1
В маленькой шведской деревушке Вестменхег жил когда-то мальчик по имени Нильс. С виду – мальчик как мальчик.
А сладу с ним не было никакого.
На уроках он считал ворон и ловил двойки, в лесу разорял птичьи гнезда, гусей во дворе дразнил, кур гонял, в коров бросал камни, а кота дергал за хвост, будто хвост – это веревка от дверного колокольчика.
Так прожил он до двенадцати лет. И тут случилось с ним необыкновенное происшествие.
Вот как было дело.
Однажды в воскресенье отец с матерью собрались на ярмарку в соседнее село. Нильс не мог дождаться, когда они уйдут.
«Шли бы скорее! – думал Нильс, поглядывая на отцовское ружье, которое висело на стене. – Мальчишки от зависти лопнут, когда увидят меня с ружьем».
Но отец будто отгадал его мысли.
– Смотри, из дому ни на шаг! – сказал он. – Открывай учебник и берись за ум. Слышишь?
– Слышу, – ответил Нильс, а про себя подумал: «Так я и стану тратить воскресный день на уроки!»
– Учись, сынок, учись, – сказала мать.
Она даже сама достала с полки учебник, положила на стол и придвинула кресло.
А отец отсчитал десять страниц и строго-настрого приказал:
– Чтобы к нашему возвращению все назубок знал. Сам проверю.
Наконец отец с матерью ушли.
«Им-то хорошо, вон как весело шагают! – тяжело вздохнул Нильс. – А я точно в мышеловку попался с этими уроками!»
Ну что поделаешь! Нильс знал, что с отцом шутки плохи. Он опять вздохнул и уселся за стол. Правда, смотрел он не столько в книгу, сколько в окно. Ведь это было куда интереснее!
По календарю был еще март, но здесь, на юге Швеции, весна уже успела переспорить зиму. В канавах весело бежала вода. На деревьях набухли почки. Буковый лес расправил свои ветви, окоченевшие в зимние холода, и теперь тянулся кверху, как будто хотел достать до голубого весеннего неба.
А под самым окном с важным видом разгуливали куры, прыгали и дрались воробьи, в мутных лужах плескались гуси. Даже коровы, запертые в хлеву, почуяли весну и мычали на все голоса, словно просили: «Вы-ыпусти нас, вы-ыпусти нас!»
Нильсу тоже хотелось и петь, и кричать, и шлепать по лужам, и драться с соседскими мальчишками. Он с досадой отвернулся от окна и уставился в книгу. Но прочел он не много. Буквы стали почему-то прыгать перед глазами, строчки то сливались, то разбегались… Нильс и сам не заметил, как заснул.
Кто знает, может быть, Нильс так и проспал бы весь день, если б его не разбудил какой-то шорох.
Нильс поднял голову и насторожился.
В зеркале, которое висело над столом, отражалась вся комната. Никого, кроме Нильса, в комнате нет… Все как будто на своем месте, все в порядке…
И вдруг Нильс чуть не вскрикнул. Кто-то открыл крышку сундука!
В сундуке мать хранила все свои драгоценности. Там лежали наряды, которые она носила еще в молодости, – широченные юбки из домотканого крестьянского сукна, расшитые цветным бисером лифы; белые как снег накрахмаленные чепцы, серебряные пряжки и цепочки.
Мать никому не позволяла открывать без нее сундук, а Нильса и близко к нему не подпускала.
И уж о том, что она могла уйти из дому, не заперев сундука, даже говорить нечего! Не бывало такого случая. Да и сегодня – Нильс отлично это помнил – мать два раза возвращалась с порога, чтобы подергать замок, – хорошо ли защелкнулся?
Кто же открыл сундук?
Может быть, пока Нильс спал, в дом забрался вор и теперь прячется где-нибудь здесь, за дверью или за шкафом?
Нильс затаил дыхание и, не мигая, всматривался в зеркало.
Что это за тень там, в углу сундука? Вот она шевельнулась… Вот поползла по краю… Мышь? Нет, на мышь не похоже…
Нильс прямо глазам не верил. На краю сундука сидел маленький человечек. Он словно сошел с воскресной картинки в календаре. На голове – широкополая шляпа, черный кафтанчик украшен кружевным воротником и манжетами, чулки у колен завязаны пышными бантами, а на красных сафьяновых башмачках поблескивают серебряные пряжки.
«Да ведь это гном! – догадался Нильс. – Самый настоящий гном!»
Мать часто рассказывала Нильсу о гномах. Они живут в лесу. Они умеют говорить и по-человечьи, и по-птичьи, и по-звериному. Они знают о всех кладах, которые хоть сто, хоть тысячу лет назад были зарыты в землю. Захотят гномы – зимой на снегу цветы зацветут, захотят – летом замерзнут реки.
Ну, а бояться гнома нечего. Что плохого может сделать такое крошечное существо!
К тому же гном не обращал на Нильса никакого внимания. Он, кажется, ничего не видел, кроме бархатной безрукавки, расшитой мелким речным жемчугом, что лежала в сундуке на самом верху.
Пока гном любовался затейливым старинным узором, Нильс уже прикидывал, какую бы штуку сыграть с удивительным гостем.
Хорошо бы столкнуть его в сундук и потом захлопнуть крышку. А можно еще вот что…
Не поворачивая головы, Нильс оглядел комнату. В зеркале она вся была перед ним как на ладони. На полках в строгом порядке выстроились кофейник, чайник, миски, кастрюли… У окна – комод, заставленный всякой всячиной… А вот на стене – рядом с отцовским ружьем – сачок для ловли мух. Как раз то, что нужно!
Нильс осторожно соскользнул на пол и сдернул сачок с гвоздя.
Один взмах – и гном забился в сетке, как пойманная стрекоза.
Его широкополая шляпа сбилась на сторону, ноги запутались в полах кафтанчика. Он барахтался на дне сетки и беспомощно размахивал руками. Но чуть только ему удавалось немного приподняться, Нильс встряхивая сачок, и гном опять срывался вниз.
– Послушай, Нильс, – взмолился наконец гном, – отпусти меня на волю! Я дам тебе за это золотую монету, большую, как пуговица на твоей рубашке.
Нильс на минуту задумался.
– Что ж, это, пожалуй, неплохо, – сказал он и перестал раскачивать сачок.
Цепляясь за реденькую ткань, гном ловко полез вверх, Вот он уже ухватился за железный обруч, и над краем сетки показалась его голова…
Тут Нильсу пришло на ум, что он продешевил. Вдобавок к золотой монете ведь можно было потребовать, чтобы гном учил за него уроки. Да мало ли что еще можно придумать! Гном теперь на все согласится! Когда сидишь в сачке, спорить не станешь.
И Нильс снова встряхнул сетку.
Но тут вдруг кто-то отвесил ему такую затрещину, что сетка выпала у него из рук, а сам он кубарем откатился в угол.
2
С минуту Нильс лежал не двигаясь, потом кряхтя и охая, встал.
Гнома уже и след простыл. Сундук был закрыт, а сачок висел на своем месте – рядом с отцовским ружьем.
«Приснилось мне все это, что ли? – подумал Нильс. – Да нет, правая щека горит, словно по ней прошлись утюгом. Это гном так меня огрел! Конечно, отец с матерью не поверят, что гном побывал у нас в гостях. Скажут – все твои выдумки, чтобы уроки не учить. Нет, как ни верти, а надо опять садиться за книгу!»
Нильс сделал два шага и остановился. С комнатой что-то случилось. Стены их маленького домика раздвинулись, потолок ушел высоко вверх, а кресло, на котором Нильс всегда сидел, возвышалось над ним неприступной горой. Чтобы взобраться на него, Нильсу пришлось карабкаться по витой ножке, как по корявому стволу дуба. Книга по-прежнему лежала на столе, но она была такая огромная, что вверху страницы Нильс не мог разглядеть ни одной буквы. Он улегся животом на книгу и пополз от строчки к строчке, от слова к слову. Он прямо измучился, пока прочел одну фразу.
– Да что же это такое? Так ведь и к завтрашнему дню до конца страницы не доберешься! – воскликнул Нильс и рукавом отер пот со лба.
И вдруг он увидел, что из зеркала на него смотрит крошечный человечек – совсем такой же, как тот гном, который попался к нему в сетку. Только одет по-другому: в кожаных штанах, в жилетке и в клетчатой рубашке с большими пуговицами.
– Эй ты, чего тебе здесь надо? – крикнул Нильс и погрозил человечку кулаком.
Человечек тоже погрозил кулаком Нильсу.
Нильс подбоченился и высунул язык. Человечек тоже подбоченился и тоже показал Нильсу язык.
Нильс топнул ногой. И человечек топнул ногой.
Нильс прыгал, вертелся волчком, размахивал руками, но человечек не отставал от него. Он тоже прыгал, тоже вертелся волчком и размахивал руками.
Тогда Нильс сел на книгу и горько заплакал. Он понял, что гном заколдовал его и что маленький человечек, который смотрел на него из зеркала, – это он сам, Нильс Хольгерсон.
«А может быть, это все-таки сон?» – подумал Нильс.
Он крепко зажмурился, потом – чтобы совсем проснуться – ущипнул себя изо всех сил и, подождав с минуту, снова открыл глаза. Нет, он не спал. И рука, которую он ущипнул, болела по-настоящему.
Нильс подобрался к самому зеркалу и уткнулся в него носом. Да, это он, Нильс. Только был он теперь не больше воробья.
«Надо найти гнома, – решил Нильс. – Может быть, гном просто пошутил?»
Нильс сполз по ножке кресла на пол и стал обшаривать все углы. Он залез под скамью, под шкаф, – сейчас ему это было нетрудно, – залез даже в мышиную нору, но гнома нигде не было.
Оставалась еще надежда – гном мог спрятаться во дворе.
Нильс выбежал в сени. Где же его башмаки? Они должны стоять возле двери. И сам Нильс, и его отец с матерью, и все крестьяне в Вестменхеге, да и во всех деревнях Швеции, всегда оставляют свои башмаки у порога. Башмаки ведь деревянные. В них ходят только по улице, а дома снимают.
Но как он, такой маленький, справится теперь со своими большими, тяжелыми башмачищами?
И тут Нильс увидел перед дверью пару крохотных башмачков. Сначала он обрадовался, а потом испугался. Если гном заколдовал даже башмаки, – значит, он и не собирается снять заклятие с Нильса!
Нет, нет, надо поскорее найти гнома! Надо просить его, умолять! Никогда, никогда больше Нильс никого не обидит! Он станет самым послушным, самым примерным мальчиком…
Нильс сунул ноги в башмачки и проскользнул в дверь. Хорошо, что она была приоткрыта. Разве смог бы он дотянуться до щеколды и отодвинуть ее!
У крыльца, на старой дубовой доске, переброшенной с одного края лужи на другой, прыгал воробей. Чуть только воробей увидел Нильса, он запрыгал еще быстрее и зачирикал во все свое воробьиное горло. И – удивительное дело! – Нильс его прекрасно понимал.
– Посмотрите-ка на Нильса! – кричал воробей. – Посмотрите-ка на Нильса!
– Кукареку! – весело заорал петух. – Сбросим-ка его в ре-ку!
А куры захлопали крыльями и наперебой закудахтали:
– Так ему и надо! Так ему и надо!
Гуси обступили Нильса со всех сторон и, вытягивая шеи, шипели ему в ухо:
– Хорош-ш! Ну уж хорош! Что, боиш-шься теперь? Боишься?
И они клевали его, щипали, долбили клювами, дергали за руки и за ноги.
Бедному Нильсу пришлось бы совсем плохо, если бы в это время на дворе не появился кот. Заметив кота, куры, гуси и утки сейчас же бросились врассыпную и принялись рыться в земле с таким видом, будто их ничего на свете не интересует, кроме червяков и прошлогодних зерен.
А Нильс обрадовался коту, как родному.
– Милый котик, – сказал он, – ты знаешь все закоулки, все дыры, все норки на нашем дворе. Будь добр, скажи, где мне найти гнома? Он ведь не мог далеко уйти.
Кот ответил не сразу. Он уселся, обвил хвостом передние лапы и посмотрел на мальчика. Это был огромный черный кот, с большим белым пятном на груди. Его гладкая шерстка так и блестела на солнце. Вид у кота был вполне добродушный. Он даже втянул свои когти и зажмурил желтые глаза с узенькой-преузенькой полоской посредине.
– М-р-р, м-р-р! Я, конечно, знаю, где найти гнома, – заговорил кот ласковым голосом. – Но еще неизвестно, скажу я тебе или нет…
– Котик, котик, золотой ротик, ты должен мне помочь! Разве ты не видишь, что гном меня заколдовал?
Кот чуть-чуть приоткрыл глаза. В них вспыхнул зеленый злой огонек, но мурлыкал кот по-прежнему ласково.
– Это за что же я должен тебе помогать? – сказал он. – Может быть, за то, что ты сунул мне в ухо осу? Или за то, что ты подпалил мне шерсть? Или за то, что ты каждый день дергал меня за хвост? А?
– А я и сейчас могу дернуть тебя за хвост! – закричал Нильс. И, забыв о том, что кот раз в двадцать больше, чем он сам, шагнул вперед.
Что тут стало с котом! Глаза у него засверкали, спина выгнулась, шерсть поднялась дыбом, из мягких пушистых лап вылезли острые когти. Нильсу даже показалось, что это какой-то невиданный дикий зверь выскочил из лесной чащи. И все-таки Нильс не отступил. Он сделал еще шаг… Тогда кот одним прыжком опрокинул Нильса и прижал его к земле передними лапами.
– Помогите, помогите! – закричал Нильс изо всех сил. Но голосок у него был теперь не громче, чем у мышонка. Да и некому было его выручать.
Нильс понял, что ему пришел конец, и в ужасе закрыл глаза.
Вдруг кот втянул когти, выпустил Нильса из лап и сказал:
– Ладно, на первый раз хватит. Если бы твоя мать не была такой доброй хозяйкой и не поила меня утром и вечером молоком, тебе пришлось бы худо. Ради нее я оставлю тебя в живых.
С этими словами кот повернулся и будто ни в чем не бывало пошел прочь, тихонько мурлыкая, как полагается доброму домашнему коту.
А Нильс встал, стряхнул с кожаных штанов грязь и поплелся в конец двора. Там он вскарабкался на выступ каменной ограды, уселся, свесив крошечные ноги в крошечных башмачках, и задумался.
Что же будет дальше?! Скоро вернутся отец и мать! Как они удивятся, увидев своего сына! Мать, конечно, заплачет, а отец, может, скажет: так Нильсу и надо! Потом придут соседи со всей округи, примутся его рассматривать и ахать… А вдруг его кто-нибудь украдет, чтобы показывать зевакам на ярмарке? Вот посмеются над ним мальчишки!.. Ах, какой он несчастный! Какой несчастный! На всем белом свете, наверное, нет человека несчастнее, чем он!
Бедный домик его родителей, прижатый к земле покатой крышей, никогда не казался ему таким большим и красивым, а их тесный дворик – таким просторным.
Где-то над головой Нильса зашумели крылья. Это с юга на север летели дикие гуси. Они летели высоко в небе, вытянувшись правильным треугольником, но, увидев своих родичей – домашних гусей, – спустились ниже и закричали:
– Летите с нами! Летите с нами! Мы летим на север, в Лапландию! В Лапландию!
Домашние гуси заволновались, загоготали, захлопали крыльями, как будто пробовали, могут ли они взлететь. Но старая гусыня – она приходилась бабушкой доброй половине гусей – бегала вокруг них и кричала:
– С ума сош-шли! С ума сош-шли! Не делайте глупостей! Вы же не какие-нибудь бродяги, вы почтенные домашние гуси!
И, задрав голову, она закричала в небо:
– Нам и тут хорошо! Нам и тут хорошо!
Дикие гуси спустились еще ниже, словно высматривая что-то во дворе, и вдруг – все разом – взмыли в небо.
– Га-га-га! Га-га-га! – кричали они. – Разве это гуси? Это какие-то жалкие курицы! Оставайтесь в вашем курятнике!
От злости и обиды у домашних гусей даже глаза сделались красными. Такого оскорбления они еще никогда не слышали.
Только белый молодой гусь, задрав голову кверху, стремительно побежал по лужам.
– Подождите меня! Подождите меня! – кричал он диким гусям. – Я лечу с вами! С вами!
«Да ведь это Мартин, лучший мамин гусь, – подумал Нильс. – Чего доброго, он и в самом деле улетит!»
– Стой, стой! – закричал Нильс и бросился за Мартином.
Нильс едва догнал его. Он подпрыгнул и, обхватив руками длинную гусиную шею, повис на ней всем телом. Но Мартин даже не почувствовал этого, точно Нильса и не было. Он сильно взмахнул крыльями – раз, другой – и, сам того не ожидая, полетел.
Прежде чем Нильс понял, что случилось, они уже были высоко в небе.
Глава II. Верхом на гусе
1
Нильс и сам не знал, как ему удалось перебраться на спину Мартина. Никогда Нильс не думал, что гуси такие скользкие. Обеими руками он вцепился в гусиные перья, весь съежился, вобрал голову в плечи и даже зажмурил глаза.
А вокруг выл и гудел ветер, словно хотел оторвать Нильса от Мартина и сбросить вниз.
– Сейчас упаду, вот сейчас упаду! – шептал Нильс.
Но прошло десять минут, двадцать, а он не падал. Наконец он расхрабрился и чуть-чуть приоткрыл глаза.
Справа и слева мелькали серые крылья диких гусей, над самой головой Нильса, чуть не задевая его, проплывали облака, а далеко-далеко внизу темнела земля.
Она была совсем не похожа на землю. Казалось, что кто-то расстелил под ними огромный клетчатый платок. Каких только клеток тут не было! Одни клетки – черные, другие желтовато-серые, третьи светло-зеленые.
Черные клетки – это только что вспаханная земля, зеленые клетки – осенние всходы, перезимовавшие под снегом, а желтовато-серые квадратики – это прошлогоднее жниво, по которому еще не прошел плуг крестьянина.
Вот клетки по краям темные, а в середине – зеленые. Это сады: деревья там стоят совсем голые, но лужайки уже покрылись первой травой.
А вот коричневые клетки с желтой каймой – это лес: он еще не успел одеться зеленью, а молодые буки на опушке желтеют старыми сухими листьями.
Сначала Нильсу было даже весело разглядывать это разноцветье. Но чем дальше летели гуси, тем тревожнее становилось у него на душе.
«Чего доброго, они и в самом деле занесут меня в Лапландию!» – подумал он.
– Мартин, Мартин! – крикнул он гусю. – Поворачивай домой! Хватит, налетались!
Но Мартин ничего не ответил.
Тогда Нильс изо всей силы пришпорил его своими деревянными башмачками.
Мартин чуть-чуть повернул голову и прошипел:
– Слуш-ш-ай, ты! Сиди смирно, а не то сброш-шу тебя…
Пришлось сидеть смирно.
2
Весь день белый гусь Мартин летел вровень со всей стаей, будто он никогда и не был домашним гусем, будто он всю жизнь только и делал, что летал.
«И откуда у него такая прыть?» – удивлялся Нильс.
Но к вечеру Мартин все-таки стал сдавать. Теперь-то всякий бы увидел, что летает он без году один день: то вдруг отстанет, то вырвется вперед, то будто провалится в яму, то словно подскочит вверх.
И дикие гуси увидели это.
– Акка Кебнекайсе! Акка Кебнекайсе! – закричали они.
– Что вам от меня нужно? – спросила гусыня, летевшая впереди всех.
– Белый отстает!
– Он должен знать, что летать быстро легче, чем летать медленно! – крикнула гусыня, даже не обернувшись.
Мартин пытался сильнее и чаще взмахивать крыльями, но усталые крылья отяжелели и тянули его вниз.
– Акка! Акка Кебнекайсе! – опять закричали гуси.
– Что вам нужно? – отозвалась старая гусыня.
– Белый не может лететь так высоко!
– Он должен знать, что летать высоко легче, чем летать низко! – ответила Акка.
Бедный Мартин напряг последние силы. Но крылья у него совсем ослабели и едва держали его.
– Акка Кебнекайсе! Акка! Белый падает!
– Кто не может летать, как мы, пусть сидит дома! Скажите это белому! – крикнула Акка, не замедляя полета.
– И верно, лучше бы нам сидеть дома, – прошептал Нильс и покрепче уцепился за шею Мартина.
Мартин падал, как подстреленный.
Счастье еще, что по пути им подвернулась какая-то тощая ветла. Мартин зацепился за верхушку дерева и повис среди веток. Так они и висели. Крылья у Мартина обмякли, шея болталась, как тряпка. Он громко дышал, широко разевая клюв, точно хотел захватить побольше воздуха.
Нильсу стало жалко Мартина. Он даже попробовал его утешить.
– Милый Мартин, – сказал Нильс ласково, – не печалься, что они тебя бросили. Ну посуди сам, куда тебе с ними тягаться! Давай лучше вернемся домой!
Мартин и сам понимал: надо бы вернуться. Но ему так хотелось доказать всему свету, что и домашние гуси кое-что стоят!
А тут еще этот противный мальчишка со своими утешениями! Если бы он не сидел у него на шее, Мартин, может, и долетел бы до Лапландии.
Со злости у Мартина сразу прибавилось силы. Он замахал крыльями с такой яростью, что сразу поднялся чуть не до самых облаков и скоро догнал стаю.
На его счастье, начало смеркаться.
На землю легли черные тени. С озера, над которым летели дикие гуси, пополз туман.
Стая Акки Кебнекайсе спустилась на ночевку.
3
Чуть только гуси коснулись прибрежной полоски земли, они сразу полезли в воду. На берегу остались гусь Мартин и Нильс.
Как с ледяной горки, Нильс съехал со скользкой спины Мартина. Наконец-то он на земле! Нильс расправил затекшие руки и ноги и поглядел по сторонам.
Зима здесь отступала медленно. Все озеро было еще подо льдом, и только у берегов выступила вода – темная и блестящая.
К самому озеру черной стеной подходили высокие ели. Всюду снег уже растаял, но здесь, у корявых, разросшихся корней, снег все еще лежал плотным толстым слоем, как будто эти могучие ели силой удерживали возле себя зиму.
Солнце уже совсем спряталось.
Из темной глубины леса слышалось какое-то потрескивание и шуршание.
Нильсу стало не по себе.
Как далеко они залетели! Теперь, если Мартин даже захочет вернуться, им все равно не найти дороги домой… А все-таки Мартин молодец!.. Да что же это с ним?
– Мартин! Мартин! – позвал Нильс.
Мартин не отвечал. Он лежал, как мертвый, распластав по земле крылья и вытянув шею. Глаза его были подернуты мутной пленкой. Нильс испугался.
– Милый Мартин, – сказал он, наклонившись над гусем, – выпей глоток воды! Увидишь, тебе сразу станет легче.
Но гусь даже не шевельнулся. Нильс похолодел от страха…
Неужели Мартин умрет? Ведь у Нильса не было теперь ни одной близкой души, кроме этого гуся.
– Мартин! Ну же, Мартин! – тормошил его Нильс. Гусь словно не слышал его.
Тогда Нильс схватил Мартина обеими руками за шею и потащил к воде.
Это было нелегкое дело. Гусь был самый лучший в их хозяйстве, и мать раскормила его на славу. А Нильса сейчас едва от земли видно. И все-таки он дотащил Мартина до самого озера и сунул его голову прямо в студеную воду.
Сначала Мартин лежал неподвижно. Но вот он открыл глаза, глотнул разок-другой и с трудом встал на лапы. С минуту он постоял, шатаясь из стороны в сторону, потом по самую шею залез в озеро и медленно поплыл между льдинами. То и дело он погружал клюв в воду, а потом, запрокинув голову, жадно глотал водоросли.
Глава 5 . Волшебная дудочка
Со всех сторон Глиммингенский замок окружен горами. И даже сторожевые башни замка кажутся вершинами гор.
Нигде не видно ни входов, ни выходов. Толщу каменных стен прорезают лишь узкие, как щели, окошки, которые едва пропускают дневной свет в мрачные, холодные залы.
В далекие незапамятные времена эти стены надежно защищали обитателей замка от набегов воинственных соседей.
Но в те дни, когда Нильс Хольгерсон путешествовал в компании диких гусей, люди больше не жили в Глиммингенском замке и в его заброшенных покоях хранили только зерно.
Правда, это вовсе не значит, что замок был необитаем. Под его сводами поселились совы и филин, в старом развалившемся очаге приютилась дикая кошка, летучие мыши были угловыми жильцами, а на крыше построили себе гнездо аисты.
Не долетев немного до Глиммингенского замка, стая Акки Кебнекайсе опустилась на уступы глубокого ущелья.
Лет сто тому назад, когда Акка в первый раз вела стаю на север, здесь бурлил горный поток. А теперь на самом дне ущелья едва пробивался тоненькой струйкой ручеек. Но все-таки это была вода. Поэтому-то мудрая Акка Кебнекайсе и привела сюда свою стаю.
Не успели гуси устроиться на новом месте, как сразу же к ним явился гость. Это был аист Эрменрих, самый старый жилец Глиммингенского замка.
Аист — очень нескладная птица. Шея и туловище у него немногим больше, чем у обыкновенного домашнего гуся, а крылья почему-то огромные, как у орла. А что за ноги у аиста! Словно две тонкие жерди, выкрашенные в красный цвет. И что за клюв! Длинный-предлинный, толстый, а приделан к совсем маленькой головке. Клюв так и тянет голову книзу. Поэтому аист всегда ходит повесив нос, будто вечно чем-то озабочен и недоволен.
Приблизившись к старой гусыне, аист Эрменрих поджал, как того требует приличие, одну ногу к самому животу и поклонился так низко, что его длинный нос застрял в расщелине между камнями.
— Рада вас видеть, господин Эрменрих, — сказала Акка Кебнекайсе, отвечая поклоном на его поклон. — Надеюсь, у вас все благополучно? Как здоровье вашей супруги? Что поделывают ваши почтенные соседки, тетушки совы?
Аист попытался было что-то ответить, но клюв его прочно застрял между камнями, и в ответ раздалось одно только бульканье.
Пришлось нарушить все правила приличия, стать на обе ноги и, упершись в землю покрепче, тащить свой клюв, как гвоздь из стены.
Наконец аист справился с этим делом и, щелкнув несколько раз клювом, чтобы проверить, цел ли он, заговорил:
— Ах, госпожа Кебнекайсе! Не в добрый час вы посетили наши места! Страшная беда грозит этому дому.
Аист горестно поник головой, и клюв его снова застрял между камнями.
Недаром говорят, что аист только для того открывает клюв, чтобы пожаловаться. К тому же он цедит слова так медленно, что их приходится собирать, точно воду, по капле.
— Послушайте-ка, господин Эрменрих, — сказала Акка Кебнекайсе, — не можете ли вы как-нибудь вытащить ваш клюв и рассказать, что у вас там стряслось?
Одним рывком аист выдернул клюв из расщелины и с отчаянием воскликнул:
— Вы спрашиваете, что стряслось, госпожа Кебнекайсе? Коварный враг хочет разорить наши жилища, сделать нас нищими и бездомными, погубить наших жен и детей! И зачем только я вчера, не щадя клюва, целый день затыкал все щели в гнезде! Да разве мою супругу переспоришь? Ей что ни говори, все как с гуся вода.
Тут аист Эрменрих смущенно захлопнул клюв. И как это у него сорвалось насчет гуся!
Но Акка Кебнекайсе пропустила его слова мимо ушей. Она считала ниже своего достоинства обижаться на всякую болтовню.
— Что же все-таки случилось? — спросила она. — Может быть, люди возвращаются в замок?
— Ах, если бы так! — грустно сказал аист Эрменрих. — Этот враг страшнее всего на свете, госпожа Кебнекайсе. Крысы, серые крысы подступают к замку! — воскликнул он и опять поник головой.
— Серые крысы? Что же вы молчали до сих пор? — воскликнула гусыня.
— Да разве я молчу? Я все время только и твержу о них. Эти разбойники не посмотрят, что мы тут столько лет живем.
Они что хотят, то и делают. Пронюхали, что в замке хранится зерно, вот и решили захватить замок. И ведь как хитры, как хитры! Вы знаете, конечно, госпожа Кебнекайсе, что завтра в полдень на Кулаберге будет праздник? Так вот, как раз сегодня ночью полчища серых крыс ворвутся в наш замок. И некому будет защищать его. На сто верст кругом все звери и птицы готовятся к празднику. Никого теперь не разыщешь! Ах, какое несчастье! Какое несчастье!
— Не время проливать слезы, господин Эрменрих, — строго сказала Акка Кебнекайсе. — Мы не должны терять ни минуты. Я знаю одну старую гусыню, которая не допустит, чтобы совершилось такое беззаконие.
— Уж не собираетесь ли вы, уважаемая Акка, вступить в бой с серыми крысами? — усмехнулся аист.
— Нет, — сказала Акка Кебнекайсе, — но у меня в стае есть один храбрый воин, который справится со всеми крысами, сколько бы их ни было.
— Нельзя ли посмотреть на этого силача? — спросил Эрменрих, почтительно склонив голову.
— Что ж, можно, — ответила Акка. — Мартин! Мартин! — закричала она.
Мартин проворно подбежал и вежливо поклонился гостю.
— Это и есть ваш храбрый воин? — насмешливо спросил Эрменрих. — Неплохой гусь, жирный.
Акка ничего не ответила и, обернувшись к Мартину, сказала:
— Позови Нильса.
Через минуту Мартин вернулся с Нильсом на спине.
— Послушай, — сказала Нильсу старая гусыня, — ты должен помочь мне в одном важном деле. Согласен ли ты лететь со мной в Глиммингенский замок?
Нильс был очень польщен. Еще бы, сама Акка Кебнекайсе обращается к нему за помощью. Но не успел он произнести и слова, как аист Эрменрих, точно щипцами, подхватил его своим длинным клювом, подбросил, снова поймал на кончик собственного носа, опять подбросил и опять поймал.
Семь раз проделал он этот фокус, а потом посадил Нильса на спину старой гусыне и сказал:
— Ну, если крысы узнают, с кем им придется иметь дело, они, конечно, разбегутся в страхе. Прощайте! Я лечу предупредить госпожу Эрменрих и моих почтенных соседей, что сейчас к ним пожалует их спаситель. А то они насмерть перепугаются, когда увидят вашего великана.
И, щелкнув еще раз клювом, аист улетел.
В Глиммингенском замке был переполох. Все жильцы побросали свои насиженные места и сбежались на крышу угловой башни, — там жил аист Эрменрих со своей аистихой.
Гнездо у них было отличное. Аисты устроили его на старом колесе от телеги, выложили в несколько рядов прутьями и дерном, выстлали мягким мхом и пухом. А снаружи гнездо обросло густой травой и даже мелким кустарником.
Не зря аист Эрменрих и его аистиха гордились своим домом!
Сейчас гнездо было битком набито жильцами Глиммингенского замка. В обыкновенное время они старались не попадаться друг другу на глаза, но опасность, грозившая замку, сблизила всех.
На краю гнезда сидели две почтенные тетушки совы. Они испуганно хлопали круглыми глазами и наперебой рассказывали страшные истории о кровожадности и жестокости крыс.
Одичавшая кошка спряталась на самом дне гнезда, у ног госпожи Эрменрих, и жалобно мяукала, как маленький котенок. Она была уверена, что крысы загрызут ее первую, чтобы рассчитаться со всем кошачьим родом.
А по стенам гнезда, опрокинувшись вниз головой, висели летучие мыши. Они были очень смущены. Как-никак, серые крысы приходились им родней. Бедные летучие мыши все время чувствовали на себе косые взгляды, как будто это они были во всем виноваты.
Посреди гнезда стоял аист Эрменрих.
— Надо бежать, — решительно говорил он, — иначе мы все погибнем.
— Ну да, погибнем, все погибнем! — запищала кошка. — Разве у них есть сердце, у этих разбойников? Они непременно отгрызут мне хвост. — И она укоризненно посмотрела на летучих мышей.
— Есть о чем горевать — о каком-то облезлом хвосте! — возмутилась старая тетушка сова. — Они способны загрызть даже маленьких птенчиков. Я хорошо знаю это отродье. Все крысы таковы. Да и мыши не лучше! — И она злобно сверкнула глазами.
— Ах, что с нами будет, что с нами будет! — стонала аистиха.
— Идут! Идут! — ухнул вдруг филин Флимнеа. Он сидел на кончике башенного шпиля и, как дозорный, смотрел по сторонам.
Все, точно по команде, повернули головы и в ужасе застыли.
В это время к гнезду подлетела Акка Кебнекайсе с Нильсом. Но никто даже не взглянул на них. Как зачарованные, все смотрели куда-то вниз, в одну сторону.
«Да что это с ними? Что они там увидели?» — подумал Нильс и приподнялся на спине гусыни.
Внизу за крепостным валом тянулась длинная дорога, вымощенная серыми камнями.
На первый взгляд — обыкновенная дорога. Но когда Нильс пригляделся, он увидел, что дорога эта движется, как живая, шевелится, становится то шире, то уже, то растягивается, то сжимается.
— Да это крысы, серые крысы! — закричал Нильс. — Скорее летим отсюда!
— Нет, мы останемся здесь, — спокойно сказала Акка Кебнекайсе. — Мы должны спасти Глиммингенский замок.
— Да вы, верно, не видите, сколько их? Даже если бы я был мальчик как мальчик, я и то ничего не смог бы сделать.
— Если бы ты был большим, как настоящий мальчик, ты ничего не смог бы сделать, а теперь, когда ты маленький, как воробей, ты победишь всех серых крыс. Подойди-ка к моему клюву, я должна сказать тебе кое-что на ухо.
Нильс подошел к ней, и она долго что-то шептала ему.
— Вот это ловко! — засмеялся Нильс и хлопнул себя по коленке. — Запляшут они у нас!
— Чш-ш, молчи! — зашипела старая гусыня.
Потом она подлетела к филину Флимнеа и о чем-то стала шептаться с ним.
И вдруг филин весело ухнул, сорвался со шпиля и куда-то полетел.
Было уже совсем темно, когда серые крысы подступили к стенам Глиммингенского замка. Трижды они обошли весь замок кругом, отыскивая хоть какую-нибудь щель, чтобы пробраться внутрь. Нигде ни лазейки, ни выступа, некуда лапу просунуть, не за что уцепиться.
После долгих поисков крысы нашли наконец камень, который чуть-чуть выпирал из стены. Они навалились на него со всех сторон, но камень не поддавался. Тогда крысы стали грызть его зубами, царапать когтями, подкапывать под ним землю. С разбегу они кидались на камень и повисали на нём всей своей тяжестью.
И вот камень дрогнул, качнулся и с глухим грохотом отвалился от стены.
Когда все затихло, крысы одна за другой полезли в черное квадратное отверстие. Они лезли осторожно, то и дело останавливаясь. В чужом месте всегда можно наткнуться на засаду. Но нет, кажется, все спокойно — ни звука, ни шороха.
Тогда крысы уже смелее начали взбираться вверх по лестнице.
В больших покинутых залах целыми горами лежало зерно. Крысы были голодны, а запах зерна такой соблазнительный! И все-таки крысы не тронули ни одного зернышка.
Может быть, это ловушка? Может быть, их хотят застигнуть врасплох? Нет! Они не поддадутся на эту хитрость! Пока они не обрыщут весь замок, нельзя думать ни об отдыхе, ни о еде.
Крысы обшарили все темные углы, все закоулки, все ходы и переходы. Нигде никого.
Видно, хозяева замка струсили и бежали.
Замок принадлежит им, крысам!
Сплошной лавиной они ринулись туда, где кучами лежало зерно. Крысы с головой зарывались в сыпучие горы и жадно грызли золотистые пшеничные зерна. Они еще и наполовину не насытились, как вдруг откуда-то до них донесся тоненький, чистый звук дудочки.
Крысы подняли морды и замерли.
Дудочка замолкла, и крысы снова набросились на лакомый корм.
Но дудочка заиграла опять. Сперва она пела чуть слышно, потом все смелее, все громче, все увереннее. И вот наконец, будто прорвавшись сквозь толстые стены, по всему замку раскатилась звонкая трель.
Одна за другой крысы оставляли добычу и бежали на звук дудочки. Самые упрямые ни за что не хотели уходить — жадно и быстро они догрызали крупные крепкие зерна. Но дудочка звала их, она приказывала им покинуть замок, и крысы не смели ее ослушаться.
Крысы скатывались по лестнице, перепрыгивали друг через друга, бросались вниз прямо из окон, словно торопились как можно скорее туда, во двор, откуда неслась настойчивая и зовущая песня.
Внизу, посредине замкового двора, стоял маленький человечек и наигрывал па дудочке.
Крысы плотным кольцом окружили его и, подняв острые морды, не отрывали от него глаз. Во дворе уже и ступить было некуда, а из замка сбегались все новые и новые полчища крыс.
Чуть только дудочка замолкала, крысы шевелили усами, оскаливали пасти, щелкали зубами. Вот сейчас они бросятся на маленького человечка и растерзают его в клочки.
Но дудочка играла снова, и крысы снова не смели шевельнуться.
Наконец маленький человечек собрал всех крыс и медленно двинулся к воротам. А за ним покорно шли крысы.
Человечек насвистывал на своей дудочке и шагал все вперед и вперед. Он обогнул скалы и спустился в долину. Он шел полями и оврагами, и за ним сплошным потоком тянулись крысы.
Уже звезды потухли в небе, когда маленький человечек подошел к озеру.
У самого берега, как лодка на привязи, покачивалась на волнах серая гусыня.
Не переставая наигрывать на дудочке, маленький человечек прыгнул на спину гусыни, и она поплыла к середине озера.
Крысы заметались, забегали вдоль берега, но дудочка еще звонче звенела над озером, еще громче звала их за собой.
Забыв обо всем на свете, крысы ринулись в воду.
Когда вода сомкнулась над головой последней крысы, гусыня со своим седоком поднялась в воздух.
— Ты молодец, Нильс, — сказала Акка Кебнекайсе. — Ты хорошо справился с делом. Ведь если бы у тебя не хватило силы все время играть, они бы загрызли тебя.
— Да, признаться, я сам этого боялся, — сказал Нильс. — Они так и щелкали зубами, едва только я переводил дух. И кто бы поверил, что такой маленькой дудочкой можно усмирить целое крысиное войско! — Нильс вытащил дудочку из кармана и стал рассматривать ее.
— Эта дудочка волшебная, — сказала гусыня. — Все звери и птицы слушаются ее. Коршуны, как цыплята, будут клевать корм из твоих рук, волки, как глупые щенки, будут ласкаться к тебе, чуть только ты заиграешь на этой дудочке.
— А где же вы ее взяли? — спросил Нильс.
— Ее принес филин Флимнеа, — сказала гусыня, — а филину дал ее лесной гном.
— Лесной гном?! — воскликнул Нильс, и ему сразу стало не по себе.
— Ну да, лесной гном, — сказала гусыня. — Что ты так перепугался? Только у него одного и есть такая дудочка. Кроме меня и старого филина Флимнеа, никто про это не знает. Смотри, и ты не проговорись никому. Да держи дудочку покрепче, не урони. Еще до восхода солнца филин Флимнеа должен вернуть ее гному. Гном и так не хотел давать дудочку, когда услышал, что она попадет в твои руки. Уж филин уговаривал его, уговаривал. Еле уговорил. И за что это гном так сердится на тебя?
Нильс ничего не ответил. Он притворился, что не расслышал последних слов Акки. На самом-то деле он прекрасно все слышал и очень испугался.
«Значит, гном все еще помнит о моей проделке! — мрачно размышлял Нильс.
— Мало того, что я его в сачок поймал, да ведь как еще обманул! Только бы он Акке ничего не сказал. Она строгая, справедливая, узнает — сейчас же выгонит меня из стаи. Что со мной тогда будет? Куда я такой денусь?» — И он тяжело вздохнул.
— Что это ты вздыхаешь? — спросила Акка.
— Да это я просто зевнул. Что-то спать хочется. Он и вправду скоро заснул, да так крепко, что даже не услышал, как они спустились на землю.
Вся стая с шумом и криком окружила их. А Мартин растолкал всех, снял Нильса со спины старой гусыни и бережно спрятал у себя под крылом.
— Ступайте, ступайте, — гнал он всех прочь. — Дайте человеку выспаться!
Но долго спать Нильсу не пришлось.
Еще не взошло солнце, а к диким гусям уже прилетел аист Эрменрих. Он непременно хотел повидать Нильса и выразить ему благодарность от своего имени и от имени всего своего семейства.
Потом появились летучие мыши. В обычные дни на рассвете они ложатся спать. Утро у них — вечером, а вечер — утром. И никто не может их уговорить, что это непорядок. Но сегодня даже они отказались от своих привычек.
Вслед за летучими мышами прибежала кошка, весело помахивая уцелевшим хвостом.
Все хотели посмотреть на Нильса, все хотели приветствовать его — бесстрашного воина, победителя серых крыс.
Лагерлеф С.
Свою книгу «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» Сельма Лагерлёф задумала как необычное пособие по географии Швеции для 9-летних детей. Это пособие необходимо было написать в занимательной литературной форме.
Сельма Лагерлёф к этому времени была уже известной писательницей, прославившейся своим романом «Сага о Йёсте Берлинге». К тому же она была бывшей учительницей. Она начала работу над книгой летом 1904 г.
Сельма Лагерлёф (1858-1940)
Сельма Оттилия Ловиза Лагерлёф
родилась в 1858 г. в родовой усадьбе Морбакка в семье отставного военного и учительницы. Детство будущая писательница провела в живописной области Швеции – Вермланде. Усадьбу Морбакка она много раз описывала в своих произведениях, особенно в автобиографических книгах «Морбакка» (1922), «Мемуары ребёнка» (1930), «Дневник» (1932).
В детстве Сельма тяжело заболела и была парализована. Её бабушка и тётушка постоянно были рядом с девочкой и рассказывали ей множество сказок и преданий. Отсюда, вероятно, поэтический талант Сельмы и склонность к фантазии.
В 1867 г. Сельма лечилась в Стокгольме, благодаря усилиям врачей она начала ходить. К этому времени относятся первые попытки литературного творчества.
Позже девушка закончила лицей и Высшую учительскую семинарию (1884). В том же году она стала учительницей в школе для девочек в Ландскруне на юге Швеции. К этому времени умер отец, после чего любимая Морбакка была продана за долги, для Сельмы наступили тяжёлые времена.
Литературное творчество стало основным занятием Сельмы Лагерлёф: с 1895 г. она полностью посвятила себя писательскому труду.
Вершиной литературного творчества Сельмы Лагрелёф стала сказочная книга «Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции», принёсшая ей мировое признание.
Книга в увлекательной форме рассказывает детям о Швеции, её географии и истории, легендах и культурных традициях. В произведение включены народные сказки и легенды.
Например, сцену избавления замка от крыс Нильсом с помощью волшебной дудочки Лагерлёф позаимствовала из легенды про Гамельнского крысолова. Га́мельнский крысоло́в
– персонаж средневековой немецкой легенды. Легенда о крысолове, возникшая в XIII в., - одна из разновидностей историй о загадочном музыканте, уводящем за собой околдованных людей или скот. Подобные легенды в Средние века имели широкое распространение.
Географические и исторические материалы подаются читателям сказочной фабулой. Вместе со стаей гусей, которую ведёт старая мудрая гусыня Аккой Кебнекайсе, на спине гуся Мартина Нильс путешествует по всей Швеции.
Это путешествие интересно не только само по себе, но и как повод для воспитания личности. И здесь важное значение имеет перевод книги на русский язык.
Книга Сельмы Лагерлёф в России
«Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» С. Лагерлёф – одна из самых любимых книг детей нашей страны.
На русский язык она переводилась несколько раз. Первый раз перевод выполнила Л. Хавкина в 1908-1909 гг. Но поскольку перевод делался с немецкого языка или по каким-то другим причинам, но книга не стала популярной среди русских читателей и вскоре была забыта. Перевод 1910 г. постигла та же участь.
В 1940 г. книгу С. Лагерлёф в свободной обработке для детей написали переводчицы Зоя Задунайская и Александра Любарская, и именно в таком виде книга стала популярна у советских читателей. Сюжетная линия книги была сокращена, в том числе были исключены религиозные моменты (например, родители Нильса в оригинале уходят из дома в церковь, в данном переводе они уходят на ярмарку). Были упрощены некоторые исторические и биологические сведения. И в результате получился не учебник шведской географии, а просто детская сказка. Она-то и пришлась по сердцу советским читателям.
Только в 1975 г. был выполнен полный перевод книги со шведского языка Людмилой Брауде, переводчицей и литературоведом. Затем в 1980-х гг. свой полный перевод сделала Фаина Злотаревская.
Книга Лагерлёф получила признание во всем мире. В 1907 г. писательница была избрана почетным доктором Уппсальского университета, а в 1914 г. стала членом Шведской академии.
В 1909 г. Сельма Лагерлёф получила Нобелевскую премию по литературе «как дань высокому идеализму, яркому воображению и духовному проникновению, которые отличают все её произведения». Она стала первой женщиной, получившей Нобелевскую премию по литературе. Эта премия позволила Лагерлёф выкупить её родную Морбакку, куда она переезжает и где живёт уже до конца жизни.
Сказочная повесть «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» С. Лагерлёф
Памятник Нильсу в Карлскруне (Нильс сходит со страниц раскрытой книги)
История создания
Писательница считала, что необходимо создать несколько учебников для школьников разных возрастов: по географии Швеции (1 класс), по родной истории (2 класс), описания других стран мира, открытия и изобретения (3-4 класс). Этот проект Лагерлёф со временем был осуществлён. Но первой стала книга Лагерлёф. Она изучала образ жизни и занятия населения в разных уголках страны, этнографические и фольклорные материалы, которые собрали учителя народных школ. Но даже этого материала оказалось мало. Чтобы пополнить свои знания, она совершила путешествие в Блекинге Историческая провинция на юге Швеции), Смоланд (историческая провинция в южной Швеции), Норрланд (исторический регион в северной Швеции) и на Фалунский рудник.
Ущелье Скуругата в лесах Смоланда
Но из огромного количества сведений необходимо было цельное художественное произведение. И она пошла по пути Киплинга и других писателей, где говорящие животные были главными персонажами.
Сельма Лагерлёф показала страну глазами ребёнка, соединив в одном произведении географию и сказку.
Сюжет произведения
Несмотря на то, что задачей Лагерлёф было познакомить детей с географией, она успешно справилась и с другой задачей – показать путь перевоспитания личности. Хотя трудно сказать, что важнее: первое или второе. По нашему мнению, второе даже важнее.
«Тогда Нильс сел на книгу и горько заплакал. Он понял, что гном заколдовал его, а маленький человечек в зеркале – это и есть он сам, Нильс».
Нильс обидел гнома, и тот сделал мальчика таким же маленьким, каким был и сам гном. Нильс хотел, чтобы гном расколдовал его, вышел во двор в поисках гнома и увидел, что один из домашних гусей по кличке Мартин решил лететь с дикими гусями. Нильс пытался его удержать, но забыл, что он гораздо меньше гуся, и вскоре оказался в воздухе. Весь день они летели, пока Мартин совсем не выбился из сил.
«Так Нильс и улетел из дома верхом на гусе Мартине. Сначала Нильсу было даже весело, но чем дальше летели гуси, тем тревожнее становилось у него на душе».
Во время своего путешествия Нильс сталкивается со множеством ситуаций, которые заставляют его задумываться не только над чужими несчастьями, но и над своими поступками, делить радость за успехи других и огорчаться за свои промахи – словом, мальчик получает способность сопереживать, а это ценный дар. За время своего путешествия Нильс многое понял и возвратился повзрослевшим человеком. А ведь до путешествия сладу с ним не было никакого: «На уроках он считал ворон и ловил двойки, в лесу разорял птичьи гнезда, гусей во дворе дразнил, кур гонял, в коров бросал камни, а кота дергал за хвост, будто хвост – это веревка от дверного колокольчика».
Главного героя Нильса Хольгерссона гном превращает в карлика, и мальчик совершает путешествие на гусе из Швеции в Лапландию и обратно. Став крошечным, он начинает понимать язык животных.
Нильс спас серого гуся, белке Сирле он принёс упавшего больчонка Тирле, Нильс Хольгерссон научился краснеть за свои поступки, переживать за друзей, он увидел, как животные платят добром за добро, как они великодушны к нему, хотя знают о многих его неприглядных поступках по отношению к ним: лис Смирре хотел похитить Мартина, а Нильс спас его. За это стая диких гусей позволила ему остаться с ними, и мальчик продолжил путешествие.
По пути в Лапландию он встречает стаю диких гусей, летящих вдоль Ботнического залива, и вместе с ними заглядывает в отдаленные районы Скандинавии (Ботнический залив – залив в северной части Балтийского моря, расположенный между западным побережьем Финляндии, восточным побережьем Швеции, отделенный от основной части моря Аландскими островами. Является крупнейшим по площади и глубочайшим из заливов Балтийского моря).
Ботнический залив
В результате Нильс посещает все провинции Швеции, попадает в различные приключения и узнает много нового из географии, истории и культуры каждой провинции своей родины.
В один из дней путешествия стая Акки Кебнекайсе отправилась к Глиммингенскому замку. От аиста Эрменриха гуси узнали, что замок в опасности: его заняли крысы, вытеснив оттуда прежних жителей. Нильс с помощью волшебной дудочки увлекает крыс в воду и освобождает от них замок.
Нильс наблюдает праздник на горе Кулаберг. В день великого сборища птиц и зверей Нильс увидел много интересного: в этот день они заключают друг с другом перемирие. Нильс видел игры зайцев, слышал пение глухарей, борьбу оленей, танцы журавлей. Он стал свидетелем наказания лиса Смирре, который нарушил закон мира, убив воробья.
Гуси продолжают свой путь на север. Лис Смирре преследует их. Он предлагает Акке оставить стаю в покое в обмен на Нильса. Но гуси не отдают мальчика.
Нильс переживает и другие приключения: его похищают вороны, он помогает спасти от Смирре их серебро, и вороны отпускают его. Когда стая летит над морем, Нильс знакомится с жителями подводного города.
Наконец, стая прилетает в Лапландию. Нильс знакомится с природой Лапландии, с бытом жителей страны. Наблюдает, как Мартин и Марта растят свое потомство и учат их летать.
Но как бы ни были благосклонны к нему животные, Нильс всё-таки скучает по людям и хочет снова стать обычным человеком. Но в этом ему может помочь только старый гном, которого он обидел и который его заколдовал. И вот он нападает на след гнома...
Возвратившись домой со стаей гусей, Нильс снимает с себя чары, передав их гусенку Юкси, который мечтает навсегда остаться маленьким. Нильс снова становится прежним мальчиком. Он прощается со стаей и начинает ходить в школу. Теперь в дневнике у него только хорошие оценки.
Как сказка «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» воздействует на читателей?
Здесь мы приводим мнения детей, прочитавших эту книгу.
«Главная мысль сказки «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» состоит в том, что шалости и проказы не проходят даром, и за них можно получить наказание, порой очень суровое. Нильс был наказан гномом очень строго и перенес много лишений, прежде чем смог исправить ситуацию».
«Эта сказка учит быть находчивым и смелым, уметь защищать своих друзей и товарищей в опасные минуты. Нильс за время своего путешествия сумел сделать много добрых дел для птиц и зверей, и они за это отплатили ему добром».
«Лесной гном строг, но справедлив. Он очень строго наказал Нильса, но мальчик многое осознал, его характер изменился в лучшую сторону после пережитых испытаний, он стал хорошо учиться».
Чему научился Нильс во время путешествия?
Он научился понимать природу, чувствовать ее красоту, радоваться ветру, солнцу, морским брызгам, слышать голоса леса, шелест трав, шорох листвы. Узнал историю своей страны. Научился никого не бояться, но остерегаться. Научился дружить.
Сельма Лагерлеф хотела, чтобы люди задумались над тем, что такое настоящая доброта и настоящая любовь; чтобы люди берегли природу, учились на опыте других людей.
Надо любить все живое на Земле, идти к нему с добром, тогда тебе отплатят тем же.
Эту сказку многие помнят наизусть с раннего детства. "Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями" для многих - первая книга, зачитываемая до дыр ночами, свернувшись под одеялом с фонариком. Но вы и знать не знали, что читаете учебник.
Географическая сказка
Действительно, в полном варианте волшебная сказка, которую написала Лагерлёф Сельма, «Путешествие Нильса с дикими гусями», представляет собой учебник по географии Швеции. В конце девятнадцатого века один из руководителей шведской школьной системы, Альфред Далин, предложил Сельме работу над проектом, в котором принимали участие писатели и педагоги. Проект предполагал создание серии книг, в увлекательной форме преподносивших знания, и вскоре был осуществлён. Книга Сельмы была выпущена первой и предназначалась для учеников первого класса, которые в то время поступали в школу в возрасте девяти лет. Выйдя в свет в 1906 году, произведение быстро стало самым читаемым в Скандинавии, а его автор некоторое время спустя получила Нобелевскую премию за вклад в литературу. Каждому шведскому ребёнку досконально известно его - одна из самых популярных детских книг во всём мире. В Швеции даже поставлен небольшой памятник Нильсу.
Перервод или пересказ?
В России книга известна в основном по вольному переложению, написанном в 1940 году Зоей Задунайской и Александрой Любарской. Это один из многих случаев, характерных для детской литературы времён СССР, когда зарубежные произведения, уже написанные в расчете на детскую аудиторию, дополнительно адаптировались переводчиками. Сходная ситуация произошла с «Пиноккио», «Страной Оз» и другими известными за рубежом произведениями. 700 страниц оригинального текста переводчики урезали до сотни с небольшим, при этом умудрившись добавить от себя несколько эпизодов и персонажей. Сюжетная линия была заметно урезана, остался лишь ряд занятных эпизодов; от географических и краеведческих сведений не осталось и следа. Разумеется, это чересчур специфические знания, которые вовсе не интересны маленьким детям совершенно другой страны. Но для чего было изменять финал сказки - совершенно непонятно… Получилось практически краткое содержание. "Путешествие Нильса с оказалось сильно упрощено. Впрочем, в итоге у переводчиков получилась отличная увлекательная история, которую непременно стоит дать почитать детям, начиная лет с пяти - шести.
Другие переводы
Существуют и другие переводы, гораздо менее известные - над историей Нильса переводчики трудились с 1906 года. Александр Блок, поэт Серебряного века, читал один из этих переводов и остался весьма доволен книгой. Но первые переводы были сделаны с немецкого языка, что не делает чести переводческому процессу начала века. Полный перевод со шведского был написан только в 1975 году Людмилой Брауде.
Ещё о книге
Русским детям, да и взрослым тоже, книга про чудесное путешествие в Лапланидию знакома почти исключительно по пересказу Любарской и Задунайской. Именно этот вариант изучается (если вообще изучается) в школах и лежит на прилавках книжных магазинов. А значит, стоит привести здесь именно его краткое содержание. «Путешествие Нильса с дикими гусями» - весьма увлекательное чтение, и кратким содержанием здесь обходиться не стоит.
Мальчишка-хулиган Нильс Хольгерссон родом из маленькой шведской деревушки жил себе, не тужил - дразнил гусей, кидался камнями в животных, разорял птичьи гнёзда, и все его шалости оставались безнаказанными. Но только до поры до времени - однажды Нильс неудачно подшутил над смешным маленьким человечком, а тот оказался могущественным лесным гномом и решил преподать мальчику хороший урок. Гном превратил Нильса в такого же малыша, как и он сам, даже чуть поменьше. И для мальчика начались чёрные дни. Он не мог показаться на глаза родным, пугался каждого мышиного шороха, куры клевали его, а страшнее кошки зверя и придумать было трудно.
В тот же день мимо дома, где был заточён несчастный, пролетала стая диких гусей во главе со старой Аккой Кебнекайсе. Один из ленивых домашних питомцев, гусь Мартин, не выдержав насмешек вольных птиц, решил доказать им, что тоже на что-то способны. С трудом взлетев, он последовал за стаей - с Нильсом на спине, ведь мальчик не мог отпустить своего лучшего гуся.
Стая не хотела принимать в свои ряды жирную домашнюю птицу, но маленькому человеку она была рада ещё меньше. Гуси с подозрением относились к Нильсу, но в первую же ночь он спас одного из них от лиса Смирре, заслужив уважение стаи и ненависть самого лиса.
Так Нильс начал своё чудесное путешествие в Лапландию, в течение которого он совершил немало подвигов, помогая новым друзьям - зверям и птицам. Мальчик спас обитателей старинного замка от нашествия крыс (кстати, эпизод с дудочкой, отсылка к легенде о Гаммельнском крысолове, является переводческой вставкой), помог семье медведей скрыться от охотника, вернул в родное гнездо бельчонка. И всё это время он отражал непрерывные атаки Смирре. Встречался мальчик и с людьми - помогал писателю Неудачнику восстановить рукопись, беседовал с ожившими статуями, боролся с кухаркой за жизнь Мартина. А затем, прилетев в Лапландию, стал приёмным братом множеству диких гусят.
А потом он вернулся домой. В пути Нильс узнал, как снять с себя заклятие гнома, но для этого ему пришлось подружиться с природой и с самим собой. Из хулигана Нильс превратился в доброго мальчика, всегда готового помочь слабым, и к тому же лучшего ученика - ведь в путешествии он усвоил множество географических познаний.
Экранизации
"Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями" не раз радовало зрителей своим появлением на экранах. Самой ранней и наиболее известной в России экранизацией сказки стал советский мультфильм «Заколдованный мальчик» 1955 года. Мало кто не видел его в детстве, и все помнят его краткое содержание. Путешествие Нильса с дикими гусями привлекало внимание кинематографистов ещё несколько раз. По его мотивам снято как минимум два мультфильма - шведский и японский, и немецкий телевизионный фильм.
«Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» («Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции», швед. Nils Holgerssons underbara resa genom Sverige ) - сказочная повесть, написанная Сельмой Лагерлёф .
Энциклопедичный YouTube
-
1 / 5
Изначально книга задумывалась как увлекательное пособие по географии Швеции в литературной форме для учеников первого класса, 9-летних детей. В Швеции с 1868 года уже существовала «Государственная книга для чтения», но, новаторская для своего времени, к концу XIX века она потеряла актуальность.
Один из руководителей Всеобщего союза учителей народных школ, Альфред Далин, предложил создать новую книгу, над которой в сотрудничестве работали бы педагоги и писатели. Его выбор пал на Сельму Лагерлёф, уже прославившуюся своим романом «Сага о Йёсте Берлинге » , и к тому же она была бывшей учительницей. Лагерлёф согласилась на предложение Далина, но отказалась от соавторов. Она начала работу над книгой летом 1904 года .
Писательница считала, что необходимо создать несколько учебников для школьников разных возрастов: первый класс должен был получить книгу по географии Швеции, второй - по родной истории, третий и четвёртый - описания других стран мира, открытий и изобретений, общественного устройства страны. Проект Лагерлёф со временем был осуществлён, и первым в ряду книг-учебников стало «Удивительное путешествие Нильса…» . Затем вышли «Шведы и их вожди» Вернера фон Хейденстама и «От полюса до полюса» Свена Гедина .
По предложению Лагерлёф Альфред Далин, желая получить как можно более полные сведения по образу жизни и занятиям населения в разных уголках страны, а также этнографические и фольклорные материалы, составил и разослал летом 1902 года опросные листы для учителей народных школ.
Лагерлёф в то время работала над романом «Иерусалим» и собиралась в путешествие по Италии:
…я буду думать о форме книги, которая действенней всего помогла бы вложить премудрость о нашей стране в эти маленькие головки. Возможно, старые предания помогут нам… И потому-то мне хотелось бы начать с просмотра тех материалов, которые Вам удалось получить. (Из письма Лагерлёф Далину)
Изучая собранный материал, писательница, по собственному признанию, поняла, как она мало знает о стране:
Все науки так немыслимо шагнули вперёд с тех пор, как я окончила школу!
Чтобы пополнить свои знания, она совершила путешествие в Блекинге , Смоланд , Норрланд и на Фалунский рудник. Вернувшись к работе над книгой, Лагерлёф искала сюжет, который бы помог ей создать из огромного количества сведений цельное художественное произведение. Решение было подсказано ей:
- книгами Редьярда Киплинга , где говорящие животные были главными персонажами;
- повестью Августа Стриндберга «Путешествие Счастливчика Пера» ;
- сказкой Рихарда Густафсона «Неизвестный рай» о мальчике из Сконе , летавшем по стране с птицами.
Первый том вышел из печати в Стокгольме 24 ноября 1906 года , второй - в декабре 1907 года . Произведение стало самым читаемым в Скандинавии. Показав страну в восприятии ребёнка и оригинально соединив в одном произведении географию и сказку, Лагерлёф, как сказал поэт Карл Снойльский, вселила «жизнь и краски в сухой пустынный песок школьного урока».
Нильс по привычке хватается за шею Мортена и в итоге улетает вместе с ним. Через какое-то время он решает, что путешествовать до Лапландии гораздо интереснее, чем его прежняя жизнь, и поэтому отказывается, когда домовой сообщает ему, что снова сделает его человеком, если в данный момент Нильс решит вернуться домой. Позже он случайно узнаёт, что домовой вернёт ему прежний облик, если Нильс приложит все усилия для того, чтобы осенью Мортен вернулся домой живым.
