Фото Ирины Калединой

Олег Зинцов. . Хит Мартина Макдонаха сыграли в “Сатириконе” (Ведомости, 7.5.2007 ).

Роман Должанский. . Мартин Макдонах кочует по московским театрам (Коммерсант, 8.5.2007 ).

Ирина Алпатова, Наталия Каминская. Московский сезон Мартина Макдонаха . "Человек-подушка" в МХТ имени А.П.Чехова, "Сиротливый Запад" и "Королева красоты" в Сатириконе (Культура, 17.5.2007 ).

Марина Давыдова. . После "Королевы красоты" Константина Райкина в "Сатириконе" стало окончательно ясно, что новая драма годится порой не только для режиссеров-новаторов, но и для артистов-бенефициантов (Известия, 30.5.2007 ).

Королева красоты. Сатирикон. Пресса о спектакле

Ведомости , 7 мая 2007 года

Олег Зинцов

Кочерга у вас хорошая

Хит Мартина Макдонаха сыграли в “Сатириконе”

“Королеву красоты” Мартина Макдонаха трудно испортить или сильно перекроить. Поэтому главный вопрос, который решается на сцене, - актерский: утянет на себя все одеяло комическая старуха-мать или у актрисы, играющей дочь, достанет хватки сопротивляться? В “Сатириконе” одеялом безраздельно владеет переодетый старухой Денис Суханов.

За этот сезон имя ирландца Мартина Макдонаха нашей публике точно запомнится. Кирилл Серебренников выпускает в МХТ его “Человека-подушку”, Константин Райкин отстреливается дуплетом - следом за “Королевой красоты” в “Сатириконе” выйдет “Сиротливый Запад”.

Сама “Королева” в Москве уже вторая по счету (осенью пьесу поставил в Театре им. Вахтангова Михаил Бычков). И то ли еще будет - этот заведомый хит недаром собрал после показа на Бродвее четыре премии “Тони”.

В пьесе счастливо сочетаются две беспроигрышные вещи - всем знакомый бытовой конфликт (любой зритель может примерить его если не на свою семью, так на соседскую) и бенефисная роль с богатыми возможностями для травестии. В пермском театре “У моста”, привозившем “Королеву красоты” на фестиваль “Новая драма”, эту роль тоже играл актер, а не актриса.

Объяснять, почему театры выбирают такой ход, наверное, так же излишне, как пересказывать подробности домашней войны, в которой 40-летняя дочь действует нахрапом, а 80-летняя мать - подкопом. Актер, закутанный в старушечьи тряпки, шамкающий и клянчащий кашки, дает бытовому сюжету то комическое отстранение, которым пользуется и сам Макдонах.

Он-то варит свою драматургическую кашку из топора: две-три ложки черного юмора на стакан мелодрамы, по щепотке триллера и абсурда - и конфликт приобретает театральный вкус, который наверняка понравится большинству. Ну а соль и перец - дело актеров и постановщика, который вряд ли может сделать с “Королевой красоты” больше, чем повар с рецептом овсянки.

Ме-е-едленно переставляет ноги артист Денис Суханов - как раз можно успеть осмотреть всю небольшую сцену, где художники Мария Данилова и Алексей Трефилов дотошно выстроили убогий интерьер со ржавым холодильником, рукомойником и газовой плитой, к которой даже подведен газ. Зрители сидят вокруг, совсем близко, и Суханов умело отрабатывает крупный план: икает деликатно, руки дрожат умеренно, голос дребезжит вполне натурально. Но это едва ли не все, что можно сказать, - роль уже подогнана к актерской органике, но еще не обжита как старое кресло: когда Денис Суханов сумеет угнездиться в ней поуютней, есть шанс, что публика будет не только похохатывать, как сейчас.

Пока что делать ей больше нечего: Суханов исправно тянет комическую сторону спектакля, но все остальное тем временем провисает. Главное, что запоминается в игре Ангелины Варгановой (дочь), - это как остервенело она моет полы. Хорошее, конечно, бытовое наблюдение и точная характеристика персонажа; даже драматизм в этом действии определенно есть. Но общение с партнером по сцене дается актрисе труднее, чем этюды со шваброй и кочергой, которой режиссер Константин Райкин с подачи Мартина Макдонаха отвел роль чеховского ружья.

Коммерсант , 8 мая 2007 года

Летучий ирландец

Мартин Макдонах кочует по московским театрам

На малой сцене театра "Сатирикон" показали премьеру спектакля "Королева красоты" по пьесе Мартина Макдонаха в постановке худрука театра Константина Райкина. Буквально через неделю господин Райкин представит здесь же еще одну пьесу знаменитого ирландского драматурга – "Сиротливый Запад". Первую часть дилогии посмотрел РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

У нас уж если кого из драматургов полюбят, то все сразу и наперегонки. Нынешний театральный год в Москве уже сейчас можно с полным основанием назвать сезоном ирландца Мартина Макдонаха. Кажется, ни одного зарубежного современного автора не ставили сразу в таких количествах, причем в совершенно разных театрах – в Театре имени Вахтангова и Центре имени Мейерхольда, в МХТ имени Чехова и вот теперь в "Сатириконе", причем постановщики из числа самых заметных – Константин Райкин, Кирилл Серебренников, Михаил Бычков. Причина повального увлечения творчеством 37-летнего ирландца очень проста, и она, к счастью, исключительно художественного свойства: он и вправду очень хороший драматург.

Как ни подходи к его текстам, они оказываются полны достоинств. Господин Макдонах появился не на пустом месте – наследует признанным классикам. При этом он плоть от плоти современной релятивистской культуры – только ленивый не вспомнил в связи с Макдонахом о Квентине Тарантино и Дэвиде Линче. В то же время драматург не оказывается достоянием горстки театральных гурманов-интеллектуалов: он лихо закручивает сюжеты, надежно владеет диалогом и хорошо прописывает роли, причем роли наших современников. Даром, что действие большинства пьес Мартина Макдонаха происходит в ирландской глубинке – получается, от жителей глубинки, к примеру, российской они мало отличаются. И актеры, жалующиеся обычно на то, что в современных пьесах им часто бывает "нечего играть", к завоевавшему подмостки всей Европы ирландцу таких претензий не предъявляют.

Как бы ни были серьезны режиссеры, уже поставившие в России сочинения господина Макдонаха, именно то, что этот драматург всерьез "задел" Константина Райкина, особенно показательно. Режиссер Райкин, конечно же, читает новые пьесы актерскими глазами, интуитивно проверяя тексты на способность зацепить публику живой театральной игрой, а не только, скажем, философской глубиной или литературными достоинствами. Именно поэтому он много лет не играл (со времен "Контрабаса") и не ставил (кажется, вообще ни разу) в своем театре новой драматургии. А тут не только увлекся и поставил, но удалился на малую сцену, на которой ни как режиссер, ни как актер не появлялся больше десяти лет, поскольку должен был в том или ином качестве обеспечивать заполняемость большого зала.

"Королева красоты", конечно же, требует малой сцены: взаимоотношения старой капризной матери и вынужденной ухаживать за ней перезрелой дочери следует разглядывать подробно. Одновременно жуткая и комичная история домашней тирании и домашнего убийства вырастает, "вылезает" из быта – из старого шкафа, из вешалки у двери, из телевизора, по которому показывают австралийские телесериалы, из комковатой каши, приготовленной на газовой плите, из швабры, которой протирают пол, из шаркающей походки старухи – у Мэг Фолан отекшие ноги, спутанные, но редкие седые волосы, тяжелый откляченный зад и огромные груди, обвисшие до живота.

Играй Мэг какая-нибудь пожилая актриса, описывать в таких выражениях внешний вид героини было бы не совсем удобно: а ну как театр просто использует фактуру старого человека. Однако вредную мать играет мужчина – один из премьеров "Сатирикона", довольно молодой Денис Суханов. Актер он, надо сказать, превосходный. Впрочем, это и раньше было известно. Но роль Мэг господин Суханов выстраивает и проводит поистине виртуозно. Неприятную, сварливую старуху-мать он превращает в какое-то странное полуживотное – во всяком случае, за письмами, которые приносят в дом для ее дочери, Мэг охотится буквально инстинктивно, как жадный хищник, выжидающий первый удобный момент, чтобы схватить добычу.

При всей непрерывности существования в роли и бытовой достоверности перевоплощения Денис Суханов точно выделяет ключевые острые жесты, которыми и запоминается героиня. Актер увлекательно и продуманно балансирует на грани комического гротеска – он ровно настолько занимателен, чтобы зритель все-таки непритворно ужаснулся в тот момент, когда дочь Морин в отместку за подлость льет на руку матери раскаленное масло со сковородки. Кроме того, господин Суханов, актер яркого дарования, обнаруживает такое существенное качество, как профессиональная деликатность – Ангелина Варганова, играющая дочь в рамках обыденной достоверности, то есть работающая менее "выигрышными" средствами, не теряется рядом с Мэг.

Константин Райкин увеличивает разницу в возрасте между героями. Старуха у него в спектакле старше, чем в пьесе. А Морин и ее несостоявшемуся жениху Пато (Яков Ломкин) явно меньше требуемых Макдонахом сорока лет – они выглядят скорее неопытными молодыми людьми, нежели пожившими одиночками, ищущими последнего шанса наладить личную жизнь. Тем острее, впрочем, выглядит мотив душевной неуравновешенности Морин, которую мать в свое время забрала из психушки – важное психологическое обстоятельство, не упущенное господином Райкиным и выращенное им в небытовой финал, когда Морин после похорон убитой ею матери уходит с чемоданом в снежное и ветреное никуда. Хотя не менее интересен и виденный в других постановках "Королевы красоты" вариант – Морин точно становится убитой матерью, обреченной коротать век в том же кресле. Мартин Макдонах, безусловно, становится современным классиком: пора начинать сравнивать различные режиссерские трактовки его пьес.

Известия , 30 мая 2007 года

Марина Давыдова

Ужас как аттракцион

Поголовное увлечение Мартином Макдонахом в этом сезоне ознаменовало очередной этап во взаимоотношениях русской сцены и современной драматургии. После "Королевы красоты" Константина Райкина в "Сатириконе" стало окончательно ясно, что новая драма годится порой не только для режиссеров-новаторов, но и для артистов-бенефициантов.

Так же как не всякий молодой человек в России является новым русским, совсем не всякая недавно написанная пьеса - это новая драма. У последней есть ряд характерных признаков, к которым относятся нарочитая социальность, ошеломляющая брутальность и пугающая ненормативность. Все это вместе (и по отдельности) не гарантирует литературных достоинств текста, но гарантирует попадание в обойму. Пьесы Макдонаха, вне сомнения, из обоймы. А поскольку их литературные качества куда выше общего среднего уровня new writing, их сценическая судьба - счастливее некуда.

Есть, однако, в них особенность, не вполне характерная для пьес новой волны. В этих пьесах крайне редко встретишь бенефисные роли. Ведь герой новой драмы, какие бы гадости он ни совершал, все равно человек толпы и персонаж фона. Да и сам тип бенефисного театра в сознании апологетов новой драмы есть явление, относящееся к буржуазному искусству и приветствуемое буржуазным зрителем, который - хоть ты ему кол на голове теши - все равно придет на спектакль получать удовольствие.

Макдонах при сходном со столпами new writing - Сигаревым, Равенхилом, Майенбургом - взгляде на жестокий мир предложил отличный от них способ театральной репрезентации этого взгляда. Его проживающие в ирландской глубинке монстры вполне тянут на Персонажей с большой буквы. Их можно играть, премьерствуя, во всю мощь своей актерской природы. Особенно конечно же это касается поставленной повсеместно, в том числе и на Бродвее, "Королевы красоты". Ну чем не Персонаж жуткая мамаша, могущественная в своей немощи, привлекательная в своей отвратительности, изводящая родную дочь. Шамкающая, кряхтящая, смердящая.

Райкин вскрывает бенефисную природу этой страшилки Макдонаха, поручая роль мамаши премьеру своей труппы очень талантливому Денису Суханову. Он прав. Из макабра о домашнем терроризме много смысла не вытянешь. И не смысл тут представляет интерес, а сама возможность игры. Все подробности старушечьей пластики, все особенности старушечьей речи, вся отвратительная сторона старости, подкрепленная богатым гримом и толщинками в соответствующих местах, - все это подмечено Сухановым точно и воплощено ярко. Эту работу хочется разглядывать в микроскоп, смакуя подробности, поэтому спектакль вопреки обыкновению поставлен Райкиным на малой сцене. Перед нами его величество Актер в выигрышной роли и ассистирующие ему просто актеры. И хотя дочь (Ангелина Варганова) с высокой степенью художественной убедительности готовит в спектакле кашку и моет полы, ее естественность не очень-то нужна этой истории. Она из другой оперы. А вот Суханов - из этой. То-то и оно!

В бытописательском макабре Сигарева ("Пластилин") или Майенбурга ("Огненное лицо") главные герои вызывали живые чувства, а общий ужас жизни - ужас. В "Королеве красоты" чего только не происходит - и убийство, и пытки. Тут вышедшая из себя дочь льет раскаленное масло на руку родной матери. Но этот ужас не вызывает ужас, а персонажей пьесы жаль не больше, чем персонажей постмодернистских кинобоевиков.

Райкин верно угадал не только бенефисную, но и внебытовую природу этой пьесы. Недаром он педалирует мотив психической неуравновешенности дочери: в финале она уходит в какое-то клубящееся паровозным дымом далеко, в страну грез, и вдруг думаешь, а не привиделся ли ей весь этот кошмар. Но окончательно превратить "Королеву красоты" в фантасмагорию, в театральный бурлеск руководитель "Сатирикона" все же не решился. Он привычно перенаправил страшную историю из жизни социальных низов в русло бытовой драмы, выстроив на сцене бытовую декорацию (художники Мария Данилова и Алексей Трефилов) с плитой, какие еще стоят у нас в коммуналках, со старым шкафом и допотопным телевизором. Зря. Он был на правильном пути. Ведь как бы реалистично ни были выписаны персонажи у Макдонаха, они все равно не настоящие. Они не в пространстве жизни, пусть и исполненной страшных сюжетов, а в пространстве жанровой игры.

Пьесы знаменитого ирландца зафиксировали важный перелом в истории новой драмы: она стала потихоньку переползать из андеграунда в масскульт. Присущая ей жестокость перестала шокировать, а стала, скорее, забавлять. Самые страшные стороны жизни могут быть основой для отличного аттракциона - вот неявный пафос Макдонаха. После "Королевы красоты" хочется думать не о несовершенстве человеческой природы, а о совершенстве природы актерской. Благо игра Дениса Суханова дает для этого все основания.

Мартин Макдонах

Королева красоты

Действующие лица

МОРИН ФОЛАН, сорока лет, некрасивая, но стройная

МЭГ ФОЛАН, ее мать, семидесяти лет, плотгого телосложения

ПАТО ДУЛИ, симпатичный мужчина сорока лет, болезненного вида

РЭЙ ДУЛИ, его брат двадцати лет

Линейн. Маленький городок в Конемаре. Графство Гэлуэй. Ирландия.

Картина первая

Гостиная-кухня в сельском коттедже на западе Ирландии. Слева – входная дверь, камин с длинной черной решеткой, справа – кресло-качалка, у задней стены коробка с торфом. На кухне у задней стенки дверь, ведущая в холл, и новая плита. У правой стены раковина и несколько шкафов. Над раковиной, в некоторой глубине, окно с видом на поле, точно по центру кухонный стол с двумя стульями, немного левее на тумбочке маленький телевизор. На одном из шкафов чайник и радиоприемник. Над коробкой с торфом распятие и заключенная в рамку фотография Роберта Кеннеди. Рядом с коробкой большая черная кочерга, на стене подарочного вида полотенце с надписью: «Перед смертью не надышишься». За окном проливной дождь. МЭГ ФОЛАН, с зализанными седыми волосами, сидит в кресле-качалке и смотрит в пустоту, слегка позевывая. Правая рука у нее красная и имеет нездоровый вид. Входная дверь открывается, и входит ее дочь МОРИН. В руках у нее хозяйственные сумки. Проходит через кухню.

МЭГ. Ну что, Морин, дождик?

МОРИН. Само собой.

МОРИН снимает пальто и, вздыхая, разбирает покупки.

А я себе «Комплана» заварила.

МОРИН. И слава Богу, что сама справилась.

МЭГ. Справилась. (Пауза.) Правда, комковатый он какой-то.

МОРИН. А я-то тут при чем?

МЭГ. Ни при чем.

МОРИН. Напиши в эту фирму и сообщи насчет комков.

МЭГ (после паузы) . Когда ты его готовишь, он такой приятный и нежный. (Пауза.) Никаких комков и в помине нет.

МОРИН. Размешивать надо как следует, не лениться.

МЭГ. Да я размешивала как следует, да что толку.

МОРИН. Слишком много кипятку налила сразу. А надо постепенно. На коробке так написано.

МОРИН. Так что сама виновата. Попробуй еще разок по инструкции.

МЭГ. М-м. (Пауза.) Кипятка я боюсь. Вдруг ошпарюсь.

МОРИН мельком смотрит на нее.

Ужасно боюсь. Вдруг рука затрясется и ошпарюсь. И что тогда прикажешь делать?

МОРИН. Все это твоя ипохондрия, больше ничего.

МЭГ. Я просто грохнусь на пол, при чем тут ипохондрия?

МОРИН. Еще как причем. Ты же здоровая, как лошадь.

МЭГ. А, может, эта ипохондрия связана с воспалением моего мочевого пузыря?

МОРИН. Подумаешь, воспаление. Что ж, теперь тарелку супа не можешь себе сварить да в доме прибраться? Ничего с тобой не будет. Мне некогда, у меня дела.

МЭГ (после паузы) . Спина болит.

МОРИН. Да знаю я.

МЭГ. И правая рука. (На секунду поднимает руку.)

МОРИН (тихо) . Да пошла ты… (Раздраженным тоном.) Ладно, сама заварю! «Отныне и во веки веков»! Скажи-ка мне лучше вот что. Анетт с Марго супчик тебе готовят? Треской в масле обеспечивают хоть на неделю?

МЭГ. Да нет.

МОРИН. То-то и оно. И не тащат по косогорам. Не ценишь ты моей заботы.

МЭГ. Ценю, ценю.

МОРИН. Нет, не ценишь.

МЭГ. Ладно, заварю сама и буду размешивать изо всех сил.

МОРИН. Да ну тебя с твоим супом. Других дел по горло. Я же прислуга. Жалкая прислуга и есть, черт подери!

МЭГ. Не надо так.

МОРИН, разложив продукты, хлопает дверцами буфета и, подтащив к столу стул, усаживается. Пауза.

Морин, а как насчет моей каши? Приготовишь? Ладно, отдышись немного. Попозже…

Но МОРИН уже вскочила со стула, стуча каблуками возвращается на кухню и, гремя посудой, начинает варить кашу. Пауза.

Может, радио послушаем?

МОРИН со злобой включает радио. Через секунду-другую оно начинает громко орать. Через помехи доносится гнусавый голос певца. Пауза.

А Анетт с Марго нам песню так и не посвятили. Интересно, почему?

МОРИН. А кто их знает. Болтовня все. (Принюхивается к раковине, затем поворачивается к МЭГ.) Чем это раковина провоняла? Хотела бы я знать.

МЭГ (оправдываясь) . Да ну что ты.

МОРИН. Лучше б не пахло.

МЭГ. Да ничем от нее не пахнет, клянусь Богом.

МОРИН возится с кашей. Пауза.

Радио что-то громковато звучит.

МОРИН. Громковато? (Резким движением выключает радиоприемник.)

Пауза.

МЭГ. Все равно слушать нечего. Старье дурацкое передают. Разве это песни?

МОРИН. Сама же просила, чтоб на эту станцию настроились.

МЭГ. Но все-таки на родном кельтском наречии поют. Потом время говорят и вообще.

МОРИН. Ладно, хватит ныть.

МЭГ. Стоило ради этой чепухи деньги тратить.

МОРИН (после паузы) . Никакая это не чепуха. На родном же языке поют, на ирландском.

МЭГ. А, все равно чепуха. Лучше б на английском говорили как все люди.

МОРИН. А почему обязательно по-английски?

МЭГ. Чтоб понятно было, что говорят.

МОРИН. Ты в какой стране живешь?

МЭГ. Гэлуэй.

МОРИН. Не в графстве, а стране!

МОРИН. В Ирландии, вот где!

МЭГ. Ирландии.

МОРИН. Почему это в Ирландии должны говорить по-английски?

МЭГ. Да я сама не знаю.

МОРИН. В Ирландии все должны говорить по-ирландски.

МЭГ. Это точно.

МОРИН. Что?

МЭГ. Что «что»?

МОРИН. Говорить в Ирландии по-английски?

МЭГ (после паузы) . Английский нужен, когда в Англию за работой едешь. Больше ни для чего.

МОРИН. И всего-то дел?

МЭГ. Ну да.

МОРИН. Разве не англичане лишили нас родного языка, отняли землю и еще Бог знает что? Разве не они принуждают нас клянчить у них работу и всякие подачки?

МЭГ. О чем и речь.

МОРИН. Теперь мне ясно, куда ты гнешь.

МЭГ (после паузы) . К Америке это тоже относится.

МОРИН. Это почему же?

МЭГ. Потому что в Америке клянчить работу и подачки надо тоже по-английски!

МОРИН. Всего-то дел?

МЭГ. Ну да. А может, я и не права.

МОРИН. Вот и детям, это вдалбливаем. Раз англичане или янки, значит, подачки и больше ничего. Вот где собака зарыта.

МЭГ. Ты права.

МОРИН. Еще как права. Святая правда.

МЭГ (после паузы) . Если уж клянчить всякие там подачки, так уж лучше в Америке, чем в Англии. Говорят, там солнца больше. (Пауза.) А может, просто болтают? Как ты думаешь, не врут?

МОРИН (накладывает кашу в тарелку и подает ее Мэг, приговаривая) . Дура ты старая. Несешь всякую чушь. Заткнись и ешь. (Идет к раковине и моет кастрюлю.)

Мартин Макдонах

Королева красоты

Действующие лица

МОРИН ФОЛАН, сорока лет, некрасивая, но стройная

МЭГ ФОЛАН, ее мать, семидесяти лет, плотгого телосложения

ПАТО ДУЛИ, симпатичный мужчина сорока лет, болезненного вида

РЭЙ ДУЛИ, его брат двадцати лет

Линейн. Маленький городок в Конемаре. Графство Гэлуэй. Ирландия.

Картина первая

МЭГ. Ну что, Морин, дождик?

МОРИН. Само собой.

МОРИН снимает пальто и, вздыхая, разбирает покупки.

А я себе «Комплана» заварила.

МОРИН. И слава Богу, что сама справилась.

МЭГ. Справилась. (Пауза.) Правда, комковатый он какой-то.

МОРИН. А я-то тут при чем?

МЭГ. Ни при чем.

МОРИН. Напиши в эту фирму и сообщи насчет комков.

МЭГ (после паузы) . Когда ты его готовишь, он такой приятный и нежный. (Пауза.) Никаких комков и в помине нет.

МОРИН. Размешивать надо как следует, не лениться.

МЭГ. Да я размешивала как следует, да что толку.

МОРИН. Слишком много кипятку налила сразу. А надо постепенно. На коробке так написано.

МОРИН. Так что сама виновата. Попробуй еще разок по инструкции.

МЭГ. М-м. (Пауза.) Кипятка я боюсь. Вдруг ошпарюсь.

МОРИН мельком смотрит на нее.

Ужасно боюсь. Вдруг рука затрясется и ошпарюсь. И что тогда прикажешь делать?

МОРИН. Все это твоя ипохондрия, больше ничего.

МЭГ. Я просто грохнусь на пол, при чем тут ипохондрия?

МОРИН. Еще как причем. Ты же здоровая, как лошадь.

МЭГ. А, может, эта ипохондрия связана с воспалением моего мочевого пузыря?

МЭГ (после паузы) . Спина болит.

МОРИН. Да знаю я.

МЭГ. И правая рука. (На секунду поднимает руку.)

МЭГ. Да нет.

МОРИН. То-то и оно. И не тащат по косогорам. Не ценишь ты моей заботы.

МЭГ. Ценю, ценю.

МОРИН. Нет, не ценишь.

МЭГ. Ладно, заварю сама и буду размешивать изо всех сил.

МОРИН. Да ну тебя с твоим супом. Других дел по горло. Я же прислуга. Жалкая прислуга и есть, черт подери!

МЭГ. Не надо так.

МОРИН, разложив продукты, хлопает дверцами буфета и, подтащив к столу стул, усаживается. Пауза.

Морин, а как насчет моей каши? Приготовишь? Ладно, отдышись немного. Попозже…

Может, радио послушаем?

А Анетт с Марго нам песню так и не посвятили. Интересно, почему?

МЭГ (оправдываясь) . Да ну что ты.

МОРИН. Лучше б не пахло.

МЭГ. Да ничем от нее не пахнет, клянусь Богом.

МОРИН возится с кашей. Пауза.

Радио что-то громковато звучит.

МОРИН. Громковато? (Резким движением выключает радиоприемник.)

Пауза.

МЭГ. Все равно слушать нечего. Старье дурацкое передают. Разве это песни?

МОРИН. Сама же просила, чтоб на эту станцию настроились.

МЭГ. Но все-таки на родном кельтском наречии поют. Потом время говорят и вообще.

МОРИН. Ладно, хватит ныть.

МЭГ. Стоило ради этой чепухи деньги тратить.

МОРИН (после паузы) . Никакая это не чепуха. На родном же языке поют, на ирландском.

МЭГ. А, все равно чепуха. Лучше б на английском говорили как все люди.

МОРИН. А почему обязательно по-английски?

МЭГ. Чтоб понятно было, что говорят.

МОРИН. Ты в какой стране живешь?

МЭГ. Гэлуэй.

МОРИН. Не в графстве, а стране!

МОРИН. В Ирландии, вот где!

МЭГ. Ирландии.

МОРИН. Почему это в Ирландии должны говорить по-английски?

МЭГ. Да я сама не знаю.

МОРИН. В Ирландии все должны говорить по-ирландски.

МЭГ. Это точно.

МОРИН. Что?

МЭГ. Что «что»?

МОРИН. Говорить в Ирландии по-английски?

МЭГ (после паузы) . Английский нужен, когда в Англию за работой едешь. Больше ни для чего.

МОРИН. И всего-то дел?

МЭГ. Ну да.

МЭГ. О чем и речь.

МОРИН. Теперь мне ясно, куда ты гнешь.

МЭГ (после паузы) . К Америке это тоже относится.

МОРИН. Это почему же?

МЭГ. Потому что в Америке клянчить работу и подачки надо тоже по-английски!

МОРИН. Всего-то дел?

МЭГ. Ну да. А может, я и не права.

МЭГ. Ты права.

МОРИН. Еще как права. Святая правда.

МЭГ (смотрит на тарелку и отворачивается от нее) . А мой чай? Ты что, забыла?

МОРИН хватается за края раковины, опускает голову, втягивает глубоко воздух и, еле сдерживая себя, наполняет чайник водой из-под крана. Пауза.

(Медленно ест и говорит.) Ты по дороге в магазин никого из знакомых не встречаешь?

Ответа нет.

Я не имею в виду сегодня.

Пауза.

Да ты не очень-то любишь с народом здороваться.

Пауза.

Хотя кое с кем здороваться и не нужно. Говорят, в Дублине одну старушку убили ни за что ни про что. По радио сказали. Ты в курсе?

Пауза.

Задушили за милую душу. С таким парнем-душегубом лучше вообще не заговаривать. Пройти мимо него и ни звука.

МОРИН (подносит Мэг чай и усаживается за стол) . А я б с таким парнем с удовольствием бы пообщалась, а потом бы сюда привела, раз он так любит старушек пришивать.

МЭГ. Как же так можно говорить?

МОРИН. Мне можно.

МЭГ (после паузы) . Не нужен он здесь. Да ну его.

МОРИН. Мне нужен. Составит мне компанию. Потом пришьет тебя. Задаром.

МЭГ. Но сначала он пришьет тебя, ей-Богу.

МОРИН. Ну и пусть. Главное, чтоб тебя потом отдубасил как следует. Потом дал по голове, потом отрубил бы ее большущим топором. А лучше бы он с этого и начал… Вот бы я порадовалась. Никакого кофе, никакой каши, вообще ничего…

МЭГ (прерывает ее, держа в руках кружку) . Про сахар-то забыла. Подай-ка лучше сахарку.

МОРИН глядит на нее в упор, забирает кружку, идет к раковине и выливает чай. Возвращается, забирает полупустую тарелку, идет на кухню и вываливает содержимое тарелки в помойное ведро, ставит тарелку в раковину и проходит в холл, со злобой глядя на МЭГ. Закрывает за собой дверь. МЭГ с рассерженным видом смотрит в пустоту.

Картина вторая

МЭГ сидит за столом и смотрится в зеркальце. Поправляет прическу. Включен телевизор. Раздается стук в дверь.

МЭГ (слегка вздрагивает) . Кто… Морин, Морин. В дверь стучат. О, Господи. (Встает и шаркающей походкой подходит к кухонному окну.)

«Подлинная сенсация «, «Чудо современной сцены», «Главный драматург XXI века», «Тарантино от театра» - так называют современного ирландского драматурга Мартина МакДонаха самые строгие критики Старого и Нового света. Его пьесы собрали все мыслимые и немыслимые награды в области драматургии, включая «Evening Standard Award», «Tony» и премию Лоуренса Оливье. Его должность - штатный драматург Королевского Национального Театра! Его дерзкий успех еще и в том, что он первый драматург со времен Шекспира, у которого четыре пьесы одновременно шли на подмостках лондонского Вест-Энда. Феномен популярности МакДонаха-театрального может соперничать только с его же киноэкспериментами: короткометражным фильмом «Шестизарядник», получившим «ОСКАР» и полнометражным - «Залечь на дно в Брюгге».

Интерес к его драматургии связан не только с модным поветрием. Пьесы ирландца напоминают чемодан с двойным дном. Он мастерски рисует бытовые ситуации, закручивая сюжеты, несколькими штрихами вычерчивает характеры, сдабривая диалоги изрядной долей черного юмора. Но куча нагроможденных друг на друга бытовых деталей вдруг создает ощущение абсурдности жизни. А его герои, даже осыпая друг друга оскорблениями, делают это отстраненно, не всерьез, а будто участвуя в какой-то игре…

Шадринские театралы смогут познакомиться с творчеством этого выдающегося сценариста и драматурга уже 19 апреля! Постановку спектакля «Королева красоты» («The Beauty Queen of Leenane») на Малой сцене театра осуществляет Пётр Незлученко - лауреат премии Губернатора Свердловской области, популярный актёр, талантливый режиссёр и композитор Серовского театра драмы им.А.П.Чехова.

Шадринским театралам очень хорошо запомнился его Ричард в спектакле режиссёра Юлии Батуриной «Ричард III», который Серовский театр драмы привозил к нам в город на фестиваль «Шадринский гусь». Ричард в исполнении Петра Незлученко - король-шут, юродивый-уродец, легко и изящно, с юмором и слезой вершивший мелкие пакости и крупные злодеяния, смешивая цинично и обыденно любовь, предательство, кровь, вино и воду…

Кстати, роль Ричарда принесла Пётру Незлученко на XXXII-ом областном театральном фестивале лучших работ театров области и Екатеринбурга «Браво» победу в номинации «Лучшая мужская роль в драматическом спектакле», и он уже во второй раз был назван лучшим актером Свердловской области.

Теперь Пётр Незлученко ставит на Шадринской сцене пронзительный спектакль о любви и ненависти, о семье и ее отсутствии, о мечтах и иллюзорном восприятии реальности, о несбывшихся планах и впустую прожитой жизни. Каждая девочка мечтает стать принцессой, каждая женщина хочет быть любимой и желанной - Королевой Красоты. «Королева красоты» - это история о двух женщинах, матери и дочери.

Старенькая ирландская квартирка старушки, вся обшарпаная некрашенная. Грязный холодильник с наклеенной страницей журнала "Esquire" и другая устаревшая техника в виде радиоприемника размером с микроволновку и лампового черно-белого телевизора. Тускло мерцает и потрескивает камин. С потолка паутиной свисает тянущаяся к ковшику нить. Здесь нет места радости. В тон комнатному настроению по стеклу бьет дождь, а капли стекают на подоконник...

Спектакли на малой сцене совсем иные для восприятия. Здесь нет разделения на сцену и зрительный зал. Здесь зритель расположен гораздо ближе к персонажам спектакля и является этаким человеком - невидимкой, ставшим немым неподвижным свидетелем событий в чужой квартире.