Причем еще между нами и слово «развод» произнесено не было, но отношения испортились настолько, что после 17 лет совместной жизни мы вдруг решили пожить отдельно. То есть я и дети остались в доме моих родителей в деревне Кратово, а Женя переехал в пустующую после смерти дедушки квартиру.

Конкретной причины такого поведения, физически оформленной, скажем, в виде полногрудой блондинки, неожиданно возникшей у мужа, или романтического мужчины, в которого вдруг влюбилась я, не было и в помине. Просто у нас все шло наперекосяк. Я, вся из себя великая, страшно занятая, загруженная работой и мыслями о высоком, не желала больше мириться ни с невыносимой рассеянностью мужа, ни с тем, что, приехав домой, должна немедленно перестать быть «знаменитой писательницей и телеведущей», а явить домочадцам трудящуюся жену и маму, к которой они привыкли.

21 апреля у известной писательницы - юбилей. Накануне мы поговорили с ней о детективах и личной жизни [аудио, фотогалерея]

Фото: Марина ВОЛОСЕВИЧ

Изменить размер текста: A A

- Правда ли, что писать вы начали с детства?

В детстве мечтала быть диктором на телевидении. Бабушка мне как-то сказала: «Это такая хорошая профессия для девочки». «Боже мой, - говорила она, заглядываясь на Анну Шатилову. - Как она изумительно держится, выглядит, говорит...» Я смотрела на экран и тоже восхищалась.

- Тогда почему вы начали писать детективы?

Я всю жизнь читаю детективы. Я их обожаю! Раньше их было не так много. Но мы выписывали журнал, в котором печатали детективы мастеров жанра (таких, к примеру, как Элли Куин) с продолжением. Я их с упоением глотала. Номер приходил раз в месяц. Ожидание следующего было довольно томительным, поэтому помню, как дописывала за авторов финалы, а потом садилась на диван, брала журнал с дописанным мной продолжением и читала «целое» произведение.

Интервью с Татьяной Устиновой

- Сравнивали потом свои тексты с оригиналами?

Да. Концовка, конечно же, никогда не совпадала. Я постоянно расстраивалась, что не могу написать так, как они, - авторское продолжение мне всегда нравилось больше. Хотя пока писала, мне казалось, что у меня в сюжетах все очень лихо закручено и переплетено: в них были и тайны, и странные телефонные звонки, и непонятные письма, откуда-то берущиеся в портфеле главной героини, и неожиданная разгадка - в общем, все атрибуты, сопутствующие этому жанру.

«Я бы на тебе женился»

- Как вы познакомились с мужем?

Вообще бурного романа и романтики не наблюдалось. Завоевал желанием жениться. А какой же девочке не хочется выйти замуж. Да и родители были не против. Как-то провожал меня до дома и посреди разговора вдруг неожиданно сказал: «Ты знаешь, я бы на тебе женился…» Я спросила: «Если бы что?» Женя задумался и ответил: «Ну, если бы ты согласилась». Вот и вся романтика. А о силе нашей страсти свидетельствует тот факт, что случилось это в ноябре, а свадьбу сыграли… в июле.

- Вам с мужем повезло?

Да, конечно. Это именно везение, причем незаслуженное и неоправданное. Мы сделали глупость - поженились в детском саду. Но Бог нам почему-то это простил. Оценил и поощрил наши усилия полюбить друг друга в дальнейшем уже взрослой любовью. Мой супруг, будучи доктором наук, ужасный человек, страшный зануда. Когда по телевизору идет биатлон, вся семья должна непременно прильнуть к экрану. Это большая проблема! (Смеется.)

- Может, купить еще один телевизор?

Ему одному смотреть скучно. Поэтому мы должны составлять компанию!

Он - человек далеко не светский. Когда мы покупаем ему пиджак, обязательно «разводимся». Причем постоянно обещаем друг другу перед шопингом, что в этот раз уже не будем ссориться, и все равно ничего не получается. Как только заходим в магазин, приносим ему мерить одно, другое, третье, у него начинается истерика, я мечусь за ним по павильону и в итоге тоже срываюсь.

Организовать быт - дело женщины

- Что вы любите из домашней работы?

Готовить. Я люблю изобретать разные блюда, например петуха в вине. Вообще я человек достаточно организованный в быту. Я, конечно, не говорю о том, что все свои 365 квадратных метров квартиры мою собственными ручками. У меня есть помощница по хозяйству. Но я не могу допустить, чтобы мужик пришел с работы и начал в ужасе шарить по полкам холодильника. Я не о том, что мужчина не должен помогать жене по хозяйству, а лишь об организации быта. Это, с моей точки зрения, всегда дело женщины.

- Какие блюда готовите чаще всего?

В основном мясные. Я очень люблю готовить солянку. Обычно это становится праздником, когда мне в голову приходит мысль, что в воскресенье, например, состоится данное мероприятие. Именно мероприятие, потому что мы созываем всех родственников, и я варю огромный казан солянки. Занимает это много часов, и семейный праздник начинается уже в процессе готовки: пьется красное вино, ставится диск с какой-нибудь старой советской комедией… Важен сам процесс.

Истерика из-за куска мяса - это страшно

- Говорят, хорошего человека должно быть много. А как вы сами относитесь к своим формам?

Сейчас уже, наверное, спокойно. Научилась бороться с комплексами, а в некоторых случаях даже одерживать над ними победу. Но в детстве и юности, конечно, переживала. Меня смущал не только мой вес, но и большой рост, а также очки, не придающие мне по тем временам никакой гламурности. Тогда мне очень хотелось быть маленькой и изящной.

Сегодня я считаю, что если, как вы деликатно выразились, формы не угрожают здоровью и врач не говорит, что по медицинским показаниям нужно срочно худеть, то все нормально. Если же из-за избыточного веса возникают серьезные проблемы, надо слушать доктора и начинать эту болезнь лечить. И соблюдать нужно диету, не вычитанную из глянцевого журнала, а только ту, которую прописал вам врач. Относиться к этому нужно как к лечению!

Когда человек садится на диету - это очень тяжело для близких. Ведь озлобление на весь мир (вызванное постоянным отказом от желанной пищи) выдержать окружающим сложно. Истерика из-за куска мяса - это страшно! Поэтому я абсолютно убеждена в том, что если вас не зовут Дженнифер Лопес и вы не зарабатываете миллионы красотой вашей физиономии, а получаете зарплату в кассе и ваша внешность - дело собственное, тогда, прежде чем пойти на экзекуцию над собственным организмом, нужно трезво подумать: зачем все это нужно? Если мужа устраивает ваш 54-й размер и при этом он говорит: «Любимая, как ты у меня хороша!», то, может быть, и не имеет смысла худеть до 44-го...

- Как организовываете свой трудовой день?

Да никак! Когда мне надо работать, я просто сажусь и работаю. Авторская работа состоит только в том, что нужно просто сидеть и писать.

- А родить идею у себя в голове?

Сюжеты придумывать очень просто. Я дольше записываю его, чем придумываю. У меня это происходит буквально в считанные минуты. Я могу увидеть на улице человека, который кормит бездомную собаку, и понять для себя, что следующая книжка будет именно про него. Чаще я отталкиваюсь от героя, которому уже потом придумываю обстоятельства.

Это как однажды на дороге вас обрызгал водитель, и вы в своем романе «отомстили» обидчику по полной программе... А до литературного убийства доходило?

Нет. Если я на кого-нибудь разозлилась или просто с кем-то нахожусь в контрах, мне интереснее поставить этого человека в романе в какую-нибудь идиотскую ситуацию. Не расстрелять, а именно выставить болваном.

- Как будете справлять юбилей?

Мой день рождения - это всегда открытие летнего сезона на даче: на улицу выносится мебель, моются плетеные кресла. Будет шашлык, самовар, торт и долгое сидение на оттаявшем участке.

- Как относитесь к пословице: «45 - баба ягодка опять»?

Прекрасно! Все жду, когда уже я наконец сделаюсь ягодкой. Пока это состояние не наступило. Вполне возможно, что 21 апреля, взглянув утром на себя в зеркало, скажу: «Господи! Создал же Бог такую красоту!»

- Татьяна, сестра для вас…

- …Самый близкий человек. Причем, чувство это взаимно. Я благодарна нашим родителям за то, что они не только завели второго ребенка, Инну (у нас всего полтора года разницы), но и «замкнули» нас друг на друга. Мы ходили в один садик, одну школу. И никогда не ссорились. С самого детства у нас были общие игры. Мы в те еще времена, когда о сериалах никто у нас не слышал, придумывали мыльные оперы с множеством героев – кукол. И сериалы эти длились у нас годами!

- А работать вместе вы предложили ей потому, что семейный бизнес – самый крепкий?

Да нет. Просто я ведь и пишу, и снимаюсь, и выступаю… Как выражается Инна – этакий человек-оркестр. И сама, конечно, всего потянуть не в силах – нужен помощник. А если рядом близкий человек, то зачем брать со стороны кого-то чужого? Ведь вместе мы и в командировках, и на работе, и дома: совместимость должна быть как у космонавтов – и это как раз про нас с Инной. Что касается близких, то я до сих пор очень люблю маму. Я помню, в детстве, когда приходила домой из школы, а ее еще не было, меня охватывало странное чувство – мне просто было плохо – такая у нас была привязанность, оставшаяся и по сей день.

- Как лучшие подруги девичники-то часто устраиваете?

А как же? Мы их постоянно устраиваем с мамой и Инной. И подруг приглашаем. Выгоняем мужа и детей. Готовим что-то вкусненькое, общаемся «между нами, девочками» под шампанское. Иногда под пиво с воблой или креветками. Это мы любим !

- О вашем семейном гнездышке ходят легенды…

Да, и этой истории уже более 60-ти лет. Когда бабушка с семьей вернулась из Мордовии , где они были в эвакуации, оказалось, что их квартира им уже «не светит», так как в их отсутствие в нее вселился какой-то большой начальник. Как человек предприимчивый (в хорошем смысле слова) в 1946 году бабушка купила в дачном поселке недалеко от станции Кратово участок с хибаркой (я прекрасно ее помню) для садового инвентаря, в которой они и жили долгое время с моими папой и тетей. Уже позже папа, когда приезжал из Москвы с работы, привозил со станции на саночках шлак от паровозов, которого они навозили с тетей целый курган . И само строительство нашего караван-сарая началось только в начале 50-х – на их с тетей зарплаты и бабушкину пенсию. И на то, что находили в прямом смысле на помойках и свалках. Сами рисовали проект и строили. Потом дорисовывали (так как появились семьи: наша и тетина) и пристраивали комнаты ввиде скворечников. Так что сейчас этот старый дом производит сногсшибательное впечатление.

А потом вы выросли и пошли в школу. Говорят, из-за вашего веса и роста одноклассники дразнили вас всякими обидными словами…

Ну представьте себе ребенка, который выше всех в классе, в очках, да и весила я для того возраста немало. Тогда поймете, как мне хотелось тогда быть дюймовочкой с точеной фигуркой. Ведь одноклассники действительно называли меня за глаза баскетболисткой. С другой стороны, может быть, я сама придумала себе эти комплексы. Ведь главное - не то, как окружающие воспринимают тебя, а то, как ты сама к себе относишься.

- Мальчики за вами ухаживали?

Нет, у меня была подруга, с которой я дружу до сих пор.

- Какие уроки вам больше всего нравились?

Я гуманитарий и обожала русский язык, литературу, всегда много читала.

- Почему же пошли в технический институт – МФТИ?

Вообще, бабушка хотела, чтобы я была диктором. Она все время восхищалась Анной Шатиловой: тем, как она держится, говорит… Отчасти, мечта ее сбылась – я веду «Час суда с Павлом Астаховым » вместе с ним и «Исторический консилиум» с Львом Лурье. Но родители считали, что инженер – это чудесная профессия. И ослушаться их я просто не могла. Правда, в Москву ездить не нужно было – я училась на факультете МФТИ в Жуковском.

- Мальчики за вами не ухаживали?

В школе – нет. Никаких школьных романов, ни свиданий, ни первых поцелуев не было – это все мимо. Ничего романтического – мы учились. Был в институте один мальчик, с которым мы какое-то время ходили в кино, но не более того. Первой любви тоже не было – сразу вышла замуж: никаких трагедий не происходило, никто не топился... Словом, история нашей женитьбы была правильной и поэтому очень скучной - даже писать не о чем.

- Вы ведь были единственной девушкой в группе. Как ребята к вам относились?

МФТИ – сильнейший по своей специфике ВУЗ страны, в котором готовят ученых. И их отношение к женщинам-коллегам прохладное, если не сказать высокомерно-презрительное по определению. А если учесть то, что учеба давалась мне весьма тяжело (я перебивалась с троек на двойки), то понятно, какими глазами они смотрели на меня. К нам, девочкам, которых было всего 5 на курсе, относились как к существам 2-го сорта. А утешения и развлечения «физтехи » находили с девочками из кулинарного техникума напротив. Был один случай на контрольной по английскому, который я знала назубок, так как учились мы с сестрой в спецшколе. Я все быстро написала и сижу, гляжу по сторонам. Вдруг мой сосед начал странно отодвигаться от меня и закрывать ладошкой свою работу. Потом поднял руку и пожаловался преподавателю: «Галина Степановна, она у меня списывает!». А та, прекрасно все про меня зная, удивленно спрашивает: «Татьяна, вы что, действительно списываете у Николая?!».

- Вы способны на сумасбродные поступки?

Смотря что подразумевать под этим понятием. Я люблю экспромты. Могу бросить все, наготовить бутербродов и поехать кататься на машине или к маме в Кратово. Или заявить семье, что завтра уезжаю в Дивийскую обитель (под Саровом ), что и делаю. Могу себе это позволить – я ведь творческий человек. А один раз мы с Инной сидели и пили кофе в кафе на Петровке . И вдруг решили зачем-то зайти в фирменный бутик «Луи Витон». В результате, такой спонтанный шопинг-тур закончился неожиданной покупкой двух весьма недешевых чемоданов этой марки. Но мы решили, что статус и возраст уже позволяют нам иметь столь дорогостоящий аксессуар. Представители персонала питерского отеля «Астория », принадлежащего к группе ведущих отелей мира, по секрету сказали нам, что при появлении в холле гостиницы багажа в виде наших чемоданов все сотрудники, встречающие гостей, аж привстали со своих мест. С тех пор, когда мы приезжаем куда -либо с этими чемоданами, нам очень забавно и любопытно смотреть на то, как люди реагируют на это.

- Какой должна быть девушка вашего старшего сына, чтобы она понравилась вам?

Главное, чтобы она была, во-первых, из хорошей семьи. Потому что и нас с Инной, и маму, и бабушку учили тому, что мужчина женится не на девушке, а на ее семье. Во-вторых, она должна обожать моего сына. В-третьих – быть умной и доброй. Вообще, если честно, я буду ужасной свекровью. Если и существует хоть одна девушка на планете, которую я смогла бы принять, то сначала все равно все будет сложно, должно пройти время. Думаю, что такой девушки в принципе не существует. Просто я обожаю своего сына, мы с ним друзья. И какой будет его избранница для меня отнюдь небезразлично.

- С младшим у вас тоже сложились близкие отношения…

Вспоминаю смешной случай: когда ему было 4 годика, я как-то мыла его в ванной. Говорю ему ласково: «Ах, ты мой рахитик!». А он отвечает мне так задумчиво: «Не факт…». Он у нас изучает английский язык. Ему это нравится и у него есть определённые способности, но всё равно, что ни говори, ребёнок есть ребёнок – устаёт. Однажды во время занятия вдруг заявляет своей учительнице: «Ольга Викторовна, а сейчас я скрашу наш урок песней...». Та от такой неожиданности чуть не упала.

- В течение последних трех лет вы сбросили 90 килограммов веса. Это получилось у вас посредством диет?

Как выразилась Майя Плисецкая : «Существует только одна диета – не жрать!». А за последние 100 лет придумали что-то более эффективного? Ничего! И, боюсь, не придумают. Вот и я, следуя этому мудрому совету, просто стала уменьшать объемы порций: понемногу, на четверть, треть, наполовину… Все это старо, как мир, и куда более действенно, чем сидеть на модных диетах. Причем, сбрасывала вес я по медицинским показателям под наблюдением врачей, а не ради абстрактных целей, скажем, стать стройной и иметь возможность одеваться в фирменные блузки 44-го размера. Вообще, считаю, что к диетам надо относиться осторожно. Если вес и формы не угрожают вашему здоровью, не мешают вам жить, то зачем, спрашивается, худеть? Для чего? Я понимаю Дженифер Лопес, которая зарабатывает миллионы движениями своего стройного тела и, извините, задницы. А если вы чувствуете себя комфортно, то не стоит себя терзать и истязать диетами, тем более – взятыми из глянцевых журналов.

- Зачем вы перекрасили волосы?

Мне просто захотелось почувствовать себя женщиной. Вообще, иногда полезно, стоя перед зеркалом, говорить себе комплименты типа: «Ты самая красивая! Самая неотразимая! Самая прекрасная!».

- Что изменилось с переменой цвета волос? Мужчины сильно удивлялись?

Был, конечно, поначалу какой-то эффект неожиданности. Но я ведь красилась не с целью изменить внешность, поменять стиль и не для мужчин, а чисто для себя. Сейчас этот цвет мне нравится, он меня полностью устраивает. Но это не означает, что через какое-то время я не могу перекраситься в другой. Это принципиально ничего не означает и ничего не меняет, кроме как приносит хорошее настроение. А сказать, что мужики сразу же стали складываться передо мной штабелями или кто-то вдруг не узнал, принял за Клаудиу Шиффер, – такого не было.

- Чем вас саму можно удивить?

Меня легко можно удивить самым простым подарком, начиная с букетика полевых цветов и заканчивая браслетиком из ракушек, подаренными просто так, а не на праздник или день рождения. Инна частенько балует меня неожиданными, тайно (от меня) организованными поездками. Устраивается заговор, в который вовлекаются вся семья, включая домработницу, которая тайно собирает мой чемодан. Покупаются билеты, бронируются номера в отелях, заказываются трансферы… Муж молчит до тех пор, пока не приходит время. Тогда он приходит с работы чуть пораньше и объявляет мне, чтобы я вставала из-за компьютера – мы едем, скажем, в Светлогорск под Калининградом , как было в этом году. Вот такие подарки с сюрпризом мне очень нравятся.

- Какими блюдами обычно балуете своих мужчин?

В основном мясными. Я очень люблю готовить солянку. Обычно это становится праздником, когда мне в голову приходит мысль, что в воскресение, например, состоится данное мероприятие. Именно мероприятие, потому что мы созываем всех родственников, и я варю огромный казан этой солянки. Занимает это много часов, и семейный праздник начинается уже в процессе готовки: пьется красное вино, ставится диск с какой-нибудь старой советской комедией… Важен сам процесс. Но, поверьте, солянка у меня тоже получается вкусной.

Она родилась в семье потомственных авиационных инженеров, но, как это часто бывает, оказалась абсолютным гуманитарием.

Беседовала Мария Егорова

Впрочем, не желая оскорбить лучших чувств родных, поступила в Московский физтех, где шесть лет безуспешно пыталась познать премудрости аэромеханики. Но от судьбы не уйдешь: рассказы Татьяна сочиняла с детства, и сегодня в её копилке около 30 детективных романов, большая часть из которых экранизирована. Суммарный тираж книг зашкалил за 25 миллионов.

Татьяна, вы - человек, которого звёздная болезнь обошла стороной, настолько вы открыты для общения. При такой популярности немногие могли бы себе это позволить. Вообще, как вам кажется, отчего это зависит?
- Ну, во-первых, спасибо на добром слове. Что же касается звёздной болезни, то, я думаю, этому подвержены или очень молодые люди, которые попадают «в телевизор» слишком рано и попросту не имеют необходимых для публичного человека тормозных механизмов, или люди, не слишком образованные и перепуганные. Вот перепуганные - это именно то слово, потому что, мне кажется, звёздная болезнь как раз и возникает из-за боязни, что всё закончится, тебя перестанут узнавать, затолкают в очереди, обыщут на таможне... Если человек не перепуган, то ничего подобного и не происходит. Со мной, конечно, тоже случались всякие разные истории. Например, однажды в аэропорту я десять раз проходила «рамку», а она всё продолжала звенеть. Я уже сняла всё, что было можно, привлекла внимание целой очереди, а меня всё не пропускают и не пропускают. Конечно, вот в такие моменты я, как бык, испуская из ноздрей пар, выхожу из себя. Думаю: «Ёлки-палки, ты что, меня не знаешь?!» Я ведь уже и паспорт показала, и сам он понял, кто я. Может, это корсет мой «пищит», но я же не могу его при всех снимать! Впрочем, я всегда умею «ставить себя на ручник». Но особенно хорошо это умеют делать мои близкие.

- А возраст, в котором к человеку пришла известность, имеет значение?
- Вот если б вы, к примеру, проснулись знаменитой лет в 18... Ой, наверное, плохо было бы. Хотя в полной мере применить это к себе я не могу, так как знаменитой никогда не просыпалась. У меня известность очень медленно нарастала. А если б это случилось так же внезапно и стремительно, как у Гурченко, Быстрицкой, Самойловой, подозреваю, что это было бы безумно тяжело. Мне кажется, я бы ходила вся такая крутая и всем вокруг демонстрировала свою не-зем-ну-ю славу.

- Вы помните своё первое интервью?
- Помню. Это было и приятно, и неожиданно, и очень страшно. Я готовилась, вспоминала цитаты. Это тот самый случай, когда ты хочешь выглядеть умнее, чем на самом деле. А человек в итоге спросил меня: сколько вам лет, как зовут вашего мужа и есть ли у вас собака. Всё! Потом были и другие встречи с журналистами, когда мне казалось, что человек сейчас будет задавать мне умные вопросы, на которые я не смогу ответить. Например, о структуре книжного бизнеса в России. Почему-то все уверены, что писатели знают об этом всё. А я понятия не имею, что там, в этом книжном бизнесе, происходит. Вы меня лучше спросите про детективы...

А я и спрошу! Что вы испытали, когда вышла ваша первая книга?
- Это было потрясающе - как будто космонавт Гагарин слетал в космос. Я с этой книгой не могла расстаться, хотя она не продавалась ни в одном магазине. Видимо, её издали тиражом в несколько экземпляров, которые сразу же на складе и погибли. Мне же были положены десять сигнальных экземпляров, и я эти десять экземпляров прижимала к груди, носила с собой в ванну, ездила с ними в машине, читала их и не могла оторваться. Я страшно собой гордилась, страшно. И не верила, что вижу этот собственный текст, напечатанный на бумаге. Не могу сказать, что все вокруг ликовали, точно так же, как когда Гагарин полетел. Даже моя семья не была в особом восторге, по крайней мере, не осыпала меня лепестками роз и не устилала пол ковровой красной дорожкой. Но я всё равно чувствовала себя человеком, завоевавшим космос.

- Сегодня-то, наверное, уже привыкли и ничего подобного не чувствуете?
- Конечно, со временем это ощущение немножко видоизменилось, но ожидание выхода новой книги и «трясение» над ней осталось. Надо мной все смеются, я клянусь вам! Когда приходит новая книжка, я начинаю её читать как чужую. Я выискиваю в ней какие-то ошибки или, наоборот, особенно достойные места, я в них ковыряюсь, смакую их. Мне говорят: «Это же ты написала!» Но я не могу оторваться! Мне трудно дарить новую книгу. Кажется, что старые уже прошли какое-то испытание, а свежая... А вдруг новые герои не понравятся? Я же за них переживаю! А вообще, я люблю даже то, как пахнет новая книжка. Мне нравится, как она шуршит при открывании таким особенным образом. А этот типографский шрифт! Другой, не такой, как в компьютере... Словом, непередаваемое наслаждение.

- Татьяна, а чьё мнение для вас как для автора особенно важно?
- Моего редактора Ольги Рубис. Она у нас очень серьёзная девушка, никогда не станет хвалить, если ей не нравится. Этот момент, когда ждёшь её резюме, тяжёлый. Также мне очень важно мнение мамы. Она у меня хорошо образованный, читающий человек. Правда, нельзя сказать, что мама всё время захлебывается от восторга. А остальные в семье просто не читают. (Смеётся.)

- Не поверите, в моей семье тоже, кроме мамы, никто мои материалы не читает...
- Как я вас понимаю. Когда я в своё время писала для газет и журналов, не читал никто. Помню, я страшно привязывалась к своему мужу: как же так? Всё это закончилось тем, что он просто-напросто заснул с этой самой газетой. Я, конечно, решила, что жизнь моя на этом кончилась и не выйдет из меня никакого журналиста. (Смеётся.) Сейчас-то я уже отношусь к этому спокойно. Сестра моя просто не любит детективы, не обязательно мои. Муж не читает художественную литературу вообще. Дети... Один ещё маленький, а второй всё больше Александром Николаевичем Островским увлекается. Так что я такая одинокая фиалка на залитом солнцем склоне.

- А бабушка, которая, насколько я знаю, очень влияла на вас в детстве, сейчас бы одобрила ваши книги?
- Ну что вы? Нет, конечно, нет! Она бы говорила, что это всё никуда не годится, что жанр дурацкий, и девушка, пусть и сорока лет, вполне может найти себе другое, более достойное занятие, чем какие-то истории с убийствами. Да и написаны они, в общем-то, тоже не очень. Вот Мамин-Сибиряк - это другое дело! Помню прекрасно, когда Татьяны Устиновой как автора ещё не было в помине, а вместо неё была девочка Таня, её систематически заставляли читать этого самого Мамина-Сибиряка. Читать было тяжело, но бабушка почему-то считала, что образованным человеком мне не стать, не прочитав книг этого писателя. (Улыбается.) Так что и сейчас, я думаю, сравнение тоже было бы явно не в мою пользу. Какие-то выражения странные, какой-то тон игривый, и боже сохрани, есть интимные отношения...

Одним словом, бабушка была бы самим строгим критиком. Кстати, а как вы на критику реагируете: предпочитаете не замечать или всё-таки избираете активную защитную позицию?
- На самом деле к критике я отношусь болезненно: переживаю, плачу, потом ко всем пристаю с вопросом: «Правда ли всё так плохо?» Мне очень не нравится, знаете, какого рода критика? Когда написано, что тексты какие-то дурацкие и сама она - дура, да ещё в очках. А такого, вы не поверите, очень много! Поэтому для меня единственный способ защиты - просто не обращать внимания. Я сознательно не захожу на сайты, где что-то подобное может быть написано. Зачем расстраивать себя? Но знаете, в чём я убеждена на сто процентов? В том, что институт литературной критики, такой, каким он был во времена Писарева и Белинского, безвозвратно утерян. Это были энциклопедически образованные люди, которые не просто, прочитав текст, давали ему собственную субъективную оценку, а умели анализировать с литературоведческих позиций. Я всегда прислушиваюсь к тому, что говорят люди, широко образованные. Если они делают мне какие-то замечания, стараюсь им следовать. А нередко солидные, умные дяденьки с удивлением спрашивают меня: «Откуда ты всё это знаешь?» И в такие моменты я сразу чувствую себя если не Достоевским, то, по крайней мере, знатоком человеческих душ.

Знаю, что вы долго готовитесь, прежде чем писать о представителях той или иной профессии. Когда было особенно сложно?
- Когда писала роман о врачах. Дело в том, что медицина - очень консервативная сфера человеческой деятельности. Она консервативна, как православная церковь. В ней есть масса цеховых запретов, недоговоренностей. Писать о медицине - то же, что пройти по саду китайского императора, где к каждому цветочку привязан колокольчик, и если ты его задеваешь, то голова с плеч. Замучилась я с этой темой. Зато книжка получилось ничего. (Улыбается.)

- Вы заканчивали МФТИ. Фундаментальное техническое образование как-то пригодилось в творчестве?
- Иногда бывает, конечно. Потому что я, к примеру, знаю, чем отличаются марки стали и названия великих теорем. Вроде Больцано и Вейерштрасса. А вдруг моему герою приспичит их доказать? Наука как наука, конечно, не пригодилась, но есть железная потребность в логике. А логика - это, безусловно, наследие института. Мне удаётся сводить концы с концами, даже если в романе 8 сюжетных линий.

У вас на сайте написано, что в технический вуз вы поступили, потому что бабушке пообещали. Не считаете студенческие годы потраченными впустую?
- Нет, конечно. Само по себе это очень хорошее образование, хорошая тренировка мозгов, основанная на запоминании данных, которые от тебя далеки и тебе чужды. Девиз всей этой истории таков: «В трудностях рождается характер». Сказать, что учиться было трудно и неинтересно, - не сказать ничего. Я существовала в окружении пятнадцати молодых мужчин, уверенных в том, что они - гении земли русской, а я - абсолютный тормоз, который мешает им на жизненном пути. И вот эта необходимость постоянно что-то доказывать - многому учит. Ведь каждый раз, приходя на новую работу, начинаешь с того, что доказываешь своему начальнику, что ты не верблюд. А этому я как раз научилась в институте. Конечно, мне сейчас фатально не хватает профильного образования. Но всё равно свой физико-технический я бы ни на что не променяла и, будь у меня снова выбор, обязательно поступила бы только туда. Да и кто знает, что бы из меня вышло, попади я сразу в какую-то более благоприятную среду...

- Поступая, вы заранее знали, что не станете работать по профессии?
- Предполагалось, что пойду. Хотя на дворе стояли 90-е годы, но тот период, когда ещё не всё развалилось и сломалось. Профессия инженера тогда считалась прекрасной. Я училась в школе с углублённым изучением английского языка и довольно хорошо переводила, причем делала технические переводы. И бабушка моя говорила: «Вот окончишь институт и пойдешь в ЦА-ГИ - Центральный аэрогидродинамический институт - в отдел научно-технической информации, будешь переводить статьи из западных журналов. Прекрасная работа!» Но когда я окончила институт, эта дивная структура, в которой можно было сидеть на месте, переводить одну статью в неделю и вязать шапку, развалилась.

- А если бы не развалилась?
- Я бы всё равно чего-нибудь придумала. Приезжая, к примеру, в бухгалтерию в нашем издательстве, которая очень даже благополучная, я начинаю активно сочувствовать этим тётенькам. При этом я нормальный человек и понимаю, что каждому своё. Но мне хочется сказать: «Мир прекрасен и огромен! Выйдите на улицу, скиньте свои шали - вы же молодые женщины! А дебет с кредитом посчитает Мариванна». Меня огорчает, когда что-то пропадает даром. Да, в жизни случаются разные обстоятельства. Но мы же живём не в Новошахтинске, где не найти работы...

- Вы начали писать книги после кризиса, случившегося в 1998 году?
- Да, меня тогда с работы уволили.

- Значит, эти обстоятельства вам помогли?
- Конечно. Я вообще считаю, что кризис - это самое лучшее время для сумасшедших карьерных взлётов и переосмысления всей предыдущей жизни. Правда. Я сейчас опять же не говорю о людях, которые всю жизнь проработали на заводе в городе Сердобске Пензенской области, а теперь вдруг им объявили, что предприятие переходит на трёхдневную неделю. Конечно, внушать им, что их ожидают карьерные взлёты, глупо и оскорбительно. Я имею в виду людей, занятых не своим делом, которые по инерции так и продолжали бы им заниматься до конца дней своих. Но решение о том, что нужно что-то поменять, уже принято за них - работы нет. Вот тогда и появляется шанс понять, чего ты стоишь на самом деле.

- Как пережить трудное время?
- Поможет семья, хорошие книжки и отдых. Знаете, когда всё ужасно, впереди мрак и темнота, надо купить шоколадный торт, бутылку вина и пойти в парк. Устроить себе праздник. Понятно, что речь идёт не о том, чтобы арендовать пароход с цыганами или яхту с фотомоделями. Вместо того чтобы биться об стену головой, лучше заправьте машину дешёвым бензином и езжайте с палаткой в кемпинг. Глядишь, и второе дыхание откроется!

- А какие праздники устраивает себе Татьяна Устинова?
- Например, для меня праздник - яблочный пирог. Причём, когда с утра ничто его не предвещает, а после обеда я вдруг понимаю, что мы просто не сможем жить дальше, если к вечеру не получим этот пирог. Такой, чтобы пахло на всю квартиру. Праздник - это поехать к маме. Причём у нас это обожают все: и дети, и зятья. Мы прёмся к родителям на участок и там разжигаем мангал, ставим самовар и сидим на природе. Никаких видов оттуда не открывается - это просто улица. Яблони, сосны, гамак. Собака тут же бегает. Ещё мы очень любим куда-нибудь в субботу поехать. Так как живём за городом, то случаются семейные выезды в Москву. Идём в кино или «красоту наводить», гуляем. Есть друзья, к которым можно приехать в гости и прекрасно провести вечер на их балконе. Мы с сестрой живём по соседству, поэтому прийти на суп со спаржей - это тоже праздник. Если же говорить о невинных женских радостях для себя, любимой, то это джинсы. Когда куплены новые джинсы, жизнь продолжается и всё хорошо.

- Вы счастливая женщина?
- Абсолютно.

Деньги

Мезим форте: инструкция по применению Применение у детей

Все вопросы

Сражение при лесной. Битва при д. Лесной Победа русской армии у деревни лесная

Государство

Котлеты из геркулеса - очень вкусно, попробуйте!