Разное

Василий павлович соловьев-седой. Песенное творчество В

04.11.2019

Василий Соловьев родился 25 апреля 1907 года в городе Санкт-Петербург. Отец, Павел Павлович Соловьев, служил в должности Главного дворника Невского проспекта. Мать, Анна Федоровна, работала горничной у знаменитой певицы А.Д.Вяльцевой, которая подарила ей граммофон и грампластинки со своими песнями. Псевдоним «Седой» произошел от детского прозвища. В раннем детстве получил от отца в подарок балалайку, которую освоил самостоятельно и организовал трио с соседскими детьми:Сашей Борисовым, сыном прачки и кухонного рабочего и Шурой Виноградовым. Первыми «классическими» музыкальными впечатлениями Соловьева-Седого стали походы в Мариинский театр, куда его водил виолончелист, живший в их доме. Там мальчик слышал «Сказание о невидимом граде Китеже» Н.А.Римского-Корсакова, которым дирижировал А. Коутс, выступления Ф.И.Шаляпина в операх «Борис Годунов» М.П.Мусоргского и «Севильский цирюльник» Дж. Россини.

В 1923 году Соловьев-Седой окончил единую трудовую школу. Увидев в петербургском кинотеатре «Слон» пианино для тапера, стал по слуху подбирать известные мелодии и научился играть: с 1925 озвучивал киносеансы в клубах, работал аккомпаниатором в студии художественной гимнастики, пианистом-импровизатором на Ленинградском радио.

С 1929 по совету А.С.Животова Соловьев-Седой учился в Ленинградском центральном музыкальном техникуме, где его сокурсником был Н. В. Богословский. В 1931 году весь курс техникума перевели в Ленинградскую консерваторию, которую Соловьев-Седой окончил в 1936 году по классу композиции у П.Б.Рязанова. В годы учебы работал композитором в Кукольном и Антирелигиозном театрах Ленинграда.

Хотя молодой композитор писал в разных жанрах, во второй половине 1930 годов определилось основное - лирико-песенное - направление его творческой деятельности. В 1936 году на ленинградском конкурсе массовых песен первой премии были удостоены его песни «Парад» и «Песня о Ленинграде». В 1938 году начал писать музыку для кино. В 1940 году в Ленинграде и в 1941 году в Москве состоялись премьеры балета Соловьева-Седого «Тарас Бульба».

В годы Великой Отечественной войны жил в Чкалове, где в 1941 году организовал и возглавил театральную фронтовую бригаду «Ястребок», с которой был направлен на Калининский фронт, в район Ржева. В эвакуации познакомился с поэтом А.И.Фатьяновым, ставшим его постоянным творческим партнером. Война дала мощный драматический импульс творчеству Соловьева-Седого. В период 1941-1945 гг. он написал около 70 песен, стяжавших ему всенародную любовь; среди них «Вечер на рейде», «На солнечной поляночке», «Соловьи», «Давно мы дома не были», «О чем ты тоскуешь, товарищ моряк?», «Не тревожь ты себя, не тревожь», «Услышь меня, хорошая», «Матросские ночи». В 1945 появились песни к комедийному фильму «Небесный тихоход» - «Потому что мы пилоты» и «Пора в путь-дорогу»; в том же году в Куйбышеве состоялась премьера его оперетты «Верный друг».

В 1948-1974 годах Соловьев-Седой занимал крупные административные должности в Союзе композиторов: в 1948-1964 годах председатель правления Ленинградского отделения СК РСФСР, в 1957-1974 секретарь СК СССР.

Послевоенное время - годы творческого расцвета Соловьева-Седого. Песня «На лодке» из музыки к кинофильму «Первая перчатка» - одна из его самых проникновенных лирических песен. Песня «В путь» из фильма «Максим Перепелица» стала самой популярной строевой в Советской Армии. В 1947 году композитор написал песенный цикл на стихи А.И.Фатьянова «Сказ о солдате», песня из которого «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» стала любимой у советских ветеранов. Песня на стихи М.Л.Матусовского из документального фильма «В дни спартакиады» «Подмосковные вечера» стала музыкальным символом СССР во всем мире; ее инципит с 1964 года и поныне - позывные государственной радиостанции «Маяк». К VI Международному фестивалю молодежи и студентов в Москве Соловьев-Седой написал песню «Если бы парни всей земли». Последний шедевр композитора - «Вечерняя песня», которая стала неофициальным гимном Ленинграда.

Один из самых значительных композиторов-песенников в России XX века.

Биография

Василий Павлович Соловьёв родился 12 (25) апреля 1907 года в Санкт-Петербурге в семье выходцев из крестьян. Отец, Павел Павлович Соловьёв, служил в должности Главного дворника Невского проспекта . Мать, Анна Фёдоровна, работала горничной у знаменитой певицы А. Д. Вяльцевой , которая подарила ей граммофон и грампластинки со своими песнями. Псевдоним «Седой» произошёл от детского прозвища (из-за очень светлых волос). В раннем детстве получил от отца в подарок балалайку, которую освоил самостоятельно и организовал трио с соседскими детьми (балалайка, гитара и мандолина). Первыми «классическими» музыкальными впечатлениями Соловьёва-Седого стали походы в Мариинский театр , куда его водил виолончелист, живший в их доме. Там мальчик слышал «Сказание о невидимом граде Китеже» Н. А. Римского-Корсакова , которым дирижировал А. Коутс , выступления Ф. И. Шаляпина в операх «Борис Годунов» М. П. Мусоргского и «Севильский цирюльник» Дж. Россини .

В 1923 году Соловьёв-Седой окончил единую трудовую школу. Увидев в петербургском кинотеатре «Слон» пианино для тапёра , стал по слуху подбирать известные мелодии и научился играть: с 1925 озвучивал киносеансы в клубах, работал аккомпаниатором в студии художественной гимнастики (вместе с Е. А. Мравинским), пианистом-импровизатором на Ленинградском радио.

В 1948-1974 гг. Соловьёв-Седой занимал крупные административные должности в Союзе композиторов: в 1948-1964 гг. председатель правления Ленинградского отделения СК РСФСР, в 1957-1974 секретарь СК СССР.

Послевоенное время (до начала 1960-х гг.) - годы творческого расцвета Соловьёва-Седого. Песня «На лодке» из музыки к кинофильму «Первая перчатка » (1946, на стихи В. И. Лебедева-Кумача) - одна из его самых проникновенных лирических песен. Песня «В путь» из фильма «Максим Перепелица » (1955, стихи М. А. Дудина) стала самой популярной строевой в Советской Армии. В году композитор написал песенный цикл на стихи А. И. Фатьянова «Сказ о солдате», песня из которого «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» стала любимой у советских ветеранов. Песня на стихи М. Л. Матусовского из документального фильма «В дни спартакиады» (1956, режиссёры И. В. Венжер и В. Н. Бойков) «Подмосковные вечера » стала музыкальным символом СССР во всём мире; её инципит с 1964 г. и поныне - позывные государственной радиостанции «Маяк ». К VI Международному фестивалю молодёжи и студентов в Москве (1957) Соловьёв-Седой написал песню «Если бы парни всей земли» (стихи Е. А. Долматовского). Последний шедевр композитора - «Вечерняя песня» ( , на стихи А. Д. Чуркина; известна по начальным словам как «Город над вольной Невой… »), которая стала неофициальным гимном Ленинграда.

Среди других сочинений Соловьёва-Седого балет «В порт вошла „Россия“ » (), оперетты «Самое заветное» (Московский театр оперетты , ), «Олимпийские звёзды» (Ленинградский театр музыкальной комедии , ), «Восемнадцать лет» ( , там же), «У родного причала» ( , Одесский театр музыкальной комедии), «Жил-был Шельменко» ( , Тернопольский театр музыкальной комедии).

Творчество и признание

Истоки музыкального стиля Соловьёва-Седого, с одной стороны, в народных песнях Псковщины, с другой стороны, в городской песне и в городском романсе начала XX века. Ясный и чёткий контур мелодии («напевание», свойственное некоторым песням Соловьёва-Седого, типологически родственно американскому «крунингу» , но в отличие от него имеет выраженно русскую интонацию), безыскусный ритм (как в случае с «Подмосковными вечерами», где Соловьёв-Седой проигнорировал «народный» пятисложник Матусовского, «выровнял» его в распеве) и диатоническая гармония с редкими вкраплениями альтерированных аккордов («На лодке», тт.14 и 30; «Услышь меня, хорошая», т.7) и модализмов («Тропки-дорожки» на стихи Фатьянова, тт.11-12) обеспечили общедоступную рецепцию его музыки. Прижизненные тиражи грампластинок Соловьёва-Седого составили 2,5 млн экземпляров. Песни Соловьёва-Седого исполняли ведущие артисты советской эстрады: М. Н. Бернес , В. А. Бунчиков (первый исполнитель песни «Вечер на рейде» ), Г. П. Виноградов , В. С. Володин (первый исполнитель песен «Закаляйся» и «Во всём нужна сноровка» из фильма «Первая перчатка»), В. А. Нечаев , Г. К. Отс (в том числе в переводе на эстонский язык), Э. С. Пьеха , В. К. Трошин (первый исполнитель песни «Подмосковные вечера»), Л. О. Утёсов , Э. А. Хиль , К. И. Шульженко и другие.

Награды и премии

Память

  • В 1982 году в честь Соловьёва-Седого была выпущена почтовая марка «Почты СССР»
  • В 2007 году Банк России выпустил серебряную монету посвященную композитору
  • В Санкт-Петербурге, на доме где жил композитор в 1950-1979 годах, установлена мемориальная доска.
  • Именем Соловьёва-Седого с 1981 по 2001 год назывался Эстрадно-симфонический оркестр Ленинградского телевидения и радио

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

  • 25.04.1907 - 1929 - доходный дом - Невский проспект, 139;
  • 1929 - осень 1935 года - доходный дом графини Салтыковой - улица Жуковского, 20, кв. 7;
  • осень 1935-1941 - доходный дом - проспект 25-го Октября, 139, кв. 49;
  • 1944-1950 - доходный дом - проспект 25-го Октября, 160, кв. 2;
  • 1950 - 02.12.1979 года - доходный дом - набережная реки Фонтанки, 131, кв. 8.
  • дача в посёлке Комарово (Санкт-Петербург) на Большом проспекте.

Фильмография

  • - Будни
  • - Небесный тихоход
  • - Первая перчатка
  • - Счастливого плавания!
  • - Навстречу жизни
  • - Чемпион мира
  • - В один прекрасный день
  • - Девушка-джигит
  • - Доброе утро
  • - Максим Перепелица
  • - Она вас любит!
  • - Песня табунщика
  • - Всего дороже
  • - Очередной рейс
  • - Повесть о молодожёнах
  • - Осторожно, бабушка!
  • - Жеребёнок
  • - В трудный час
  • - Иван Рыбаков
  • - Весенние хлопоты
  • - Донская повесть
  • - Когда песня не кончается
  • - Залп «Авроры»
  • - Первый посетитель
  • - Виринея
  • - Любовь Яровая
  • - Шельменко-денщик
  • - Открытая книга
  • - Незнакомый наследник
  • - Сладкая женщина
  • - Таёжная повесть

Напишите отзыв о статье "Соловьёв-Седой, Василий Павлович"

Примечания

Ссылки

  • Никита Богословский

Сайт «Герои Страны ».

Отрывок, характеризующий Соловьёв-Седой, Василий Павлович

Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.

Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг"ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.


Песенное творчество Соловьёва-Седого

СОЛОВЬЕВ-СЕДОЙ Василий Павлович
(1907-1979)

Советский композитор В.П. Соловьев-Седой (настоящая фамилия - Соловьев) родился 12 (25) апреля 1907 года в Санкт-Петербурге. Он родился в простой крестьянской семье. Дед его, Павел Соловьёв, помнил крепостное право, реформу 1861 года. Отец, тоже Павел и тоже крестьянин, после службы в царской армии ушёл "в люди" - в Петербург. Долго бедствовал и брался за любую работу. Счастье улыбнулось ему, когда он устроился дворником в дом на Обводном канале. Мать композитора Анна Фёдоровна - псковская крестьянка. В Петербурге, куда она приехала на заработки, вышла замуж за Павла Соловьёва. Он работал уже старшим дворником на Невском проспекте, в доме 139, когда родился второй сын в их семье - Василий. Анна Фёдоровна знала множество русских народных песен и любила их петь. Долгое время, до переезда на Старо-Невский, она работала горничной у знаменитой певицы Анастасии Вяльцевой. Крестьянская дочь, в юности сама служившая горничной, Вяльцева заметила музыкальность Анны Соловьевой и, искренне привязавшись к ней, готова была пристроить её в хористки. Но судьба распорядилась иначе: Анне нужно было растить детей, быть хозяйкой в семье. Да и Павел решительно противился музыкальной карьере жены. В конце концов, Анна покинула место у Вяльцевой, получив от неё в подарок граммофон и напетые ею пластинки: "Захочу - полюблю", "Ветерочек", "Гей-да тройка".

Любовь к пению и умение петь красиво, с душой, остались у неё на всю жизнь. От матери да тёти Анастасии, младшей сестры отца, унаследовал Василий Павлович любовь к русской песне. На склоне лет он часто признавался: "Мне ближе крестьянская распевная песня". Его друг детства, друг всей его жизни, Александр Фёдорович Борисов - народный артист СССР, великий русский советский актёр - называл дворницкую, где собирались сослуживцы отца будущего композитора, первым музыкальным университетом.

Песенное творчество Соловьева-Седого органично и ярко вплелось в музыкальную летопись периода Великой Отечественной войны и послевоенного времени. Оно явилось настоящим откровением не только для поколения людей, знающих и помнящих войну, но и вызывает интерес у молодежи, которая черпает сведения об этом времени из книг и воспоминаний уже немногочисленных очевидцев.
Жизнь композитора совпала с расцветом массовой песни на разных этапах ее развития. В детстве он слышал песни революции и гражданской войны. Они звучали повсюду и отличались разнообразием жанров: революционные песни-гимны, боевые походные песни, задорные хлесткие частушки. Русские народные песни воспитали в будущем композиторе уважение к русскому фольклору, национальным музыкальным традициям, наложили отпечаток и расставили приоритеты во всем его творчестве.
Песня является благодатной сферой для выражения душевного психологизма и как жанр обладает свойством «общительности». Она заняла самое почетное место в творчестве композитора, который, тем не менее, писал оперы, балеты, симфонические произведения, музыку к драматическим спектаклям и кинофильмам.
В 30-е гг. XX столетия из всех жанров профессионального композиторского творчества массовой песне принадлежала ведущая роль. В это время песни сочиняли все советские композиторы, особенно большое их количество создали такие композиторы как И. Дунаевский, Дм. и Дан. Покрасс, Ал. Александров, В. Захаров, А. Новиков и др. Соловьев-Седой активно дополняет эту когорту композиторов и, откликаясь на тенденцию времени, ищет собственное направление в песенном искусстве.
В годы Великой Отечественной войны по-настоящему раскрывается самобытное песенное дарование композитора – его исповедальная лирика. Удивительно, что нечто абсолютно мирное вошло в культуру благодаря войне. На фронте возникла острая потребность именно в лирической, задушевной песне, обращенной к внутреннему миру отдельно взятого человека и Соловьев-Седой как чуткий художник, откликаясь на ситуацию времени, создает песни-монологи, песни-исповеди, песни-собеседования тесного круга друзей, песни-воспоминания. Это песни о человеческой душе в годину тяжелых испытаний. В них соединились понятия ратного подвига и душевного тепла. Назовем некоторые из них: «Давно мы дома не были», «Вечер на рейде», «Соловьи»; подобных песен не существовало до войны.
Война столкнула человека с новыми реалиями. Важно было не только защитить страну, но и сохранить психическое здоровье нации, подготовить ее к восстановлению мирной жизни. Песни Соловьева-Седого в наибольшей степени способствовали успешной реализации этой задачи.
В лирической исповедальности его песен полностью отсутствуют уныние и сентиментальная слезливость, которые замечены даже в творчестве таких композиторов как М. Блантер («Враги сожгли родную хату») и отчасти Н. Богословский (песня-танго «Темная ночь»). На мой взгляд, главной особенностью песенной лирики Соловьва-Седого является сочетание жанрово-бытового реализма с романтизмом.
Выбор текстов для песен свидетельствует об особой творческой психологии композитора в отношении лирической песни, несущей нежные, добрые, оптимистические идеи. Необходимо отметить синкретизм поэтических и музыкальных образов в песенной лирике Соловьева-Седого.
В послевоенное время наибольшую известность в народе получили такие песни, как «Пора в путь-дорогу», «Потому что мы пилоты», «Если хочешь быть здоров» и др. Они написаны с юмором и эстрадной броскостью. Также появились популярные лирические песни «Где же вы теперь, друзья-однополчане» (сл. А. Фатьянова), «Услышь меня, хорошая» (сл. М. Исаковского), «Вечерняя песня» (сл. А. Чуркина). А «Подмосковные вечера», написанные в содружестве с поэтом М. Матусовским поют во всем мире. Эта песня стала музыкальной эмблемой России, также как и русская «Калинка».

В июне 1941-го Василий Павлович работал в Доме творчества композиторов на Карельском перешейке. 21-го вечером в субботу он слушал рассказ «Если завтра война» в чтении Тамары Давыдовой, а в воскресенье утром вместе с Иваном Дзержинским выехал в Ленинград на вечер советской песни. Навстречу сплошным потоком шли машины с людьми. Началась война. Композитор понимал, что в период тяжелых испытаний его творчество призвано помочь народу одолеть ненавистного врага - фашизм. Уже 24 июня по радио передали новую песню Соловьева-Седого «Играй, мой баян» на слова Л. Давидович. Она рассказывала о заводском парне, уходившем на фронт, на защиту Родины: «Как подругу, мы Родину любим свою...» -эти простые, душевные слова и открытая, бесконтрастная мелодия, близкая по характеру мелодиям старых фабричных песен, пришлись по сердцу слушателям.
В то время Ленинград жил жизнью прифронтового города. Каждый ленинградец отдавал все силы для его защиты от наступавших захватчиков- «... Августовским вечером,- рассказывает в своей автобиографии Василий Павлович Соловьев-Седой,- вместе с другими композиторами, музыкантами, литераторами я работал в порту (они разгружали лес.- авт.). Это был чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песнь. Мы закончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. Я слушал и думал о том, что хорошо бы написать песню об этом тихом, чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло уйти в поход. Из порта я возвратился с Александром Чуркиным, поэтом-песенником, поделился с ним своим замыслом, зажег и его. Я вернулся к себе, сел за работу, написал через два дня музыку, для которой Саша Чуркин нашел душевные слова, полные светлой грусти».
Песня вскоре была написана, но коллеги, друзья не одобрили ее, считая недостаточно боевой, не отвечающей требованиям военного времени. Только через полгода Соловьев-Седой, выступая на Калининском фронте в составе организованного им фронтового эстрадного театра «Ястребок», решился спеть «Вечер на рейде» бойцам в землянке, аккомпанируя себе на аккордеоне. Со второго куплета они стали подпевать. «Первый раз в жизни ощутил я эту ни с чем не сравнимую радость, когда люди поют с тобой твою песню, которую они раньше никогда не слышали. Этот случай многому меня научил. Я понял, что песня должна нести в себе такие черты, такие интонации, чтобы другим не только хотелось ее петь, а чтобы они чувствовали душевную необходимость в этом»,- рассказывал впоследствии композитор.
Песню, адресованную морякам, запела вскоре вся страна. Изменяя на свой лад слова, пели « Вечер на рейде» и летчики, и десантники, и моряки, и партизаны. Более сорока лет прошло со дня ее создания, а она живет в народе. Ее массовое распространение для самого композитора было в то время совершенно неожиданным. Можно сказать, «Вечер на рейде» открыл целую серию фронтовых, солдатских песен композитора. Каждая была им пережита, потому что он сам видел бои, в обстановке передовой узнал, каков он, советский солдат. И в течение всей жизни Василий Павлович Соловьев-Седой пел и говорил о нашем воине так, словно тот был частью души художника.
Годы войны композитор провел, по его собственному выражению, «на колесах». Выезжал на фронт, выступал в блиндажах, полевых госпиталях. Встречался с тружениками тыла, с теми, кто добывал уголь, строил танки, делал снаряды и бомбы. И продолжал писать песни. Он писал их в перерыве между фронтовыми концертами, писал окоченевшими пальцами в полуразрушенных землянках, в прошитых пулеметными очередями кузовах фронтовых грузовиков, когда от жестокой тряски карандаш выпадал из рук. Он был вместе с защитниками Родины и по праву считал себя солдатом. Песни военных лет... Он написал их более шестидесяти. Суровая сдержанность, воля к победе звучали в строевых и походных, таких, как «Уральская походная», «Песня смелых», «Над родиной грозные тучи». Исполненные драматизма «Песня мщения», «Баллада о Матросове», «О чем ты тоскуешь, товарищ моряк?» рождали ненависть к врагу, звали на ратный подвиг. Жизнерадостная, задорная шутка - верный спутник солдата - присутствует во многих произведениях Соловьева-Седого: «Как за Камой за рекой», «На солнечной поляночке», «Ничего не говорила», «Уезжал моряк из дома». Добродушный юмор был одной из черт характера самого Василия Павловича.
Композитор большого, своеобразного лирического таланта, Соловьев-Седой стремился общее показать через личное. Он считал, что нельзя сужать тематику военных песен, посвящая их одному лишь ратному труду. Каждый солдат, сражаясь за Отчизну, помнит о своем родительском доме, о близких, родных людях... И лирико-патриотические песни Соловьева-Седого шли навстречу людям в шинелях, как бы в доверительной дружеской беседе согревали их сердца, говорили о родном доме, о русской природе, наполняли надеждой с победой вернуться домой... «Соловьи», «Далеко родные осины», «Давно мы дома не были», «Когда песню поешь» - во всех этих известных всему народу произведениях композитор правдиво и оптимистично отразил замечательные черты русского характера - силу, мужество, человечность, широту души. «Если музыка - стенограмма чувств,- а эти чувства благородны, отражают глубокое гражданское начало, то такая музыка будет жить долго, и даже через десятилетия ей суждено нести из прошлого огонь, а не пепел». Василий Павлович говорил это о песнях революции и гражданской войны. Но то же самое можно сказать о его песнях военных лет.
К суровой военной поре относится первое знакомство В. П. Соловьева-Седого с поэтом Алексеем Фатьяновым, с которым впоследствии долго сотрудничал и дружил. Встреча произошла в городском саду города Чкалова. К композитору, выступавшему в составе театральной бригады, подошел красивый, русоволосый солдат, назвался Алексеем Фатьяновым, поэтом, и тут же прочитал свою песню «Гармоника», лирическую, напевную, с хорошим юмором. Песня всем понравилась, композитор и поэт договорились о скором сотрудничестве.
В конце 1944 года В. П. Соловьев-Седой после поездки в освобожденный Ленинград вернулся в Москву. И однажды утром дверь гостиничного номера открыл военный человек, которого Василий Павлович конечно же сразу узнал. Это был Алексей Фатьянов, получивший отпуск для работы с композитором. Фатьянов привез два готовых текста, сочиненных на фронте. В то же утро Василий Павлович написал к ним музыку. «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят» - так начиналась одна из песен, ставшая впоследствии знаменитой. Первыми слушателями ее стали служащие гостиницы и генерал, живший в соседнем номере... В скором времени Алексея Фатьянова перевели в ансамбль песни и пляски Балтийского флота. Весной сорок пятого композитор и поэт вместе с певцами выехали к морякам. На дорогах войны, в восточно-прусском городе Мариенбурге, встретили они долгожданный День Победы. Война закончилась, ушла в прошлое. Но военная тема не покинула творчества Соловьева-Седого. Он завершает оперетту «Верный друг», действие которой развертывается в дни войны. Оперетта была поставлена в Москве, Ленинграде, Куйбышеве. Наиболее удачными местами в ней были близкие по характеру военной песенной лирике дуэт Катерины и Сергея, песня деда Кузьмы и «В этом поезде едут влюбленные». Примечательно, что во вступлении к III действию оперетты звучала мелодия «Соловьи».
И песни, навеянные встречами с фронтовыми товарищами, рожденные под впечатлением восстанавливаемого из руин родного Ленинграда, так или иначе хранят память о суровых испытаниях. Вместе с Александром Чуркиным композитор пишет песню о Ленинграде «Наш город», в которой звучит скорбь о недавних утратах. «Услышь меня, хорошая», «Стали ночи светлыми», «На лодке» (из кинофильма «Первая перчатка») обращены к теме возвращения солдата к родимому дому. Романтикой овеяны песни Соловьева-Седого о моряках и море, такие, как, например, «Матросские ночи» (на слова С. Фогельсона), «Золотые огоньки».
Радость мирной жизни первых послевоенных лет нашла свое место в творчестве композитора. Об этом свидетельствуют написанная в стиле свободной ритмики песня «Моя родная сторона» и полная народного юмора «Едет парень на телеге». Сама жизнь заставляет Василия Павловича Соловьева-Седого задуматься о судьбе своего лирического героя. Своими размышлениями он делится с Алексеем Фатьяновым: что мог бы спеть, скажем, ветеран сражений о своих однополчанах? Композитором придумана ключевая строка: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?». Но Фатьянов распорядился темой несколько иначе, сочинив текст от лица солдата, вернувшегося в родное село и мечтающего о встрече с теми, кто делил с ним тяготы военного времени. Обычно такая судьба бывает очень богата жизненными коллизиями. Это натолкнуло соавторов на мысль создать вокальный цикл из шести песен. Назвали его - «Сказ о солдате», было и другое название - «Возвращение солдата». Первая песня - «Шел солдат из далекого края» повествует о прощании воина с «чужедальней страной», которая освобождена от фашистского ига. Вторая - «Расскажите-ка, ребята» - говорит о встрече солдат, вернувшихся на родину, с деревенскими девчатами. За этой шуточной, бытовой сценкой следует «Колыбельная сыну». В четвертой песне - «Поет гармонь за Вологдой» - лирический герой, сняв солдатскую шинель, садится за рычаги трактора. Его радует мирный труд, радуют родные просторы. Широко, распевно льется эта песня. Пятое произведение цикла, ставшее потом из всех шести самым популярным,- «Где же вы теперь, друзья-однополчане?». А заключает цикл плясовой финал «Величальная».
Цикл был задуман как единое целое (А. Фатьянов даже сочинил стихотворные переходы от песни к песне), его исполняли такие известные мастера, как К. Шульженко, С. Шапошников. Особенно популярными стали у исполнителей «Поет гармонь за Вологдой» и «Где же вы теперь, друзья-однополчане?». О песне «Где лее вы теперь, друзья-однополчане?» композитор вспоминает: «Мне известны случаи, когда вторая из них - по заявкам слушателей ее нередко исполняли по радио - помогала фронтовым товарищам разыскать друг друга через много лет после победы. И я рад, что „зерно" моего цикла оказалось жизнеспособным».
Конечно, нельзя представить солдатскую « послевоенную» тему в песнях В. П. Соловьева- Седого без «Баллады об отце и сыне» (слова Е. Долматовского), «Баллады о солдате» (слова М. Матусовского) и, разумеется, без песни «В путь», написанной к кинофильму «Максим Перепелица» на слова М. Дудина. У каждой из этих песен - своя интересная судьба.
«Баллада
и т.д.................

Его жизнь достойна сценария голливудского фильма: сын дворника и горничной стал одним из самых любимых композиторов всего Советского Союза. Почти с колыбели он слушал пение великой Анастасии Вяльцевой, у которой работала горничной его мать.

На войне Соловьев-Седой получил звание Маршал песни. Так на фронте его назвал сам Георгий Жуков.

Песни Василия Павловича Соловьева-Седого выдержали самую серьезную проверку - временем. Без него невозможно представить себе Россию ХХ века…

Марлен Дитрих, услышав один раз песню "Соловьи" , сказала: "Этой песни мне не хватало на войне". А популярный чешский певец Карел Готт поведал о том, как песни Соловьва-Седого вошли в его репертуар. Даже во время событий 1968 года он исполнял в Праге легендарных "Соловьев".

В начале войны многие политработники упрекали композитора за излишнюю лиричность военных песен. Но Соловьев-Седой не отступил: "Грусть и печаль могут быть не менее мобилизующими". Слова легендарного "Вечера на рейде" моряки даже выстукивали азбукой Морзе.

В фильме впервые будет открыта страница в жизни композитора, связанная с 1948 годом, когда после постановления ЦК о "Борьбе с формализмом в музыке" именно Соловьев-Седой сменил на посту опального Дмитрия Шостаковича и спас многих музыкантов от репрессий.

Практически весь ленинградский Союз композиторов был обязан жилплощадью Соловьеву-Седому, он в буквальном смысле открывал дверь ногой в Ленгорисполком.

Зрители также узнают удивительную историю песни, которую весь мир считает музыкальной визитной карточкой России. Музсовет киностудии "Центрнаучфильм" прислал композитору письмо: "Вы, автор таких выдающихся песен, на этот раз написали вяловатую, невыразительную песенку, и мы не уверены, будем ли включать ее в фильм". Этой песней оказались "Подмосковные вечера" …

При видимом благополучии в жизни Василия Павловича было много драматических страниц. Мало кому известно, что в последние годы жизни музыканта его песни в буквальном смысле были арестованы в Радиокомитете и не звучали в эфире. Несомненно, эта ситуация повлияла на здоровье и приблизила смерть гения…

Впервые с телеэкрана о прославленном деде расскажет Василий Соловьев-Седой-младший.

Своими воспоминаниями о композиторе также поделятся Тихон Хренников, Сергей Михалков , Александр Колкер, Мария Пахоменко, Эдуард Хиль, Эдита Пьеха

Россия отмечает 110-летие со дня рождения великого композитора Василия Соловьева-Седого

Василия Павловича по праву называли «Маршалом песни». Его проникновенные произведения исполняли Марк Бернес и Эдита Пьеха, Леонид Утесов и Клавдия Шульженко, Луи Армстронг и Карел Готт. Знаменитые «Подмосковные вечера» на заключительном концерте исполнил победитель Первого конкурса им. П.И. Чайковского Ван Клиберн. Песни Соловьева-Седого звучали на фронте и в мирное время, на Всемирном фестивале молодежи и студентов и на домашних праздниках.

Родился будущий композитор в Петрограде в семье выходцев из крестьян. Отец Васи долго прозябал, пока не устроился главным дворником на Невском проспекте 139. Мать трудилась горничной у знаменитой певицы того времени Анастасии Вяльцевой. Артистка пророчила ей большое будущее и намеревалась ее определить в хористки. Но муж сказал кельнерше свое веское нет, и та вынуждена была покориться, сосредоточившись на воспитании ребенка. В утешение она получила от Вяльцевой несколько пластинок, которые мотивировали Василия на занятия музыкой.

Персональные «университеты» Василия начались в кинотеатре, где он сначала помогал киномеханику, а потом подрабатывал тапером. Озвучивал передачи радиогимнастики, из-за чего был вынужден каждый день тащиться в пять утра на запись. Однажды Соловьев-Седой опоздал всего на две минуты, однако ведущий сказал все, что о нем думает, забыв при этом выключить микрофон .

Учился в Третьем музыкальном техникуме в классе Петра Борисовича Рязанова — выдающегося педагога-наставника многих советских композиторов. Занимался на композиторском отделении вместе с прославленным Никитой Богословским. В 1931 году весь курс техникума перевели в Ленинградскую консерваторию, которую Соловьёв-Седой окончил в 1936 году по классу композиции у того же Рязанова.

Как это ни цинично прозвучит, Великая Отечественная война дала серьезный драматический импульс творчеству Соловьёва-Седого. В период 1941—1945 гг. он написал около 70 песен, стяжавших ему всенародную любовь; среди них «Вечер на рейде» (стихи А. Д. Чуркина), «На солнечной поляночке» («Тальяночка»), «Соловьи», «Давно мы дома не были» (все три — на стихи А. И. Фатьянова), «О чём ты тоскуешь, товарищ моряк?» (стихи В. И. Лебедева-Кумача), «Не тревожь ты себя, не тревожь», «Услышь меня, хорошая» (обе — на стихи М. В. Исаковского), «Матросские ночи» (стихи С. Б. Фогельсона). В 1945 появились песни к комедийному фильму «Небесный тихоход» — «Потому что мы пилоты» (стихи А. И. Фатьянова) и «Пора в путь-дорогу» (стихи С. Б. Фогельсона); в том же году в Куйбышеве состоялась премьера его оперетты «Верный друг».

Настоящей удачей для Соловьева-Седого стала написанная в соавторстве с Михаилом Матусовским песня «Подмосковные вечера». Ее тандему заказали для фильма «В дни спартакиады». Озвучивать проходную документалку друзья взялись без особого энтузиазма. Соловьев-Седой извлек из загашников мелодию двухлетней давности, а Матусовский набросал текст, который потом в пух и прах раскритиковал Марк Бернес, наотрез отказавшийся петь про «движется и не движется» и «смотришь искоса низко голову наклоня» . Потом песня стала популярной во многом во время исполнения Владимира Трошина.

Постоянным соавтором Соловьева-Седого был Алексей Фатьянов. «На солнечной поляночке», «Давно мы дома не были», «Перелётные птицы», «Друзья-однополчане» и знаменитые «Соловьи». Вдова поэта рассказывала, как её супруг и Соловьёв-Седой сочиняли песни: «Лёша ранним утром шел к Васе в гостиницу «Москва», где тот всегда останавливался и жил в одном и том же номере с роялем. Брали водку, много, закуску. Сначала выпивали бутылку и лишь затем шли к инструменту. К вечеру под роялем выстраивалась целая батарея бутылок, и была готова очередная прекрасная песня. Так они и жили: ели, пили, гуляли, сочиняли. Вася был очень весёлый, легкий, остроумный, компанейский. А его музыка! Гений, он и есть гений».

К сожалению, обильные возлияния стали для Василия Павловича на определенном этапе не источником вдохновения, а тупиком. Композитор Серафим Туликов вспоминал, как на отдыхе в Доме композиторов в Рузе Соловьев-Седой с другом Борисом Мокроусовым повадились ходить на другую сторону Москвы-реки в шинок, любовно названный ими «Мокроусовкой». Жены, прознав о досуге благоверных, стали караулить их с утра у моста. Тогда собутыльники в обход всех кордонов форсировали реку вброд по шейку и успевали еще до обеда «дойти до кондиции» . Особенно тяжел был путь назад. А в столовой Дома композиторов за старым буфетом у Соловьева-Седого всегда была припрятана бутылка водки и он, отлучаясь то за солью, то за горчицей, незаметно напивался во время трапезы практически на глазах у жены.

Туликов считает, что алкоголь довел Соловьева-Седого до творческого кризиса и стал причиной его преждевременной смерти. «Он не мог держаться, - рассказывал Туликов своему биографу Юрию Зельникову. - Он потом в последние годы злой стал невероятно. Потому что молодежь, молодые находили новые средства в песне и шли вперед. А он остановился. Это его страшно бесило . Седой ездил на гастроли с концертами. Ну, типа творческих встреч. Старые песни его исполняли. Он уже не переносил всего нового, которое тогда появлялось. У каждого свой конец».