов в синдикальном движении.

И, наконец, группа анархо-синдикалистов считала синдикаты основой всей деятельности анар­хистов.

Идейной разобщенности анархистского движения, имевшей место с начала его существования в России, сопутствовала организационная неразбериха. Идеологи каждого течения (кроме, пожалуй, неонигилистов) стремились сплотить своих приверженцев, связать их определенными организационными рамками - в виде федераций, конфедераций, ассоциаций, секций, групп и т.п. Анархисты-индивидуалисты, например, создавали свои организации, именуемые организациями (или союзами) свободных анархистов; действовали обособленные группы "непримиримых", "безвластников", "безначальников", примыкавшие к индивидуалистическому направлению. Все эти группы провели конференцию, на которой попытались каким то образом объединить течение индивидуалистического анархизма (июнь 1920 г.). Из этой идеи, однако, ничего не вышло: индивидуалистические принципы вступили в противоречие со стремлением вожаков создать организационные структуры.

К анархическим течениям, которым удавалось создать не только местные, но и всероссийские организации, относятся анархо- коммунисты (самое массовое течение в российском анархизме), анархо-синдикалисты и анархо-универсалисты. Особняком, на самом "правом" фланге анархистского движения стоят "мирные" анархисты, связанные с толстовским учением. Так называемый "христианский анархизм" разделил участь других анархистских групп после поражения революции 1905-1907 гг., но после событий февраля- октября 1917 года предпринял попытку объединения - так, впрочем, и не удавшуюся. По имеющимся в нашем распоряжении данным, евреев в этом течении не было, и никакого особого мнения по национальному вопросу "мирные" не высказывали (за исключением того, что были против еврейских погромов) - и они находятся за пределами нашего исследования. Во всех других течениях российского анархизма еврейский элемент был весьма активен.

Анархо-коммунистическое движение начало разворачиваться в России с 1903 года и неразрывно связано с именем П.А. Кропоткина. Все группы и организации, о которых говорилось в предыдущих главах, связаны с этим течением. Наиболее выдающимися деятелями анархо-коммунизма были А.Ю.Ге, А.А. Карелин, Я.И. Новомирский, И.С.Блейхман (Н.Солнцев), А.М.Атабекян. Эго- "теоретики". Среди практиков-"реализаторов" назовем самое известное имя: Нестор Махно. Анархо-коммунисты отнюдь не были едины: в их среде существовали самые разнообразные течения- например, так называемые кооператоры.

Как более или менее организованная группа анархисты-синдикалисты выступили в России только в конце 1905 года. Среди их идеологов было необычайно мало лиц коренной национальности, т.е. русских; основу интеллектуального ядра составляли почему-то именно "инородцы". Активными деятелями анархо-синдикалистского течения были Я.Новомирский, перешедший от кропоткинцев, Иустин Жук, К.Оргеиани (Г.Гогелия), В. Волин (В.М.Эйхенбаум)- друг и наставник Махно; Х.З.Ярчук, Г.Б. Сандомирский, Рабочий Альфа (А.М.Аникст). Анархо-синдикалисты видели прообраз будущего безгосударственного народного самоуправления в профсоюзах (федерациях синдикатов). До сих пор известна легендарная харьковская конфедерация "Набат", тесно связанная с культпросветом махновской армии. Конфедерация была анархо- синдикалистской и в основной своей массе состояла из евреев.

Среди других, более мелких течений российского анархизма, можно упомянуть пананархизм братьев В.Л. и А.Л. Гординых и И. Шапиро. Впервые идеи нового течения были изложены в 1909 году, а в 1917 году получили довольно широкое распространение. Пананархизм занимался активной агитацией в среде уголовников и люмпен-пролетариата, полагая, что провозглашение революционно-освободительных лозунгов и нравственное воспитание отбросов общества поможет борьбе не только с классовыми, но и с национальными предрассудками.

Из всех анархистских течений наибольшее число организаций на местах имели анархо-коммунисты. В конце декабря 1918 года состоялся Первый Всероссийский съезд анархистов-коммунистов; в 1917-1918 гг. их организации находились в 59 городах и поселках4", представлявшие 15 российских губерний. На съезде присутствовали также представители с Украины. В 1918 году была провозглашена Всероссийская федерация анархистов-коммунистов, просуществовавшая, впрочем, недолго, как и все другие объединенные группы, вскоре разгромленные советской властью.

Одной из первых организаций анархо-синдикализма был "Союз анархо-синдикалистской пропаганды", образованный в июне 1917 года в Петрограде. В 1918 году организации анархо-синдикалистов существовали в 20 городах и поселках страны." Августовская конференция 1918 года избрала секретариат Всероссийской конфедерации анархистов-синдикалистов, хотя сама массовая объединенная организация реально была образована лишь в октябре 1920 года.

Наряду с федерациями, секциями и ассоциациями создавались федерации анархистских групп, куда входили анархисты различных течений (анархо-коммунисты, синдикалисты и индивидуалисты).

Сеть анархистских организаций после 1917 года была настолько неупорядоченной, что невозможно установить точно их численность. Накануне Февральской революции 1917 года организации анархистов имелись в шести городах (Москва, Петроград, Тула, Орел, Белица и Кинешма)." Накануне Октябрьской революции федерации и группы анархистов: действовали уже в 28 городах. В 1913,году анархистские организации всех видов - как общие, так и отдельных течений - существовали в 130 городах и поселках." Секретарь Петроградской федерации анархо-коммунистов И.Блейхман приводит данные, в соответствии, с которыми эта федерация насчитывала до 18 тысяч человек. Анархисты-синдикалисты же никогда не сообщали о количестве членов своих организаций.

В 1918 году анархисты издавали 55 газет и журналов, некоторые из которых выходили большими тиражами. Московская "Анархия" имела тираж 20 тысяч экземпляров, орган анархо-синдикалистов "Вольный голос труда" - 15 тысяч экземпляров, газета анархо- коммунистов "Свободная коммуна" - 10 тысяч экземпляров."

Октябрь 1917 года анархисты встретили по-разному. Среди последователей одного и того же течения оказались люди различных мировоззрений: те, кто боролся против большевиков, и те, кто им помогал. Из среды анархо-коммунистов вышел не только Нестор Махно, но и легендарный Нестор Каландаришвили, герой гражданской войны, вступивший в большевистскую партию в 1920 году. Анархо-коммунистом был участник взятия Зимнего дворца кронштадтский матрос Анатолий Железняков, также пришедший к большевикам, - а старший брат его, тоже анархо-коммунист, ушел к антибольшевистским партизанам и погиб в бою с отрядом Красной армии. Анархо-синдикалисты В.Волин (Эйхенбаум), Гроссман (Рощин), Лев Турчанинов имели отношение к идейному воздействию на махновщину, в том числе в рядах резко антибольшевистской конфедерации "Набат", - а один из бывших лидеров анархо-синдикалистов Дм. Фурманов превратился в политработника Красной армии, затем став писателем. В 1919 году Фанни Барон и группа П.Соболева организовали в Леонтьевском переулке в Москве взрыв комитета партии большевиков, и в том же 1919 году член ВЦИКа анархист Александр Ге, возглавивший Кисловодскую ЧК, был" зверски замучен деникинскими контрразведчиками… По данным партийной переписи 1922 года, в рядах партии большевиков насчитывалось 633 бывших анархиста различных течений.

Большая часть идейных анархистов власть большевиков в конечном итоге не приняла и принять не могла. Чем все это закончилось - хорошо известно. Организации махновцев в 1920 году окончательно были поставлены вне закона, их активистов расстреливали без суда и следствия (о махновщине - следующая глава нашего исследования); члены Всероссийского штаба революционных партизан-анархистов подполья были расстреляны практически все. Большая часть антисоветски настроенных анархистов погибла в годы гражданской войны, сражаясь на всех фронтах - и против большевиков, и против белых, и против петлюровцев; значительная часть анархистов эмигрировала (в том числе Эйхенбаум, Лазаревич, А.Л. Гордин) в 1921-1924 годах или просто бежала, будучи вне закона. Часть "смирных", "официальных" анархистов в первую очередь - интеллектуалы теоретики продолжала существовать еще несколько лет под пристальным взором ГПУ. Абсолютное же большинство ренегатов движения, в свое время вступивших в ВКП (б), было репрессировано в 1937-1938 годах. Некоторые из них на протяжении 20-х годов успели даже достичь определенного общественного положения в советской системе"

В 20-30 годы продолжали свою легальную деятельность Федерация анархо-коммунистов, конфедерация анархо-синдикалистов, секция анархистов-универсалистов, креаторий биокосмистов (по. данным БСЭ, т.1, М., 1969, стр.574).

После смерти П.А. Кропоткина в 1921 году был создан Всероссийский комитет по увековечению его памяти, в состав которого входила автономная анархистская секция. Это была совершенно безобидная организация, никак не тревожившая власти; однако в дальнейшем от нее предпочли избавиться - так же, как избавились от Общества бывших политкаторжан, издававшего интереснейший журнал "Каторга и ссылка". В середине 1920-х годов группы приверженцев анархизма представляли собой небольшие кружки теоретиков, не нашедших в свое время сил уехать за границу из-под неусыпного надзора властей. Тем не менее, музей Кропоткина, открывшийся в 1923 году в Москве, в доме, где родился великий теоретик анархизма, на некоторое время стал центром анархистской пропаганды. По данным, приведенным Серафимом Каневым в выше цитировавшейся книге "Октябрьская революция и крах анархизма" (стр.387), здесь до февраля 1924 года читали лекции и делали доклады (всего 31). Оценивая эту работу, анархист эмигрант А. Горелик писал, что там "сохраняется анархистская мысль" (там же). 1 июля 1926 года анархисты устроили в зале Политехнического музея в Москве вечер, посвященный 50-летию со дня смерти М.А. Бакунина. Выступали последние остававшиеся в России на свободе известные анархисты - Алексей Боровой, А.Солонович, И.харихардин, а также М.Сажин (Арман Росс), 80-летний старый революционер, друг и соратник Бакунина, член Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Агенты ГПУ, явившиеся на вечер, освистывали выступавших, имитируя гнев народных масс, просочившихся в зал; "публика стала терять запасы терпения, и старой Кропоткиной не пришлось закончить свою речь.. ",- сообщал корреспондент "Вечерней Москвы" 2 июля 1926 года. Другого наименования Софье Григорьевне Рабинович, старейшей революционерке, кроме как "старая Кропоткина", журналист придумать не мог…

Власти организовывали и "покаяния" бывалых анархистов. В 1923 году в "Известиях ЦИК СССР" было опубликовано заявление группы анархистов, каявшихся в каких то "злоупотреблениях революционной фразой". Под заявлением стояли подписи десяти человек; среди них были анархисты со. стажем с 1900-1904 гг. и такие видные деятели анархистского движения, как И.М.Гейцман.

Тем не менее в 1925-1926 гг. анархо-синдикалистам удалось все же опубликовать две брошюры об истоках анархической мысли" на примере философских школ древнего мира.

В 1924 году эмигрировал в США А.Л.Гордин. С его отъездом практически исчезла организация анархистов-универсалистов. Его брат В.Л. Гордин, оказавшийся уезжать, был спроважен в 1925 году в психиатрическую клинику. В 1926 году умер А. А Карелин, и одновременно с его смертью прекратили деятельность Всероссийская федерация анархистов и Всероссийская федерация анархистов-коммунистов. Легальные анархисты прекращали свою деятельность официально, в то время как лица, осмеливавшиеся открыто критиковать советскую власть, отправлялись по этапу на Соловки - вместе с последними эсерами и меньшевиками. Властям надоело церемониться с бывшими борцами с царизмом; тем более, что в стране назревала волна борьбы со вполне реальной опасностью для партаппарата - с многочисленными кругами молодых и весьма активных троцкистов.

Дольше других анархистских групп продержалась секция при Всероссийском комитете по увековечению памяти Кропоткина. А. Боровой в 1934 году, пребывая на свободе, растерянно писал о том, что друзья его "как то незаметно покинули". Престарелый теоретик никак не мог понять, что этих друзей и на свободе то почти не осталось…

Музей Кропоткина еще несколько лет существовал на добровольные пожертвования и за счет продажи входных билетов. В октябре 1935 года руководители музея, встретившись с завмузейным отделом Наркомпроса РСФСР, который возглавлял тогда Ф.Я. Кони, в целях сохранения экспозиции были вынуждены просить о передаче музея на финансирование за счет госбюджета.

Немногочисленные посетители музея, среди которых было достаточное количество переодетых агентов правоохранительных органов, оставляли в книге отзывов заявления, из коих становилось видно, что комсомольская работа по воспитанию подрастающего поколения в советской России ведется на достойном уровне. "Музей не дает критики анархизьма, как мелкобуржуазного утопического социализьма" - один из самых типичных отзывов.

В конечном итоге музей П.А. Кропоткина был передан вдовой покойного в дар советскому правительству. 2 октября 1938 года в управление музеем вступил директор, назначенный музейно- краеведческим отделом Наркомпроса.

Трое-четверо глубоких стариков - ветеранов анархистского движения - мирно доживали свой век, неинтересные никому в своей родной стране, которой они отдали всю жизнь; большая часть анархистов, не успевших выехать за пределы республики, гнила в лагерях. До реабилитации 50-х - 60-х годов почти никто из них не дожил. Да и те, что вышли из заключения, в основной своей массе реабилитации не подлежали…

---