Так не снимайте ж маски, господа!
Отныне леди, лорды, короли и воры
На карнавал длинною в жизнь пожалуют сюда!

Танцуйте! Пейте! Пойте! Веселитесь!
Цените то, что есть! Живите каждым днем!
Но не фальшивя эту роль вы проживите!
Так короток спектакль! Играйте, чтобы не жалеть о нем...

Рецензии

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ТЕАТРЕ

С вешалки театр начинается
Так, это и есть, быть может
Для кого-то там же кончается
Ну, может, в буфете всё же

А, у кого-то, другое мнение
Театр и есть, сама жизнь
Кто-то берёт под сомнение
Такую, вот, именно мысль

У кого-то же, театр и сцена
И вовсе не разделимы
Для кого-то это проблема
На сцене они уязвимы

У других, театр, развлечение
Попытки уйти от себя
Попытка найти примирение
С душою своей навсегда

А кому-то театр и работа;
За деньги обычный труд
И, там, не волнует кого-то
Что от него люди ждут

Жизнь это театр абсурда
Но, ведь, от неё не бегут
Жить театром без театра трудно
На алтарь его годы кладут

Театр, он нас разрушает
И он возвышает нас
Театр, он вас принимает
И он отторгает вас

С театром, можем сравнить
Всё окружение наше
Театр, нельзя не любить
Он нам дорогу укажет

Мы можем его ненавидеть
И, вовсе, не посещать
Но, этим, его не обидеть
Как быть, вам и решать

P.S.
Что, ещё, о театре сказать?
Он у каждого свой, от него
Каждый в праве чего-то ждать
Как и не требовать ничего
***
Спасибо за вашу оценку моих стихов.
Всех вам благ.

Да-а...зачиталась. Такое интересное размышление,просто слов нет. Замечательно как. Я мало общаюсь на стихи ру,но Вы среди тех поэтов,с которыми посчастливилось встретиться,один из лучших:) и Спасибо большое за пожелание:)

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора . Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом . Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании

Мир – театр. А кто в нем кто? – вот в чем вопрос. Еще во времена Всемирного потопа Ной в свой ковчег собрал каждой твари по паре. Зачем? Ведь недаром же. Значит, каждому существу, в том числе и человеку, уготовано свое место в этом жестоком мире, до которого он либо дойдет,

Твердо шагая, сам, либо выплывет к нему на суденышке судьбы. В вопросе о театре нельзя не отметить, что театр без зрителей не театр, а без актеров – и подавно. Каждому человеку свойственно сделать свой выбор: либо место на галерке, либо на сцене.

Однако нельзя не учитывать роль судьбы в этом выборе. Определенный склад обстоятельств тем или иным образом влияет на события в жизни человека, которые, в свою очередь, влияют на место данного человека в жизни-театре. Если человек попал на сцену, это еще не значит, что он актер. Он может быть суфлером, установщиком декораций, монтером-осветителем каким-нибудь в крайнем случае. Выходит,

Что присутствие человека на сцене еще не означает его возвышения до ранга актера. Зритель. Он не принимает участия в действиях на сцене. Он лишь лицезреет происходящее, переживая или сопереживая. Но зритель остается самим собой, ему не надо надевать маску того или иного героя. Редко можно увидеть натянутую улыбку или выдавленную слезу. Всем известно, что театр начинается с вешалки. Гардеробщики – вот еще одна категория людей в театре. Он ходит гордой походкой, таскает тяжелые шубы зрителей зимой, а летом скучает. Такая его работа.

Таких в театре много: уборщик, контролер билетов, продавец в кафе – это второстепенные лица. Чтобы поставить спектакль, надо иметь сценарий. Писатель. Без него не обойтись. Его труд играет основную роль в театре. Благодаря ему актер имеет роль, гардеробщик – работу, зритель – повод сходить в театр. Но писателя мало кто видит, на улицу он ходит редко, популярностью не пользуется, “звездной болезнью”, как актер, не болеет. Если рассматривать мир, как театр и себя в этом мире, то я не хотела бы быть ни писателем, потому что писать сценарий чьей-то жизни может лишь Бог; ни автором, потому что лицемерие в любых его проявлениях служит тормозом в развитии себя как личности; ни зрителем, так как молча созерцать – не моя стихия; ни гардеробщиком, потому что гардеробщик всего лишь гардеробщик, ни больше ни меньше.

Я хотела бы быть сценой, на которой разворачиваются события, занавесом, который символизирует начало или заключение действия, зрительным залом, в общем, чем-то неодухотворенным и вечным, поскольку только неодухотворенность может занять позицию без изъянов, то есть идеальную позицию в театре-жизни; а вечность поможет правильно ориентироваться во времени и нравах, которые от него зависят. Пока я в театре лишь зритель, хоть и не равнодушный, однако, следуя утверждению: “Мир – театр, а люди в нем актеры”, я в маске какого-нибудь героя займу все же свое место на сцене жизни.

Сочинения по темам:

1. Театр – древнейший вид искусства. Мы узнали о начале его существования из книг, из исторических рукописей. Этот вид искусства зародился...
2. Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку....

“Весь мир - театр, а люди в нем - актеры ” - это одна из наиболее цитируемых фраз Шекспира - начало монолога Жака из второго акта комедии “Как вам это понравится”.

All the world’s a stage,
And all the men and women merely players:
They have their exits and their entrances;
And one man in his time plays many parts,
His acts being seven ages. At first the infant,
Mewling and puking in the nurse’s arms.
And then the whining school-boy, with his satchel,
And shining morning face, creeping like snail
Unwillingly to school. And then the lover,
Sighing like furnace, with a woful ballad
Made to his mistress’ eyebrow. Then a soldier,
Full of strange oaths, and bearded like the pard,
Jealous in honour, sudden and quick in quarrel,
Seeking the bobble reputation.
Even in the cannon’s mouth. And then the justice,
In fair round belly with good capon lin’d,
With eyes severe, and beard of formal cut,
Full of wise saws and modern instances;
And so he plays his part. The sixth age shifts
Into the lean and slipper’d pantaloon
With spectacles on nose well and pouch on side,
His youthful hose well sav’d a world too wide
For his shrunk shank; and his big manly voice,
Turning again toward childish treble, pipes
And whistles in his sound. Last scene of all,
That ends his strange eventful history,
In second childishness and mere oblivion
Sans teeth, sans eyes, sans taste, sans everything.
http://en.wikipedia.org/wiki/All_the_world%27s_a_stage

В переводе Т. Щепкиной-Куперник этот монолог звучит следующим образом:

Весь мир - театр.
В нем женщины, мужчины - все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.

Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
Ревущий горько на руках у мамки...
Потом плаксивый школьник с книжной сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу. А затем любовник,
Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь, -
Так он играет роль. Шестой же возраст -
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса - кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы -
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.

Речь здесь - о “Человеческой комедии” в ее ренессансном понимании, когда человек воспринимался как игралище Фортуны, выступающей главным постановщиком в этом театре. Семь возрастов человека, упоминаемых здесь, соотносятся с семью планетами (так: солдат - Марс, любовник - Венера, судья - Юпитер, старик - Сатурн).

Но Шекспир часто всего лишь резонатор своей эпохи, ее эхо, до нас долетевшее. Он усиливает, модулирует чужие голоса. Например, королевы Елизаветы, выступающей перед Парламентом и произносящей следующее: “Мы, властители, выходим на подмостки этого мира, чтобы сыграть нашу роль на глазах всего человечества. ..”

Идею мира-театра обыгрывает в стихах УолтерРэли:

Что наша жизнь? - Комедия о страсти.
Бравурна увертюра в первой части.
Утроба материнская - гримерка
Комедиантов слишком расторопных.
Подмостки - мир, и зритель в сей юдоли -
Господь, - шельмует за незнанье роли.
Как занавес после спектакля - тьма
Могилы ждет, бесстрастно-холодна.
И вот, фиглярствуя, идем мы до конца.
Но в миг последний - маску прочь с лица.

(“What’s our life...” Перевод А. Нестерова)

Но и для стихотворения Рэли существует свой источник: вполне затертое риторическое сравнение, использовавшееся еще во времена античности, например, у Лукиана в диалоге “Менипп”: “... человеческая жизнь подобна какому-то длинному шествию, в котором предводительствует и указывает места Судьба, определяя каждому его платье. Выхватывая, кого случится, одевает на него царскую одежду, тиару, дает ему копьеносцев, венчает главу диадемой; другого награждает платьем раба, третьему дает красоту, а иного делает безобразным и смешным: ведь зрелище должно быть разнообразно! Часто во время шествия она меняет наряды некоторых участников, не позволяя закончить день в первоначальном виде. При этом она заставляет Крёза взять одежду раба или пленного; Меандрию, шедшему прежде вместе со слугами, она вручает царство Поликрата, разрешая некоторое время пользоваться царской одеждой. Но лишь только шествие закончено - все снимают и возвращают свои одеяния вместе с телом, после чего их внешний вид делается таким, каким был до начала, ничем не отличаясь от вида соседа. И вот иные, по неведению, огорчаются, когда Судьба повелевает им возвратить одежды, и сердятся, точно их лишают какой-либо собственности, не понимая, что они лишь возвращают то, что им дано во временное пользование ”

А есть еще и стихотворение сэра Генри Уоттона (1568-1639), приятеля Джона Донна:

Man’s life a tragedy: his mother’s womb
(From which he enters) is the trining room;
This spacious earth the theatre; and the stage
This country which he lives in; passion, rage,
Folly and vice are actors: the first cry
The prologue to th’ ensuing tragedy.
The former act consistent of dumb shows;
The second, he to more perfection grows;
I’th third he is a man, and doth begin
To nature vice and act the deeds of sin:
I’th fourth declines; I’th fifth diseases clog
And trouble him; then death’s his epilogue.

[Жизнь человеческая - трагедия: материнская утроба / (Из которой он выходит на сцену>) - гримерка; / Этот земной простор - театр; а сцена / - Страна, где живет он; страсть, гнев, / Глупость и порок - актеры: первый крик / - Пролог к грядущей трагедии. / Первый акт по содержанию своему - пантомима; / Второй акт> - герой совершенствуется; / В третьем - он мужчина и начинает / платить дань> пороку, заложенному в его природе, и совершать грешки: / В четвертом - он идет к закату; В пятом болезни обступают / И изводят его; а потом - смерть, его эпилог. ]

Юлий Ким "Театральный пролог"

«Весь мир - театр, а люди в нем актеры»

(Акт II, сцена VII)

Жак: У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль. Семь действий в пьесе той. Сперва младенец, Ревущий горько на руках у мамки... Потом плаксивый школьник с книжной сумкой, С лицом румяным, нехотя, улиткой Ползущий в школу. А затем любовник, Вздыхающий, как печь, с балладой грустной В честь брови милой. А затем солдат, Чья речь всегда проклятьями полна, Обросший бородой, как леопард, Ревнивый к чести, забияка в ссоре, Готовый славу бренную искать Хоть в пушечном жерле. Затем судья С брюшком округлым, где каплун запрятан, Со строгим взором, стриженой бородкой, Шаблонных правил и сентенций кладезь, - Так он играет роль. Шестой же возраст - Уж это будет тощий Панталоне, В очках, в туфлях, у пояса - кошель, В штанах, что с юности берег, широких Для ног иссохших; мужественный голос Сменяется опять дискантом детским: Пищит, как флейта... А последний акт, Конец всей этой странной, сложной пьесы - Второе детство, полузабытье: Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.

JAQUES All the world"s a stage, And all the men and women merely players; They have their exits and their entrances; And one man in his time plays many parts, His acts being seven ages. At first the infant, Mewling and puking in the nurse"s arms; And then the whining school-boy, with his satchel And shining morning face, creeping like snail Unwillingly to school. And then the lover, Sighing like furnace, with a woeful ballad Made to his mistress" eyebrow. Then a soldier, Full of strange oaths, and bearded like the pard, Jealous in honour, sudden and quick in quarrel, Seeking the bubble reputation Even in the cannon"s mouth. And then the justice, In fair round belly with good capon lin"d, With eyes severe and beard of formal cut, Full of wise saws and modern instances; And so he plays his part. The sixth age shifts Into the lean and slipper"d pantaloon, With spectacles on nose and pouch on side; His youthful hose, well sav"d, a world too wide For his shrunk shank; and his big manly voice, Turning again toward childish treble, pipes And whistles in his sound. Last scene of all, That ends this strange eventful history, Is second childishness and mere oblivion; Sans teeth, sans eyes, sans taste, sans everything.

Весь мир лицедействует

Авторство этой фразы традиционно приписывается Уильяму Шекспиру, но первоисточник шекспировских слов - сочинения римского писателя Гая Петрония. Его строка «Mundus universus exercet histrioniam» (мундус унивэрсус егзерсэт хистрионам) в буквальном переводе с латинского означает - «Весь мир занимается лицедейством».

Государство

Котлеты из геркулеса - очень вкусно, попробуйте!

Государство

Королева мечей в таро: значение этого младшего Аркана

Непознанное

Как ведут себя лидеры. Известные лидеры