Французский писатель, журналист и критик Фредерик Бегбедер (р.1965 году), хорошо известный российским читателям своими ироничными провокационными романами, комментирует пятьдесят произведений, названных французами лучшими книгами ХХ века.
№12 Сэмюэль Беккет «В ожидании Годо» (1953)
Черт побери, ну конечно же! Я так и знал! Это ведь мне следовало написать театральную пьесу про двух бездомных бродяг, ожидающих своего дружка, который не придет! Ну что мне стоило – ведь это пара пустяков! И если я не значусь тут, под номером 12, то делать нечего, сам виноват.
Сэмюэль Бэкет, блистательный ирландец, родившийся в Дублине в 1906 году и проживший в Париже (как Джойс) с 1936-го до самой смерти в 1989 –м, - вот кто написал её, эту театральную пьесу, написал в 1953 году и по – французски, после чего получил в 1969-м Нобелевскую премию (ей-богу, в этом списке явная передозировка нобелиатов!).
Пьеса называется «В ожидании Годо», и если вы о ней никогда не слышали, значит, вы глухи, слепы и совершенно бескультурны. Двое бродяг, Владимир и Эстрагон, или, иначе, Диди и Гого, маются в ожидании некоего Годо. Беккет вообще очень любит бомжей: еще Моллой, герой его романа, вышедшего в 1951 году (Имеется в виду роман «Моллой», первый из трилогии «Моллой», «Мэлон умирает», «Безымянный»), отнюдь не купался в золоте. Владимир и Эстрагон встречают парочку садомазохистов – Поццо, господина, и его раба Луки, которого хозяин тащит за собой на поводке. Затем они долго спорят под деревом, а мы ждём, когда же они на этом дереве повесятся. Но в отличии от «Татарской пустыни, где эти самые татары все-таки в конце концов появляются, здесь Годо нет как нет. И, значит, героям приходится заполнять нескончаемую паузу разговором.
Временами «В ожидании Годо» напоминает приемную зубного врача, где пациенты нарочито оживленно беседуют, лишь бы забыть о предстоящей пытки; а еще это смахивает на ситуацию с застрявшим лифтом в каком-нибудь из небоскребов квартала Дефанс» (Дефанс – современный квартал высотных зданий на северо-западе Парижа) . Что же до самого Годо, то он отнюдь не God (Бог). Беккет сам написал об этом: «Если бы под Годо я подразумевал Бога, то так прямо и назвал бы его - God, а не Godot». Тут-то все всем становится ясно. « Ну, конечно же, Годо – это смерть» - с понимающим видом воскликнут зрители. Ибо «В ожидании Годо» - пьеса, где каждый зритель становится соавтором Беккета (даже если этот последний и сохраняет все права на нее).
Эта интермедия, явно менее комическая, нежели «Лысая певица» Ионеско (написанная тремя годами раньше), все-таки забавнее пьес Брехта. «Годо» навсегда прибудет самым известным произведением Беккета (переведенным на 50 языков!) и ЖЕМЧУЖИНОЙ послевоенного театра абсурда. В некие достопамятные времена драматурги вдруг обнаружили, что мы умираем не за понюх табаку, что жизнь лишена всякого смысла и вообще - придумывать сюжетную канву и реалистических героев жутко утомительно.
Но при всем том пьесы Беккета отличает вполне доходчивы юмор (хотя впоследствии автор его несколько подрастерял).
«Что я должен говорить?» - «Говори: я доволен». – «Я доволен». – «Я тоже». – «Мы оба довольны». – «Ну и что же мы будем делать теперь, когда мы довольны?» Жан Ануй (Ануй Жан, 1910-1987, - французский драматург и режиссер) сказал о театре Беккета: « Это «Мысли» Паскаля в исполнении Фрателлини» (Братья Поль Франсуа и Альбер Фрателлини – цирковые клоуны).
Честно говоря, я так и не понял, что это – комплимент или колкость.
«В ожидании Годо » ставит проблему, которая актуальна для нас даже и сегодня, в 2001 году, и будет актуальной в течение ближайших столетий: если все идет к лучшему в этом лучшем из миров (согласно Панглосу И Алену Мэнку (Доктор Панглос – персонаж романа Вольтера «Кандид», Ален Мэнк – современный французский писатель, автор книг «Эгалитарная машина»-1987, «Новое средневековье»-1995 и др.)), если мы перестали воевать, если мы все как один хороши и милы, если к нам вернулось процветание, доходы текут рекой, а История завершена, то как все-таки ответить на этот невинный вопросец, который одним махом возвращает нас на грешную землю: «Ну что же мы будем делать теперь, когда мы довольны?»
Источник - Библиотека Альдебаран
Сэмюэль Беккет
В ожидании Годо (сборник)
В ожидании Годо
Действующие лица
Эстрагон.
Владимир.
Поццо.
Лаки.
Мальчик.
Действие I
Деревенская дорога. Дерево. Вечер. Эстрагон сидит на земле и пытается снять ботинок. Тяжело дыша, стаскивает его обеими руками. В изнеможении останавливается, переводит дух, начинает сначала. Сцена повторяется.
Входит Владимир .
Эстрагон (вновь останавливаясь). Гиблое дело.
Владимир (подходит к нему мелкими шажками, широко расставляя негнущиеся ноги). Мне тоже начинает так казаться. (Молчит, думает.) Сколько лет я гнал от себя эту мысль, все уговаривал себя: Владимир, подумай, может, еще не все потеряно. И опять бросался в бой. (Задумывается, вспоминая тяготы борьбы. Эстрагону.) Я смотрю, ты опять здесь.
Эстрагон. Думаешь?
Владимир. Рад тебя снова видеть. Я думал, ты больше не вернешься.
Эстрагон. Я тоже.
Владимир. Надо как-то отметить нашу встречу. (Задумывается.) А ну-ка, встань, я тебя обниму. (Протягивает Эстрагону руку.)Эстрагон (раздраженно). Погоди, погоди.
Владимир (оскорбленный, холодно). Позвольте узнать, где месье изволил провести ночь?
Эстрагон. В канаве.
Владимир (в изумлении). В канаве?! Где?
Эстрагон (не шевелясь). Там.
Владимир. И тебя не били?
Эстрагон. Били… Не очень сильно.
Владимир. Все те же?Эстрагон. Те же? Не знаю.
Владимир. Вот я думаю… давно думаю… все спрашиваю себя… во что бы ты превратился… если бы не я… (Решительно.) В жалкую кучу костей, можешь не сомневаться.
Эстрагон (задетый за живое). Ну и что?
Владимир (подавленно). Для одного человека это слишком. (Пауза. Решительно.) А с другой стороны, вроде кажется, сейчас-то чего расстраиваться попусту. Раньше надо было решать, на целую вечность раньше, еще в тысяча девятисотом году.
Эстрагон. Ладно, хватит. Помоги мне лучше снять эту дрянь.Владимир. Мы с тобой взялись бы за руки и чуть не первыми бросились бы с Эйфелевой башни. Тогда мы выглядели вполне прилично. А сейчас уже поздно – нас и подняться-то на нее не пустят.
Эстрагон с новой силой принимается снимать ботинок.
Что ты делаешь?
Эстрагон. Разуваюсь. Можно подумать, тебе самому не приходилось.
Владимир. Сколько можно повторять – ботинки нужно снимать каждый день. Мог бы, наконец, и запомнить.
Эстрагон (жалобно). Помоги мне!
Владимир. Тебе что, больно?
Эстрагон. Больно! Он еще спрашивает.
Владимир (с горечью). Можно подумать, один ты на этом свете страдаешь. Остальные не в счет. Вот побывал бы хоть раз в моей шкуре, то-то бы, наверное, запел.
Эстрагон. Тебе что, тоже было больно?
Владимир. Больно! Он еще спрашивает!
Эстрагон (показывая пальцем). Это же не повод, чтобы ходить расстегнутым.
Владимир (наклоняясь). Ну да. (Застегивает брюки.) Распускаться не следует даже в мелочах.
Эстрагон. Ну что тебе сказать, вечно ты ждешь последнего момента.
Владимир (задумчиво). Последнего момента… (Раздумывает.) Можно и подождать, если есть чего ждать. Чьи это слова?
Эстрагон. Ты что, не хочешь мне помочь?
Владимир. Иногда я думаю, ведь когда-то же он наступит. И чувствую себя как-то странно. (Снимает шляпу, заглядывает в нее, засовывает в нее руку, трясет, снова надевает.) Как бы это сказать? Вроде становится легко и в то же время… (ищет подходящее слово) жутко. (С силой.) Жут-ко! (Снова снимает шляпу, заглядывает в нее.) Надо же. (Стучит по шляпе, словно надеясь вытрясти из нее что-либо, снова заглядывает в нее, надевает на голову.) Ну и ну…
Эстрагон (ценой невероятных усилий наконец снимает ботинок. Смотрит в него, засовывает руку вовнутрь, переворачивает, трясет, смотрит, не выпало ли оттуда что-нибудь, ничего не находит, снова засовывает в него руку. Выражение лица отсутствующее). И что же?
Владимир. Ничего. Дай посмотрю.
Эстрагон. Смотреть тут не на что.
Владимир. Попробуй его снова надеть.
Эстрагон (осмотрев ногу). Пусть немного проветрится.Владимир. Вот, полюбуйтесь – человек во всей красе: набрасывается на ботинок, когда виновата нога. (Снова снимает шляпу, заглядывает в нее, засовывает руку, трясет, стучит по ней, дует на нее, надевает на голову.) Ничего не понимаю.
Пауза. Эстрагон тем временем разминает ногу, шевелит пальцами, чтобы их лучше обдуло ветром.
Один из разбойников был спасен. (Пауза.) В процентном отношении вполне честно. (Пауза.) Гого…
Эстрагон. Что?
Владимир. Может, нам покаяться?
Эстрагон. В чем?
Владимир. Ну, там… (Пытается подыскать слово.) Да вряд ли стоит вдаваться в подробности.Эстрагон. Уж не в том ли, что мы на свет родились?
Владимир начинает хохотать, но тут же замолкает, с искаженным лицом схватившись за низ живота.
Владимир. Даже смеяться не могу.
Эстрагон. Вот ведь беда какая.
Владимир. Только улыбаться. (Растягивает рот в невероятно широкой улыбке, держит ее некоторое время, потом так же внезапно убирает.) Только это совсем не то. Хотя… (Пауза.) Гого!
Эстрагон (раздраженно). Ну, что еще?
Владимир. Ты читал Библию?
Эстрагон. Библию? (Размышляет.) Наверное, когда-то просматривал.
Владимир (удивленно). Где? В школе для безбожников?
Эстрагон. Для безбожников или нет, не знаю.
Владимир. А может, ты ее с тюрьмой путаешь?
Эстрагон. Возможно. Помню карту Палестины. Цветную. Очень красивую. Мертвое море бледно-голубое. От одного взгляда на него пить хотелось. Я мечтал: вот там мы проведем медовый месяц. Будем плавать. Будем счастливы.
Владимир. Тебе надо было быть поэтом.Эстрагон. Я и был. (Показывая на свои лохмотья.) Разве не видно?
Владимир. Так о чем это я говорил… Как твоя нога?
Эстрагон. Опухает.
Владимир. Ах да, вспомнил, о тех разбойниках. Ты знаешь эту историю?
Эстрагон. Нет.
Владимир. Хочешь, расскажу?
Эстрагон. Нет.
Владимир. Так быстрее время пройдет. (Пауза.) Это история про двух злодеев, которых распяли вместе со Спасителем. Говорят…
Эстрагон. С кем?
Владимир. Со Спасителем. Два злодея. Говорят, что один был спасен, а другой… (ищет подходящее слово) был обречен на вечные муки.
Эстрагон. Спасение от чего?
Владимир. От ада.
Эстрагон. Я ухожу. (Не двигается.)
Владимир. Только вот… (Пауза.) Не могу понять почему… Надеюсь, мой рассказ тебя не очень утомляет?
Эстрагон. Я не слушаю.
Владимир. Не могу понять, почему из четырех евангелистов об этом сообщает только один. Ведь они все четверо были там, ну, или неподалеку. И только один упоминает о спасенном разбойнике. (Пауза.) Слушай, Гого, ты мог бы хоть для приличия поддерживать разговор.
Эстрагон. Я слушаю.
Владимир. Один из четырех. У двоих других об этом вообще нет ни слова, а третий говорит, что его злословили оба разбойника.
Эстрагон. Кого?
Владимир. Что ког...
Особенности сценического действия в пьесе «В ожидании Годо»
1. Статичность сценического действия
: монотонное ожидание Владимира и Эстрагона напоминает фантастический фильм «День сурка»: каждый новый день ничем не отличается от вчерашнего, время как будто зациклилось. Герои отговаривают свои реплики, день кончается, но вот наступает другой, и ничего не изменилось. В пьесе ничего не происходит, первое и второе действия абсолютно одинаковы. Их следовало бы назвать «бездействия».
2. Ирония. Образы персонажей иронически снижены.
Внешнее убожество героев сильно бросается в глаза. Они передвигаются по сцене в лохмотьях, Эстрагону малы ботинки и велики брюки. Спят они в канаве, их избивают, а днем они сидят на дороге, как бродяги. Неприкаянность и клоунская неуклюжесть Владимира и Эстрагона подчеркиваются косноязычием. Периодически в пьесе произносятся одни и те же пять фраз:
Эстрагон. Уйдем.
Владимир. Мы не можем.
Эстрагон. Почему?
Владимир. Ждем Годо.
Эстрагон. Верно.
3. Принцип сценического снижения действия. С каждой новой репликой Владимира и Эстрагона в диалоге о том, чего же герои ожидают от Годо, драматург низводит столь важную тему на ступень ниже, придавая разговору банальную бытовую окраску, тем самым добиваясь комического эффекта. Пример из текста:
Владимир. Мне ужасно интересно, что он нам предложит…
Эстрагон. А что ты у него попросил?
Владимир. Да так… Ничего конкретного.
Эстрагон. Это было что-то вроде молитвы?
Владимир. Можно и так сказать.
Эстрагон. А что он тебе ответил?
Владимир. Что посмотрим.
Эстрагон. Что ничего не может обещать.
Владимир. Что должен подумать.
Эстрагон. На свежую голову.
Владимир. Посоветоваться с семьей.
Эстрагон. С друзьями.
Владимир. Со страховыми агентами.
Эстрагон. Посмотреть переписку.
Владимир. Бухгалтерские книги.
Эстрагон. Счет в банке.
Владимир. Тогда уже и решать.
4. Десемантизация речи.
Герои пьесы «В ожидании Годо» ощущают невозможность выразить себя посредством готовых формул, вытесняющих язык. Косноязычие, умолчание и паузы, диалоги, лишенные взаимодействия – все это Беккет активно использует для того, чтобы изобразить еле заметное противоречие между предметом называемым и его сутью. Слова теряют свое значение – это и есть десемантизация речи. Пример десемантизации в пьесе «В ожидании Годо» — это диалог Владимира и Поццо. Владимир спрашивает, намеривается ли Поццо избавиться от своего слуги. Слово, лишенное смысла, раздается, как звуки природы, не подразумевая никакой глубины. Так автор воссоздает «опыт пустотности» языка.
5. Персонажи
, которые символизируют модели человеческого сообщества, разбиты на пары
: кроме Владимира и Эстрагона (модель супругов) появляется еще один дуэт – Поццо и Лакки (господин и раб). Их союзы зиждутся на зависимости одного от другого.
6. Ненормативная лексика
(Пример: «Вот так всё происходит на этой блядской земле»)
7. Монологичность речи
(это когда одна мысль разбита по репликам)
Э. – Когда знаешь заранее.
В. – Можешь ждать.
Э. – Знаешь, что ждешь.
В – Не о чем беспокоиться.
Э. – Надо только ждать.8. Шаблонность речи: готовые сентенции, которыми герои тщетно пытаются общаться. Пример из текста пьесы «В ожидании Годо»:
В. – Ничего не поделаешь.
Э. – Из кожи вон лезть бесполезно.
В. – Кем был, тем и останешься.
Э. – Выше головы не прыгнешь.
В. – Главное не изменишь.
Э. – Ничего не поделаешь.8. В тексте пьесы Беккета «В ожидании Годо» много отсылок к Библии. Кое-какие из них лежат на поверхности: распятые вместе с Христом разбойники, братья Авель и Каин, крестная жертва Иисуса Христа и образ Голгофы. Кое-какие вводятся посредством цитирования. Например, вот некоторые цитаты из Библии: такова тема ожидания Суда и Царства Небесного, или «ветер в камышах». Подробнее об этих отсылках и символах вы можете прочитать в статье
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Деревенская дорога. Дерево. Вечер. Эстрагон сидит на земле и пытается снять ботинок. Тяжело дыша, стаскивает его обеими руками. В изнеможении останавливается, переводит дух, начинает сначала. Сцена повторяется.
Входит Владимир .
Эстрагон (вновь останавливаясь ). Гиблое дело.
Владимир (подходит к нему мелкими шажками, широко расставляя негнущиеся ноги ). Мне тоже начинает так казаться. (Молчит, думает. ) Сколько лет я гнал от себя эту мысль, все уговаривал себя: Владимир, подумай, может, еще не все потеряно. И опять бросался в бой. (Задумывается, вспоминая тяготы борьбы. Эстрагону. ) Я смотрю, ты опять здесь.
Эстрагон. Думаешь?
Владимир. Рад тебя снова видеть. Я думал, ты больше не вернешься.
Эстрагон. Я тоже.
Владимир. Надо как-то отметить нашу встречу. (Задумывается. ) А ну-ка, встань, я тебя обниму. (Протягивает Эстрагону руку. )
Эстрагон (раздраженно ). Погоди, погоди.
Пауза.
Владимир (оскорбленный, холодно ). Позвольте узнать, где месье изволил провести ночь?
Эстрагон. В канаве.
Владимир (в изумлении ). В канаве?! Где?
Эстрагон (не шевелясь ). Там.
Владимир. И тебя не били?
Эстрагон. Били… Не очень сильно.
Владимир. Все те же?
Эстрагон. Те же? Не знаю.
Пауза.
Владимир. Вот я думаю… давно думаю… все спрашиваю себя… во что бы ты превратился… если бы не я… (Решительно .) В жалкую кучу костей, можешь не сомневаться.
Эстрагон (задетый за живое ). Ну и что?
Владимир (подавленно ). Для одного человека это слишком. (Пауза. Решительно .) А с другой стороны, вроде кажется, сейчас-то чего расстраиваться попусту. Раньше надо было решать, на целую вечность раньше, еще в тысяча девятисотом году.
Эстрагон. Ладно, хватит. Помоги мне лучше снять эту дрянь.
Владимир. Мы с тобой взялись бы за руки и чуть не первыми бросились бы с Эйфелевой башни. Тогда мы выглядели вполне прилично. А сейчас уже поздно – нас и подняться-то на нее не пустят.
Эстрагон с новой силой принимается снимать ботинок.
Что ты делаешь?
Эстрагон. Разуваюсь. Можно подумать, тебе самому не приходилось.
Владимир. Сколько можно повторять – ботинки нужно снимать каждый день. Мог бы, наконец, и запомнить.
Эстрагон (жалобно ). Помоги мне!
Владимир. Тебе что, больно?
Эстрагон. Больно! Он еще спрашивает.
Владимир (с горечью ). Можно подумать, один ты на этом свете страдаешь. Остальные не в счет. Вот побывал бы хоть раз в моей шкуре, то-то бы, наверное, запел.
Эстрагон. Тебе что, тоже было больно?
Владимир. Больно! Он еще спрашивает!
Эстрагон (показывая пальцем ). Это же не повод, чтобы ходить расстегнутым.
Владимир (наклоняясь ). Ну да. (Застегивает брюки .) Распускаться не следует даже в мелочах.
Эстрагон. Ну что тебе сказать, вечно ты ждешь последнего момента.
Владимир (задумчиво ). Последнего момента… (Раздумывает .) Можно и подождать, если есть чего ждать. Чьи это слова?
Эстрагон. Ты что, не хочешь мне помочь?
Владимир. Иногда я думаю, ведь когда-то же он наступит. И чувствую себя как-то странно. (Снимает шляпу, заглядывает в нее, засовывает в нее руку, трясет, снова надевает. ) Как бы это сказать? Вроде становится легко и в то же время… (ищет подходящее слово ) жутко. (С силой. ) Жут-ко! (Снова снимает шляпу, заглядывает в нее. ) Надо же. (Стучит по шляпе, словно надеясь вытрясти из нее что-либо, снова заглядывает в нее, надевает на голову .) Ну и ну…
Эстрагон (ценой невероятных усилий наконец снимает ботинок. Смотрит в него, засовывает руку вовнутрь, переворачивает, трясет, смотрит, не выпало ли оттуда что-нибудь, ничего не находит, снова засовывает в него руку. Выражение лица отсутствующее ). И что же?
Владимир. Ничего. Дай посмотрю.
Эстрагон. Смотреть тут не на что.
Владимир. Попробуй его снова надеть.
Эстрагон (осмотрев ногу ). Пусть немного проветрится.
Владимир. Вот, полюбуйтесь – человек во всей красе: набрасывается на ботинок, когда виновата нога. (Снова снимает шляпу, заглядывает в нее, засовывает руку, трясет, стучит по ней, дует на нее, надевает на голову. ) Ничего не понимаю.
Пауза. Эстрагон тем временем разминает ногу, шевелит пальцами, чтобы их лучше обдуло ветром.
Один из разбойников был спасен. (Пауза. ) В процентном отношении вполне честно. (Пауза. ) Гого…
Эстрагон. Что?
Владимир. Может, нам покаяться?
Эстрагон. В чем?
Владимир. Ну, там… (Пытается подыскать слово. ) Да вряд ли стоит вдаваться в подробности.
Эстрагон. Уж не в том ли, что мы на свет родились?
Владимир начинает хохотать, но тут же замолкает, с искаженным лицом схватившись за низ живота.
Владимир. Даже смеяться не могу.
Эстрагон. Вот ведь беда какая.
Владимир. Только улыбаться. (Растягивает рот в невероятно широкой улыбке, держит ее некоторое время, потом так же внезапно убирает. ) Только это совсем не то. Хотя… (Пауза. ) Гого!
Эстрагон (раздраженно ). Ну, что еще?
Владимир. Ты читал Библию?
Эстрагон. Библию? (Размышляет. ) Наверное, когда-то просматривал.
Владимир (удивленно ). Где? В школе для безбожников?
Эстрагон. Для безбожников или нет, не знаю.
Владимир. А может, ты ее с тюрьмой путаешь?
Эстрагон. Возможно. Помню карту Палестины. Цветную. Очень красивую. Мертвое море бледно-голубое. От одного взгляда на него пить хотелось. Я мечтал: вот там мы проведем медовый месяц. Будем плавать. Будем счастливы.
Владимир. Тебе надо было быть поэтом.
Эстрагон. Я и был. (Показывая на свои лохмотья. ) Разве не видно?
Пауза.
Владимир. Так о чем это я говорил… Как твоя нога?
Эстрагон. Опухает.
Владимир. Ах да, вспомнил, о тех разбойниках. Ты знаешь эту историю?
Эстрагон. Нет.
Владимир. Хочешь, расскажу?
Эстрагон. Нет.
Владимир. Так быстрее время пройдет. (Пауза. ) Это история про двух злодеев, которых распяли вместе со Спасителем. Говорят…
Эстрагон. С кем?
Владимир. Со Спасителем. Два злодея. Говорят, что один был спасен, а другой… (ищет подходящее слово ) был обречен на вечные муки.
Эстрагон. Спасение от чего?
Владимир. От ада.
Эстрагон. Я ухожу. (Не двигается. )
Владимир. Только вот… (Пауза. ) Не могу понять почему… Надеюсь, мой рассказ тебя не очень утомляет?
Беккет - писатель отчаяния. Он не идет довольным собой эпохам. Зато его почти неразличимый голос слышен, когда мы перестаем верить, что "человек - это звучит гордо". Во всяком случае, исторические катаклизмы помогают критикам толковать непонятные беккетовские шедевры, о которых сам автор никогда не высказывался.
Определенную роль в жизни Беккета играет поездка в Германию в 1936-1937 годах. Германия была пропитана духом фашизма, а Беккет всегда с отвращением относился к любым проявлениям ксенофобии, так он находит отдушину в работах старых мастеров.
Две картины особенно его поражают: автопортрет кисти Джорджоне и картина Каспара Давида Фридриха "Два человека, созерцающих луну". Человек одинок, замкнут на себе, коммуникация между людьми невозможна - подтверждение этой мысли Беккет находит и в созерцании картины Фридриха, на которой изображены две залитые светом луны человеческие фигурки, поразительно похожие на Владимира и Эстрагона, застывших в ожидании Годо.
Международное признание писателю принесла эта пьеса "В ожидании Годо" ("En Attendant Godot"), написанная в 1949 г. и изданная по-английски в 1954 г. Отныне Беккет считается ведущим драматургом театра абсурда. Первую постановку пьесы в Париже осуществляет, в тесном сотрудничестве с автором, режиссер Роже Блен.
Пьеса "В ожидании Годо" произвела фурор. Реплика одного из героев "Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит - ужасно" сделалась визитной карточкой Беккета. Гарольд Пинтер говорил, что "Годо" навсегда изменил театр, а знаменитый французский драматург Жан Ануй назвал премьеру этой пьесы "самой важной за сорок лет".
В "Годо" усматривают квинтэссенцию Беккета: за тоской и ужасом человеческого бытия в его самом неприглядно-честном виде проступает неизбежная ирония.
"В ожидании Годо" - пьеса статичная, события в ней идут как бы по кругу: второе действие повторяет первое лишь с незначительными изменениями. Для усугубления удушающей атмосферы пессимизма Беккет вставил в пьесу элементы музыкальной комедии и несколько лирических пассажей. "Эта пьеса заставила меня пересмотреть те законы, по которым прежде строилась драма, - писал английский критик Кеннет Тайнен. - Я вынужден был признать, что законы эти недостаточно гибкие".
Так, "В ожидании Годо" многие считали военной драмой, аллегорически описывающей опыт французского Сопротивления, в котором Беккет принимал участие. Война, говорят ветераны, это прежде всего одуряющее ожидание конца.
"В ожидании Годо" нет сюжета: рассматривается статичная ситуация.
Главные герои пьесы "В ожидании Годо" - Владимир (Диди) и Эстрагон (Гого) словно завязли во времени, пригвождённые к одному месту ожиданием некого Годо, встреча с которым, по их мнению, внесет смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. В продолжении некоторого времени появляются ещё два странных и неоднозначных персонажа - Поццо и Лакки. Их отношения между собой определить довольно трудно, с одной стороны, Лакки является безмолвным и безвольным рабом Поцци, с другой, его бывшим учителем - но и такая трактовка сомнительна.
В ходе всей пьесы два раза появляется мальчик, который якобы является от Годо и говорит, что тот придет завтра, а сегодня его не будет. Во второй раз он общается с ними как с незнакомцами. также они второй раз встречаются с Поццо и Лакки. Но в этот раз Поццо слепой, а Лакки немой. И они тоже не узнают главных героев.
Герои решают отправиться на поиски верёвки, чтобы повеситься, если мсье Годо не придёт и завтра. Но пьеса заканчивается словами "они не двигаются с места".
"В ожидании Годо" является отчетом о том, что происходит (а не происходит ничего), когда они наконец-то "стабилизируются" в одной, произвольно взятой точке пространства. Весь мир сжимается до размеров этой точки, существующей как бы вне времени.
Беккет говорил, что начал писать "В ожидании Годо", чтобы преодолеть ту депрессию, в которую его погрузила работа над трилогией "Моллой". В самом деле отказ от изображения внешнего мира, стремление к "обеднению" и "умалению" объективной реальности, принятие неведения и бессилия как основополагающего принципа художественного творчества поставили Беккета на грань душевного распада. Процесс перерождения автора в скриптора привел к тому, что текст стал самостоятельной реальностью, неподвластной воле писателя.
Кто же такой Годо? Кого ждут Владимир и Эстрагон?
Немало предпринято остроумных попыток, чтобы установить этимологию имени Годо, выяснить сознательным или бессознательным было намерение Беккета сделать его объектом поисков Владимира и Эстрагона. Можно предположить, что Годо - ослабленная форма от God, уменьшительное имя по аналогии Пьер - Пьеро, Шарль - Шарло плюс ассоциация с образом Чарли Чаплина, его маленьким человеком, которого во Франции называют Шарло; его котелок носят все четверо персонажей пьесы. (прим.: С. Беккет был поклонником творчества Чарли Чаплина). Высказывалось предположение, что название пьесы "В ожидании Годо" вызывает аллюзию с книгой Симоны Вайль "В ожидании Бога", рождающей ещё одну ассоциацию: Годо - это Бог.
Как говорится, сколько людей, столько и мнений. Годо может быть хоть кем, хоть чем. Но главной темой пьесы является не Годо, не сам факт ожидания. А то, что все мы в течении жизни чего-то ждем, а Годо- объект нашего ожидания. Будь то какое-то событие или вещь, человек, или смерть.
Более того, в акте ожидания ощущается течение времени в его чистейшей, самой наглядной форме. Если мы активны, то стремимся забыть о ходе времени, не обращая на него внимания, но если мы пассивны, то сталкиваемся с действием времени.
А т.к. обет ожидания Владимира и Эстрагона - это Годо, то естественно он им недосягаем. Поэтому каждый раз мальчик приходит к ним и говорит, что Годо не придет.
И всё же Владимир и Эстрагон продолжают надеяться и ждут Годо, "чей приход может остановить бег времени". "Может, сегодня мы будем спать в его дворце, в тепле, на сухой соломе, на сытый желудок. Вот что значит ждать, согласен?". Эта реплика говорит о жажде отдыха от ожидания, ощущения, что ты попал на небеса; и это всё предоставит бродягам Годо. Они надеются спастись от бренности мира и "непрочности иллюзии времени и обрести спокойствие и неизменность внешнего мира". Они перестанут быть бродягами, бездомными странниками и обретут дом.
Когда Алан Шнайдер ставил впервые в Америке спектакль "В ожидании Годо", он спросил Беккета, кто такой Годо или что означает Годо, драматург ответил: "Если бы я знал, я бы сказал об этом в пьесе".
Это полезное предупреждение каждому, кто подходит к пьесам Беккета с намерением найти ключ к их пониманию и точно выявить, что они означают.
В пьесе два акта. Они практически идентичны: они встречают Поццо и Лакки- господина и раба, мальчика, который им сообщает, что Годо не придет; две попытки покончить жизнь самоубийством, которые заканчиваются неудачей, в конце каждого акта они собираются идти и остаются на месте. Только последовательность событий и диалогов в каждом акте различны.
В постоянных словесных перепалках у Владимира и Эстрагона проявляются индивидуальные черты. Владимир более практичен, Эстрагон же претендует на роль поэта. Эстрагон говорит, что чем больше он ест моркови, тем меньше она ему по вкусу. Реакция Владимира противоположна: ему нравится всё привычное. Эстрагон ветреник, Владимир постоянен. Эстрагон - мечтатель, Владимир не может слышать о мечтах. У Владимира зловонное дыхание, у Эстрагона воняют ноги. Владимир помнит прошлое, Эстрагон мгновенно все забывает. Эстрагон любит рассказывать весёлые истории, Владимира они выводят из себя. Владимир надеется, что Годо придёт, и их жизнь изменится. Эстрагон к этому относится скептически и иногда забывает имя Годо. С мальчиком, посланцем Годо, разговор ведёт Владимир, и мальчик адресуется к нему. Эстрагон душевно неустойчив; каждую ночь какие-то неизвестные люди его бьют. Иногда Владимир его защищает, поёт ему колыбельную, накрывает своим пальто. Несходство темпераментов приводит к бесконечным перебранкам, и они то и дело решают разойтись. Они дополняют друг друга и потому зависят друг от друга и обречены никогда не расставаться.
Характерная черта пьесы - предположение, что наилучший выход из ситуации бродяг, - и они это высказывают, - предпочесть самоубийство ожиданию Годо: "Мы думали об этом, когда мир был молод, в девяностые. ...Взяться за руки и сигануть с Эйфелевой башни среди первых. Тогда мы ещё были вполне респектабельны. Но теперь уже поздно, нас туда даже и не пустят". Покончить с собой - их излюбленное решение, невыполнимое из-за их некомпетентности и отсутствия орудий самоубийства. То, что самоубийство всякий раз не удаётся, Владимир и Эстрагон объясняют ожиданием или симулируют это ожидание. "Хотел бы я знать, что он предложит. Тогда бы мы знали, совершать это или нет". У Эстрагона меньше, чем у Владимира надежд на Годо, и он подбадривает себя тем, что они ничем ему не обязаны.
"В ожидании Годо" рождает ощущение неопределённости, её приливы и отливы - от надежды найти идентичность Годо до бесконечных разочарований, и в этом суть пьесы. Любая попытка установить личность. Годо умозрительно - такая же глупость, как попытка найти контур светотени в живописи Рембрандта, соскабливая краски.
Глава 3. Сравнительный анализ произведений
Пьесы Ионеско "Лысая певица" (1949 г.) и Беккета "В ожидании Годо" (1952 г.) создаются почти одновременно. Их относят к главным и показательным пьесам "театра абсурда".
М. Эсслин в качестве объединяющих данные произведения мотивов и приемов называет «отказ от использования характеров и принципа мотивации, концентрация внимания на извечных состояниях человеческого разума и отход от развития сюжета от экспозиции до развязки, девальвация языка как средства коммуникации и взаимопонимания, отказ от дидактических целей».
Общее трагикомическое отношение к миру как бессвязной системе без стабильных пространственно-временных опор. В художественном отношении первостепенной задачей для данных авторов становится воссоздание нарушенных связей в иной плоскости и средствами, отличными от применяемых традиционным искусством.
Следует подчеркнуть общие черты пьес, чтобы понять в чем суть "абсурдной" драмы.
1) тема разладившегося времени.
В пьесах нет локальной и исторической конкретности.
И в "Лысой певице" и "В ожидании Годо" не было хронологического порядка. В пьесе Ионеско часы на стене всегда показывали абсурдное время, жили сами по себе. Или через 4 года после смерти труп оказывается теплым, а хоронят его через полгода после смерти. А в пьесе Беккета между первым и вторым актом проходит якобы день. Но на самом деле никто не знает, сколько проходит времени.
2) проблема языка как средства отражения, описания и воссоздания себя и мира вокруг
Пьеса Ионеско относится к периоду его творчества, который можно назвать как "языковой абсурд". Весь смысл ее и состоит в языковой игре автора. А творчестве Беккета в целом представлет собой непрерывное движение к уничтожению речи, выведение ее за пределы театра и литературы.
3) два уровня прочтения сюжета - как пародии на мир и как пародии на литературу.
Необходимость создания нескольких пластов прочтения вызвана отсутсвием надежного языка для выражения истинной идеи, если таковая вообще существует в их художественном мире.
4) бессмыслица и сочетание несочетаемого
5) человек в театре абсурда не способен к действию.
Герои произведений искусства абсурда не могут довести до конца ни одного действия, не в состоянии осуществить ни один замысел.
Например, в «В ожидании Годо» герои хотели покончить жизнь самоубийством, но никак не могли этого сделать.
6) В качестве героя выступают нелепые персонажи, они не знают ничего о мире и о себе, деклассированные элементы, либо мещане, нет героев имеющих идеалы и видящих смысл жизни. Люди обречены существовать в непонятном и неизменном мире хаоса и абсурда.
