Согласно приказу Минобрнауки России № 1046/нк «О приостановлении деятельности советов по защите докторских и кандидатских диссертаций», который опубликован на сайте Высшей аттестационной комиссии, приостановило работу 602 из 2,5 тысячи диссоветов, работающих в России.
В список попали диссоветы по психологическим наукам учреждений Москвы, Санкт-Петербурга, Костромы, Белгорода, Брянска, Ставрополя и других городов РФ, в том числе МГУ отчества Ломоносова, Санкт-Петербургского госуниверситета, Российского университета дружба народов (РУДН), МИФИ, многие технические вузы.

РИА Новости

"...Умные нам не надобны, надобны верные."
А. и Б. Стругацкие "Трудно быть богом"

Охали сытые думники
Вместе с начальственной братией:
Как надоели нам умники
С этою их демократией!

Пусть бы уж пили по-чёрному -
Меньше бы с ними мучения,
Пели бы песни мажорные,
Знали своё назначение.

Близились праздники шумные,
Рвался народ на вакации,
Тихо решили, по умному -
Враз отменить диссертации.

И для чего нам теории?
Физики эти? Генетики?
Ведь при такой территории
Хватит для нас энергетики.

За фигом нам экономики,
Если есть нефть непосредственно?
Вечером в телеках - комики,
Ржёт и ликует посредственность.

Сладим под речи умильные
Парки, дворцы, стадионы,
Будут здоровыми, сильными,
Строиться станут в колонны.

Лучше б, конечно, с рождения,
Справиться с левым уклоном,
И заменить население
Клонами в этих колоннах.

Разом забудут про жалобы,
Плоскими станут, примерными...
Умные шибко не надобны!
Надобны нам - верные.

Кадр из к/ф "Трудно быть богом"

Рецензии

Грустно на это взираю –
Прямо мурашки по коже…
Вроде бы не в Арканаре,
Но до чего же похоже… ((((

Я бы ещё, Оль, расширил цитату Стругацких т. к. дело не только в произнесённых словах, но и в том, кто их произносит… А произносит их: «прокуратор Патриотической школы высокоученый отец Кин - садист-убийца, постригшийся в монахи, автор «Трактата о доносе», обратившего на себя внимание дона Рэбы.»
«Грамотей не есть враг короля, - сказал он. - Враг короля есть грамотей-мечтатель, грамотей усомнившийся, грамотей неверящий! Мы же здесь... - Ладно, ладно, - сказал Румата. - Верю. Что пописываешь? Читал я твой трактат - полезная книга, но глупая. Как же это ты? Нехорошо. Прокуратор!.. - Не умом поразить тщился, - с достоинством ответил отец Кин. - Единственно, чего добивался, - успеть в государственной пользе. Умные нам не надобны. Надобны верные».

И тебе, Оль, они на твою критику ответят точно так же… «Не умом поразить тщился… Единственно, чего добивался, - успеть в государственной пользе»… Вот так-то…))))

Спасибо, Ген! НЕо не думаю, что столь длинную цитату прочтут до конца хотя бы несколько человек. Вон я специально перепечатала статью себе в дневник - Виктора Доценко. Только одна моя подруга прочла, видимо, и откликнулась. Если интересно - глянь - пятое правило арифметики, а может, ты читал... дикость! тут только одна коротышка на ум приходит:

Прогресс дошёл почти что до маразма...

Я, наверное, второй кто прочёл?..))) Хорошая статья и насколько я знаю эту тему весьма объективная… к сожалению… (((Кстати, задача, которую решили два китайца, решается в уме, ну в крайнем случае с небольшим абрисом… 35 км x cos30 x 2 = 60.9 км.
Сократ критиковал диктатуру за жестокость, аристократию за несправедливость, олигархию за продажность… а теперь угадай за что Сократ критиковал демократию?.. Только, чур не подсматривать… :)))

Ты почти угадала… За некомпетентность!.. В демократических Афинах практически все должности были выборными… Актёр или кожевник мог легко стать архонтом (что-то типа сенатора), судьёй тоже мог стать человек не высокой образованности и ума… и т. д. Другое дело, что каждый из них имел мало власти, а если кто и набирал её, легко мог подвергнуться остракизму…)))

Но!!! Именно демократия породила Академию Платона и Лицей Аристотеля… В них училось немного народа, зато они были ЛУЧШИЕ… Твой автор пишет, например про математическую школу "Бурбаки", но не знает куда деваются его ученики… А я тебе скажу! Например работают на адронном коллайдере или в спец лабораториях крупнейших корпораций… Кто-то ведь там работает?! Правда, говорят там преобладают китайцы, корейцы, русские и индусы…))) Но это уже детали… И подобных школ в мире не одна и не только математическая… Ну не нужно демократии много шибко умных… Собственно они и диктатуре, аристократии и олигархии тоже не нужны… Но там детей просто не учат, а сразу на поле или к станку…

А высокому уровню образования в СССР мы с тобой обязаны исключительно холодной войне и гонке вооружения… Как в том анекдоте: «Ну просто повезло…»:)))))

Таки да, Гена! И вот, что удивительно, - в этих вот самых Бавариях - по музеям всяким и прочему - только китайцы и рцсские почти только и ходили, ну, ещё итальянцы - по культовым местам типа Нойшванштайна, а тут, мы вчера решили тряхнуть стариной - пошли в Третьяковку старую - толпы! просто толпы народа, и не только приезжие - дети классами, какие-то корпоративные группы, парочки, девицы вполне столичного вида... народ находит нишу, в которой можно укрыться от подлости окружающей действительности, как раньше мы находили убежище в чтении, театре и т.д...

, , , , 16 , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,

Попрощавшись с лейтенантом, Румата вышел из дворца и направился в порт. Он шел, огибая лужи и перепрыгивая через рытвины, полные зацветшей водой, бесцеремонно расталкивая зазевавшихся простолюдинов, подмигивая девушкам, на которых внешность его производила, по-видимому, неотразимое впечатление, раскланивался с дамами, которых несли в портшезах, дружески здоровался со знакомыми дворянами и нарочито не замечал серых штурмовиков.

Он сделал небольшой крюк, чтобы зайти в Патриотическую школу. Школа эта была учреждена иждивением дона Рэбы два года назад для подготовки из мелкопоместных и купеческих недорослей военных и административных кадров. Дом был каменный, современной постройки, без колонн и барельефов, с толстыми стенами, с узкими бойницеобразными окнами, с полукруглыми башнями по сторонам главного входа. В случае надобности в доме можно было продержаться.

По узким ступеням Румата поднялся на второй этаж и, звеня шпорами по камню, направился мимо классов к кабинету прокуратора школы. Из классов неслось жужжание голосов, хоровые выкрики. "Кто есть король? Светлое величество. Кто есть министры? Верные, не знающие сомнений…", "… И бог, наш создатель, сказал: "Прокляну". И проклял…", "… А ежели рожок дважды протрубит, рассыпаться по двое как бы цепью, опустив притом пики…", "…Когда же пытуемый впадает в беспамятство, испытание, не увлекаясь, прекратить…"

Школа, думал Румата. Гнездо мудрости. Опора культуры…

Он, не стучась, толкнул низкую сводчатую дверь и вошел в кабинет, темный и ледяной, как погреб. Навстречу из-за огромного стола, заваленного бумагой и тростями для наказаний, выскочил длинный угловатый человек, лысый, с провалившимися глазами, затянутый в узкий серый мундир с нашивками министерства охраны короны. Это и был прокуратор Патриотической школы высокоученый отец Кин — садист-убийца, постригшийся в монахи, автор "Трактата о доносе", обратившего на себя внимание дона Рэбы.

Небрежно кивнув в ответ на витиеватое приветствие, Румата сел в кресло и положил ногу на ногу. Отец Кин остался стоять, согнувшись в позе почтительного внимания.

— Ну, как дела? — спросил Румата благосклонно. — Одних грамотеев режем, других учим?

Отец Кин осклабился.

— Грамотей не есть враг короля, — сказал он. — Враг короля есть грамотей-мечтатель, грамотей усомнившийся, грамотей неверящий! Мы же здесь…

— Ладно, ладно, — сказал Румата. — Верю. Что пописываешь? Читал я твой трактат — полезная книга, но глупая. Как же это ты? Нехорошо. Прокуратор!..

— Не умом поразить тщился, — с достоинством ответил отец Кин. — Единственно, чего добивался, успеть в государственной пользе. Умные нам не надобны. Надобны верные. И мы…

— Ладно, ладно, — сказал Румата. — Верю. Так пишешь что новое или нет?

— Собираюсь подать на рассмотрение министру рассуждение о новом государстве, образцом коего полагаю Область Святого Ордена.

— Это что же ты? — удивился Румата. — Всех нас в монахи хочешь?..

Отец Кин стиснул руки и подался вперед.

— Разрешите пояснить, благородный дон, — горячо сказал он, облизнув губы. — Суть совсем в ином! Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми!

— Гм, — сказал Румата. — А зачем?

— Что "зачем"?

— Глуп ты все-таки, — сказал Румата. — Ну ладно, верю. Так о чем это я?.. Да! Завтра ты примешь двух новых наставников. Их зовут: отец Тарра, очень почтенный старец, занимается этой… космографией, и брат Нанин, тоже верный человек, силен в истории. Это мои люди, и прими их почтительно. Вот залог. — Он бросил на стол звякнувший мешочек. — Твоя доля здесь — пять золотых… Все понял?

— Да, благородный дон, — сказал отец Кин.

Румата зевнул и огляделся.

— Вот и хорошо, что понял, — сказал он. — Мой отец почему-то очень любил этих людей и завещал мне устроить их жизнь. Вот объясни мне, ученый человек, откуда в благороднейшем доне может быть такая привязанность к грамотею?

— Возможно, какие-нибудь особые заслуги? — предположил отец Кин.

— Это ты о чем? — подозрительно спросил Румата. — Хотя почему же? Да… Дочка там хорошенькая или сестра… Вина, конечно, у тебя здесь нет?

Отец Кин виновато развел руки. Румата взял со стола один из листков и некоторое время подержал перед глазами.

— "Споспешествование"… — прочел он. — Мудрецы! — он уронил листок на пол и встал. — Смотри, чтобы твоя ученая свора их здесь не обижала. Я их как-нибудь навещу, и если узнаю… — Он поднес под нос отцу Кину кулак. — Ну ладно, ладно, не бойся, не буду…

Отец Кин почтительно хихикнул. Румата кивнул ему и направился к двери, царапая пол шпорами.

На улице Премногоблагодарения он заглянул в оружейную лавку, купил новые кольца для ножен, попробовал пару кинжалов (покидал в стену, примерил к ладони — не понравилось), затем, присев на прилавок, поговорил с хозяином, отцом Гауком. У отца Гаука были печальные добрые глаза и маленькие бледные руки в неотмытых чернильных пятнах. Румата немного поспорил с ним о достоинствах стихов Цурэна, выслушал интересный комментарий к строчке "Как лист увядший падает на душу…", попросил прочесть что нибудь новенькое и, повздыхав вместе с автором над невыразимо грустными строфами, продекламировал перед уходом "Быть или не быть?" в своем переводе на ируканский.

— Святой Мика! — вскричал воспламененный отец Гаук. — Чьи это стихи?

— Мои, — сказал Румата и вышел.

Он зашел в "Серую Радость", выпил стакан арканарской кислятины, потрепал хозяйку по щеке, перевернул, ловко двинув мечом, столик штатного осведомителя, пялившего на него пустые глаза, затем прошел в дальний угол и отыскал там обтрепанного бородатого человечка с чернильницей на шее.

"Умные нам не надобны. Надобны верные"
А.и Б. Стругацкие «Трудно быть Богом»

________________________________________ _

Вот такая непридуманная история произошла намедни в фб:

Геннадий Пармезанов
Сегодня сходил на спектакль " Гамлет" в наш Драматический театр, мне не понравилось. "
(написал кто-то пост на ФБ. люди стали комментировать)

Петр Всякий
В каком смысле не понравилось? Гамлет уже не тот? Или театр себя окончательно изжил?

Ахад Сумасбродов
А я давно говорил, что буфет у нас говно и рюмки плохо моют после Кизлярского коньяка.

Маша Крикливая
Какой может быть вообще театр, когда русские люди на Донбассе погибают! Твари!

Геннадий Пармезанов
Кто твари?

Маша Крикливая
укропы твари и все эти ваши английские принцы-твари! ненавижу!

Геннадий Пармезанов
Гамлет был принцем Дании

Маша Крикливая
Чо, умный? Либерал поди? Ненавижу! Бан!

Марк Иерусалимский
А в чьем переводе была постановка: Лозинского или Пастернака?

Ваня Гирш
Марк, за***л своими евреями! Чего ты их везде суешь и выпячиваешь! У нас полно русских поэтов: Пушкин, Твардовский, Михалков!

Екатерина Вторая
Это Евреи стравили нас с хохлами чтобы захватить наш незамерзающий порт в Мурманске и поставить туда свои авианосцы! Я вчера смотрела " совершенно откровенно" - там все рассказали. Евреи и Обама! Ненавижу!

Ахад Сумасбродов
А я давно говорю - финны только прикидываются, что забыли про Карелию, а сами готовят ее захват и для этого спаивают тамошнее население. Путин должен нанести превентивный ядерный удар по финам, я считаю!

Патриот Путина
Путин сам знает что делать! Хватит ему указывать! На все воля Божья! Аминь.

Венера Жадова
Нет чтобы помочь детям или нам пенсионерам - они по театрам ходют! Сволочи! Как у вас рука поднимается в кресле бархатном сидеть когда война на пороге! Вы наверняка предатель!

Кузьма Кофемашина
Я не согласен с вами Венера. Я вот тоже ходил недавно в Театр Оперы и Балета на Филиппа Киркорова. И мне, я вам доложу, очень понравились у них кофе. Кстати, это наша компания туда поставляет кофе. Всем кому интересно - вот ссылка на наш сайт.

Венера Жадова
Спасибо, Кузьма. Я обязательно у вас куплю! А сколько у вас скидка если купить сразу полкило кофе?

Мент НН
А где вы еще смотрели этого Гамлета? Поди в своих америках сраных, а сейчас тут нас носом тыкаете! Конечно у нас не те, пока еще, декорации, не до конца мы еще заменили эти ваши импортные-ресурсосберегающие лампы, которые вы нам специально навялили чтобы разрушить наши ламповые заводы по всей стране, но вас нам не победить, пендосское отродье! России слава! Российский театр лучший театр в Мире!

Патриот Путина
России слава! Путину Слава!

Актер Непобедимов
А вы пробовали играть Гамлета с геморроем? Или когда у тени его папы ветрянка и он весь в зеленке? Вам дилетантам и быдлу не понять наш подвиг, когда мы в любую погоду идем по непролазным сугробам чтобы доставить людям счастье, а вам жмотам нам букета цветов жалко! Гамлет ему не понравился. Тварь ты неблагодарная Пармезанов.
Предупреждаю всех кто у нас в общих друзьях с этим гадом - либо с ним расстаетесь либо я вас удаляю!

Патриот Путина
Ты прав! Эти Пармезановы задолбали уже ныть и стонать. Все им не так, все-то у нас им не нравится!
Возродим Россию, слава Путину.

Лёня Суходрищенский
А как тонко намекает. Как ловко, воспользовавшись моментом, этот Гена пытается раскачать лодку. А вы заметили, что за его экзистенциализмом смешанным с перфекционизмом скрывается обычная вражеская сущность либерала? И он наверняка из Гамлета будет изображать сакральную жертву чтобы опорочить нашу власть.

Анна Журналист
Лёнь, ты молодец! Я с тобой полностью согласна. Говорят он и первую семью бросил из-за своей подлой либеральной душонки.
Театр ему видишь ли не нравится. Ему и на Родину так же начхать.

Крот Таинственный
Гамлет- говно. Мамаша его -проститутка. Все эти королевские оргии и измены - доказательство порочности их строя и бездуховности западной цивилизации. Не смотрел и всех кто пойдет на этот срам - покарает Господь. Только православие спасет мир!

Петр Всякий
А почему нет ответа на мои принципиальные вопросы?! Вы сноб, Геннадий. Но я вас банить не буду, вы порой интересные тексты постите.

Геннадий Пармезанов
Петр, извините, был занят работой. Мне не понравилась эта новая постановка Гамлета в переводе Владимира Ананьева и революционной режиссурой Феликса Данченко. Мне показалось излишним преувеличением превращать Гамлета и Горацио в любовников, а на роль Офелии ставить актрису как две капли воды похожую на Любовь Орлову, да к тому же исполняющую в пьесе музыкальную тему из Волга-Волга.

Петр Всякий
Нет, Геннадий, вы однозначно тролль и сноб. В бан! Ненавижу!

Кот Милашка
Да вы тут все гомофобы! Нет у этой страны будущего. Все моральные уроды.

Ахад Сумасбродов
А я вас предупреждал! Гомосеки уже среди нас! Надо превентивный ядерный удар по Киеву или по Хельсинки нанести. Тем более скоро 70-летний юбилей Победы! Хороший момент!

Оля Питерская
Ахадушка, а почему по Хельсинки? Я туда за продуктами езжу по субботам. Может два раза лучше по Киеву?

Мент НН
Только сначала туда всю нашу мразь из пятой колонны отправим и потом жахнем. Ненавижу!

"Трудно быть богом" Аркадий и Борис Стругацкие Цитаты

Раньше я вёл каждый бой так, словно это мой последний бой. А теперь я заметил, что берегу себя для других боев, которые будут решающими.

Это безнадежно, подумал он. Никаких сил не хватит, чтобы вырвать их из привычного круга забот и представлений. Можно дать им всё. Можно поселить их в самых современных спектрогласовых домах и научить их ионным процедурам, и всё равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. И не будет для них лучшего времяпровождения.

Я пришёл сюда любить людей, помочь им разогнуться, увидеть небо

Нет ничего дороже времени, подумал он. Час стоит жизни, день бесценен.

В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину - это всегда наполовину враг.

Ничего нельзя приобрести, не утратив, - мы бесконечно сильнее в нашем царстве добра и бесконечно слабее в царстве зла

Рабство их зиждилось на пассивности и невежестве, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство.

Ну, как дела? - спросил Румата благосклонно. - Одних грамотеев режем, других учим?

Отец Кин осклабился.

Грамотей не есть враг короля, - сказал он. - Враг короля есть грамотей-мечтатель, грамотей усомнившийся, грамотей неверящий.

Разрешите пояснить, благородный дон, - горячо сказал он облизнув губы. - Суть совсем в ином! Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми!

Гм, - сказал Румата. - А зачем?

Счастлив тот, кто думает о других.

Чтобы быть борцом, нужно уметь ненавидеть, а как раз этого вы не умеете. Так же, как и мы теперь

Разве бог имеет право на какое-либо чувство, кроме жалости?

Сущность человека - в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не притерпелся. Вероятно, Бог, создавая человека догадывался, на какие муки его обрекает и дал ему огромный запас сил и терпения.

Без искусств и общей культуры государство теряет способность к самокритике, принимается поощрять ошибочные тенденции, начинает ежесекундно порождать лицемеров и подонков, развивает в гражданах потребительство и самонадеянность и в конце концов опять-таки становится жертвой благоразумных соседей.

Для Руматы, редко сталкивавшегося с детьми, десятилетний принц был антиподом всех сословий этой дикой страны. Именно из таких обыкновенных голубоглазых мальчишек, одинаковых во всех сословиях, вырастали потом и зверство, и невежество, и покорность, а ведь в них, в детях, не было никаких следов и задатков этой гадости. Иногда он думал, как здорово было бы, если бы с планеты исчезли все люди старше десяти лет.

Одного этого золота достаточно было бы для того, чтобы сжечь вас на костре! - завопил он. - Это дьявольское золото! Человеческие руки не в силах изготовить металл такой чистоты!

Он сверлил Румату взглядом. Да, великодушно подумал Румата, это он молодец. Этого мы, пожалуй, недодумали.

– Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?..

Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кира жадно смотрела на него.

– Что ж,– сказал он,– извольте. Я сказал бы всемогущему: «Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей».

– И это все? – спросил Румата.

– Вам кажется, что этого мало?

Румата покачал головой.

– Бог ответил бы вам: «Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими».

– Я бы попросил бога оградить слабых. «Вразуми жестоких правителей»,– сказал бы я.

– Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.

Будах перестал улыбаться.

– Накажи жестоких,– твердо сказал он,– чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.

– Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.

– Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.

– И это не пойдет людям на пользу,– вздохнул Румата,– ибо когда получат они все даром, без труда, из рук моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.

– Не давай им всего сразу! – горячо сказал Будах.– Давай понемногу, постепенно!

– Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.

Будах неловко засмеялся.

– Да, я вижу, это не так просто,– сказал он.– Я как-то не думал раньше о таких вещах Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем,– он подался вперед,– есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!

Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках

– Я мог бы сделать и это,– сказал он.– Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?

Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:

– Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными или, еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

– Сердце мое полно жалости,– медленно сказал Румата.– Я не могу этого сделать.

Младший из бесстрашных, мудрых и добрых братьев, ставших Учителями для нескольких поколений. Это слово — Учитель — Аркадий и Борис Стругацкие всегда писали с большой буквы…

Аркадий Натанович ушел от нас в октябре 1991-го — но оставался Борис Натанович. БНС. Мэтр. И на нем на два десятилетия сосредоточилась читательская любовь к людям, на книгах которых мы выросли.

Мы росли вместе с созданными ими героями, мечтали жить в светлом «Мире Полудня» и ненавидели «серых», твердивших «умные нам не надобны — надобны верные».

Мы учились у них шагать навстречу ветру, взявши за руки друзей, не сдаваться перед превосходящими силами противника и не идти на компромиссы с собственной совестью ради мелкой выгоды.

Их книги заражали нас бациллой непокорности и свободы — и мы обретали иммунитет к страху.

Те, кто в 1991-м вышел на площадь защищать свою свободу, — читатели братьев Стругацких.

И те, кто вышел на площадь через двадцать лет защищать свое достоинство, — тоже читатели братьев Стругацких.

Мне выпало редкое, удивительное счастье — быть с ним знакомым на протяжении двадцати с лишним лет.

Приезжать к нему домой, на улицу Победы, записывать десятки интервью (большая часть потом войдет в книгу «Двойная звезда», изданную в 2003 году, к 70-летию Бориса Натановича) и просто говорить с ним на интересующие его темы. Ах, как жаль, что часть этих разговоров прошла без диктофона! А когда я спохватывался — мол, Борис Натанович, можно я включу запись, эти ваши рассуждения надо обязательно сохранить, — БНС махал рукой и отвечал: «Да бросьте вы, Боря, эти глупости»… Зато в 2009 году при помощи Юрия Шмидта удалось организовать переписку между БНС и Михаилом Ходорковским — потом ее полностью напечатала «Новая газета», и этот блистательный диалог вызвал необычайный интерес…

Мы понимали, что Борис Натанович не бессмертен — но как же хотелось, чтобы он подольше оставался с нами!

Последние дни он провел в больнице в тяжелейшем состоянии — к давним сердечным проблемам добавилась пневмония.

Вечером 19 ноября позвонила давний друг Бориса Натановича, писатель Нина Катерли, с которой мы перезванивались все эти дни — и по ее подчеркнуто спокойному голосу все стало ясно…

Борис ВИШНЕВСКИЙ,
обозреватель «Новой газеты»

P.S. Предлагаю читателям «Новой» выдержки из интервью с Борисом Натановичем, которые мы записывали на протяжении двадцати лет.

1992 год

— Мне кажется, нет никаких оснований говорить, что мы так уж много предвидели. Действительно, два, может быть, — три серьезных исторических события нам предсказать удалось, но не больше. Я вот только что перечитал «Отягощенные злом». Действие этой повести мы перенесли на 40 лет вперед, в начало 30-х годов XXI века. Писалось все это в 86—87-м годах. Замечательно: у нас там есть ГОРКОМ! У нас там фигурирует «ПЕРВЫЙ» этого горкома! Хотя я с некоторым удовлетворением отметил, что при этом в повести не сказано, горком какой именно партии имеется в виду. Совершенно не исключено, что это — горком какой-нибудь Демократической Партии Радикальных Реформ, например, или что-нибудь в этом же роде. А может быть, и опять Коммунистической партии… Ведь настроение у людей настолько черное, все и всем настолько недовольны… и демократы наши оказались настолько беспомощны у кормила власти… а демагоги наши красно-коричневые обещают так много, так быстро и ведь совсем задаром… И я подумал: вот это вот — тот самый случай, когда лучше уж оказаться плохим пророком, чем хорошим…

Можно только поражаться, насколько все на свете правые — имперцы, националисты, ультрапатриоты, называйте их как хотите, — насколько все они похожи друг на друга, будь то Германия, Россия или Франция, девятнадцатый век, начало двадцатого, конец двадцатого… Обязательно: милитаризация, мундиры, сапоги, значки, лычки, страстное желание принять стойку «смирно» и поставить в эту стойку окружающих; агрессивность, прямо-таки клокочущая ненависть по любому поводу, истеричность — до визга, до пены на губах; и патологическая лживость, и полное отсутствие чувства юмора, и полное отсутствие элементарного благородства в речах и поступках, и, конечно же, — антисемитизм, слепой, запредельный, зоологический… Здесь — сходство полное и угнетающее…

1994 год

— Главный источник наших неприятностей — тот перезрело-феодальный менталитет, который характерен для общества в целом. Нежелание и неумение ЗАРАБАТЫВАТЬ. Истовая готовность обменять индивидуальную свободу действий на маленький (пусть!), но верный кусочек материальных благ — на ПАЙКУ. Нежелание и неумение отвечать за себя: начальству виднее. Чудовищная социальная пассивность большинства, в гены въевшееся убеждение: «вот приедет барин — барин нас рассудит»… Вот это — самая опасная наша социальная болезнь сегодня. Именно она — источник и питательная среда для всего прочего: и для имперской идеи, и для нацизма, и для идеи реванша. Духовное рабство. Нежелание свободы. Страх свободы. Свободофобия.

Конечно, все мы оттуда родом: из сталинской лагерной империи, у нас наследственность страшная, мы все время тянемся к худшему, полагая его лучшим только потому, что оно привычнее, и отказываемся от свободы, предпочитая ей уверенность в завтрашнем дне. Я с ужасом читаю результаты социологических опросов — больше половины готово отказаться! Но в конце концов люди с рабской психологией уйдут, вырастет новое поколение, уже лишенное страха перед свободой.

2001 год

— Десять лет назад в стране произошла «бархатная» революция. Смена общественного строя. А путч — это была попытка остановить эту революцию. Или убыстренную эволюцию. Провалившаяся попытка. Провалившаяся потому, что активная часть народа не хотела старого, а пассивная часть была равнодушна к попытке это старое сохранить. Сейчас ситуация несколько иная. Сейчас вектор народной воли — к сожалению — поворачивает в другую сторону. Миллионы воль направлены на то, чтобы был «порядок». А что такое в России порядок — исторически? Прежде всего это — полицейская, державная, авторитарная система. Система, при которой все изменения в обществе могут происходить только под жестким контролем исполнительной власти. Что же касается моих надежд десятилетней давности — я отношусь к небольшому проценту людей, которые не жаловались и не жалуются на то, что происходило все эти десять лет. Я даже доволен! По очень простой причине: я всегда, все это время, ожидал гораздо худшего.

Я допускаю, что, соблазненное общим желанием порядка, начальство начнет очень жестко контролировать происходящие в стране процессы. И когда появится единомыслие в СМИ — это будет началом конца. Это будет означать многолетнее торжество авторитаризма и тоталитаризма. И поэтому я подписываю все письма, направленные против нарождающегося авторитаризма во всех его формах.

За свободу СМИ надо бороться, пока эта свобода есть. Когда ее не будет — бороться будет уже поздно. И потому начальство должно хорошо себе представлять: каждый его шаг в этом направлении вызовет отчаянный вопль протеста. Пусть даже эти акты протеста кажутся кому-то смешными, пусть они вызывают раздражение у исполнительной власти — мол, чего вы разорались? — кричать надо! Кричать, пока слышно. В полный голос.

2004 год

— Можно только надеяться, что все это — лишь этап перехода от привычной тоталитарной российской системы к совершенно непривычной демократической. В конце концов, от классического тоталитаризма нас не отделяет и двадцати лет. Меньше, чем жизнь одного поколения.

2006 год

— Никакого «иммунитета к фашизму» никогда нам и никто не прививал. К НЕМЕЦКОМУ фашизму — да, и ненависть была, и иммунитет в каком-то смысле тоже. Все эти киноэкранные оберштурмбанфюреры СС, лагеря уничтожения, расправы над мирными жителями, разорение страны, миллионы не вернувшихся с войны — все это вместе называлось «звериное лицо немецкого фашизма». И все это в нашем сознании (по оруэлловскому закону двоемыслия) прекрасно уживалось с нашей исконной ксенофобией, одобрением «твердой руки», «ежовых рукавиц», пресловутого «порядка» и прочих атрибутов обыкновеннейшего нацизма, который и есть не что иное, как диктатура националистов. Нацизм — диктатура националистов. И пока в стране существуют ксенофобия и одобрительное отношение к диктатуре начальства — до тех пор нацизм есть нависающая угроза первой степени.

Ксенофобия извечна. Причем не только у нас — в любой стране мира. Сколько я помню, «пархатые», «чучмеки», ныне основательно забытые «карапеты» и прочая ксенофобская грязь порождались самыми широкими слоями нашего общества, от трущобных полуподвалов пролетариев до роскошных казенных кабинетов слуг народа. Это было — как матерщина, как извечная готовность выпить, не закусывая, как обыкновенное хамство в быту при неизменном подхалимаже в отношении к власть имущим. При большевиках приказано было стать интернационалистами, и мы все как один сделались интернационалистами (превосходно оставаясь внутри себя и «среди своих» антисемитами и шовинистами); приказали бороться с космополитизмом — радостно и с готовностью занялись изничтожением космополитов; сейчас ничего специально не приказывают — живем как бог на душу положит, кто в лес, кто по дрова. Бритоголовые мало кому нравятся (кому может нравиться отмороженное хулиганье?), но определенное сочувствие они вызывают у многих и многих, и переломить это положение дел — понадобятся пять поколений спокойной и достойной жизни, не меньше. Причем при условии, что система образования и, главное, воспитания будет все это время работать полным ходом, не сбавляя оборотов и не позволяя учителям соскальзывать в шовинизм и национализм ни под каким предлогом (вроде «военно-патриотического воспитания»). А пока не истекут эти сто лет, надо бить во все колокола, подписывать антифашистские пакты, не оставлять без внимания ни один новый факт обострения нацизма и снова и снова требовать от власти, чтобы она решительно и жестко загнала зверя в клетку — к своей же пользе, между прочим.

2007 год

— Нам хочется быть грозными, опасными, могучими, первыми. И если не быть, то хотя бы казаться. Пока мы еще не вернулись к положению в мире, которое занимал СССР, но мы, безусловно, будем упорно к этому положению стремиться. Это нравится электорату, это нравится возрождающемуся военно-промышленному комплексу, а главное, это проще всего — намного проще, чем реализация пресловутого Общества Потребления, которое нам обещали, обещают и будут обещать еще много-много лет под разными названиями.

«Все знать, все понимать, ничему не верить и ни с чем не соглашаться». Так писал Аркадий Белинков, знаменитый диссидент конца 60-х, — о другом времени, о другой стране, о других людях. Но то было СОВСЕМ другое время: глухое, цементно-болотное, абсолютно беспросветное. Теперь мы знаем: тоталитаризм ТОЧНО не вечен, даже самый глухой и безнадежный. Поэтому перспектива — есть. И надо делать все от тебя зависящее, чтобы эту перспективу приблизить.

2008 год

«Легко и радостно говорить правду в лицо своему королю — как славно дышится в освобожденном Арканаре». Совершенно не вижу, почему бы благородному дону не поддерживать теперь власть самым храбрым образом. Ведь, вдобавок ко всему прочему, ты еще оказываешься вместе с подавляющим большинством, то есть с народом. Чего, кстати, в 80-е годы отнюдь не было.

Никаких иллюзий. Впереди Большое Огосударствление и Решительная Милитаризация со всеми вытекающими отсюда последствиями касательно прав и свобод. Оттепель закончилась не начавшись. Все.

2010 год

— Было лишь одно: поворот от демократической революции девяностых к «стабильности и равновесию» нулевых. Фактически — отказ от курса политических и экономических реформ в пользу курса на державность и застой. Итог «путинского десятилетия» и есть возвращение к стабильности и застою брежневского типа. По сути — «возвращение в совок».

2011 год

— На российские власти могут реально повлиять только российские власти же — в лице возникшей вдруг группы, исповедующей некий новый курс. Откуда возьмутся? А откуда взялся Рютин со своим «Союзом марксистов-ленинцев» — единственный, может быть, кто возглавил реальную антисталинскую оппозицию? Откуда вынырнул вдруг Хрущев (вчера еще верный слуга и раб Сталина)? Откуда Горбачев появился, почтительнейший ученик Андропова? Нужда заставила. И заставит нужда.

Возражать высокому начальству можно, это не есть «неслыханный подвиг», но стоит ли рисковать? Пользы не будет никакой, это очевидно, а неудовольствие большого человека вызвать можно. «Умные нам не надобны, надобны верные».

Без революции власть сменить может только сама власть — та часть властной элиты, которая захочет и сумеет изменить курс (политический, экономический, идеологический). Это называется «революция сверху». В России это единственный сравнительно бескровный способ «разорвать замкнутый круг».

Огромным народным массам, несмотря на все ухищрения СМИ, становится ясно, что ничего не получается: жизнь все дорожает, тарифы все растут, дефициты возникают время от времени; штампуемые Думой законы становятся все несообразнее, все глупее; инфляция норовит выйти из-под контроля, а потом и выходит из-под него… Мы уже проходили все это в конце 80-х. Властная элита раскалывается. Большинство, разумеется, за сохранение статус-кво, пусть даже ценой ужесточения режима. Но возникает «пассионарно мыслящее» меньшинство, не желающее управлять страной холопов, на глазах превращающейся в Буркино-Фасо с ядерными ракетами наперевес. Это странные люди — большие начальники, которым всего мало: мало возможности получать откаты, мало возможности давать образование детям в самых престижных вузах Запада, мало счетов в надежных офшорах. Может быть, страсть к реформаторству обуревает ими. Может быть, срабатывает «наполеонов комплекс». А может быть, они попросту вступили в конфликт с могущественными коллегами, которые из консерваторов? Важно, что эти странные люди появляются с неизбежностью, и теперь остается только ждать лидера, готового возглавить «движение в сторону перемен». Он появится рано или поздно — просто потому, что свято место пусто не бывает. «Реформаторы возникают там и тогда, где и когда история создала условия для их возникновения». Основная аксиома Теории Исторических последовательностей.

Государство