И это несмотря на то, что в запасниках всех крупных российских музеев хранятся ее произведения.

Ее творчество было признано и на родине, и за рубежом, работы приобретали крупнейшие русские коллекционеры П.М. Третьяков и И.Е. Цветков. Большими поклонниками её искусства были Александр III и Николай II. Почитателямим ее таланта были Илья Репин, Шишкин, Айвазовский, Васнецов и Врубель, Тургенев и Майков, Гончаров, Лесков и Короленко, ее работами восхищались передвижники и художники из «Мира искусства», писатели-народники и великие князья, а учителем ее был великий портретист Крамской.

Я всю жизнь помню старинную азбуку, которую иногда вечерами прабабушка позволяла полистать под ее присмотром. Много позже я узнал, чьи иллюстрации так завораживали меня в детстве.

В ее жилах текла татарская кровь: предки Лизы носили фамилию Индо-гур, в переводе означавшую «индейский петух», но со временем обрусели, и по указу Ивана III стали Эндауровыми.
Детство будущей художницы проходило в родовом имении ее отца на границе Ярославской и Вологодской губерний - среди русского раздолья, дремучих лесов и заливных лугов.
Рисовала Лиза всё, что видела: природу, животных, своих деревенских друзей. Вместе с письмами к Лизиным приятельницам в Петербург всякий раз отправлялись бумажные куклы и звери. Это и «обратило внимание людей несколько понимающих».
И с 14 лет девочка стала заниматься в петербургской Рисовальной школе Общества поощрения художников, окончила обучение с золотой медалью.
Елизавете Меркурьевне много везло в жизни. Может быть, потому, что она ясно чувствовала свое в ней призвание. Повезло с родителями, которые послушались советов «понимающих людей» и отдали дочь учиться в петербургскую Рисовальную школу, куда, вообще-то, путь девушкам был закрыт, на дворе стояла середина XIX века.
Повезло с учителями, любимейшим из которых стал Иван Николаевич Крамской - великий русский портретист, создатель знаменитой «Неизвестной».

«Если я хоть малость понимаю в рисунке, то обязана этим исключительно Крамскому», - не уставала повторять художница.

Повезло, что супругом ее стал профессор Петербургской консерватории Людвиг Бём, венгр по национальности, прекрасный скрипач, получивший в наследство от дяди-музыканта скрипку Страдивари и собственноручное письмо Бетховена. Сам человек творческий, он с пониманием и одобрением отнесся к занятиям жены.

Творческая жизнь Елизаветы Меркурьевны не оборвалась после замужества: с появлением на свет первого ребенка она еще радостней окунулась в живопись, а любимой темой ее отныне стал мир детей.

В последние годы интерес к творчеству талантливой художницы вновь стал возрастать. Образы, созданные Елизаветой Бём, широкое использование ею традиций русской национальной культуры, включение фольклорных элементов и орнаментов в ткань произведений заинтересовали как профессионалов-искусствоведов, так и всех любителей искусства

Художница нашла собственный стиль – акварели и силуэты. Любимыми натурщиками Елизаветы Меркурьевны до старости оставались дети.

«Елизавете Бём в знак моего глубочайшего почитания ее таланта. Ее „черненьких“ я люблю больше многих-многих беленьких. Январь 1898 г.» – такая надпись сделана рукой Ильи Репина на обороте одного из портретов Елизаветы Бем. «Черненькими» Илья Ефимович называл ее силуэты.

Прекрасно владела она и декоративно-прикладным искусством: сохранились расписанные ею веера и молитвенники, рисунки для вышивок и кружев, расшитые цветным бисером кокошники, глиняные петухи и деревянные ковши, а также работы из стекла: синие, зеленые, бордовые бокалы, штофы, чаши… Поистине, талантливый человек талантлив во всем!
За двадцать лет активной творческой деятельности Елизавета Бём создала 14 силуэтных серий, более 300 сюжетов для открыток, оформила множество книг и журналовС 1893 года Бём увлеклась изготовлением стеклянной посуды. Случилось это после поездки в Орловскую губернию, где директором Дятьковского хрустального завода был её брат Александр.
Работы Елизаветы Меркурьевны участвовали в международных выставках - в Париже, Мюнхене, Милане - и везде получали медали.

Фирменным знаком творений Бём, будь то акварели или изделия из стекла, были подписи. Художница использовала незатейливые коротенькие стихи, загадки, прибаутки, пословицы.
Здорово, стаканчики,
Каково поживали?
Меня поджидали.
Пей, пей – увидишь чертей!, - гласит надпись на одной из граней штофа.

Стаканчики в наборе являются обманками. На 2/3 они заполнены стеклянной массой и вмещают не так уж много жидкости. На каждом – шутливая надпись-тост, предостерегающая от чрезмерного увлечения «зеленым змием».
Такие штоф и стаканчики были подарены Крамскому и Толстому в период написания известного портрета.

Семья Бёмов, вообще, была в дружеских и добрых отношениях со Львом Толстым и оказала ему большую моральную поддержку, когда писателя отлучили от церкви.
Есть легенда, что именно Елизавета Меркурьевна на стекольном заводе, где директором был ее брат, изготовила стеклянную плиту с надписью: «Вы разделили участь великих людей, идущих впереди своего века, глубокочтимый Лев Николаевич. И раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылках». Сейчас эта плита хранится в музее в Ясной Поляне.

Но самую большую известность принесли Елизавете Бем открытки.

Тысячи почтовых открыток с милыми лицами маленьких персонажей Елизаветы Бем странствовали по России. Неся добро и улыбку, они заглядывали в каждый дом, чтобы навсегда остаться в памяти русских сердец.

«ЖИЗНЬ В СИЛУЭТАХ»

Это просто были крестьянские ребятишки
из соседней деревни, которые стерегли табун…
Сидя без шапок и в старых полушубках на самых
бойких клячонках, мчатся они с весёлым
гиканьем и криком, болтая руками и ногами,
высоко подпрыгивают, звонко хохочут.
И.С.Тургенев. Бежин луг

Одной из редчайших техник иллюстрирования детских книг можно назвать силуэт.

Искусство силуэта зародилось в Китае, где издавна любили рисовать однотонные изображения - так называемые китайские тени. По мере освоения Востока европейцами силуэтное искусство стало проникать и в другие страны. К середине XVIII века мода на силуэты особенно прижилась во Франции. Здесь-то и возникло привычное теперь слово «силуэт». Произошло оно от имени Этьена Силуэта (1709-1767), генерального контролёра финансов (1759), который славился своей бережливостью (а попросту говоря, скупостью) и узостью взглядов. Так уж вышло, что на него была сделана выразительная карикатура в виде силуэта. А поскольку фигура злосчастного министра долгое время служила мишенью для насмешек всего Парижа, имя его постепенно слилось с изображением, а словами «portraits a la Silhouette» стали называть всё дешёвое и банальное, ведь искусство силуэта в те годы многие считали слишком простым и поверхностным по сравнению с монументальной живописью и архитектурой. Тем не менее, шествие силуэтного искусства по Европе началось именно с XVIII века.

В России увлечение силуэтом связано по времени с приходом к власти Екатерины II. При дворе императрицы работал парижский силуэтист Сидо () и немецкий рисовальщик Антинг () . Но ко второй половине XIX века интерес к силуэту в нашей стране несколько угас. Светские люди охладели к этому искусству, ведь вырезанием силуэтов из бумаги на ярмарках стали дивить народ странствующие артисты.

И только соприкоснувшись с детской книгой, силуэт неожиданно для всех обрёл новое дыхание…

Елизавета Меркурьевна Бём (в девичестве - Эндаурова; 24.02.1843, Петербург - 1914, там же), русская рисовальщица, силуэтист, происходила из старинного рода. Её предки, татары, носили фамилию Индигир, означавшую - «индийский петух». Грамотой, дарованной роду Иваном III, фамилия была изменена на Эндауровы.

Елизавета Бём родилась в столице, но детство провела в родовом поместье Эндауровых в Ярославской губернии. Туда, на природу, родители художницы переехали жить, когда ей было шесть лет. Самые светлые детские воспоминания Елизаветы Меркурьевны связаны были с сельской жизнью.

Как и многим будущим художникам, ей с детства нравилось рисовать: «Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет; я иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием» () .

Жизнь в России второй половины XIX века не особенно располагала к тому, чтобы женщина занималась чем-то ещё, кроме дома, семьи и детей, однако родители Елизаветы Меркурьевны оказались людьми прогрессивными и прислушались к мнению «понимающих» . С 14 лет девочка занималась в

Школе поощрения художников (1857-1864), которую окончила с золотой медалью. Училась у И.Крамского, П.Чистякова, А.Бейдмана.

В 1867 году она вышла замуж за Людвига Францевича Бёма, обрусевшего венгра, талантливого скрипача, преподавателя, а впоследствии профессора Петербургской консерватории () .

Брак был счастливым, и у супругов родилось несколько детей () .

Как силуэтист Елизавета Меркурьевна стала активно работать с 1875 года () , когда принялась за «издание своих первых книг силуэтов, литографируя их сама и на камне» () . Казалось бы, даме скорее пристало изготовлять силуэты лёгким и привычным способом - вырезанием из чёрной или тонированной бумаги. Но художница избрала свой путь, так как только возможности литографии, рисования на камне () , позволяли ей не только сразу выпускать свои книги небольшими тиражами, но делать тончайшую проработку всех деталей, которая была бы невозможна при вырезании ножницами. Она тщательно вырисовывала пёрышки птичек и кудряшки на головке деревенской девочки, шерсть собаки и кружева на платьях кукол - мельчайшие подробности делали графику Елизаветы Бём необычайно тонкой, душевной, живой, по ним можно было понять то недоговорённое, что оставалось скрыто от зрителя внутри её силуэтов.

В 1877 году художница сделала одну из самых известных своих книг - «Силуэты из жизни детей». На больших листах по зеленоватому цвету в ней словно бы рассыпаны белые карточки с силуэтными изображениями ребятишек. Сочетание цветов изысканно, как в помещении, где хранится коллекция фарфора, ведь белоснежную посуду с рисунком часто размещают на похожем зеленовато-коричневом фоне.

Само построение книги имитирует спокойный и тихий мир семейного альбома, что подчёркивается полутоновыми, подробными изображениями трав и цветов, словно забытых кем-то между страницами, тенями от карточек… Подписи к рисункам немного пафосны: например, картинка, на которой двое детей играют на музыкальных инструментах, подписана «Будущие великие музыканты», девочки, в духе времени, названы «Будущими мамашами» и так далее.

В 1878 году Елизавета Меркурьевна выполнила иллюстрации к басням И.А.Крылова. Фигурки людей в этой книге, как обычно, располагаются в условно нарисованном пространстве, сделанном даже как-то поверхностно по сравнению с силуэтами. «Чёрные силуэты выходили у неё намного эффектнее, чем самый фон, среда. Она даже кажется несколько ученической рядом с её силуэтами, которые всегда выполнены мастерски», - писал о работах Бём В.И.Глоцер () .

В 1880-м она создала ещё одну книгу, прибавившую ей славы, - «Пирог». На тонированной бумаге здесь размещены белые круги, в которых развивается история маленьких девочек, сделавших пирог и к радости собаки уронивших его. Размеренный ритм повествования задаётся статичными кругами, положение которых не меняется от страницы к странице, но каждый раз там разыгрывается новая сценка. «Пирог» был очень хорошо принят современниками художницы, и его с удовольствием рассматривали не только дети, но и взрослые.

Иллюстрации к следующей книге - «Из деревенских воспоминаний» (1882) - Елизавета Меркурьевна решила не ограничивать тоновыми рамками. Силуэты в ней свободно располагаются на белых листах: ребятишки собирают овощи в огороде, куда-то идут среди трав, сидят на повозке с сеном… - все эти тончайшие силуэты выразительны и живы. Есть в книге рисунок, на котором среди ребят художница нарисовала себя, ведь каждое лето она продолжала приезжать в своё родовое имение в Ярославской губернии или в имение Балашёвых под Тосно. Всякий раз, перед тем как ехать туда, Елизавета Меркурьевна покупала охапки деревенских платков, игрушек и лент для крестьянок и их детей. Дети её любили и называли свою барыню «Бёмиха».

В том же 1882 году она проиллюстрировала русскую народную сказку «Репка».

Пожалуй, самой неудачной книгой Бём стала «Азбука» (18??), картинки в которой «напоминают провинциальную рекламу, где аккуратно размещены на листе хорошенькие детские модели в маскарадных костюмах с говорящими названиями» () . «Азбука» - это огромный альбом, предназначенный для домашнего настольного рассматривания. Изображения детей здесь несколько вычурны, а сама книга напоминает лавку старьёвщика. Художнице очень хотелось создать нечто среднее между букварём и научно-популярной книгой и втиснуть туда как можно больше сведений о всех и всяческих вещах: монетах разного времени, сибирских камнях, посуде, русском оружии, сказочных персонажах и т.д. Но вот умения систематизировать эти материалы, разместить их в удобной для ребёнка форме ей не хватило. Впрочем, до той поры, когда художники вообще стали задумываться о систематизированных азбуках и детской научно-популярной книге, оставалось ещё несколько десятков лет.

В 1883 году Бём сделала альбом «Типы из «Записок охотника» И.С.Тургенева в силуэтах» (книга увидела свет в последний год жизни писателя). В этом альбоме листы иллюстраций чередуются с листами, на которых среди заставок и виньеток помещены фрагменты текста. А сами силуэты охотников, рыбаков, нищих, ребятишек выразительны и необыкновенно точны, ведь все они были основаны на многочисленных натурных зарисовках. Редкое сочетание задушевности и познавательности сделало эти силуэты привлекательными для нескольких поколений зрителей.

Работала художница и над книгами для самых маленьких. Для них она создала небольшие альбомы «Пословицы в силуэтах» (1884) и «Поговорки и присказки в силуэтах» (1885).

Заказы на силуэты поступали из других стран, где рисунки русской художницы были весьма популярны, а один издатель из Парижа даже предлагал эксклюзивный договор, но Елизавета Меркурьевна отказалась, ведь иначе она не смогла бы ничего издавать на родине.

Помимо работы над книгами, Бём выступала и в периодической печати. Её силуэты регулярно воспроизводились в самых разных журналах и альманахах, таких как «Нива», «Новое время», «Живописное обозрение», «Всемирная иллюстрация». Художница поддерживала движение и идеи народников, ратовавших скорее за просвещение народа, чем за резкие революционные действия. Именно поэтому она оформляла и богатые издания, и грошовые книжки «Библиотеки свободного воспитания» И.И.Горбунова-Посадова.

«Установилось мнение, что с замужеством женщина всегда или большей частью кончает свои занятия искусством, - рассуждала Елизавета Меркурьевна, - всё равно, музыка это или живопись или что другое, не находя для этого достаточно времени. Вспоминаю при этом слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдётся время, как находишь его для того, чтобы пить и есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой своё занятие, я и по выходе замуж и после того, как родила ребёнка, всё так же, если ещё не более, занимаюсь любимым делом» () .

Большую часть жизни художница посвятила созданию детских книг. Но с возрастом ей стало трудновато работать в технике литографии, и она занималась по преимуществу акварелями, рисовала открытки и иллюстрировала детские журналы «Игрушечка» (1882-1886) и «Малютка» (1886-1887).

Кроме того, она создавала рисунки вещей, изготовляемых для высочайших особ. Так, в книге Лаврентьевой есть перечень (далеко не полный) предметов, которые она рисовала в то время: «несколько молитвенников с живописью по пергаменту; веера - для серебряной свадьбы греческой королевы, для бракосочетания Великой Княгини Ксении Александровны, несколько для Великой Княгини Елисаветы Фёдоровны… Делала акварели по заказам Великого Князя Сергея Александровича и для графа С.Д.Шереметева» () .

С 1893 года Бём увлеклась изготовлением стеклянной посуды. Случилось это после поездки в Орловскую губернию на Мальцовские заводы, где директором хрустального завода был её брат Александр. Она делала формы для посуды, ориентируясь на старинные предметы: братины, стопы, чарки, ковши. Придумывала рисунки для эмалей. Сама расписывала посуду и внимательно наблюдала, если росписи делал кто-то другой. Некоторые рисунки гравировались, а потом протравливались на стекле. И опять-таки художница всё старалась делать сама, замечая лишь, что «травление было не крепкой водкой, а фтористой кислотой, настолько ядовитой, что надо надевать маску при травлении» () .

Работы Елизаветы Меркурьевны (с 1868 года) участвовали в международных выставках - в Париже (1900), Мюнхене (1902), Милане (1906) - и везде получали медали. В Милане художница получила золотую медаль, как и на выставке в Чикаго (1893), за рисунки для вееров и изделия из стекла.

Творчество Бём высоко оценивалось современниками - не только читателями её книг, но и крупными художниками. «Её черненькие я люблю больше многих беленьких» , - говорил И.Е.Репин о работах Елизаветы Меркурьевны () . И даже писал её портрет () .
В 1896 году, когда проходило чествование художницы по случаю двадцатилетия её творческой деятельности, среди множества телеграмм с поздравлениями была одна от издателей «Посредника»: «Редакция «Посредника» в день вашего юбилея горячо благодарит вас за всё, что вы сделали для народных изданий, и от всей души надеется, что вы ещё долго послужите вашей прекрасной кистью этому делу для народа. Лев Толстой, Горбунов-Посадов, Бирюков» () . Поздравления также прислали В.Стасов, И.Айвазовский, И.Репин, А.Сомов, И.Забелин, А.Майков…

В 1904 году художница овдовела. Но до последнего дня, несмотря на все трудности и беды, она продолжала заниматься творчеством. «В настоящее время, - писала она в 1910 году, - то есть имея за своими плечами 67 лет, имея взрослых внуков, я всё ещё не оставляю своих занятий, и не столько в силу необходимости, сколько любя по-прежнему своё дело» () .

Созданные Елизаветой Бём тончайшие, душевные, живые силуэты навсегда остались в истории русской иллюстрированной книги.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Сидо делал портреты членов царской семьи и знати. Работал в нескольких графических техниках. Иногда гравировал портреты на меди, иногда - рисовал тушью, иногда - вырезал из чёрной бумаги и вкладывал в гравированные рамки.

2. Антинг (1753-1803). В 1791 году выпустил в Петербурге альбом силуэтов «Collection de cent silhouettes».

Открытки Елизавeты Бём пользовались невероятной популярностью на рубeже XIX-XX вв. Их можно было увидеть в коллекциях императорской семьи, в Третьяковской галерее и в избах простых крестьян. Очаровательные детки в русских национальных костюмах, изображенные в различных бытовых сценах, и сегодня вызывают умиление обывателей.

Елизавета Меркурьевна Бём (в девичестве Эндaурова) появилась на свет уважаемой богатой семье в 1843 году. Художница вспоминала: «В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием» .

Тогда считалось, что девочкам достаточно только обучения рукоделию и основам ведения хозяйства, но родители Лизы прислушались к мнению «понимающих» людей и отправили 14-летнюю дочь в столичную Рисовальную школу Общества поощрения художников. Лиза посещала занятия таких признанных мастеров, как Иван Крамской, Павел Чистяков, Луиджи Премацци. Она окончила Рисовальную школу с отличием.

В 1867 году Елизавета Эндаурова приняла предложение руки и сердца Людвига Бёма, преподававшего в Петербургской консерватории. Муж не препятствовал увлечению супруги.

В 1875 году художница создала несколько силуэтов и сшила их в альбом. Ее дядя, владевший картографическим заведением, растиражировал ее работы. Публика с восхищением восприняла подобное творчество. Вдохновленная столь положительным результатом, Елизавета Бём создала еще один альбом «Силуэты из жизни детей». Илья Репин высоко оценивал ее творчество: «Её черненькие я люблю больше многих беленьких» .

Позже художница иллюстрировала журналы, обложки к книгам, но настоящая слава на родине и заграницей пришла к ней после того, как она стала рисовать открытки. Главными героями на них становились маленькие дети в русских народных костюмах. Они изображались в бытовых ситуациях. Открытки сопровождались незамысловатыми надписями или же пословицами и поговорками.

Открытки от Елизаветы Бём имели колоссальный успех. Их приобретали для себя и члены императорской семьи, и обычные мастеровые и крестьяне. На международных выставках работы Бём неизменно получали медали и призы. Одно французское издательство предложило за огромные деньги Елизавете Меркурьевне заключить договор на эксклюзивное право печати ее работ. Это значило, что в таком случае художница не могла бы публиковаться в России, поэтому она отказалась.

Елизавета Меркурьевна Бём продолжала плодотворно работать до самой смерти. Ей постоянно приходили заказы на оформление детских книг, ведь иллюстратор с большим усердием выводила непослушные завитушки на детских головках, а получившиеся образы выходили такими душевными.

Елизаветы Бём не стало в 1914 году, но ее открытки продолжали переиздаваться десятилетиями.

В начале ХХ века тематика открыток была очень обширной. Так, В Германии в 1900 в коробках с шоколадными конфетами Theоdоr Hildebrаnd und Sohn также можно было отыскать

Происходила из старинного рода. Её предки, татары, носили фамилию Индигир, означавшую - «индийский петух». Грамотой, дарованной роду Иваном III, фамилия была изменена на Эндауровы.

Елизавета Меркурьевна родилась в Санкт-Петербурге, детство провела в родовом имении Эндауровых в селе Щипцы Пошехонского уезда Ярославской губернии.

Рисовала Лиза всё, что видела: природу, животных, своих деревенских друзей. Вместе с письмами к Лизиным приятельницам в Петербург всякий раз отправлялись бумажные куклы и звери. Это и "обратило внимание людей несколько понимающих".

Куда сердце летит, туда око глядит!

Купим себе деревеньку, да заживем по-маленьку.

Повезло с учителями: в Лизиной школе преподавали великолепные мастера, любимейшим из которых стал Иван Николаевич Крамской - создатель знаменитой "Незнакомки". "Если я хоть малость понимаю в рисунке, то обязана этим исключительно Крамскому", - не уставала повторять художница.

Курица Федорка, да петух Егорка с праздником поздравляют, счастья желают!

Повезло Елизавете и с мужем: им стал профессор Петербургской консерватории Людвиг Бём, венгр по национальности, прекрасный скрипач, получивший в наследство от дяди-музыканта скрипку Страдивари и собственноручное письмо Бетховена. Сам человек творческий, он с пониманием и одобрением отнесся к занятиям своей жены. "Я прямо отдыхаю на ее рисунках", - как-то обмолвился он.

Л. Н. Толстой среди яснополянских детей.

Так что Лизу миновала судьба большинства ее современниц, увлеченных искусством: выйдя замуж, оставить баловство, дабы полностью посвятить себя воспитанию детей и домашним делам.

Любит! Не любит!

Маленькая рыбка лучше большого таракана.

Сама она по этому поводу говорила: "Вспоминаю слова нашего великого писателя Л. Н. Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдется время, как находить его для того, чтобы пить или есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой свое занятие, я и по выходе замуж, и после того, как родила ребенка, все так же, если еще не более, занимаюсь любимым делом".

Милости прошу, к нашему шалашу!

Вскоре она нашла собственный стиль - акварели и силуэты. Любимыми натурщиками Елизаветы Меркурьевны до старости оставались дети: стоило ей приехать в деревню на этюды, ребятня с криками "Тетка Бёмиха приехала!" неслась ей навстречу, зная, что добрая барыня с непроизносимым именем щедро платит за позирование игрушками и сладостями.

Милые бранятся только тешатся

Акварельные работы Елизаветы Бём привлекали внимание не только забавными персонажами, но и подписями, ставшими фирменным знаком ее творений. Художница использовала незатейливые коротенькие стихи, загадки, прибаутки, пословицы, разговаривая с народом на его языке. "И откуда только Вы их выкапываете?" - поражался, бывало, сам Владимир Стасов, знаменитый критик и исследователь русской старины.

Много выбирать - женатым не бывать

Елизавета Меркурьевна возродила подзабытый к тому времени жанр силуэта. "И что за совершенство были эти силуэты! - писал Крамской. - В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей". А Илья Репин признавался, что ее "черненьких" он любит больше многих-многих "беленьких".

Мойся беленько, гости близенько!

Первым "взрослым" силуэтом художницы стал случайно нарисованный на концерте в Дворянском собрании на обороте программки портрет Антона Рубинштейна "со всей фигурой и роялем - абсолютное совершенство, поразительное по выражению".

Мойся беленько, праздник близенько!

Сам композитор говорил Елизавете Меркурьевне, что это лучший из всех его портретов. Впоследствии она выполняла на заказ много силуэтных композиций - в том числе для высочайших особ. Да, это только тени. Но тени реальных людей, составлявших когда-то русскую жизнь...

Елизавета Меркурьевна охотно оформляла детские журналы, иллюстрировала народные сказки, басни И. А. Крылова, поэму Н. А. Некрасова "Мороз Красный нос", рассказы писательниц-современниц. Классикой книжной графики стали два силуэта к рассказу И. С. Тургенева "Муму".

Мороз не велик, да стоять не велит!

Москва замуж идет

Среди искренних поклонников творчества Елизаветы Бём были Репин, Шишкин и Айвазовский, Васнецов и Врубель, Тургенев и Майков, Гончаров, Лесков и Короленко, ее работами восхищались передвижники и художники из "Мира искусства", писатели-народники и великие князья.

Москва замуж идет

Семья Бёмов была в добрых отношениях со Львом Толстым и оказала ему большую моральную поддержку, когда писателя отлучили от церкви.

Первая рюмка колом, вторая соколом!

Есть легенда, что именно Елизавета Меркурьевна на стекольном заводе, где директором был ее брат, изготовила стеклянную плиту с надписью: "Вы разделили участь великих людей, идущих впереди своего века, глубокочтимый Лев Николаевич. И раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылках". Сейчас эта плита хранится в музее в Ясной Поляне.

Пить не пью, да и мимо не лью! Чарка велика, да и винцо хорошо!

Алешенька Попович глаза завидущие

Праздник всегда проходил весело: разыгрывались фанты, внуки-гимназисты отгадывали бабушкины загадки, которых она знала великое множество. И непременно звучал рояль, пела скрипка, исполнялись романсы.

Архитектор.
Наш Мирошка строит себе понемножку, живет в доброте и ест на серебре!

В начале Первой мировой войны, на 71-м году своей жизни, уже овдовевшая, проводившая на фронт внуков, Елизавета Меркурьевна писала: "Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках...тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Благодарю Бога за наслаждение, дарованное мне через призвание. А сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений..."

Бабушка Арина ела да хвалила.

В том же 1914 году художница тихо и незаметно ушла из жизни. Но еще долго тысячи ее почтовых открыток с милыми лицами маленьких персонажей продолжали странствовать по России, неся в каждый дом добро и улыбку. Вернулись они наконец и к нам.

Берегись, где русалки завелись!

Бог в помощь!

Брал Добрынюшка лук тетивчатый, брал он стрелы богатырские!

Был бы мёд и мух много нальнёт!

Был пост, будет и Праздник! Была кручина, будет и радость!

Была в гостях у друга, пила там воду, слаще меду!

В будни поработаем - в праздник погуляем!

В зимний холод всякий молод

В новом году женихов будет сто один, а полюбится один!

Вам сказка, а мне бубликов связка!

Василиса да не Мелентьевна!

Веселье лучше богатства

Взглянет - что огнём опалит, слово молвит - рублём подарит!

Воевать тебе на печи с тараканом!

"Вот над колосьями в синем венке черная быстромелькнула головка...
Вишь ты, куда забежала плутовка"...Н. Некрасов

Времена года. Весна идет, тепло несет.

Времена года. ЗИМА. В гостях хорошо...

Времена года. ЛЕТО. ХОЗЯИНУ ХЛЕБА ВОРОШОК...

Времена года. ОСЕНЬ. ГДЕ ГРИБЫ, ТУТ И МЫ!

Всякая невеста для своего жениха родится!

Вы всегда нас баловали и дарили ласками...

Выбирай жену не в хороводе, а в огороде.

Выставка "Детский мир". Портреты Л.Толстого, А.Пушкина, А.Рубинштейна, В.Верещагина

Где кулич и тесто тут и наше место.

Где работа, там и густо, а в ленивом доме пусто.

Грамотеи

Девочка с туеском. 1903

Дедушка Елизар все пальчики облизал

Делу время, потехе час!

Для милого дружка и серёжка из ушка

Для первой же встречи азартные речи!

Добрая хозяйка да жирные щи - другого добра не ищи!

Доброму делу Бог на помощь!

Добрыня Никитич, 1893 г. Акварель с выставки в Чикаго

Дорогой обычай в Великий день!

Друзья дороже денег!

Дума, кума, не лиши ума!

Думцы-молодцы, не спешите языком, торопитесь делом!

Еду, еду-не свищу, а наеду-не спущу!

Ехал к Фоме, а приехал к куме!

Ехала к Фоме, а приехала к тебе!

Желала бы Вам угодить, да не знаю, как быть!

Живи не тужи. Придёт солнце и в твоё оконце!

За горами, за лесами, далеко живём. Вас же помним, поздравляем и поклоны шлем!

За здоровье того, кто любит кого!

За здоровье!

За хлеб, за соль, за щи с квасом, за лапшу, за кашу, да за сказку вашу благодарю!

И в Сибири люди живут да хлеб жуют!

И ворчит Илья сердито: Ну, Владимир, что ж...Посмотрю я, без Ильи то
как ты проживёшь!

И смотрели на Чурилушку, красоты его дивилися так, что очи помутилися!

И холодно, и голодно и до дому далеко!

И я на том пиру был, мёд, брагу пил!

Иван, но не грозный

Из далека путь держу, три короба вестей несу!

Из книг Графа С.Д.Шереметева

Из малаго выходит великое!

Иль военный, иль купец, или добрый молодец

Каков привет, таков и ответ!

Кому до того дело, что я с кумом сидела!

Крупен жемчуг с яхонтом, хорош жених с невестою.

Кто в Москве не бывал, красоты не видал!

Кто кого побьет.

Кто кого согнёт, тот того и побьёт!

Кто о чём, а мы о своём пишем!

Кто прежней Тани, бедной Тани теперь в княгине-б не узнал!

Кто смел, тот и сел!

Она родилась в 1843 году в Петербурге. В ее жилах текла татарская кровь: предки Лизы носили фамилию Индо-гур, в переводе означавшую "индейский кур (петух)", но со временем обрусели и по указу Ивана III стали Эндауровыми.
Детство будущей художницы проходило в родовом имении ее отца на границе Ярославской и Вологодской губерний - среди русского раздолья, дремучих лесов и заливных лугов.

"Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет; я иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки", - скажет потом она.

Рисовала Лиза всё, что видела: природу, животных, своих деревенских друзей. Вместе с письмами к Лизиным приятельницам в Петербург всякий раз отправлялись бумажные куклы и звери. Это и "обратило внимание людей несколько понимающих".

Елизавете Меркурьевне много везло в жизни. Может быть, потому, что она ясно чувствовала свое в ней призвание. Повезло с родителями, которые послушались советов "понимающих людей" и отдали дочь учиться в петербургскую Рисовальную школу Общества поощрения художников, куда вообще-то путь девушкам был закрыт: на дворе стояла середина XIX века.

Повезло с учителями: в Лизиной школе преподавали великолепные мастера, любимейшим из которых стал Иван Николаевич Крамской - создатель знаменитой "Незнакомки". "Если я хоть малость понимаю в рисунке, то обязана этим исключительно Крамскому", - не уставала повторять художница.

Повезло Елизавете и с мужем: им стал профессор Петербургской консерватории Людвиг Бём, венгр по национальности, прекрасный скрипач, получивший в наследство от дяди-музыканта скрипку Страдивари и собственноручное письмо Бетховена. Сам человек творческий, он с пониманием и одобрением отнесся к занятиям своей жены. "Я прямо отдыхаю на ее рисунках", - как-то обмолвился он.

Так что Лизу миновала судьба большинства ее современниц, увлеченных искусством: выйдя замуж, оставить баловство, дабы полностью посвятить себя воспитанию детей и домашним делам.

Творческая жизнь Елизаветы Меркурьевны не оборвалась после замужества: с появлением на свет первого ребенка она еще радостней окунулась в живопись, а любимой темой ее отныне стал мир детей.

Сама она по этому поводу говорила: "Вспоминаю слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдется время, как находить его для того, чтобы пить или есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой свое занятие, я и по выходе замуж, и после того, как родила ребенка, все так же, если еще не более, занимаюсь любимым делом".

Вскоре она нашла собственный стиль - акварели и силуэты. Любимыми натурщиками Елизаветы Меркурьевны до старости оставались дети: стоило ей приехать в деревню на этюды, ребятня с криками "Тетка Бёмиха приехала!" неслась ей навстречу, зная, что добрая барыня с непроизносимым именем щедро платит за позирование игрушками и сладостями.

Акварельные работы Елизаветы Бём привлекали внимание не только забавными персонажами, но и подписями, ставшими фирменным знаком ее творений. Художница использовала незатейливые коротенькие стихи, загадки, прибаутки, пословицы, разговаривая с народом на его языке. "И откуда только Вы их выкапываете?" - поражался, бывало, сам Владимир Стасов, знаменитый критик и исследователь русской старины.

Елизавета Меркурьевна возродила подзабытый к тому времени жанр силуэта. "И что за совершенство были эти силуэты! - писал Крамской. - В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей". А Илья Репин признавался, что ее "черненьких" он любит больше многих-многих "беленьких".

Первым "взрослым" силуэтом художницы стал случайно нарисованный на концерте в Дворянском собрании на обороте программки портрет Антона Рубинштейна "со всей фигурой и роялем - абсолютное совершенство, поразительное по выражению".

Сам композитор говорил Елизавете Меркурьевне, что это лучший из всех его портретов. Впоследствии она выполняла на заказ много силуэтных композиций - в том числе для высочайших особ. Да, это только тени. Но тени реальных людей, составлявших когда-то русскую жизнь...

Елизавета Меркурьевна охотно оформляла детские журналы, иллюстрировала народные сказки, басни И.А.Крылова, поэму Н.А.Некрасова "Мороз Красный нос", рассказы писательниц-современниц. Классикой книжной графики стали два силуэта к рассказу И.С.Тургенева "Муму".

Прекрасно владела она и декоративно-прикладным искусством: сохранились расписанные ею веера и молитвенники, рисунки для вышивок и кружев, расшитые цветным бисером кокошники, глиняные петухи и деревянные ковши, а также работы из стекла: синие, зеленые, бордовые бокалы, штофы, чаши... Поистине, талантливый человек талантлив во всем!

Среди искренних поклонников творчества Елизаветы Бём были Репин, Шишкин и Айвазовский, Васнецов и Врубель, Тургенев и Майков, Гончаров, Лесков и Короленко, ее работами восхищались передвижники и художники из "Мира искусства", писатели-народники и великие князья.

Семья Бёмов была в добрых отношениях со Львом Толстым и оказала ему большую моральную поддержку, когда писателя отлучили от церкви.
Есть легенда, что именно Елизавета Меркурьевна на стекольном заводе, где директором был ее брат, изготовила стеклянную плиту с надписью: "Вы разделили участь великих людей, идущих впереди своего века, глубокочтимый Лев Николаевич. И раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылках". Сейчас эта плита хранится в музее в Ясной Поляне.

Время шло своим чередом. У Елизаветы Меркурьевны уже появились внуки. По семейной традиции в престольный праздник Рождества вся семья собиралась в большом доме Бёмов на Васильевском острове. Елку обычно устанавливали в мастерской художницы, среди картин, мольбертов, банок с красками и кистей. Праздник всегда проходил весело: разыгрывались фанты, внуки-гимназисты отгадывали бабушкины загадки, которых она знала великое множество. И непременно звучал рояль, пела скрипка, исполнялись романсы.

В начале Первой мировой войны, на 71-м году своей жизни, уже овдовевшая, проводившая на фронт внуков, Елизавета Меркурьевна писала: "Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках...тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Благодарю Бога за наслаждение, дарованное мне через призвание. А сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений..."

В том же 1914 году художница тихо и незаметно ушла из жизни. Но еще долго тысячи ее почтовых открыток с милыми лицами маленьких персонажей продолжали странствовать по России, неся в каждый дом добро и улыбку. Вернулись они наконец и к нам.

Семья и Дети