«Жили-были мать и сын. Папку у них на войне убило. А времена послевоенные, голодные. Мама души не чаяла в сынуле, так его любила. Лучшее – ему! От себя оторвёт, а сына не обидит. Бывало, угостят её на работе конфеткой, а она сама-то не ест – Славику своему несёт. А то ещё и капризует, мол, почему одна, а не две!?
Мама в нитку тянулась, лишь бы сыночку хорошо было. То обнову какую справит, то игрушку новую купит, то дефицит достанет.
Всё для него, всё!

Подрастало чадо, Слава Богу, здоровеньким, почитай, и не болел всерьёз.
Тяжело женщине одной дитя подымать. Без мужика-то в доме как?!
Замуж, конечно, могла выйти, и женихи были, да только сын ревновал настолько сильно, что до расстройства нервного доходило. Как же может мать любящая в ущерб дитю что-то сделать?
Так и осталась она вдовицей.
Ну, и ладно! Лишь бы сынку было хорошо!

Вот уже и звоночек последний в школе звякнул, а там и институт недалече.
Выпестовала она Славочку любимого, выучила, в люди выпустила молодым специалистом с высоким образованием. Пошла, попросила, уговорила, и взяли сыночка в один закрытый НИИ работать. Не в цех же его механический засовывать, железяки грязные всякие точить-пилить!?
Время шло.
Обрастали имуществом потихоньку – квартирка однокомнатная, дачка небольшая, мебелишка там, техника разная бытовая.
В общем, неплохо.

Сын в мужскую силу вошёл. Женихаться начал. А как же! За него любая, только свистни! Красавец! Кровь с молоком!
Подумала мама и вступила в ЖСК на квартиру для Славика.
И вовремя!
В общем, подарила она молодым на свадьбу ключи от новенькой квартиры.
Не успела на машину накопить, а уже внучке Алёнке третий годик пошёл. По этому случаю сын захотел серьёзно с мамой поговорить.
- Внучка-то большая уже, а квартирка маловата. Дело молодое, а тут она вертится. Неудобно, сама понимаешь…
- Я вот на машину копила. Раз уж так, возьми, что есть. Квартиру-то можно с доплатой поменять, на бОльшую! А Алёнку я пока к себе возьму.
Сын спрятал деньги в карман и ответил так.
- Как же можно, мам!? Ребёнок с родителями должен быть. Мы что подумали. Давай наши квартиры поменяем на одну.
- Тоже хорошо. Глядишь, и я с внучкой поживу.
- Я ж говорю, итак тесно, ещё и тебя туда тащить!
- А куда ж я?! – удивилась мама.
- А дача на что?! Она тёплая. И воздух свежий! Тебе там хорошо будет!
И стала мама жить на даче.

Всё бы хорошо, да только грянули лихие «девяностые». Сын, когда работы лишился, в бизнес подался. Но то ли хватки у него деловой не было, то ли напарники бессовестные попались, только прогорел он до тла, ещё и должен остался!
Поехал к матери.
- Мам! Я машину продал, а долг всё равно висит.
- Бедный ты мой!? Чем я могу помочь?
- Надо дачу продать!
- Надо, так надо! Я к вам перееду!
- Нет, мам! Я договорился, поедешь в дом престарелых. Я уже и плату внёс. На год вперёд, пока. Всё так дорого, жуть!
- Хорошо, сынок! – сказала мам, но не удержалась, заплакала.
- Только не плачь! Вот подымусь, дом тебе куплю… с бассейном.

Через три месяца приехал Славик в дом престарелых и сообщил матери, что опять он весь в долгах, как в шелках. Что жена ушла от него, забрав с собой Алёну, а заодно и квартиру.
Тяжело вздохнула мама, сына жалеючи, вынула из-за пазухи ветхую тряпицу и протянула её сыну со словами.
- Возьми! Больше у меня ничего нет! Это досталось мне от мамы, а ей - от моей бабушки.
Сын развернул тряпицу и увидел платиновое кольцо с большим бриллиантом.
- И ты молчала?! – зло закричал он на мать.
Плюнул ей в ноги и уехал.
А мать к вечеру умерла»

Какая грустная сказка! – сказал Ванятка.
- Не сказка это вовсе, а история жизни твоей прапрабабушки. – грустно улыбнувшись, ответила баба Алёна и погладила внука по голове.
– Как интересно! А что стало с сыном? Помогло ему то кольцо?
- Вот с этого момента начинается настоящая сказка.
- Как это?!
- Говорят, что материнская любовь слепа, но это заявляют поверхностные люди. Любовь матери к детям крепче любого бриллианта, поскольку она любит детей такими, какие они есть, независимо от того, хороши они или плохи. Не ожидает благодарности и ничего не требует взамен. Вот почему её любовь дороже любого драгоценного камня или металла, и потому – не имеет цены. Но, как у любого явления, у этой любви есть и обратная сторона.
- Какая?! – нетерпеливо перебил бабушку внук.

Не торопись и подумай о том, что я сейчас скажу. Если любовь матери не находит взаимности у детей, они не будут счастливы. Никогда!
- Кажется, я понял! Поэтому вы с мамой часто ходите на могилу бабушек!
- Ты умница! – сказала баба Алёна и поцеловала Ванятку в тёплую макушку. – Память об ушедших это одно из проявлений взаимной любви.
- Бабуль! А чудеса? Какая же сказка без чудес?
- Сынок отдал кольцо кредиторам за долги. Но когда те развернули тряпицу, то в ней кольца не оказалось, и они решили, что должник хотел их обмануть. В конце концов, избитый Славик оказался на городской свалке, где и закончил бесславно свою жизнь.
- А куда же оно делось?!
- Вот оно! – и баба Лена достала из комода чистую тряпицу, в ней лежало платиновое кольцо с большим бриллиантом.
- И правда, чудеса! Откуда!?

Не знаю! Я его обнаружила у себя в детском шкафчике через день после похорон твоей прапрабабушки. Мне тогда было 8 лет. Но мне кажется, я знаю, почему оно оказалось именно у меня.
- Почему!?
- Видишь ли! Моя мама, твоя прабабушка, очень нехорошо поступила с твоей прапрабабушкой. Ведь частично и по её вине та оказалась в доме престарелых, поскольку не хотела, чтобы она жила с ними. А чудесность кольца заключается в том, что его нельзя продать, заложить или превратить каким-то образом в деньги. Его можно только беречь и хранить, как воплощение материнской любви. Твоя прапрабабушка и умерла от того, что отдала абсолютно всё, что имела, а без своей любви жить не смогла.
***
- А почему вы не спите! Поздно уже!? – сказала мама, входя в комнату. Она только что вернулась с работы.
- Мы говорили о любви! – ответила баба Лена.
- Не рановато!?
- В самый раз! – возразила бабуля, встала и пошла к комоду, на ходу заворачивая кольцо в тряпицу.
- Ааа! Вы об этом! – поняла мама, наблюдая за действиями своей матери. – Ой, забыла, меня ж яблочком угостили! Возьми, Ванюш, покушай.
Сын взял яблоко, задумчиво повертел его в пальцах, потом разрезал пополам и протянул половинки бабуле и матери со словами.
- На ночь детям есть вредно. Я лучше молочка попью.

Женщины тайком переглянулись и тихо улыбнулись друг другу.

В далекую старину, жили на самом краю одного маленького городка старик со старухой. Торговали они сладкими тянучками амэ. Однажды в темный зимний вечер постучалась в дверь их лавочки какая-то молодая женщина. Стоя за порогом, она робко протянула монету в три гроша.
- Вот, дайте мне, пожалуйста, немного ваших амэ...
- Что же вы стоите на холодном ветру, госпожа? Заходите, обогрейтесь, пока мы завернем вам покупку.
- Нет уж, я тут постою.
Взяла молодая женщина сверток с лакомством и пропала во мраке.
- Кто она такая и почему приходит в такую позднюю пору? Неужели у нее другого времени нет?
На вторую и на третью ночь женщина пришла снова. А на четвертую старики спохватились: не монетку она им оставила, а сухой листок.
- Ах, обманщица! - заголосила старуха.- Пойди, старик, за нею вслед, она еще не ушла далеко. Кабы у меня глаза были получше, она бы мне не подсунула листок вместо монеты..
-Смотри, у порога комья красной глины...- удивлялся старик, зажигая фонарь.- И откуда только пришла эта женщина? По соседству у нас один белый песок.
Побрел он в ту сторону, куда скрылась незнакомка. Смотрит: отпечатков ног на снегу не видно, только комки красной глины след показывают.
“Да ведь здесь и домов-то нет,- думает старик.- Неужто она на кладбище пошла? Кругом одни могильные памятники”.
Вдруг услышал он плач младенца...
“Верно, почудилось мне. Вот и стихло... Это ветер в ветвях свистит”.
Нет, опять послышался детский плач, жалобный и глухой, словно из-под земли. Подошел старик поближе. И верно, кто-то плачет под свежей насыпью могилы...
“Дивное дело! - думает старик. - Пойду-ка я разбужу настоятеля соседнего храма. Надо узнать, в чем тут тайна. Ужели в могиле живой похоронен?”
Разбудил он настоятеля. Пошли они к могиле с заступом.
- Вот эта, что ли? Здесь беременную женщину похоронили тому уж несколько дней,- воскликнул настоятель.- Умерла от какой-то болезни, не дождавшись родов. Да уж не почудилось ли тебе, старик?
Вдруг снова глухо-глухо послышался у них под ногами детский плач.
Стали они поспешно копать заступом. Вот показалась крышка нового гроба. Отвалили они крышку. Видят: лежит в гробу молодая женщина, будто спит, а на груди у мертвой матери живой младенец. И во рту у него сладкое амэ.
- Так вот чем она его кормила! Теперь я все понял! - воскликнул старик.- Велико чудо материнской любви! Нет на свете ее сильнее! Бедняжка сперва давала мне те монеты, что ей, по обычаю, в гроб положили, а как кончились они, принесла сухой листок... Ах, несчастная, она и за гробом берегла своего младенца.
Тут пролили оба старика слезы над открытой могилой. Разжали они руки мертвой женщины, вынули из ее объятий младенца и отнесли его в храм. Там он и вырос, там и остался, чтобы всю жизнь заботиться о могиле своей матери, которая так сильно его любила…

Не знаю! Я его обнаружила у себя в детском шкафчике через день после похорон твоей прапрабабушки. Мне тогда было 8 лет. Но мне кажется, я знаю, почему оно оказалось именно у меня.
- Почему!?
- Видишь ли! Моя мама, твоя прабабушка, очень нехорошо поступила с твоей прапрабабушкой. Ведь частично и по её вине та оказалась в доме престарелых, поскольку не хотела, чтобы она жила с ними. А чудесность кольца заключается в том, что его нельзя продать, заложить или превратить каким-то образом в деньги. Его можно только беречь и хранить, как воплощение материнской любви. Твоя прапрабабушка и умерла от того, что отдала абсолютно всё, что имела, а без своей любви жить не смогла.
***
- А почему вы не спите! Поздно уже!? – сказала мама, входя в комнату. Она только что вернулась с работы.
- Мы говорили о любви! – ответила баба Лена.
- Не рановато!?
- В самый раз! – возразила бабуля, встала и пошла к комоду, на ходу заворачивая кольцо в тряпицу.
- Ааа! Вы об этом! – поняла мама, наблюдая за действиями своей матери. – Ой, забыла, меня ж яблочком угостили! Возьми, Ванюш, покушай.
Сын взял яблоко, задумчиво повертел его пальцами, потом разрезал пополам и протянул половинки бабуле и матери со словами.
- На ночь детям есть вредно. Я лучше молочка попью.

Женщины тайком переглянулись и тихо улыбнулись друг другу.

Б ыло когда-то на свете большое и богатоекоролевство, в котором правила прекрасная королева. Она была очень красива, умна и добра, и её подданные жили счастливо. У королевы было пятеро детей - две принцессы и три принца. Первая принцесса любила ткать и слыла замечательной мастерицей, вторая – пела, как соловей, а братья-принцы больше всего любили ловить рыбу.

И вот однажды вечером во дворце случилось несчастье. В комнате королевы раздался страшный грохот, и появился злой колдун – правитель соседнего королевства. Этот колдун давно хотел жениться на королеве и получить её богатства, но та все время отказывала ему. Грохот разбудил всех в замке. Дети прибежали в комнату матери и увидели, что злой колдун схватил её и уносит по воздуху.

Начался большой переполох. Советники королевы решили собрать большую армию и начать войну со страшным колдуном.

Но самый младший брат сказал:

Собирать армию слишком долго.Мы сами должны отправиться в путь и спасти матушку.

Но где искать её? – спросили принцессы.

Вдруг с места поднялся самый старый советник королевы и сказал:

Дорогие дети, обратитесь за советом к своей крёстной. Люди в королевстве говорят, что она добрая фея. Она обязательно поможет вам и даст мудрый совет.

рый совет.

Опечаленные дети отправились на окраину города, где жила крёстная. Она приветливо встретила их и очень огорчилась, узнав об их горе.

Скажи нам, крёстная, где же искать нашу матушку?

Фея налила в чашку родниковой воды, подула на неё и сказала:

Капли воды, солнца лучи, отыщите нашу королеву, где бы она ни была.

Вода в чашке засветилась, и дети увидели свою мать, сидящую у окна в чужом замке.

Фея сказала:

Ищите вашу матушку в далёком царстве, за горами и морями. Колдун наложил на неё заклятье, и она не вспомнит вас. Чтобы заклятье то снять, надо ей свою любовь доказать. Идите и будьте смелыми, лучи солнца укажут вам дорогу.

И вот они двинулись в путь.Солнышко направляло их, пока они не подошли к большому тёмному лесу. Дети остановились на опушке, принцессы боялись войтив лес. Но младший принц сказал:

Помните, что сказала крёстная, и будьте смелыми.

И дети вошли в лес. Долго блуждали они в чаще, но не могли найти дороги. Принцессы горько заплакали. Тогда братья сказали:

Побудьте пока на опушке, а мы поищем дорогу. С вами останется младший брат.

И они ушли.

Братья долго брели по высокой траве и вышли к ручью.

Наловим рыбы, -решили они, - Тогда мы хотя бы не умрём от голода здесь в лесу.

Они достали из подкладок шапок удочки и уселись на берегу ручья.Вдруг у одного из братьев леска задергалась, и он вытащил большую красную рыбу. А другойбрат вытащил синюю рыбу.

Они очень обрадовались и вернулись к сёстрам и брату. Братья развели костер и хотели было зажарить рыбу, как вдругих костер задымился, и из него появиласьужасная ведьма. Она закричала страшным голосом:

Как вы посмели войти ко мне в лес и ловить рыбу из моего ручья?

Старшая принцесса испугалась и проговорила дрожащим голосом:

Простите нас, мы искали нашу матушку и сбились с пути. Прошу вас, помогите.

Ведьма посмотрела на нее и сказала:

Хорошо, я помогу вам выйти из леса. Но за помощь придется заплатить. Твоя сестра поёт, как соловей. Пусть она отдастмне свой голос.

Не хотела младшая сестра расставаться со своим голосом, но любовь к матери была сильнее. Заплакав, она отдала ведьме свой чудесный голос.

Она осталась немой, а ведьма заговорила нежным голоском:

Идите за мной. Я покажу вам дорогу к морю.

Она превратилась в соловья и полетела.

Дети побежали за ней. Шли они, шли, и вот перед ними раскинулось синее море. Дети остановились на берегу, не зная, что делать.

А соловей пропел:

За морем чудесный край лежит, в замке на берегу морском ваша матушка грустит, через море надо переплыть,нужно помощи царя морского попросить.

И птичка исчезла вдали.

Стали братья строить плот: брёвна из лесу таскают, верёвками перевязывают. Строили три дня, на четвертый отплыли. Плывут день, второй – море спокойно. На третий день поднялась на море страшная буря.

Принцессы, как птички, прижались друг к другу на самой середине плота. Братья же в это время пытались удержать плот, чтобы он не перевернулся. Вдруг поднялась высокая волна, и из воды показались две русалки. Они протянули рукик девушкам и сказали печально:

Наш отец, морской царь, страшно разгневан. Подарил он нам покрывала на головы из тонкой и лёгкой, как пух, ткани, расшитые жемчугом, и велел ходить в них только на дне морском. Мы же не послушались его, вынырнули на поверхность моря, и ветер унёс покрывала. Теперь батюшка гневается, поэтому и на море буря.

Тогда старшая сестра сказала:

Я вытку вам покрывала взамен этих, только попросите морского царя успокоить море и помочь нам добраться до берега.

И она поплыла вместе с русалочками к морскому царю. Как узнал морской царь, что появилась в подводном царстве такая мастерица, вмиг успокоил волны. Ей же выдал всё необходимое, и стала старшая сестра работать. Выткала она покрывала, тонкие и лёгкие, как пух, вышила их белым и розовым жемчугом. Поглядел царь на покрывала и сказал:

Хороша мастерица, выткала покрывала ещё лучше прежних. В благодарность за работу дарю тебе вот эту жемчужину. Она поможет развеять злые чары. Отправляйся теперь к своим родным.

Подняли русалочки принцессу на поверхность, и, как только поднялась она на плот, подул лёгкий ветерок и погнал плот к берегу.

Оказались дети в чудесном зелёном краю. Там на берегу моря стоял замок злого колдуна, который похитил их мать.

Подошли дети к воротам замка – ворота открылись. Вошли они в замок и поднялись на самую верхнюю башню. Здесь в маленькой комнате увидели они свою мать. Но она не узнала их, а продолжала грустно глядеть из окнана море.

Милая матушка! - закричали дети и бросились обнимать её. Но она сидела, не шевелясь и не глядя на них.

В этот час загрохотал гром, сверкнула молния – и в комнате появился злой колдун. Все трое братьев бросились на него, но колдун отбросил их прочь одним движением руки.

Тогда старшая сестра снялас шеи цепочку с жемчужиной, которую подарил ей морской царь, подбежала к матери и надела ей на шею. В тот же миг лишился злодей своих колдовских сил, обернулся пауком и уполз в щель.

Подбежали дети к матери,обняли её, и королева очнулась от колдовских чар, обняла и поцеловала своих детей.

Заплакала королева от радости, и упала слеза на лицо младшей дочери. И сейчас же к девочке вернулся голос, и она запела от счастья.

Долог был путь домой, но не труден, потому что были они теперь все вместе.

А когда вернулись они в королевство, народ устроил прекрасный праздник в честь возвращения королевы и её детей.

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ. РАССКАЗ

Много историй сложено о великой силе материнской любви. Но бывает, что мы, занятые своими делами и проблемами, слишком поздно узнаем, как горячо и нежно любили нас матери. И поздно каемся, что нанесли любящему материнскому сердцу неисцелимые раны… Но, кто знает, может быть, как поется в песне, «откуда-то сверху», наши матери видят наше запоздалое раскаяние и прощают своих поздно поумневших детей. Ведь материнское сердце умеет любить и прощать так, как никто на земле…

Не так давно в одном городе в центре России жили мать и дочь. Мать звали Татьяной Ивановной, и была она врачом-терапевтом и преподавательницей местного мединститута. А ее единственная дочь, Нина, была студенткой того же самого института. Обе они были некрещеными. Но вот как-то раз Нина с двумя однокурсницами зашла в православный храм. Близилась сессия, которая, как известно, у студентов слывет «периодом горячки» и треволнений. Поэтому Нинины однокурсницы, в надежде на помощь Божию в предстоящей сдаче экзаменов, решили заказать молебен об учащихся. Как раз в это время настоятель храма, отец Димитрий, читал проповедь, которая очень заинтересовала Нину, потому что она еще никогда не слыхала ничего подобного. Подружки Нины давно покинули храм, а она так и осталась в нем до самого конца Литургии. Это, вроде бы, случайное посещение храма определило всю дальнейшую Нинину судьбу - вскоре она крестилась. Разумеется, она сделала это втайне от неверующей матери, опасаясь рассердить ее этим. Духовным отцом Нины стал крестивший ее отец Димитрий.

Нине не удалось надолго сохранить от матери тайну своего крещения. Татьяна Ивановна заподозрила неладное даже не потому, что дочка вдруг перестала носить джинсы и вязаную шапочку с кисточками, сменив их на длинную юбку и платочек. И не потому, что она совсем перестала пользоваться косметикой. К сожалению, Нина, подобно многим молодым новообращенным, совершенно перестала интересоваться учебой, решив, что это отвлекает ее от «единого на потребу». И в то время, как она днями напролет том за томом штудировала Жития Святых и «Добротолюбие», учебники и тетради покрывались все более и более толстым слоем пыли…

Не раз Татьяна Ивановна пыталась уговорить Нину не запускать учебу. Но все было бесполезно. Дочь была занята исключительно спасением собственной души. Чем ближе становился конец учебного года, а вместе с его приближением увеличивалось до астрономических цифр число отработок у Нины, тем более горячими становились стычки между Ниной и ее матерью. Однажды выведенная из себя Татьяна Ивановна, бурно жестикулируя, нечаянно смахнула рукой икону, стоявшую у дочки на столе. Икона упала на пол. И тогда Нина, расценившая поступок матери, как кощунство над святыней, в первый раз в жизни ударила ее…

В дальнейшем мать и дочь становились все более и более чуждыми друг другу, хотя и продолжали сосуществовать в одной квартире, периодически переругиваясь. Свое житье под одной крышей с матерью Нина приравнивала к мученичеству, и считала Татьяну Ивановну основной помехой к своему дальнейшему духовному росту, поскольку именно она возбуждала в своей дочери страсть гнева. При случае Нина любила пожаловаться знакомым и о. Димитрию на жестокость матери. При этом, рассчитывая вызвать у них сострадание, она украшала свои рассказы такими фантастическими подробностями, что слушателям Татьяна Ивановна представлялась этаким Диоклетианом в юбке. Правда, однажды отец Димитрий позволил себе усомниться в правдивости рассказов Нины. Тогда она немедленно порвала со своим духовным отцом и перешла в другой храм, где вскоре стала петь и читать на клиросе, оставив почти что не у дел прежнюю псаломщицу - одинокую старушку-украинку… В новом храме Нине понравилось еще больше, чем в прежнем, поскольку его настоятель муштровал своих духовных чад епитимиями в виде десятков, а то и сотен земных поклонов, что никому не давало повода усомниться в правильности его духовного руководства. Прихожане, а особенно прихожанки, одетые в черное и повязанные по самые брови темными платочками, с четками на левом запястье, походили не на мирянок, а на послушниц какого-нибудь монастыря. При этом многие из них искренне гордились тем, что по благословению батюшки навсегда изгнали из своих квартир «идола и слугу ада», в просторечии именуемого телевизором, в результате чего получили несомненную уверенность в своем будущем спасении… Впрочем, строгость настоятеля этого храма к своим духовным детям позднее принесла хорошие плоды - многие из них, пройдя в своем приходе начальную школу аскезы, впоследствии ушли в различные монастыри и стали образцовыми монахами и монахинями.

Нину все-таки исключили из института за неуспеваемость. Она так и не пыталась продолжить учебу, посчитав диплом врача вещью, ненужной для жизни вечной. Татьяне Ивановне удалось устроить дочь лаборанткой на одну из кафедр мединститута, где Нина и работала, не проявляя, впрочем, особого рвения к своему делу. Подобно героиням любимых житий святых, Нина знала только три дороги - в храм, на работу и, поздним вечером, домой. Замуж Нина так и не вышла, поскольку ей хотелось непременно стать либо женой священника, любо монахиней, а все остальные варианты ее не устраивали. За годы своего пребывания в Церкви она прочла очень много духовных книг, и выучила почти наизусть Евангельские тексты, так что в неизбежных в приходской жизни спорах и размолвках доказывала собственную правоту, разя наповал своих противников «мечом глаголов Божиих». Если же человек отказывался признать правоту Нины, то она сразу же зачисляла такого в разряд «язычников и мытарей»… Тем временем Татьяна Ивановна старела и все чаще о чем-то задумывалась. Иногда Нина находила у нее в сумке брошюрки и листовки, которые ей, по-видимому, вручали на улице сектанты-иеговисты. Нина с бранью отнимала у матери опасные книжки, и, называя ее «сектанткой», на ее глазах рвала их в мелкие клочья и отправляла в помойное ведро. Татьяна Ивановна безропотно молчала.

Страданиям Нины, вынужденной жить под одной крышей с неверующей матерью, пришел конец после того, как Татьяна Ивановна вышла на пенсию и все чаще и чаще стала болеть. Как-то под вечер, когда Нина, вернувшись из церкви, уплетала сваренный для нее матерью постный борщ, Татьяна Ивановна сказала дочери:

Вот что, Ниночка. Я хочу оформить документы в дом престарелых. Не хочу больше мешать тебе жить. Как ты думаешь, стоит мне это сделать?

Если бы Нина в этот момент заглянула в глаза матери, она бы прочла в них всю боль исстрадавшегося материнского сердца. Но она, не поднимая глаз от тарелки с борщом, буркнула:

Не знаю. Поступай, как хочешь. Мне все равно.

Вскоре после этого разговора Татьяна Ивановна сумела оформить все необходимые документы и перебралась на житье в находившийся на окраине города дом престарелых, взяв с собой только маленький чемоданчик с самыми необходимыми вещами. Нина не сочла нужным даже проводить мать. После ее отъезда она даже испытывала радость - ведь получалось, что Сам Господь избавил ее от необходимости дальнейшего житья с нелюбимой матерью. А впоследствии - и от ухода за ней.

После того, как Нина осталась одна, она решила, что теперь-то она сможет устроить собственную судьбу так, как ей давно хотелось. В соседней епархии был женский монастырь со строгим уставом и хорошо налаженной духовной жизнью. Нина не раз ездила туда, и в мечтах представляла себя послушницей именно этой обители. Правда, тамошняя игумения никого не принимала в монастырь без благословения прозорливого старца Алипия из знаменитого Воздвиженского монастыря, находившегося в той же епархии, в городе В. Но Нина была уверена, что уж ее-то старец непременно благословит на поступление в монастырь. А может даже, с учетом ее предыдущих трудов в храме, ее сразу же постригут в рясофор? И как же красиво она будет смотреться в одежде инокини - в черных ряске и клобучке, отороченном мехом, с длинными четками в руке - самая настоящая Христова невеста… С такими-то радужными мечтами Нина и поехала к старцу, купив ему в подарок дорогую греческую икону в серебряной ризе.

К изумлению Нины, добивавшейся личной беседы со старцем, он отказался ее принять. Но она не собиралась сдаваться, и ухитрилась проникнуть к старцу с группой паломников. При виде старца, Нина упала ему в ноги и стала просить благословения поступить в женский монастырь. Но к изумлению Нины, прозорливый старец дал ей строгую отповедь:

А что же ты со своею матерью сделала? Как же ты говоришь, что любишь Бога, если мать свою ненавидишь? И не мечтай о монастыре - не благословлю!

Нина хотела было возразить старцу, что он просто не представляет, каким чудовищем была ее мать. Но, вероятно, от волнения и досады, она не смогла вымолвить ни слова. Впрочем, когда первое потрясение прошло, Нина решила, что старец Алипий либо не является таким прозорливым, как о нем рассказывают, либо просто ошибся. Ведь бывали же случаи, когда в поступлении в монастырь отказывали даже будущим великим святым…

…Прошло около полугода с того времени, когда мать Нины ушла в дом престарелых. Как-то раз в это время в церкви, где пела Нина, умерла старая псаломщица - украинка. Соседи умершей принесли в храм ее ноты и тетрадки с записями Богослужебных текстов, и настоятель благословил Нине пересмотреть их и отобрать то, что могло бы пригодиться на клиросе. Внимание Нины привлекла одна из тетрадок, в черной клеенчатой обложке. В ней были записаны колядки - русские и украинские, а также различные стихи духовного содержания, которые в народе обычно называют «псальмами». Впрочем, там было одно стихотворение, написанное по-украински, которое представляло собой не «псальму», а скорее, легенду. Сюжет ее выглядел примерно так: некий юноша пообещал своей любимой девушке исполнить любое ее желание. «Тогда принеси мне сердце своей матери», - потребовала жестокая красавица. И обезумевший от любви юноша бестрепетно исполнил ее желание. Но, когда он возвращался к ней, неся в платке страшный дар - материнское сердце, он споткнулся и упал. Видимо, это земля содрогнулась под ногами матереубийцы. И тогда материнское сердце спросило сына: «ты не ушибся, сыночек?»

При чтении этой легенды Нине вдруг вспомнилась мать. Как она? Что с ней? Впрочем, сочтя воспоминание о матери бесовским прилогом, Нина сразу же отразила его цитатой из Евангелия: «…кто Матерь Моя?…кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и Матерь». (Мф. 12. 48, 50) И мысли о матери исчезли так же внезапно, как и появились.

Но ночью Нине приснился необычный сон. Будто кто-то ведет ее по прекрасному райскому саду, утопающему в цветах и усаженному плодовыми деревьями. И Нина видит, что посреди этого сада стоит красивый дом, или, скорее, дворец. «Так вот какой дворец Господь приготовил для меня», - подумалось Нине. И тогда ее спутник, словно читая ее мысли, ответил ей: «нет, это дворец для твоей матери». «А что же тогда для меня?» - спросила Нина. Но ее спутник молчал… И тут Нина проснулась…

Виденный сон смутил ее. Как же это Господь после всего того, что ради Него сделала Нина, не приготовил ей соответствующего ее заслугам перед Ним дворца в раю? И за что же такая честь ее матери, неверующей и даже некрещеной? Разумеется, Нина сочла свой сон вражиим наваждением. Но все-таки любопытство взяло верх, и, прихватив с собою кое-каких гостинцев, она отпросилась у настоятеля и поехала в дом престарелых навестить мать, которую не видела уже полгода.

Поскольку Нина не знала номера комнаты, в которой жила ее мать, она решила начать свои поиски с медсестринского поста. Там она застала молоденькую медсестру, раскладывавшую в пластмассовые стаканчики таблетки для больных. К немалому удивлению Нины, на шкафу с медикаментами она заметила небольшую икону Казанской Божией Матери, а на подоконнике - книжку о блаженной Ксении Петербургской с торчащей закладкой. Поздоровавшись с медсестрой, Нина спросила ее, в какой комнате проживает Татьяна Ивановна Матвеева.

А Вы ее навестить приехали? - спросила медсестра. - К сожалению, Вы опоздали. Татьяна Ивановна умерла два месяца назад. Она достала какой-то журнал, и, найдя в нем нужное место, назвала Нине точную дату смерти ее матери. Но, видимо, при этом медсестре вспомнилось что-то значимое для нее, и она продолжала разговор уже сама:

А Вы ей кто будете? Дочь? Знаете, Нина Николаевна, какая же Вы счастливая! У Вас была замечательная мама. Я у нее не училась, но много хорошего слышала о ней от ее учеников. Ее и здесь все любили. А умирала она тяжело - упала и сломала ногу. Потом пролежни пошли, и я ходила делать ей перевязки. Вы знаете, таких больных я никогда в жизни не видала. Она не плакала, не стонала, и каждый раз благодарила меня. Я никогда не видела, чтобы люди умирали так кротко и мужественно, как Ваша мама. А за два дня до смерти она попросила меня: «Галенька, приведи ко мне батюшку, пусть он меня крестит». Тогда я позвонила нашему отцу Ермогену, и он назавтра приехал и крестил ее. А на другой день она умерла. Если б Вы видели, какое у нее было лицо, светлое и ясное, словно она не умерла, а только заснула… Прямо как у святой…

Изумлению Нины не было передела. Выходит, ее мать перед смертью уверовала и умерла, очистившись Крещением от всех своих прежних грехов. А словоохотливая медсестра все продолжала рассказывать:

А Вы знаете, она Вас часто вспоминала. И, когда отец Ермоген ее крестил, просила молиться за Вас. Когда она слегла, я предложила ей Вас вызвать. Но она отказалась: не надо, Галенька, зачем Ниночку затруднять. У нее и без того дел полно. Да и виновата я перед нею… И о смерти своей тоже просила не сообщать, чтобы Вы не переживали понапрасну. Я и послушалась, простите…

Вот что узнала Нина о последних днях жизни своей матери. Раздарив медсестре и старушкам из соседних комнат привезенные гостинцы, она отправилась домой пешком, чтобы хоть немного успокоиться. Она брела по безлюдным заснеженным улицам, не разбирая дороги. Но ее удручало вовсе не то, что теперь она лишилась единственного родного человека, а то, что она никак не могла смириться с тем, как же это Бог даровал такое прекрасное место в раю не ей, всю жизнь подвизавшейся ради Него, а ее матери, крестившейся всего лишь за сутки до смерти. И, чем больше она думала об этом, тем больше поднимался в ее душе ропот на Бога: «Господи, почему же ей, а не мне? Как же Ты это допустил? Где же Твоя справедливость?» И тут земля разверзлась под ногами Нины и она рухнула в бездну.

Нет, это было вовсе не чудо. Просто, погрузившись в свои думы, Нина не заметила открытого канализационного люка и упала прямо в зияющую дыру. От неожиданности она не успела ни вскрикнуть, ни помолиться, ни даже испугаться. Не менее неожиданным было то, что ее ноги вдруг уперлись во что-то твердое. Вероятно, это был какой-то ящик, кем-то сброшенный в люк и застрявший в нем. Вслед за тем чьи-то сильные руки ухватили Нину и потащили ее наверх. Дальнейшего она не помнила.

Когда Нина пришла в себя, вокруг нее толпились люди, которые ругали - кто мэрию, кто - воров, стащивших металлическую крышку люка, и удивлялись, как это Нина сумела выбраться наружу без посторонней помощи. Нина машинально заглянула в люк и увидела, как на его дне, глубоко-глубоко, плещется вода и торчит какая-то труба. А вот никакого ящика внутри нет и в помине. И тогда она снова потеряла сознание…

Ее отвезли в больницу, осмотрели, и, не найдя никаких повреждений, отправили домой, посоветовав принять успокоительное лекарство. Оказавшись дома, Нина приняла таблетку, предварительно перекрестив ее и запив святой водой, и вскоре погрузилась в сон. Ей приснилось, что она падает в бездну. И вдруг слышит: «не бойся, доченька», и сильные, теплые руки матери подхватывают ее и несут куда-то вверх. А потом Нина оказывается в том самом саду, который ей приснился вчера. И видит чудесные деревья и цветы. А еще - тот дворец, в котором, как ей сказали, живет ее мать. И рядом с этим дворцом, действительно, стоит ее мама, юная и прекрасная, как на фотографиях из старого альбома.

Ты не ушиблась, доченька? - спрашивает мать Нину.

И тогда Нина поняла, что спасло ее от неминуемой гибели. То были материнская любовь и материнская молитва, которая «и со дна моря поднимает». И Нина зарыдала и принялась целовать ноги матери, орошая их своими запоздалыми покаянными слезами.
И тогда мать, склонившись над нею, стала ласково гладить ее по уже седеющим волосам:

Не плачь, не плачь, доченька… Господь да простит тебя. А я тебе давно все простила. Живи, служи Богу и будь счастлива. Только запомни: «Бог есть любовь…» (1 Ин. 4.16) Если будешь людей любить и жалеть - мы встретимся снова и уже не расстанемся никогда. А этот дом станет и твоим домом.

Монахиня Евфимия (Пащенко)

Омилия

Василий Сухомлинский

Сказка о Гусыне

В жаркий летний день вывела гусыня своих маленьких желтеньких гусят на прогулку. Она показывала деткам большой мир. Этот мир был зеленым и радостным – перед гусятами раскинулся огромный луг. Гусыня учила деток щипать нежные стебельки молодой травки. Стебельки были сладкие, солнышко теплое и ласковое, трава мягкая, мир зеленый и поющий многими голосами жучков, бабочек, мотыльков. Гусята были счастливые.

Вдруг появились темные тучи, на землю упали первые капли дождя. А потом посыпались крупные, как воробьиные яички, градинки. Гусята прибежали к маме, она подняла крылья и прикрыла ими своих детей. Под крыльями было тепло и уютно, гусята слышали, как будто бы откуда-то издалека доносится грохот грома, вой ветра и стук градинок. Им даже стало весело: за материнскими крыльями творится что-то страшное, а они в тепле и уюте.

Потом все утихло. Гусятам хотелось поскорее на зеленый луг, но мать не поднимала крылья. Гусята требовательно запищали: выпускай нас, мама.

Мать тихо подняла крылья. Гусята выбежали на траву. Они увидели, что у матери изранены крылья, вырваны многие перья. Мать тяжело дышала. Но мир вокруг был таким радостным, солнышко сияло так ярко и ласково, жучки, пчелы, шмели пели так красиво, что гусятам почему-то и в голову не пришло спросить: «Мама, что с тобой?» И когда один, самый маленький и слабенький гусенок подошел к маме и спросил: «Почему у тебя изранены крылья?» – она тихо ответила: «Все хорошо, мой сын ».

Желтенькие гусята рассыпались по траве, и мать была счастлива.

Василий Сухомлинский

Легенда о материнской любви

Был у матери единственный сын. Женился он на девушке изумительной красоты. Но сердце у девушки было черное, недоброе.

Привел сын молодую жену в дом. Невзлюбила сноха свекровь, сказала мужу: «Пусть не заходит мать в хату, посели ее в сенях».

Поселил сын мать в сенях, запретил ей в хату заходить… Но мало показалось снохе и этого. Говорит она мужу: «Чтобы и духом матери не пахло в хате».

Переселил сын мать в сарай. Только по ночам выходила мать на воздух. Отдыхала однажды вечером молодая красавица под цветущей яблоней и увидела, как мать вышла из сарая.

Рассвирепела жена, прибежала к мужу: «Если хочешь, чтобы я жила с тобой, убей мать, вынь из ее груди сердце и принеси мне». Не дрогнуло сердце сыновнее, околдовала его невиданная красота жены. Говорит он матери: «Пойдемте, мама, покупаемся в реке». Идут к реке каменистым берегом. Споткнулась мать о камень. Рассердился сын: «Смотрите под ноги. Так мы до вечера будем идти к реке».

Пришли, разделись, искупались. Убил сын мать, вынул из ее груди сердце, положил на кленовый листок, несет. Трепещет материнское сердце.

Споткнулся сын о камень, упал, ударился, упало горячее материнское сердце на острый утес, окровавилось, встрепенулось и прошептало: «Сыночек, не больно ли ты ушиб колено? Присядь, отдохни, потри ладонью ушибленное место».

Зарыдал сын, схватил материнское сердце в ладони, прижал к груди, возвратился к реке, вложил сердце в растерзанную грудь, облил горячими слезами. Понял он, что никто не любил и не может любить его так преданно и бескорыстно, как родная мать.

Столь огромной была материнская любовь, столь глубоким и все сильным было желание материнского сердца видеть сына счастливым, что ожило сердце, закрылась растерзанная грудь, встала мать и прижала голову сына к груди. Не мог после этого сын возвратиться к жене, постылой стала она ему. Не вернулась домой и мать. Пошли они вдвоем степями и стали двумя курганами. Каждое утро восходящее солнце первыми своими лучами озаряет вершины курганов…

Непознанное