Я выслушала и ее. Но говорить об этом я не могу, Я сделаю так: пусть здесь будет рассказ Петра Лидова. Он первый написал о Зое, он первый пришел в Петрищево, он по свежим следам узнал и расспросил о том, как ее мучили и как она погибла...
КАК ЭТО БЫЛО
"...И вот ввели Зою, указали на нары. Она села. Против нее на столе стояли телефоны, пишущая машинка, радиоприемник и были разложены штабные бумаги.
Стали сходиться офицеры. Хозяевам дома (Ворониным) было велено выйти. Старуха замешкалась, и офицер прикрикнул: "Матка, фьють!" - и подтолкнул ее в спину.
Командир 332-го пехотного полка 197-й дивизии подполковник Рюдерер сам допрашивал Зою.
Сидя на кухне, Воронины все же могли слышать, что происходит в комнате. Офицер задавал вопросы, и Зоя (тут она и назвалась Таней) отвечала на них без запинки, громко и дерзко.
Кто вы? - спросил подполковник.
Не скажу.
Это вы подожгли конюшню?
Ваша цель?
Уничтожить вас.
Когда вы перешли через линию фронта?
В пятницу.
Вы слишком быстро дошли.
Что ж, зевать, что ли?
Зою спрашивали о том, кто послал ее и кто был с нею. Требовали, чтоб выдала своих друзей. Через дверь доносились ответы: "нет", "не знаю", "не скажу", "нет". Потом в воздухе засвистели ремни, и слышно было, как стегали по телу. Через несколько минут молоденький офицерик выскочил из комнаты в кухню, уткнул голову в ладони и просидел так до конца допроса, зажмурив глаза и заткнув уши. Не выдержали даже нервы фашиста... Четверо дюжих мужчин, сняв пояса, избивали девушку. Хозяева дома насчитали двести ударов, но Зоя не издала ни одного звука. А после опять отвечала: "нет", "не скажу"; только голос ее звучал глуше, чем прежде...
Унтер-офицер Карл Бауэрлейн (позже попавший в плен) присутствовал при пытках, которым подверг Зою Космодемьянскую подполковник Рюдерер. В своих показаниях он писал:
"Маленькая героиня вашего народа осталась тверда. Она не знала, что такое предательство... Она посинела от мороза, раны ее кровоточили, но она не сказала ничего".
Два часа провела Зоя в избе Ворониных. После допроса ее повели в избу Василия Кулика. Она шла под конвоем, по-прежнему раздетая, ступая по снегу босыми ногами.
Когда ее вводили в избу Кулика, на лбу у нее было большое иссиня-черное пятно и ссадины на ногах и руках. Она тяжело дышала, волосы ее растрепались, и черные пряди слиплись на высоком, покрытом каплями пота лбу. Руки девушки были связаны сзади веревкой, губы искусаны в кровь и вздулись. Наверно, кусала их, когда пытками хотели вырвать признание.
Она села на лавку. Немецкий часовой стоял у двери. Сидела спокойно и неподвижно, потом попросила пить. Василий Кулик подошел было к кадушке с водой, но часовой опередил его, схватил со стола лампу и поднес Зое ко рту. Он хотел этим сказать, что напоить надо керосином, а не водой.
Кулик стал просить за девушку. Часовой огрызнулся, но потом нехотя уступил и разрешил подать Зое напиться. Она жадно выпила две большие кружки.
Солдаты, жившие в избе, окружили девушку и громко потешались. Одни шпыняли кулаками, другие подносили к подбородку зажженные спички, а кто-то провел по ее спине пилой.
Вдосталь натешившись, солдаты ушли спать. Тогда часовой вскинул винтовку наизготовку и велел Зое подняться и выйти из дома. Шел по улице сзади, почти вплотную приставив штык к ее спине. Потом крикнул: "Цурюк!" - и повел девушку в обратную сторону. Босая, в одной белье, ходила она по снегу до тех пор, пока мучитель сам не продрог и не решил, что пора вернуться под теплый кров.
Этот часовой караулил Зою с десяти часов вечера до двух часов ночи и через каждый час выводил ее на улицу на пятнадцать - двадцать минут...
Наконец на пост встал новый часовой. Несчастной разрешили прилечь на лавку.
Улучив минутку, Прасковья Кулик заговорила с Зоей.
Ты чья будешь? - спросила она.
А вам зачем это?
Сама-то откуда?
Я из Москвы.
Родители есть?
Девушка не ответила. Она пролежала до утра без движения, ничего не сказав более и даже не застонав, хотя ноги ее были отморожены и, видимо, сильно болели.
Поутру солдаты начали строить посреди деревни виселицу.
Прасковья снова заговорила с девушкой:
Позавчера - это ты была?
Я... Немцы сгорели?
Жаль. А что сгорело?
Кони ихние сгорели. Сказывают - оружие сгорело...
В десять часов утра пришли офицеры. Один из них снова спросил Зою:
Скажите: кто вы?
Зоя не ответила...
Продолжения допроса хозяева дома не слышали: их вытолкнули из дому и впустили, когда допрос уже был окончен.
Принесли Зоины вещи: кофточку, брюки, чулки. Тут же был ее вещевой мешок, и в нем - спички и соль. Шапка, меховая куртка, пуховая вязаная фуфайка и сапоги исчезли. Их успели поделить между собой унтер-офицеры, а рукавицы достались рыжему повару с офицерской кухни.
Зою одели, и хозяева помогли ей натягивать чулки на почерневшие ноги. На грудь повесили отобранные у нее бутылки с бензином и доску с надписью: "Поджигатель". Так и вывели на площадь, где стояла виселица.
Место казни окружали десятеро конных с саблями наголо, больше сотни немецких солдат и несколько офицеров. Местным жителям было приказано собраться и присутствовать при казни, но их пришло немного, а некоторые, придя и постояв, потихоньку разошлись по домам, чтобы не быть свидетелями страшного зрелища.
Под спущенной с перекладины петлей были поставлены один на другой два ящика. Девушку приподняли, поставили на ящик и накинули на шею петлю. Один из офицеров стал наводить на виселицу объектив своего кодака. Комендант сделал солдатам, выполнявшим обязанность палачей, знак подождать.
Зоя воспользовалась этим и, обращаясь к колхозникам и колхозницам, крикнула громким и чистым голосом:
Эй, товарищи! Чего смотрите невесело? Будьте смелее, боритесь, бейте фашистов, жгите, травите!
Стоявший рядом фашист замахнулся и хотел то ли ударить ее, то ли зажать ей рот, но она оттолкнула его руку и продолжала:
Мне не страшно умирать, товарищи! Это счастье - умереть за свой народ!
Фотограф снял виселицу издали и вблизи и теперь пристраивался, чтобы сфотографировать ее сбоку. Палачи беспокойно поглядывали на коменданта, и тот крикнул фотографу:
Абёр дох шнеллер! [Поскорее!]
Тогда Зоя повернулась в сторону коменданта и крикнула ему и немецким солдатам:
Вы меня сейчас повесите, но я не одна. Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня. Солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен: все равно победа будет за нами!
Палач подтянул веревку, и петля сдавила Зоино горло. Но она обеими руками раздвинула петлю, приподнялась на носках и крикнула, напрягая все силы:
Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь...
Палач уперся кованым башмаком в ящик, который заскрипел по скользкому, утоптанному снегу. Верхний ящик свалился вниз и гулко стукнулся оземь. Толпа отшатнулась. Раздался и замер чей-то вопль, и эхо повторило его на опушке леса..."
РАССКАЗ КЛАВЫ
"Дорогая Любовь Тимофеевна!
Меня зовут Клава, я была с Вашей Зоей в одном партизанском отряде. Я знаю, когда мы встретились с Вами в Петрищеве, Вам было трудно слушать меня. Но я знаю и другое: Вам важно и дорого знать о каждой минуте, которую Зоя провела без Вас. А читать, наверно, легче, чем слушать. Поэтому я постараюсь рассказать Вам в этом письме обо всем, что я знаю и помню.
В середине октября я вместе с другими комсомольцами ждала в коридорах Московского комитета комсомола той минуты, когда меня примет секретарь. Я, как и другие, хотела, чтоб меня направили в тыл врага. Среди большой толпы я заметила смуглую сероглазую девушку. Она была в коричневом пальто с меховым воротником и с такой же меховой оторочкой внизу. Она ни с кем не разговаривала и, видно, никого не знала вокруг. Из кабинета секретаря она вышла с блестящими, радостными глазами, улыбнулась тем, кто стоял у дверей, и быстро пошла к выходу. Я с завистью посмотрела ей вслед: было ясно, что ее признали достойной.
В СССР имя Зои Космодемьянской было символом борьбы с фашизмом, образцом воли и беспримерного героизма. Но в начале 1990-х годов в печати появились материалы ставившие под сомнение подвиг юной партизанки. Попробуем разобраться, что было на самом деле.
Время сомнений
О подвиге Зои Космодемьянской страна узнала из очерка «Таня» военного корреспондента Петра Лидова, опубликованного в газете «Правда» 27 января 1942 года. В нем рассказывалось о молодой девушке-партизанке, попавшей при выполнении боевого задания в немецкий плен, пережившей зверские издевательства фашистов и стойко принявшей от их рук смерть. Такой героический образ держался вплоть до конца перестройки.
С распадом СССР в стране появилась тенденция к ниспровержению прежних идеалов, не обошла она стороной и историю с подвигом Зои Космодемьянской. В увидевших свет новых материалах утверждалось, что страдавшая шизофренией Зоя самовольно и без разбора сжигала сельские дома, в том числе и те, где не было фашистов. В конечном итоге, разгневанные местные жители схватили диверсантку и сдали ее немцам.
По другой популярной версии под псевдонимом «Таня» скрывалась не Зоя Космодемьянская, а совершенно другой человек – Лиля Озолина.
Факт пыток и казни девушки в этих публикациях под сомнение не ставился, однако делался акцент на том, что советская пропаганда искусственно создала образ мученицы, отделив его от реальных событий.
В тылу врага
В тревожные октябрьские дни 1941 года, когда москвичи готовились к уличным боям Зоя Космодемьянская в числе других комсомольцев пошла записываться в создаваемые отряды для разведывательно-диверсионной работы в тылу врага.
Сначала кандидатура хрупкой, перенесшей недавно острую форму менингита и страдавшей «нервной болезнью» девушки была отвергнута, но благодаря своей настойчивости Зоя убедила военную комиссию принять ее в отряд.
Как вспоминал один из членов разведывательно-диверсионной группы Клавдия Милорадова, во время занятий в Кунцеве они «три дня ходили в лес, ставили мины, взрывали деревья, учились снимать часовых, пользоваться картой». А уже в начале ноября Зоя с товарищами получила первое задание – заминировать дороги, с чем успешно справилась. Группа без потерь вернулась в часть.
Роковое задание
17 ноября 1941 года военное командование издало приказ в котором предписывалось «лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населённых пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и тёплых убежищ и заставить мёрзнуть под открытым небом».
Во исполнении этого приказа 18 ноября (по другой информации – 20) командиры диверсионных групп получили задание сжечь 10 занятых немцами деревень. На все отводилось от 5 до 7 дней. В один из отрядов входила Зоя.
Возле деревни Головково отряд наткнулся на засаду и в ходе перестрелки оказался рассеян. Часть бойцов погибла, часть попала в плен. Оставшиеся, в числе которых была Зоя, объединились в небольшую группу под командованием Бориса Крайнова.
Следующей целью партизан была деревня Петрищево. Туда пошли трое – Борис Крайнов, Зоя Космодемьянская и Василий Клубков. Зое удалось поджечь три дома, в одном из которых был узел связи, но в условленное место встречи она так и не пришла.
Роковое задание
По разным данным Зоя отсидела в лесу один или два дня и вернулась в село, чтобы выполнить задание до конца. Этот факт и стал причиной появления версии о том, что Космодемьянская выполняла поджоги домов без приказа.
Немцы к встрече с партизанкой были готовы, проинструктировали они и местных жителей. При попытке поджечь дом С. А. Свиридова, хозяин оповестил квартировавшихся там немцев и Зоя была схвачена. Избитую девушку отвели в дом семьи Кулик.
Хозяйка П. Я. Кулик вспоминает, как к ней в дом, в котором находилось 20-25 немцев привели партизанку с «истекшими губами и вздутым лицом». Девушке развязали руки и она вскоре уснула.
На следующее утро между хозяйкой дома и Зоей состоялся небольшой диалог. На вопросы Кулик кто сжег дома, Зоя ответила, что «она». Со слов хозяйки, девушка поинтересовалась были ли жертвы, на что та ответила «нет». Немцы успели выбежать, а погибли только 20 лошадей. Судя из разговора, Зоя была удивлена, что в селе остались еще жители, так как, по ее словам, им нужно было «давно уехать из деревни от немцев».
Как сообщает Кулик, в 9 утра Зою Космодемьянскую пришли допрашивать. На допросе она не присутствовала, а в 10:30 девушку повели на казнь. По дороге на виселицу местные жители несколько раз обвиняли Зою в поджоге домов, пытаясь ее ударить палкой или облить помоями. По свидетельству очевидцев, смерть девушка приняла мужественно.
По горячим следам
Когда в январе 1942 года Петр Лидов услышал от старика рассказ о девушке-москвичке казненной немцами в Петрищеве, он немедленно отправился в уже оставленную немцами деревню, чтобы выяснить подробности трагедии. Лидов не успокоился, пока не переговорил со всеми жителями села.
Но для опознания девушки нужна была фотография. В следующий раз он приехал уже с фотокорреспондентом «Правды» Сергеем Струнниковым. Вскрыв могилу, они сделали необходимые снимки.
В те дни Лидов познакомился с партизаном, знавшим Зою. На показанном фотоснимке тот опознал девушку, отправлявшуюся на задание в Петрищево и называвшую себя Таней. С таким именем героиня и вошла в рассказ корреспондента.
Загадка с именем Таня раскрылась позднее, когда мать Зои рассказала, что так звали любимую героиню дочери – участницу гражданской войны Татьяну Соломаху.
Но окончательно подтвердить личность девушки казненной в Петрищеве смогла только в начале февраля 1942 года специальная комиссия. В опознании кроме жителей села участвовали одноклассник и учительница Зои Космодемьянской. 10 февраля матери и брату Зои были показаны снимки погибшей девушки: «Да, это Зоя», – ответили оба, хотя и не очень уверенно.
Чтобы снять окончательные сомнения, мать, брата и подругу Зои Клавдию Милорадову попросили приехать в Петрищево. Все они без колебаний опознали в убитой девушке Зою.
Альтернативные версии
В последние годы стала популярна версия о том, что Зою Космодемьянскую фашистам выдал ее товарищ Василий Клубков. В начале 1942 года Клубков вернулся в свою часть и сообщил, что был взят немцами в плен, но затем сбежал.
Однако во время допросов он давал уже другие показания, в частности, что был схвачен в плен вместе с Зоей, выдал ее немцам, а сам согласился с ними сотрудничать. Следует отметить, что показания Клубкова были очень путаны и противоречивы.
Историк М. М. Горинов предположил, что Клубкова заставили себя оговорить следователи либо из карьерных соображений, либо в пропагандистских целях. Так или иначе, эта версия не получила каких-либо подтверждений.
Когда в начале 1990-х годов появилась информация, что казненная в деревне Петрищево девушка на самом деле Лиля Озолина, по просьбе руководства Центрального архива ВЛКСМ во Всероссийском НИИ судебных экспертиз была проведена судебно-портретная экспертиза по фотографиям Зои Космодемьянской, Лили Озолиной и снимкам девушки, казненной в Петрищеве, которые нашли у пленного немца. Вывод комиссии был однозначным: «на немецких фотографиях запечатлена Зоя Космодемьянская».
М. М. Горинов так писал по поводу публикаций, разоблачавших подвиг Космодемьянской: «В них отразились некоторые факты биографии Зои Космодемьянской, замалчивавшиеся в советское время, но отразились, как в кривом зеркале, – в чудовищно искажённом виде».
Шестого декабря 1941 года началось долгожданное контрнаступление советских войск под Москвой. Гитлеровцев отбросили прочь от нашей столицы. Враг сопротивлялся отчаянно, пытаясь удерживать каждый дом, превратив в огневые точки кирпичные постройки, погреба и подвалы. Ко всему прочему, страшно было захватчикам покинуть укрытия, оказаться на морозе, в поле или в лесу. В легких шинелишках-то! А холода действительно стояли лютые. Лопались не только стволы деревьев, трескались даже сухие кладбищенские кресты.
Вьюга заметала воронки и трупы. Над сугробами возвышались остовы печей, закопченные кирпичные трубы. Стлался дым новых и новых пожаров, оседали гарь и копоть, покрывая снег грязным серым налетом. Медленно, по нескольку километров в сутки, откатывался на запад огненный вал войны.
Военный корреспондент «Правды» Петр Александрович Лидов получил задание редакции написать о том, как будет освобожден Можайск. Этого события ждали с особым волнением. Ведь Можайск - древний русский город на подступах к столице. Там рядом Бородино - поле нашей воинской славы.
Намерзшийся и уставший за день, Лидов с трудом нашел место для ночлега. В дом, а вернее - небольшую крестьянскую избу, уцелевшую недалеко от шоссе, народу набилось мною. Здесь обрели пристанище погорельцы. Вповалку спали на полу бойцы в новых белых полушубках. На печи ютилась хозяйка с детишками. Неровно, то вспыхивая, то почти угасая, светила, потрескивая, лампа, заправленная бензином с солью.
Отыскав местечко в углу, Петр Александрович съел кусок твердой семипалатинской колбасы с сухарем и сразу лег спать, вытянувшись на истертой соломе. Подушку заменяла полевая сумка.
Неподалеку погромыхивала канонада. На улице завывал ветер. А в избе тепло, вроде бы даже уютно. Да и то сказать: не каждую ночь фронтовому человеку доводится провести в обжитом, натопленном помещении.
Но вот потянуло вдруг холодом. Кто-то крикнул: «Дверь закрывай!» Возле Лидова устало опустился старик в большой косматой шапке. Снял рукавицы. Лицо морщинистое, продубленное морозом. Покряхтывая, устраивался поудобней.
Не толкайся, дед, - сказал разбуженный им красноармеец.
Прости. Погреться зашел, до костей проняло.
Далеко путь держишь, отец? - спросил Лидов.
К родственникам. В нашей деревне большой бой был. Ну и подчистую, сам понимаешь… Ни кола ни двора. Только и осталось, что на себе было. Такого насмотрелся, что не приведи господь!
Война… Бери, закуривай.
Я войну знаю, сам на двух побывал. А тут зверство самое настоящее. В Петрищеве девчонку повесили, совсем еще молодую девушку…
Лидов подвинулся ближе к старику.
Где, говоришь? Что за девушка?
В Петрищеве, это точно. А кто она, сказать не берусь. Народ толкует - партизанка. Сперва шибко пытали, старались чего-то выведать. Ей петлю на шею, а она речь держала…
Слушая старика, Петр Александрович задумался.
Совершенно особый случай! И его долг - долг журналиста, военного корреспондента, - выяснить подробности, разобраться во всем.
Не дождавшись рассвета, Лидок отправился в путь по заметенным прифронтовым дорогам.
Добраться до Петрищева было тогда нелегко. От шоссе до затерянной среди лесов деревни пять километров. Проселок не расчищался. Ни грузовая машина, и тем более «эмка» не могли пробиться через сугробы. Только на собственных ногах или на лошади. Первый раз Петр Александрович пришел в деревню пешком примерно через неделю после того, как фашисты бежали из Петрищева. Пришел ли один или со своими товарищами-корреспондентами, сказать трудно. Ведь Лидов бывал потом в этой деревне несколько раз. Вместе с ним бывали здесь и правдист Михаил Калашников, и Сергей Любимов, написавший потом очерк для «Комсомольской правды». Почти всегда с Лидовым приезжал фотокорреспондент «Правды» Сергей Струнников.
Все оказалось гораздо сложнее, чем предполагал Петр Александрович, направляясь в Петрищево. Бесспорным являлся лишь сам факт: в этой деревне гитлеровцы повесили девушку, объявив, что она партизанка и поджигательница домов. Ее истязали, допрашивали сначала в одной, затем в другой избе, - имелись свидетели. Она была измучена, едва держалась на ногах, но все же гордо и смело встретила смерть, призывая людей бороться с фашистами, истреблять их. Крестьяне, согнанные к месту казни, были потрясены ее мужеством…
Больше месяца тело девушки раскачивалось на виселице посреди деревни. Гитлеровцы не разрешали снимать его. Пусть висит для устрашения. Чтобы неповадно, дескать, было гражданским лицам выступать против покорителей-оккупантов.
В новогоднюю ночь перепившиеся солдаты надругались над трупом, изуродовали штыками. Затем, опасаясь расплаты (приближалась Красная Армия), виселицу спилили. На краю деревни, между школой и опушкой леса, среди кустов была вырыта яма. Туда и бросили окоченевший труп, не прикрыв даже лица. И засыпали комьями мерзлой земли. Вскоре могилу занесло снегом.
Вот, пожалуй, и все достоверные сведения. Даже дату, когда фашисты схватили девушку, никто не мог назвать. В мрачные дни оккупации люди утратили счет ночам и дням. Ни радио, ни газет, никакой связи с внешним миром… Если у кого были календари, то прятали или уничтожали их, чтобы не попались на глаза гитлеровцам: ведь в календарях - портреты руководителей партии и правительства. Кое-кто отсчитывал время, делая узелки на веревочке или зарубки на дверных косяках. Немудрено было сбиться, Ну и записей, разумеется, никто не делал. Люди, которых расспрашивал Лидов, сходились в одном: казнили девушку в самом начале зимы. Перед этим была метель, а ночь выдалась морозной и звездной. И утро казни было тоже холодное. Попробуй-ка определиться по таким данным, тем более что зима вообще была ранняя и крутая. Морозы ударили в первой половине ноября, и тогда же плотно лег снег.
Установить время - нужно и важно, однако несравненно важнее было узнать, кто эта девушка, откуда она? А сделать это в ту пору было очень непросто. С конца лета, с осени в западной части Подмосковья осело довольно много беженцев, незнакомых местным жителям. А некоторые из местных, наоборот, эвакуировались. Половина населенных пунктов, если не больше, была сожжена, разрушена. В одном только Можайском районе было полностью уничтожено сорок селений, а еще в пятидесяти деревнях случайно уцелело по два-три дома. Лишившись крова, семьи искали приюта где угодно, переполняя сохранившиеся постройки. Люди замерзали в сугробах, на дорогах и пепелищах. Да ведь и фронт находился рядом, угрожающе напоминая о себе приглушенным грохотом орудийных залпов, и еще неизвестно было, отодвинется ли война дальше или вновь накатятся немцы. Сотни, тысячи красноармейцев и командиров ежедневно гибли в боях, получали тяжелые ранения. Их не успевали увозить в тыл… Как же в таких условиях выяснить фамилию партизанки?
Лидов вполне мог бы ограничиться краткой информацией. В таком-то селе, дескать, с особой яркостью проявился звериный характер фашистских вояк. Советские бойцы отомстят за гибель юной патриотки… Получилось бы волнующе, броско. Ведь Петр Александрович слыл мастером информации, любил этот своеобразный газетный жанр, в его записях остались такие строки: «Информация - это черный хлеб газеты. Трудный, но необходимый». Однако Лидов поступил по-другому, взялся за необычное для начального периода войны кропотливое расследование.
Имя девушки всплыло в первый же день, когда Петр Александрович прошел в Петрищеве по домам, потолковал с людьми. Несколько женщин сказали, что это, дескать, Маруся Гавшина, секретарь Верейского райкома комсомола. Очень похожа… Другие говорили, что нет: Маруся, мол, человек известный, проводила в Петрищеве подписку на заем, выступала с докладом. Сходство имеется, но это не она. Маруся взрослее, осанистее. Жители советовали навести справки в районе. Верея - не дальний край. Это верно, однако Лидов знал, что в Верее еще немцы.
С чего начинается Родина?
Хроники Второй Мировой Войны всегда привлекали мое внимание. На удивление подвиг Зои Космодемьянской остался мной пропущен. Проблемы в образовании и развитии, решаю на ходу, самостоятельно расширяя с возрастом кругозор.
Зоя Космодемьянская - первая женщина-герой в истории Великой Отечественной Войны. О подвиге Зои стало известно благодаря военному корреспонденту Петру Лидову, его очерк под названием “Таня” вдохновил на борьбу с фашизмом миллионы людей по всему Советскому Союзу. Прочитав о Космодемьянской, Сталин лично дал распоряжение присвоить Зое орден Героя Советского Союза посмертно.
Мне, живущему в двадцать первом веке, незнающему на пути своем ни войны, ни нужды, сложно представить себя идущим на подвиг ради государства. Трудно понять и склад ума советского человека, ощутить дух товарищества.
Я человек современный, предпочитаю идти вперед. Живу настоящим, заглядываю в будущее, но не забываю: опыт прошлых поколений важен в достижении новых вершин. Передо мной стал вопрос: “Понять суть подвига и стремление юной девушки к самопожертвованию. Откуда взялась смелость перед лицом смерти и преданность Родине?”. Разобраться мне помогла книга Любови Тимофеевны Космодемьянской “Повесть о Зое и Шуре”.
Взятая в свободном доступе, книга стала частым гостем на экране моего монитора, и пусть, я не потрудился найти печатное издание. Знаю точно, в электронных символах столько же правды, что и в печатных.
Любовь Космодемьянская начинает книгу с описания своей юности в селе Осиновые Гаи. Будучи учителем русского языка и литературы, автор пишет коротко и ясно, но не всегда по делу. Прежде, чем книга начнет набирать обороты, читателям предстоит затянутое начало, с подробным, а иногда излишним жизнеописанием главных героев. Со структурной составляющей, автор, по-моему мнению, допускает ошибку, выводя на первый план достоверность, пренебрегая динамичным построением сюжета.
Повествование ведется от лица Любови Тимофеевны - матери Героев Советского Союза Зои и Саши Космодемьянских. Как многие мамы, она помнит каждую деталь жизни своих детей, и при возможности, не устает об этом упомянуть. Книга разделена на небольшие главы для удобства чтения и восприятия. Выстроенные в хронологическом порядке, они представляют собой серии документальных историй и заметок, нежели, ядро из перипетий и изменений художественного произведения.
Зоя Космодемьянская - главная героиня повести. Со школьной скамьи она знает как себя вести и какой пример подать окружающим. Если у кого-то нет собственного мнения, Зоя знает, какие идеалы привить, а ежели, мысли другого противоречат ее ценностям - жди порицания. Лишившись отца в детстве, она осталась присматривать за матерью и братом Шурой. В семье Зоя заняла место родителя. По характеру брат и сестра противовесы: Зоя - спокойная, но бойкая девушка, взвешивает каждое решение, последнее отдаст нуждающемуся; Шура - балагур, попадающий в истории, общительный и открытый, своими руками он не только дерется с мальчишками, но и проявляет талант к рисованию.
Главное зерно раздора в характере Зои - неоспоримость собственного мнения, если что-то идет в разрез ее ценностям, она смело высказывает недовольство, не пытаясь понять противоположную точку зрения. Космодемьянская хочет быть самостоятельной, и в одиночку тянет лямку жизни, выражая привязанность только к членам семьи.
Зоя и Шура не ругаются, они защищают и поддерживают друг друга. Шура терпелив к нравоучениям сестры, понимая: она желает ему лучшего. Мама поддерживает детей, а Зоя своим жизнелюбием, не дает Любови Тимофеевне опустить руки, после потери мужа.
Зоя поразила меня своим упорством и любовью к познанию. Когда у Зои что-то не получается, она работает над собой, дабы не уступать другим и совершенствоваться. Друзей у нее мало, но общения хватает. Класс уважает Зою, для каждого она верный товарищ. Ее главное увлечение - чтение книг. В них Зоя находит свои идеальные модели поведения. Рассказ о героине русской революции Татьяне Соломахе производит на Космодемьянскую впечатление. Спустя несколько лет, их судьбы станут удивительно похожи, а о подвиге юной девушки узнают миллионы людей, далеко за пределами советского государства. А сейчас она только вступила в комсомол, дав присягу на верность стране. Она гордо показывает билет маме и Шуре. В школе Зоя помогает отстающим, а после уроков идет к безграмотным и делится знаниями с ними. Идеология товарищества работает. Человек человеку - друг, товарищ и брат.
В поисках информации о Космодемьянской, я прочитал много однотипных интернет-статей. Некоторые из них ставили под сомнение логику действий героини, называя ее душевнобольной. Материалы основывались на лечении Зои от менингита, мол, именно тогда, Космодемьянская лишилась здравого смысла. Девушка, действительно, проходила реабилитацию в одной из московских клиник, но ни документов, ни свидетельств странного поведения Зои не сохранилось.
Шумиха возле героев всегда привлекает желающих прославится. Но и их точку зрения, я не спешу отбрасывать, поскольку еще недостаточно хорошо знаю Зою. Каждый имеет право на мнение. У каждого своя история о Космодемьянских.
Во время лечения Космодемьянская успела подружиться с писателем Гайдаром, также проходящим курс выздоровления. В одной из бесед она спросила Аркадия Петровича: “Что такое счастье?”, Гайдар задумался, а на прощание подарил Зое “Чука и Гека” на титульном листе написав: "Что такое счастье - это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной".
Радует, что имя Зои до сих пор на слуху. Молодое поколение не сразу, но узнает о геройском поступке. И мне кажется, я мог узнать о ней раньше, но упустил. Может видел ее лицо на конвертах и марках Почты России, и не придавал значения.
Очерк Лидова “Таня” дошел в первозданном варианте и до наших дней. Лидов, вдохновленный юной комсомолкой, по окончанию войны планировал написать книгу о Космодемьянской, но незадолго до победы вражеская пуля оборвала его жизнь. До самого последнего дня, он передавал заметки с места боевых событий, освещая жизнь и подвиги бойцов Красной Армии.
Книга Любови Тимофеевны одна из многих, о жизни и борьбе юной Зои. Современные авторы посвятили истории Космодемьянских немало страниц. Я рассматривал “Повесть о Зое и Шуре” как первоисточник, поэтому книга подошла мне лучше всего и именно ее, я выбрал для литературной критики. Далее, я также буду упоминать и приводить в пример фильм “Зоя” снятый в 1944 году, поскольку его форма повествования позволила мне понять изменения в характере девушки и лучше ее изучить.
Повесть долго стоит на месте, и иногда хочется отложить книгу в сторону. Большинство глав не меняют и не раскрывают героев, а в документальном повествовании переносят нас в рядовые события середины тридцатых годов. Можно узнать не только о советском строе, но и о мыслях советских людей. Вселенная повествования раскрыта в книге подробно и предоставляет возможность отследить настроения довоенного времени.
Зоя стремилась изменить мир вокруг себя. Необходимость быть полезной и нужной давала редкие минуты отдыха. Упорство и тяга к знаниям позволяли ей расти и развиваться. В юности она читала книги, о которых ее сверстники даже не слышали. Выписывала в дневник слова трогающие душу.
Лично для меня, выбор книги, процесс занимательный. Мое мнение, что до каждой книги нужно вырасти и на определенном жизненном отрезке она сама найдет тебя. Думаю, не стоит бросаться на бестселлеры и жадно их читать, а гармонировать с собой со своими потребностями, от которых зависит результат внутреннего развития.
Брат Шура тянулся к сестре. И хоть он легкомысленно носился по улицам с детворой; успевал и рисовать, и на отлично сдавать школьные задания.
Космодемьянскую не всегда понимали. В повести поверхностно описаны конфликты с одноклассниками. После одного из них, часть класса отвернулась от Зои, отказавшись идти на занятия с безграмотными. Зоя заболела. Долгое время стоял вопрос о жизни девушки. Менингит отразился на здоровье Космодемьянской не лучшим образом. Уж слишком тяжело она переживала ссору со школьными товарищами. Я могу отметить, что сила действия равна силе противодействия, насколько Зоя хотела помочь нуждающимся, настолько она сильно заболела, когда ее поражение было воспринято близко к сердцу.
Девушка нашла в себе силы, стойко переносила уколы. И ни разу не жаловалась на боль или плохое самочувствие. При первой возможности она взялась за книги, подружилась со всеми в палате и даже помогала медицинскому персоналу.
По возвращении в класс, коллектив отнесся к ней приветливо и даже бережно. Однако, взгляд ее стал глубокий, замкнутый в себя. Шура, наоборот, ладил с каждым, а вот Зое стало труднее находить подруг по интересу. Те кто был рядом, быстро остывал, не всегда успевая за порывами Космодемьянской. Она хотела успеть все. И в свои юные годы смотрела на мир взрослыми глазами. Зоя наставляла маму и брата, показывая своим примером ориентир на правильные поступки и цели.
В книге не найти момент, где Зоя следует корыстным интересам. Она жила скромно, довольствуясь малым, донашивала за матерью вещи, но не одежда красила Зою, а открытая ко всем душа.
Про любовные привязанности девушки в книге не написано, да и в фильме “Зоя” 1944 года, показана только дружба. Отказ героини от женских ценностей делает ее персонаж более глубоким и преданным делу.
Из сильных сторон повести меня поразила трансформация Шуры из “художника-творца” в “воина”. К сожалению, в фильме эту линию обошли стороной, а вот в книге она описана хорошо, хоть и скрывается под документальными заметками.
Внутри меня борется противоречие. Сравнивая мое поколение с поколением юных комсомольцев, я вижу два разных общества, разные ценности и цели.
Молодые люди веселились распевая на улице патриотические песни. Вместе переживали за судьбу ледокола “Челюскин”, а история про летчика Чкалова останется в моей памяти как образец советской мысли и ценностей.
Во время плавания на палубе «Нормандии» произошел разговор между Валерием Павловичем и одним американским дельцом.
Вы богаты, мистер Чкалов? - спросил делец.
Да, очень богат.
В чем выражается ваше богатство?
У меня 170 миллионов.
170... чего - рублей или долларов?
Нет. 170 миллионов человек, которые работают на меня так же, как я работаю на них.
Чкалов со свойственным ему умом и находчивостью воспользовался случаем показать моральное и культурное превосходство советского человека над человеком буржуазного мира.
Человек моего времени живет моментом. В любви и жизни он предпочитает получать. Не могу кого-то ругать или хвалить, пусть каждый живет как удобно. Будь это движение “чайлдфри”(англ. childfree – свободный от детей) - жить ради себя, или жизнь в расчетном браке.
Отличие между мной и Зоей, я увидел еще издали: не смогу отдать жизнь ради чужой борьбы, ради чьих-то благ или обогащения, не смогу принять необходимость убить. Моя земля - не моя земля. Моя национальность - гражданин Мира. Мне принадлежит все и мне не принадлежит ничего. Для меня свобода именно в этом.
В переизбытке информации, нужно правильно настроить внутренние фильтры и не засорить себя изнутри. Век удовольствий и развлечений заставил людей пересмотреть ценности. Мой главный враг - то, что мое поколение не знает как жить, к чему стремиться, только в этих глупых убеждениях, мы на мой взгляд едины, хоть ситуация и меняется, но не для большинства.
Люди не умеют общаться. Основы общения в школах почему-то не преподают, а ведь это не менее важный предмет, чем алгебра и физика. Сравнивая мой мир со вселенной повествования в повести различия бросаются в глаза. Человек человеку - волк, враг.
Для меня главный враг Зои в довоенные годы жизни - она сама, тяга к независимости и неприятие чужого мнения, идущего вопреки ее идеалам, привело ее к больничной койке. Зоя в любую погоду шла помогать неграмотным, и посчитала отказ других ребят предательством.
Школьная библиотека стала для Космодемьянской настоящей сокровищницей. По фильму “Зоя”, она дружит с одним из учителей, заведующих библиотекой. Учитель становится наставником Зои, рассказывая про ужасные события происходящие в Германии. Люди выносят на площади городов классические произведения мировой литературы и сжигают. Космодемьянская негодует, такой поступок для нее хуже преступления. В книге, есть подобная линия сюжета, и выражена она достойно. После первых авиаударов по Москве, Зоя приходит к школе: окна выбиты, двери сорваны с петель, а на земле разбросаны книги. Ветер гоняет по воздуху обрывки страниц.
Смотрите! - все с той же странной радостью, с торжеством в голосе
повторила Зоя.
Быстрым движением она смахнула пыль со строк, и я прочла:
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
Вселенная повествования “Повести о Зое и Шуре” бережно подводит читателя к предстоящим событиям: тут и сравнение Зои с образом Татьяны Соломахи и бурное обсуждение войны в Испании, нагоняют призрак грядущих событий.
В книге первоочередным стоит конфлик Зои с немцами. Девушка храбро защищает земли и свободу своей Родины. Свободу родных и товарищей. Конфликт так и остается единственным, внутренние противоречия, иногда упоминаются автором, но персонаж остается скорее девушкой с агитационного плаката, нежели живым человеком.
Началась война.
Шура вызвался на фронт, но в силу возраста, школьника отправляют укреплять тылы. К тому моменту, он отлично владел кистью, и многие его картины стали более осмысленными, чем раньше. Ему бы еще расти и рисовать, но так случилось, что под новые условия необходимо адаптироваться.
Зоя не оставалась в стороне, она помогала фронтовикам: шила вещмешки, приделывала нашивки на форму. Находясь вдали от баталий, Космодемьянская чувствует себя несчастной, не в состоянии помочь своим землякам. Вселенная повествования меняется: из радостной глазу Москвы, солнечной и безмятежной, город застилает серая пелена войны и смятения.
Через несколько месяцев, Зоя отправляется на трудовой фронт, где помогает собирать провиант для ведущих боевые действия. Космодемьянская отвечает за сбор картофеля. И тут из письма матери мельком описывается конфликт с товарищами. Зоя собирала все плоды, выкапывая из земли клубни картофеля, а остальные проходили по кустам, набирали норму и отправлялись на отдых. Зоя не смогла промолчать и поссорилась с группой. Вскоре Космодемьянская вернулась домой.
С точки зрения на изменения персонажа и деталей повествования, следующие события мои самые любимые.
Зоя приходит к матери подстриженная коротко. Ее красивых волос больше нет. Она сжигает свой последний дневник и объявляет матери об уходе на фронт. В книге скромно описан отказ от женских ценностей, а вот в фильме, зритель понимает, что Зою уже не остановить, она пойдет до конца.
Зоя отправляется в диверсионную роту добровольцем. Офицеры предупреждают - 90% домой не вернется. Космодемьянскую не переубедить. Невольно символичным становится место сбора добровольцев - кинотеатр “Колизей”. Будто гладиаторы, молодые люди выбирают путь воина, у которого нет выбора, кроме как с честью умереть.
Попасть в диверсанты удается не сразу. Ей даже приходится провести ночь у дверей комиссии, чтобы доказать свое желание отправится на фронт.
Художественный фильм “Зоя” Лео Арнштама, снятый в 1944 году на киностудии “Союздетфильм” смотриться на одном дыхании, однако, единственное, что мне не понравилось, в фильм не поместили линию брата Шуры, насколько я помню, он даже не упоминается. Зоя представлена во всей красе, понятны ее цели, мотивации и изменения. К классике кино фильм не относится и современному зрителю требуется новое прочтение истории Космодемьянских.
Отклонившись от темы литературной критики, я начал искать не только фильмы и книги, а также газетные вырезки и архивные документы с упоминанием имени Космодемьянских. Тема меня затронула, и чтобы в ней разобраться, нужно полностью использовать информацию предоставленную в свободном доступе.
Двигаться в этой статье, я все же продолжаю основываясь на событиях книги “Повесть о Зои и Шуре” и кинофильма “Зоя”(хотя он не относится к теме литературной критики). Взгляд со стороны современников Космодемьянской, я считаю наиболее верным и правдивым.
Стиль написания повести: емко и просто. Автор не придумывает новый жанр, а пишет историю своих детей - героев Советского Союза. Книгу можно отнести скорее к биографии, чем к художественному произведению, но автору виднее, ведь он разбирается в теме лучше меня.
Любовь Тимофеевна, уважаемая женщина далеко за пределами Советского Союза. Письма на ее адрес приходят с разных уголков мира: от Новой Зеландии до Великобритании, люди выражают благодарность за подвиг юной девушки. Британское издание BBC сравнивает Космодемьянскую с Жанной Д`Арк. И правда, истории их схожи, только имя француженки чаще на слуху.
Как я уже упоминал, сюжетная линия Шуры мне больше по нраву. Трансформация из “художника” в “воина”, интереснее перевоплощения Зои, которая осознает, что в своей борьбе она не одна и ее дело обязательно продолжат. А когда-то ей казалась, что только она сама способна изменить происходящее.
После прочтения книги и просмотра фильма, я хорошо изучил Космодемьянскую, и для меня, отпадает вариант с неадекватностью действий девушки из-за перенесенной болезни. Человек с самого первого дня своей жизни воспитывал в себе те качества, которые позволили ему не сдаться под натиском врага.
Зоя оказалась в школе диверсантов, где обучалась различным тактикам ведения боя, минированию снарядов. В повести нет как таковой фигуры учителя, роль наставника берут на себя книги, которые учат Космодемьянскую высшим идеалам. Характер Зои проявился и на фронте, она возглавила подготовительную группу из семи или восьми девушек, став старшей. Раздавала всем приказы, но бунтующих не оказалось, все старались ради общей цели.
В повести, пребывание Зои на фронте описывается из писем, которые получала Любовь Тимофеевна. Космодемьянская успевает выполнить первое задание: подорвать грузовые немецкие машины. Она описывает страх и трепет перед врагом, а потом появляется кураж и уверенность в своих силах. Любой риск не напрасен!
Отряд Космодемьянской был отправлен в Подмосковье с целью совершить ряд диверсионных действий в отношении немцев, базировавшихся в русских деревнях.
Прибыв на место, группа Зои попала в засаду. Уцелели немногие. Космодемьянская оказалась вместе с двумя бойцами. На первый день она самостоятельно пробралась в близлежащую деревню и подожгла конюшню и два дома. Как после окажется никто из немцев не погиб, но был устранен важный узел связи германских военных. Зоя вернулась к товарищам, но уже к вечеру решилась идти второй раз.
Этот момент в повести меня удивил. Зоя, оказавшись у врага, сожгла конюшню с лошадьми. Девушка, любящая мир, любящая все живое и помогающая слабым. Понимаю, что она на задании, и к моменту войны сильно изменилась, но мне показался этот эпизод странным.
Немцы использовали русское население деревни в качестве патруля от диверсантов и поджигателей. Именно один из таких патрулей, застал Космодемьянову врасплох.
Зоя смиренно приняла свою судьбу и это лучшее, что мог сделать человек на ее месте. Немцы смотрели на диверсантку как на животное. Окружили и начали избивать. В один момент в хате, где держали девушку собралось около сорока немецких солдат.
Космодемьянскую подвели к переводчику. На ломаном русском, он пытается выведать у девушки информацию, но Зоя молчит. Ее бьют палками, заливают керосином. Не давая спать, поджигательницу выводят каждые двадцать минут на мороз. Но она не сломалась, терпела боль.
К утру на площади сооружают виселицу. Из домов выгоняют русских, смотреть как немецкие силы превосходят советских людей. Обессиленную девушку несут к петле.
Хозяйки сожженных Зоей домов бьют девушку палками. Позже этих “личностей” расстреляют за измену Родине.
Немецкий фотограф суетливо щелкает затвором “Кодака” снимая происходящее на фотопленку, в это время Зоя из последних сил произносит речь, вошедшую в учебники истории.
“Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть - это моё достижение. Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен! Русь! Советский Союз непобедим и не будет побеждён. Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят”.
Уже потом Петр Лидов встретиться с очевидцами событий и напишет очерк, благодаря которому мы узнали о подвиге. Ее мать долго будет стоять над телом дочери, пытаясь понять, что делать дальше и как дальше жить.
Зоя погибла, но ее дело довели до конца. Узнав о смерти сестры, Шура отправился в танковое училище, где получил обучение военному делу, став со временем одним из лучших выпускников.
После смерти Зои события книги продолжаются, доводя до конца две сюжетных линии: Любови Тимофеевны и Шуры.
В танковом училище у Шуры дела идут не так гладко, как хотелось бы. Но благодаря упорству, он доказывает пригодность Красной Армии. Ему доверяют боевую машину. Шура на передовой фронта отгоняет врага, освобождает земли. Его главным стремлением становится месть за сестру.
Любовь Тимофеевна Космодемьянская тоже не сидит на месте, она активно помогает в тылу: выступает перед молодежью и трудовыми бригадами, рассказывает о подвиге дочери. И ярким воспоминаем, она описывает встречу уже после войны: люди из разных стран мира, разного цвета кожи, на разных языках благодарят за мужество и отвагу Любови Тимофеевны и ее детей.
Шура со своей танковой бригадой воюет на территории Европы; благодарные жители, хлебом и солью встречают освободителей. В одном из последних сражений войны Космодемьянский ценой жизни спасает свои экипажи от верной смерти, получив ранения несовместимые с жизнью, Шура погибает.
Тяжелый момент произведения. На глаза накатываются слезы. Мать потеряла своих детей. Они отдали свои жизни за освобождение Родины, за свободу. Бесценный поступок.
Поставив себя на место Зои я принял ее ценности и стремления. Будь в ее время, на ее месте, без сомнения повторил бы подвиг. Сейчас время мое мирное и вряд ли я готов решиться на подобное.
Что важно для меня, я узнал о довоенном Советском Союзе, о настроении людей, об их мыслях и увлечениях. Век технологий сильно изменил вектор развития жизни, но важно оставаться человечными и поддерживать друг друга не только через современные девайсы, но и лично оказывая поддержку.
Книга несет в себе культурную ценность и наследие. Кто не читал, советую ознакомится, хотя бы для общего просвещения.
Белый снег слепит мне глаза, я протаптываю дорожку и иду вперед. Я могу мечтать, стремиться к своим мечтам и достигать их. А герои, которых с нами больше нет, навсегда остануться в моем сердце, ведь их подвиги сделали мирным небо над нашими головами.
1. (http://www.illuminats.ru/home/29-new/3712-chkalov)
Космодемьянская Любовь Тимофеевна
Повесть о Зое и Шуре
Любовь Тимофеевна Космодемьянская
Повесть о Зое и Шуре
Дети Л.Т.Космодемьянской погибли в борьбе с фашизмом, защищая свободу и независимость своего народа. О них она рассказывает в повести. По книге можно день за днем проследить жизнь Зои и Шуры Космодемьянских, узнать их интересы, думы, мечты.
Вступление
Осиновые Гаи
Новая жизнь
Снова дома
Горькая весть
Брат и сестра
"Людей посмотреть, мир повидать!"
Неизгладимый след
В путь-дорогу
Год спустя
Все вместе
Праздник
Вечером...
По дороге в школу
Новоселье
Новая школа
Греческие мифы
Любимые книги
Новое пальто
"Челюскин"
Старшая и младший
Сергей Миронович
"А кто у нас был!"
Чудесное путешествие
"Взвейтесь кострами, синие ночи!"
Дневники
"Белая палочка"
Девочка в розовом
Татьяна Соломаха
Первый заработок
Вера Сергеевна
Высокая мера
"Отлично" по химии
Наедине с собой
"Само собой разумеется"
Дом по Старопетровскому проезду
Под Новый год
Тяжелые дни
Аркадий Петрович
Одноклассники
"Зеленый шум"
Двадцать второе июня
Военные будни
Первые бомбы
"Чем ты помог фронту?"
Прощанье
Записная книжка
В Петрищеве
Как это было
Рассказ Клавы
Со всех концов страны
"Пожелай мне доброго пути!"
Вести из Ульяновска
Военный корреспондент
Пять фотографий
"Я очень хочу жить!"
От всего сердца
Смертью героя
Они должны быть счастливыми!
ВСТУПЛЕНИЕ
Апрель 1949 года. Огромный зал Плейель в Париже. Конгресс защитников мира. Флаги всех наций украшают трибуну, и за каждым флагом - пароды и страны, человеческие надежды и человеческие судьбы.
Алый флаг нашей страны. На нем - серп и молот, символ мирного труда, нерушимого союза между теми, кто работает, строит, созидает.
Мы, члены советской делегации, все время ощущаем, что нас окружает горячая любовь участников конгресса. Нас встречают так сердечно, нас приветствуют так радостно! И каждый взгляд, каждое рукопожатие словно говорит: "Мы верим в вас. Мы надеемся на вас. Мы никогда не забудем того, что вы сделали..."
Как велик мир! Это с особенной, поражающей силой чувствуешь здесь, в просторном, высоком зале, глядя на белые, желтые, оливково-смуглые лица, лица всех цветов и оттенков - от молочно-белого до черного. Две тысячи человек со всех концов земли собрались сюда, чтобы от имени народа сказать свое слово в защиту мира, в защиту демократии и счастья.
Я смотрю в зал. Тут много женщин. На их лицах страстное, неотступное внимание. Да и может ли быть иначе! Призыв к миру несется поистине со всех концов земли, и в нем - надежда всех жен и матерей.
Сколько услышала я здесь рассказов о людях, которые пожертвовали жизнью для того, чтобы победить фашизм, чтобы минувшая война закончилась победой света над тьмой, благородного над подлым, человеческого над бесчеловечным!
И я думаю: неужели кровь наших детей пролилась напрасно? Неужели мир, добытый ценою жизни наших детей, ценою наших слез - слез матерей, вдов и сирот, - будет вновь нарушен по воле злобных и гнусных сил?
На трибуну конгресса поднимается наш делегат - Герой Советского Союза Алексей Маресьев. Его встречают бурей аплодисментов. Для всех присутствующих Алексей Маресьев олицетворяет русский народ, его мужество и стойкость, его беззаветную отвагу и выдержку.
Каждый человек должен спросить себя: "Что я делаю сегодня в защиту мира?" - несутся в зал слова Алексея Маресьева. - Нет сейчас более почетной, более благородной, более высокой цели, чем борьба за мир. Это обязанность каждого человека...
Я слушаю его и спрашиваю себя: что же я могу сделать сегодня для дела мира? И отвечаю себе: да, я тоже могу вложить свою долю в это великое дело. Я расскажу о своих детях. О детях, которые родились и росли для счастья, для радости, для мирного труда - и погибли в борьбе с фашизмом, защищая труд и счастье, свободу и независимость своего народа. Да, я расскажу о них...
ОСИНОВЫЕ ГАИ
На севере Тамбовской области есть село Осиновые Гаи. "Осиновый гай" значит "осиновый лес". Старики рассказывали, что когда-то здесь и вправду росли дремучие леса. Но в пору моего детства лесов уже не было и в помине.
Кругом далеко-далеко расстилались поля, засеянные рожью, овсом, просом. А у самого села земля была изрезана оврагами; с каждым годом их становилось все больше, и казалось - крайние избы вот-вот сползут на дно по крутому, неровному откосу. В детстве я побаивалась зимними вечерами выходить из дому: все холодно, неподвижно, всюду снег, снег без конца и края, и далекий волчий вой - то ли он слышится на самом деле, то ли мерещится настороженному детскому слуху...
Зато весной как преображалось все вокруг! Зацветали луга, земля покрывалась нежной, словно светящейся зеленью, и всюду алыми, голубыми, золотыми огоньками вспыхивали полевые цветы, и можно было целыми охапками приносить домой ромашки, колокольчики, васильки.
Село наше было большое - около пяти тысяч жителей. Почти из каждого двора кто-нибудь уходил на заработки в Тамбов, Пензу, а то и в Москву клочок земли не мог прокормить бедняцкую крестьянскую семью.
Я росла в большой и дружной семье. Мой отец, Тимофей Семенович Чуриков, был волостной писарь, человек без образования, но грамотный и даже начитанный. Он любил книгу и в спорах всегда ссылался на прочитанное.
А вот, помнится, - говорил он собеседнику, - пришлось мне прочитать одну книгу, так там насчет небесных светил объяснено совсем по-другому, чем вы рассуждаете...
Три зимы я ходила в земскую школу, а осенью 1910 года отец отвез меня в город Кирсанов, в женскую гимназию. Более сорока лет прошло с тех пор, но я помню все до мелочей, словно это было вчера.
Меня поразило двухэтажное здание гимназии - у нас в Осиновых Гаях не было таких больших домов. Крепко держась за руку отца, я вошла в вестибюль и остановилась в смущении. Все было неожиданно и незнакомо: просторный вход, каменный пол, широкая лестница с решетчатыми перилами. Здесь уже собрались девочки со своими родителями. Они-то и смутили меня больше всего, больше даже, чем непривычная, показавшаяся мне роскошной обстановка. Кирсанов был уездным купеческим городом, и среди этих девочек, пришедших, как и я, держать экзамены, мало было крестьянских детей. Мне запомнилась одна, по виду настоящая купеческая дочка - пухлая, розовая, с ярко-голубой лентой в косе. Она презрительно оглядела меня, поджала губы и отвернулась. Я прижалась к отцу, а он погладил меня по голове, словно говоря: "Не робей, дочка, все будет хорошо".
Потом мы поднялись по лестнице, и нас стали одну за другой вызывать в большую комнату, где за столом сидели три экзаменатора. Помню, что я ответила на все вопросы, а под конец, забыв все свои страхи, громко прочла:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу...
Внизу меня ждал отец. Я выбежала к нему, не помня себя от радости. Он сразу поднялся, пошел мне навстречу, и лицо у него было такое счастливое...
Так начались мои гимназические годы. Я сохранила о них теплое благодарное воспоминание. Математику у нас ярко, интересно преподавал Аркадий Анисимович Белоусов, русский язык и литературу - его жена, Елизавета Афанасьевна.
В класс она всегда входила улыбаясь, и устоять перед улыбкой ее мы не могли - такая она была живая, молодая и приветливая. Елизавета Афанасьевна садилась за свой стол и, задумчиво глядя на нас, без всякого вступления начинала:
Роняет лес багряный свой убор...
Мы могли слушать ее без конца. Она хорошо рассказывала, увлекаясь и радуясь красоте того, о чем говорила.
Слушая Елизавету Афанасьевну, я поняла: учительский труд - большое искусство. Чтобы стать хорошим, настоящим учителем, надо иметь живую душу, ясный ум и, конечно, надо очень любить детей. Елизавета Афанасьевна любила нас. Она никогда не говорила об этом, но мы это знали без всяких слов - по тому, как она смотрела на нас, как иной раз сдержанно и ласково клала руку на плечо, как огорчалась, если кого-нибудь из нас постигала неудача. И нам все нравилось в ней: ее молодость, красивое вдумчивое лицо, ясный, добрый характер и любовь к своему труду. Много позже, уже став взрослой и воспитывая своих детей, я не раз вспоминала любимую учительницу и старалась представить себе, что сказала бы она мне, что посоветовала бы в трудную минуту.
