Лариса Васильевна ТОРОПЧИНА - учитель московской гимназии №1549, заслуженный учитель России.
Готовимся к экзамену
Мотив дороги в творчестве русских писателей XIX века
В качестве тем экзаменационного сочинения по литературе в одиннадцатом классе могут быть предложены так называемые сквозные темы, обозначившиеся в ряде художественных произведений того или иного временного периода. Так, одной из них является тема дороги в русской литературе. Мотив дороги отчётливо виден ещё в ряде произведений древнерусской литературы: в поход “на землю половецкую”, желая отомстить кочевникам за обиды, нанесённые русскому народу, и “зачерпнуть шеломом Дону”, отправляется князь новгород-северский Игорь Святославович со своей дружиной, воины которой “родились под трубами, росли под шеломами, выросли как воины”, то есть привыкли к битвам и кочевой жизни; в путь на битву с ханом Мамаем ведёт войско князь Московский Дмитрий Иванович («Задонщина»); далёкому, полному трудностей путешествию в чужие края тверского купца Афанасия Никитина посвящена автобиографическая рукопись, которая так и называется - «Хождение (или - по-русски - хожение) за три моря»; полон лишений и страданий тяжкий путь из Москвы в Сибирь мученика за старую веру, неистового протопопа Аввакума и его семьи («Житие протопопа Аввакума, им самим написанное»).
В русской литературе конца XVIII века тема дороги прослеживается даже в названиях некоторых произведений. Отметим, что писатели-сентименталисты (сентиментализм получил развитие в России именно в это время) нередко использовали такой жанр художественных произведений, как путешествие: впечатления о посещении Германии, Швейцарии, Франции и Англии легли в основу книги Н.М. Карамзина «Письма русского путешественника», а дорога из Петербурга в Москву потрясла увиденным А.Н. Радищева, что в итоге привело к созданию его самой известной книги - «Путешествия из Петербурга в Москву».
М отив путешествия характерен и для произведений XIX века. Вспомним, как возмутил спокойствие фамусовской Москвы приезд из-за границы Чацкого, который “три года не писал двух слов и грянул вдруг, как с облаков” (А.С. Грибоедов. «Горе от ума»). Не пробыв и суток в Москве, герой вынужден вновь уехать из старой столицы со словами: “бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок…”
Знакомство читателя с главным героем пушкинского романа «Евгений Онегин» происходит именно тогда, когда “молодой повеса” летит “в пыли на почтовых” в деревню к умирающему дяде. “Забав и роскоши дитя” бежит от высшего света в деревню, а через некоторое время, пресытившись помещичьей жизнью и испытывая угрызения совести от печального финала дуэли с Ленским, Онегин вновь отправляется в дорогу…
Лермонтовский герой Григорий Александрович Печорин (роман «Герой нашего времени»), метко названный В.Г. Белинским “младшим братом Онегина”, не только путешествует (судьба заносит этого столичного аристократа то в Пятигорск, то в Кисловодск, то в казачью станицу, то “в скверный городишко” Тамань, то даже в Персию), но и умирает в дороге, “возвращаясь из Персии”.
“Гений копейки” Павел Иванович Чичиков (Н.В. Гоголь. «Мёртвые души») в первом томе поэмы, дошедшем до читателя, собственно, и представлен как энергичный путешественник, совершающий сугубо меркантильную поездку по одной из российских губерний. В разрешённом цензурой издании даже название изменено “в дорожную сторону” - «Похождения Чичикова, или Мёртвые души».
Можно вспомнить, что с путешествия Аркадия Кирсанова из Петербурга в родовое имение Марьино и с его поездки по родным местам (вместе с ним приезжает университетский товарищ Евгений Базаров) начинается роман И.С. Тургенева «Отцы и дети». Да и в течение всего действия произведения друзья недолго остаются на одном месте: едут то в губернский город, то в имение Анны Сергеевны Одинцовой, то в гости к старикам Базаровым, а затем вновь возвращаются в поместье Николая Петровича Кирсанова. Этим писатель словно подчёркивает их неуёмную молодую энергию, жажду узнавания нового, в отличие от поколения “отцов”, которые, в силу возраста и привычки к размеренному укладу жизни, по меткому выражению Арины Власьевны Базаровой, “как опёнки на дупле, сидят рядком и ни с места”.
С выхода из тесной каморки и бесцельного блуждания по “серединным” петербургским улицам, на которых сосредоточены доходные дома и грязные распивочные, героя Достоевского Родиона Раскольникова берёт начало роман «Преступление и наказание». И вообще писатель, болеющий душой за “униженных и оскорблённых”, нередко разворачивает действие на фоне городского пейзажа летнего Петербурга, где “жара стоит невыносимая… пыль, кирпич, известняк… вонь из лавочек и распивочных” и где “люди так и кишат”, словно “чувство глубочайшего омерзения” толкает их покинуть свои убогие, нищие “углы” и, выйдя в город, слиться с толпой “всякого сорта промышленников и лохмотников”.
А знаменитые некрасовские “странники”! Именно так называет поэт семерых крестьян, отправившихся в дорогу с целью найти того, “кому живётся весело, вольготно на Руси”. Перехожим торговцам-офеням, путешествующим со своим товаром (“полна, полна коробушка, есть и ситцы, и парча”) по деревням, посвящена и лирическая поэма Некрасова «Коробейники».
Д ля многих героев русской литературы XIX века дорога, путешествия являются неотъемлемой частью жизни, и, может быть, именно поэтому умный, добрый, но вялый и бездеятельный Илья Ильич Обломов в одноимённом романе И.А. Гончарова выглядит атипично (не случайно в произведении показан его антипод - энергичный, постоянно находящийся в движении Андрей Штольц), а критики называют Обломова “лишним человеком среди лишних людей”.
Но ведь слова дорога, путь многозначны: они могут обозначать не только отрезок пространства между какими-либо пунктами, но и этапы жизни как отдельного человека, так и целой нации. И в этом смысле мы можем говорить о коротком пути героини пьесы А.Н. Островского «Гроза»: от счастливого детства (“я жила - ни об чём не тужила, точно птичка на воле”) до преждевременной смерти, которую вольнолюбивая Катерина предпочитает жизни в доме деспотичной свекрови и безвольного мужа; о жизненных исканиях любимых героев Л.Н. Толстого Андрея Болконского и Пьера Безухова (роман-эпопея «Война и мир»), живущих активно и “беспокойно”, потому что, по мнению автора произведения, “спокойствие - это душевная подлость”. Наконец, здесь же можно рассматривать и путь русского народа в Отечественной войне 1812 года (роман-эпопея «Война и мир»), когда разные слои населения - от главнокомандующего Кутузова до “самого нужного человека” в партизанском отряде - Тихона Щербатого и “старостихи Василисы, побившей сотню французов”, - сплотились в едином патриотическом порыве освобождения России от иноземных захватчиков.
А каким величественным представляется читателям поэмы «Мёртвые души» образ дороги, по которой, “что бойкая, необгонимая тройка”, несётся Русь! “…Грозно объемлет меня могучее пространство, - восклицает писатель. - … Русь! Русь! Вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далёка тебя вижу…”
Т аким образом, тема дороги в русской литературе обширна, многогранна и глубока. Однако именно эти факторы могут охладить желание учащихся с ней работать: ведь вспомнить все эпизоды, связанные с бесконечными разъездами Онегина, Печорина и Чичикова, равно как и проанализировать подробно этапы жизненного пути Андрея Болконского, Пьера Безухова или Наташи Ростовой будет достаточно сложно. Поэтому, думается, эту тему некоторым одиннадцатиклассникам удобнее будет раскрывать на произведениях малых, лирических, жанров. Среди них стихотворения А.С. Пушкина «Дорожные жалобы», «Зимняя дорога», «Бесы», «Для берегов отчизны дальной...», «В поле чистом серебрится...»; М.Ю. Лермонтова «Тучи», «Выхожу один я на дорогу...», «Прощай, немытая Россия...»; Н.А. Некрасова «В дороге», «Школьник», «Размышления у парадного подъезда», «Железная дорога» и другие. Эпиграфом к такому сочинению можно было бы взять строки из стихотворения А.С. Пушкина «Дорожные жалобы».
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?
Для анализа надо отобрать два-три текста , например, сравнить стихотворения Пушкина «Бесы» и Лермонтова «Тучи». Во вступлении можно отметить, что обоим поэтам, в силу жизненных обстоятельств, приходилось много времени проводить в разъездах как по средней России, так и по Кавказу в разное время года. Впечатления от этих поездок легли в основу многих произведений, в том числе и названных.
Так, стихотворение «Бесы» А.С. Пушкин создаёт в 1830 году, в один из самых плодотворных периодов своего творчества, названный впоследствии литературоведами Болдинской осенью. В это время дела вынудили поэта уехать из столицы и расстаться на время с юной, горячо любимой красавицей-невестой. Что ждёт его на пороге нового этапа жизни? После домашней неустроенности, скитаний, одиночества поэт ищет душевного покоя и семейного счастья, но в то же время мрачные предчувствия не оставляют его. Возможно, во время таких мучительных раздумий и было создано стихотворение «Бесы», в котором переданы душевное томление, переживания, испуг едущих “в чистом поле” и заблудившихся в снежной вьюге двух путешественников - лирического героя и ямщика. Перед читателем вначале предстаёт страшная, но вполне реальная картина.
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Но постепенно седоков охватывает тревога (“сбились мы… Что делать нам!”), даже отчаяние, переданное автором с помощью монотонного повторения слов (“мчатся тучи, вьются тучи”, “мутно небо, ночь мутна”, “еду, еду”, “страшно, страшно”, “вьюга злится, вьюга плачет”) и целых четверостиший, и реальная зимняя ночь наполняется фантастическими образами из народной мифологии, которую А.С. Пушкин, воспитанный няней-сказительницей, конечно же, хорошо знал. Здесь и одинокий бес, который “дует, плюет… в овраг толкает одичалого коня”, и множество бесов, которые мчатся “рой за роем в беспредельной вышине, визгом жалобным и воем надрывая сердце” лирического героя, и ведьма, и домовой. Остановились измученные лошади, отчаялся найти дорогу ямщик. Чем закончится метельная зимняя ночь? Неизвестно. Пока же хаос вьюги, снежная буря, жалобное завывание ветра, превратившиеся в сознании лирического героя в фантасмагорическую картину торжества нечистой силы, кажутся бесконечными…
Стихотворение «Тучи» М.Ю. Лермонтова, в отличие от пушкинских «Бесов», не проникнуто настроением отчаяния и страха: в нём как ведущий звучит мотив элегической грусти. Но ощущение одиночества, скитальческой тоски так же переполняет душу лирического героя. Поэт создал это произведение в апреле 1840 года, незадолго до отправки во вторую кавказскую ссылку. По воспоминаниям одного из друзей, на вечере в доме Карамзиных Лермонтов, стоя у окна и смотря на тучи, которые, закрыв небо, медленно проплывали над Летним садом и Невой, написал экспромтом замечательное стихотворение, чья первая строка звучала так: “Тучки небесные, вечные странники!” Уже в этих словах ощутим мотив странничества, мотив бесконечной дороги. Перед читателем возникает метафорический образ небесных “вечных странников”, “изгнанников”, мчащихся “с милого севера в сторону южную”. Счастье этих “вечно холодных, вечно свободных” обитателей небесной сферы в том, что над ними не властны ни зависть, ни злоба, ни клевета. Им неведомы муки изгнания. Тучам просто “наскучили нивы бесплодные”, поэтому они отправляются в путь. Судьба лирического героя иная: он изгнанник поневоле, это его “гонит” с родной стороны “судьбы… решение”, “зависть… тайная”, “злоба… открытая”, “друзей клевета ядовитая”. Однако в главном он счастливее гордых и независимых туч: у него есть родина, а вечная свобода небожителей холодна и сиротлива именно потому, что они изначально лишены отечества.
Как произведение, в котором звучит мотив дороги, можно рассматривать и полное философских раздумий о тайнах мироздания, о смысле жизни стихотворение М.Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу...». Написанное весной 1841 года, оно словно подводит итог короткой, но яркой, как вспышка метеорита, жизни поэта. Здесь лирический герой находится один на один с бесконечной дорогой и распахнутым над головой небом. Он ощущает себя частью мироздания, человеком, погружённым в открытую и свободную стихию природы. “Кремнистый путь”, характерный для гор Кавказа, в стихотворении воспринимается в двух ипостасях: и как конкретная дорога, по которой шагает одинокий путник, и как символ жизненного пути. Мир вокруг лирического героя спокоен, величественен и прекрасен, повсюду разлито “сиянье голубое”. Но “сиянье” - это не только лунный свет, в лучах которого блестит дорога. Оно воспринимается как фон, отчётливо выявляющий мрачное состояние души путника, который “не ждёт от жизни ничего” и которому “не жаль… прошлого ничуть”. Лирический герой одинок, он ищет теперь только “свободы и покоя”, такого покоя, который существует в окружающем его в эти мгновения мире. Поэт показывает, что в величественном мироздании всё живое: здесь “пустыня внемлет Богу”, “звезда с звездою говорит”, здесь нет одиночества, от которого страдает путник. Умиротворение сходит в душу героя, и он жаждет одного - “забыться и заснуть” навечно. Но не “холодным сном могилы”, а так, чтобы “в груди дремали жизни силы”, чтобы и днём и ночью, лелея слух, ему “про любовь… сладкий голос пел”, чтобы над ним, спокойно спящим, “вечно зеленея, тёмный дуб склонялся и шумел”. Вечный покой обретает смысл вечной жизни, а “кремнистый путь” приобретает черты пути бесконечного во времени и пространстве. Мечта лирического героя фантастична по своей сути, но ведь фантастические, волшебные черты приобретает и природа вокруг него! Мотив одинокого странничества уступает место мотиву торжества жизни и полного слияния с Божественным миром.
Проходят годы, многое меняется в жизни, во взглядах людей на природу и общество, однако существуют вечные ценности. Так, в стихотворении «Железная дорога», созданном уже во второй половине XIX века, в 1864 году, и посвящённом конкретному событию - открытию первой российской железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой, Н.А. Некрасов противопоставляет гармонию и умиротворение, царящие в природе (“нет безобразья в природе! И кочи, и моховые болота, и пни - всё хорошо под сиянием лунным”), социальной несправедливости в обществе. На размышления о противопоставлении доброй природы и жестокого мира людей лирического героя стихотворения наталкивает именно путешествие “по рельсам чугунным”. Есть время подумать “думу свою” и увидеть не только картину “славной осени” за окном, но и представить по сторонам железнодорожного полотна “толпу мертвецов”, “нашей дороги строителей”, которые “в страшной борьбе, к жизни воззвав эти дебри бесплодные, гроб обрели здесь себе”. Само слово дорога, наряду с конкретным значением “путь из одного пункта в другой”, приобретает здесь другой, метафорический смысл. Это и тяжкий отрезок жизненного пути, который прошли “массы народные”, согнанные на строительство голодом и перенёсшие множество трудностей (“мы надрывались под зноем, под холодом, с вечно согнутой спиной, жили в землянках, боролися с голодом, мёрзли и мокли, болели цингой”), и символ народных страданий в настоящем, и светлая мечта о счастливом будущем (“русский народ… вынесет всё - и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе”). Некрасов верит, что в далёком будущем (“Жаль только - жить в эту пору прекрасную уж не придётся - ни мне, ни тебе”, - с сожалением говорит лирический герой маленькому Ване - попутчику, которому рассказывает о строительстве железной дороги) путь народа русского и всей России будет светлым, просторным и радостным.
О пути России и русского народа размышляет в ряде своих стихотворений и Александр Блок, образно говоря - принимающий эстафету от своих предшественников и стоящий на пороге ХХ века. Кратким анализом его произведений «Русь», «Россия» и цикла «На поле Куликовом» можно завершить сочинение по обозначенной в заглавии статьи теме. В стихотворении «Русь» (1906) перед читателем возникает образ загадочной, колдовской страны “с болотами и журавлями, и с мутным взором колдуна”, страны, “где все пути и перепутья живой клюкой измождены”. Здесь, на блоковской Руси, всё в вихре, в движении: “ буйно заметает вьюга… утлое жильё”, вихрь свистит “в голых прутьях”, “разноликие народы из края в край, из дола в дол ведут ночные хороводы”, “ведьмы тешатся с чертями в дорожных снеговых столбах”. Сама страна взвихрена, обращена в сгусток энергии, она словно готова к полёту, суть которого невозможно разгадать непосвящённому, как невозможно прикоснуться к таинственному покрову “необычайной” Руси. Отечество в дороге, в вечном движении предстаёт и в стихотворении «Россия» (1908), начинающемся со слов:
Опять, как в годы золотые,
Три стёртых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…
Поэт со счастливой гордостью признаётся в любви к “нищей” родине. Он ощущает своё слияние с ней и рад тому, что “невозможное возможно, дорога долгая легка”, когда Россия, с лесом и полем, в “плате узорном до бровей”, подарит уставшему путнику “мгновенный взор из-под платка”. И, наконец, как олицетворение вершины неистового движения блоковской России представляется метафорический образ “степной кобылицы”, летящей “сквозь кровь и пыль” вперёд, в непокой, потому что “покой нам только снится”, а ждёт отечество “вечный бой”.
Дорога без конца… Дорога без начала и конца… Дорога - движение - жизнь!
Публикация статьи произведена при поддержке транспортной компании «ТрансГарант Групп». Перейдя по ссылке http://www.tg-group.ru/ , Вы сможете оформить заказ на грузоперевозки любой степени сложности. «ТрансГарант Групп» находится на рынке транспортных услуг с 2007 года и осуществляет высокопрофессиональные грузоперевозки по Москве и другим регионам России. Компания гарантирует оперативное и внимательное обслуживание клиентов, а также оптимальное соотношение цены и качества.
Сочинение
Мотив дороги звучит в двух значительнейших произведениях 19 века. Это – «Мертвые души» Н. В. Гоголя и «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова. В «Кому на Руси жить хорошо» Некрасов показывает жизнь всей Руси через путешествие семи вольнообязанных мужиков по нескольким деревням. Сюжет поэмы – фольклорный. Главные герои поэмы – крестьяне, ибо они в ту эпоху были самым многочисленным классом в России. Несколько деревень, по которым проходят мужики, символизируют собой всю крестьянскую Россию.
Образ дороги в этом произведении не выходит на первый план. Это лишь связующая нить между отдельными пунктами путешествия. Некрасов живо сочувствует всему, что происходит с путешественниками, идет рядом с ними, «вживается» в образ каждого своего героя (будь то Матрена Тимофеевна, Ермил Гирин, Савелий, богатырь святорусский, Яким Нагой, холоп Яков, Гриша Добросклонов), живет его жизнью, сопереживает ему.
Образ дороги здесь – традиционный символ жизненного пути. Это ярко видно на примере образа Гриши Добросклонова. Перед Гришей стоит вопрос, какой жизненный путь выбрать: «Одна просторная дорога – торная, страстей раба, по ней громадная, к соблазну жадная идет толпа», «Другая – тесная, дорога честная, по ней идут лишь души сильные, любвеобильные, на бой, на труд». Итог – «сманила Гришу узкая, извилистая тропочка». Он выбрал путь народного заступника, на котором «ему судьба пророчила путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку да Сибирь».
В «Мертвых душах» Н. В. Гоголь ставил перед собой задачу показать всю Русь. Но показывает он лишь небольшой ее кусочек – уездный город и его окрестности. Основное действующее сословие – мелкопоместное дворянство. Здесь также связующей нитью между этапами повествования является дорога. Так, поэма «Мертвые души» начинается с описания дорожной брички; основное действие главного героя – путешествие. Ведь только через путешествующего героя, через его странствия можно было выполнить поставленную глобальную задачу: «объять всю Русь». Тема дороги, путешествия главного героя имеет в поэме несколько функций. Конечно же, это прием чисто композиционный, связывающий главы воедино. Также описания дороги, ведущей в то или иное поместье, предворяет описание самих помещиков, настраивает читателя на определенный лад.
В седьмой главе поэмы автор снова обращается к образу дороги, и здесь этот образ открывает лирическое отступление поэмы: «Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками…»
Далее Гоголь сравнивает два пути, избранных писателями. Один выбирает путь проторенный, на котором его ждет слава, почести, рукоплескания. «Великим всемирным поэтом именуют его, парящим высоко над всеми гениями мира…» Но «нет пощады у судьбы» для тех писателей, которые выбрали совсем иной путь: они дерзнули вызвать наружу все, «что ежеминутно пред очами и что не зрят равнодушные очи, – всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога…» В этом лирическом отступлении тема дороги вырастает до глубокого философского обобщения: выбора поприща, пути, призвания.
Дорога – это композиционный стержень произведения. Бричка Чичикова – символ однообразного кружения сбившейся с прямого пути души русского человека. А проселочные дороги, по которым эта бричка колесит, – не только реалистическая картина российского бездорожья, но и символ кривого пути национального развития. «Птица-тройка» и ее стремительный лет противопоставлена бричке Чичикова и ее однообразному кружению по бездорожью от одного помещика к другому. «Птица-тройка» – символ национальной стихии русской жизни, символ великого пути России в мировом масштабе.
Но эта дорога – уже не жизнь одного человека, а судьба всего русского государства. Сама Русь воплощена в образе птицы-тройки, летящей в будущее: «Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета…Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?.. и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа… летит мимо все, что ни есть на земле… и дают ей дорогу другие народы и государства».
В своих поэмах Н. В. Гоголь и Н. А. Некрасов решили обзорно показать жизнь всей Руси. В «Мертвых душах» тема дороги – основная философская тема, а все остальное повествование – лишь иллюстрация к тезису «дорога есть жизнь». Как и в «Мертвых душах», в поэме Некрасова тема дороги является связующей. В обоих произведениях образ дороги выполняет роль символа жизненного пути. «Песни о двух дорогах» в «Кому на Руси жить хорошо», бесспорно, перекликается по тематике с лирическим отступлением из поэмы Гоголя о выборе пути писателем.
Некрасов, так же как и Гоголь, восхищается людьми, избравшими второй, более трудный путь. Однако Некрасов, поднимая острые, насущные проблемы в своем произведении, не придает теме дороги большого значения (в основном повествовании она является всего лишь композиционным приемом), Гоголь же, напротив, поднимается над жизненной суетой и показывает жизнь широко, обзорно, не вдаваясь в конкретику, именно как путь, как дорогу. В обеих поэмах тема дороги является связующей, стержневой, но для Некрасова важны судьбы людей, связанных дорогой, а для Гоголя важна дорога, связывающая все в жизни. В «Кому на Руси жить хорошо» тема дороги является художественным приемом, в «Мертвых душах» – главной темой, сутью произведения.
- Специальность ВАК РФ10.01.01
- Количество страниц 197
ЛИРИЧЕСКОГО ТЕКСТА
Глава 2. ОПЫТ ПРОЧТЕНИЯ «ДОРОЖНОЙ» ЛИРИКИ. ИТОГИ
2.1 Типология понимания как основание для оценки интерпретаций
2.2 Мотив дороги в решении проблемы лирического характера
2.3 Мотив дороги в раскрытии коллизий человек - история", "человек - цивилизация"
2.4 Поэтологические трактовки мотива дороги
Глава 3. ЖАНРОВО-СТИЛЕВОЙ СОСТАВ ПАРАДИГМЫ МОТИВА
3.1 Аллегории
3.2 Послания
3.3 Сатирические и агитационные стихи
3.4 Шуточно-пародийные стихи
3.5 Стихи-биографии
3.6 Медитации
3.7 Монологи-исповеди
3.8 Ролевая лирика
3.9 Литературные песни
3.10 Имитации и литературные портреты
3.11 Жанровая диффузия в парадигме мотива дороги
Глава 4. СМЫСЛОВАЯ НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ
ДЛЯ РАЗВИТИЯ ПАРАДИГМЫ МОТИВА ДОРОГИ
4.1 Негативные смыслы как ведущие
4.2 Положительные смыслы как ведущие
Введение диссертации (часть автореферата) на тему "Мотив дороги как парадигма русской лирики XIX - XX веков"
Классическое определение мотива как "простейшей повествовательной единицы", "формулы, закрепившей особенно яркие, казавшиеся важными или повторявшиеся впечатления действительности", данное в "Поэтике сюжетов" (1897-1906) А.Н. Веселовского, создало предпосылки для развития двух концептуальных подходов - "структурного" и "смыслового". "Структурный" подход, реализованный в работах В.Б. Шкловского, В.М. Жирмунского, Б.В. Томашевского, А.Л. Бема, В.Я. Проппа, А.И. Белецкого, Ю.М. Лотмана, А.К. Жолковского, Ю.И. Щеглова, И.В. Силантьева, в своем стремлении к максимальной "объективности" интерпретации оставляет практически без внимания вопросы построения смысла в процессе духовной деятельности чувствующего, мыслящего, понимающего "субъекта". Более продуктивный с этой точки зрения "смысловой" подход, учитывающий выражаемое в мотиве "искреннее вмешательство души автора" (А.П. Скафтымов), реализован в работах Г.А. Шенгели, А.П. Скафтымова, Л.Я. Гинзбург, Т.И. Сильман, Б.О. Кормана, ВА. Грехнёва, A.M. Щемелёвой. Мотив рассматривается как "идеологически акцентированное слово", часть внутреннего мира поэта. Соединяя предметное представление с духовной устремленностью, лирический мотив служит выражению художественной идеи. Диалектика развития мотива предполагает его текстовую повторяемость в произведениях различных эпох при одновременном развитии сферы выражаемых с его помощью художественных идей. "Вечных" смыслов, выражаемых с помощью лирического мотива, не существует. Не существует и "вечных" интерпретаций мотива. Адекватная тексту интерпретация предполагает свободу духовного действования, а не следование некой процедуре повторения кем-то "открытых" "истин". Смысл не "отражается", не привносится в интерпретацию лирического мотива извне, а строится на основании рассмотрения существующих между текстовыми средствами отношений.
Главное свойство мотива - свойство системности. Выражаемые с помощью лирического мотива смыслы и художественные идеи в своей совокупности образуют субстанциальную духовную целостность, присущую национальной культуре. Выйти на усмотрение этой целостности помогает рефлексия - обращение сознания на опыт. Перевыражая новое в известном, рефлексия обращена и «вовнутрь» (на человеческую субъективность), и вовне - на то, что мы хотим освоить (Г.И. Богин). Рефлексия - акт свободного духовного действования, направленный на понимание выраженных в текстовых средствах смыслов и художественных идей и построение на основе этого понимания адекватной тексту интерпретации. Рефлективный подход к интерпретации лирического мотива выводит на усмотрение смысловой парадигмы - системы духовных устремленностей, выражаемых этим мотивом. Понятие парадигмы понимается нами как системное, так как обозначает ряд элементов, образующих некую целостность. Рефлексия помогает выйти на усмотрение целостности как главного системного свойства мотива.
Рефлективные техники понимания, составляющие процессуальную сторону интерпретации, предполагают обращение интерпретатора к собственной человеческой субъективности. Свое понимание интерпретатор строит на основе обращения к имеющимся в его рефлективной реальности результатам предыдущего опыта мыследействования, знаниям существующих интерпретаций, "следам" предыдущих значащих переживаний смысла. Рефлективная "субъективность" техник понимания не ведет к интерпрета-торскому "произволу". Используя рефлективные техники понимания, интерпретатор восстанавливает выраженную в средствах текстопостроения систему связей и отношений и выходит на усмотрение выраженных в тексте художественных идей, главным феноменологическим свойством которых является их "переживаемость". Полученные в результате адекватной тексту интерпретации художественные идеи "субъективны" настолько, насколько они «экзистенциальны» (в общекультурном значении этого понятия).
Одним из наиболее "экзистенциальных" мотивов русской поэзии является мотив дороги. Пространственная протяженность российских дорог, неустроенность "дорожного" бытия, русская "любовь к быстрой езде", естественно возникающие в "дорожной" ситуации искренность и открытость, присущие русской ментальности, - все эти факторы обеспечили долгую "жизнь" мотива дороги в русской лирике начала XIX - второй половины XX веков. Косвенными подтверждениями "русскости" мотива дороги могут служить следующие факты. В английской и французской литературах "экзистенциальными" мотивами были мотивы "моря" и "путешествия-поиска"1. В немецкой поэзии мотив "железной дороги" на протяжении всей первой половины XIX века являлся мотивом второстепенным, периферийным. Так, в элегиях позднего немецкого романтика Юстина Кернера (1840-е гг.) воспевались "сладость созерцательного отдыха на еще не скошенном лугу", "покой неба и тишина, не нарушаемая ни человеческими шагами, ни конским топотом, ни "диким свистом паровоза". "Паровоз для него - чудовище, содрогающийся от пара зверь, с рождением которого отлетела вся поэзия путешествий, поездок верхом"2. На этом фоне хорошо видна динамика становления и развития мотива дороги в русской поэзии. Если в поэзии М.Н. Муравьева мотив дороги еще неотделим от архетипа "водного пути" ("влажныя дороги" носят "ладию" поэта - "Путешествие", 1770-е гг.) - что вполне соответствует западноевропейской традиции, - то в стихах поэтов следующего поколения (К.Н. Батюшков, П.А. Вяземский, В.А. Жуковский) "дорога" уже обретает предметную "русскую" конкретность и характерную «экзистенциальную» определенность.
Выражаемые с помощью мотива дороги смыслы и художественные идеи в своей совокупности образуют духовную целостность, присущую рус
1 См.: Auden W.H. The Enchafed Flood, or The Romantic Iconography Of The Sea. London, 1951.
2 Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М., 1964. С. 219. ской культуре. Однако существующие на сегодняшний день интерпретации этого мотива, среди которых немало ценных по наблюдениям и выводам, нередко произвольны и субъективны, что препятствует пониманию целостности и динамики его развития. Все эти факторы обусловливают АКТУАЛЬНОСТЬ темы нашего исследования. Системный подход осуществим только при условии рефлективного понимания феномена мотива, так как именно рефлексия приводит к усмотрению общности разрозненных граней понимаемого.
ОБЪЕКТОМ нашего исследования являются произведения русской лирики начала XIX - второй трети XX веков, в которых мотив дороги определяет собой развитие сюжета и, как правило,выражен средствами прямой номинации. Хронологические границы выбора корпуса источников обусловлены как культурно-историческими закономерностями развития русской лирики, так и рефлективными свойствами самого мотива дороги. Предпосылкой, обусловившей его появление как рефлективного мотива, направленного на самопонимание и понимание других, стало возрастающее чувство личности, а это является основной тенденцией развития русской лирики первой трети XIX века. Первые "дорожные" стихотворения - это послания поэта-романтика К.Н. Батюшкова, ироничные стихи П.А. Вяземского, аллегорические и философские произведения А.С. Пушкина. В лирике второй трети XX века - эпохи, отмеченной глобальными социально-культурными потрясениями, - ярче, чем когда-либо прежде, проявилась способность мотива дороги к выражению глубинных «экзистенциальных» смыслов. Поэтому в сферу нашего научного интереса входят военные "дорожные" стихотворения А.Т. Твардовского, А.П. Межирова, Е.М. Винокурова, песни В.В. Высоцкого, философские произведения Н.А. Заболоцкого,
Б.Л. Пастернака, А.А. Ахматовой, А.А. Тарковского, Д.С. Самойлова. Вник мательному анализу подвергаются не только произведения крупных поэтов, но и многочисленные "дорожные" стихотворения русских "второстепенных" поэтов (в том числе и ставшие народными песнями анонимные стихотворения), так как с точки зрения рефлексии "второстепенных" смыслов нет.
На сегодняшний день не существует специальных работ, в которых точно указывалось бы на общее количество «дорожных» стихотворений, поэтому рассматриваемый нами массив текстов (в Приложении мы приводим список 512 "дорожных" стихотворений 102 авторов) может считаться достаточно представительной выборкой и обеспечивать не только количественную полноту, но и качественную репрезентативность результатов изучения объекта.
ПРЕДМЕТОМ нашего исследования являются рефлективные свойства мотива дороги, приобретающие в конкретных «дорожных» произведениях различные формы. В большинстве из рассматриваемых нами произведений направленность рефлексии, выражаемой с помощью мотива дороги, принимает форму смысловой неоднозначности, поэтому ЦЕЛЬ исследования - определить роль смысловой неоднозначности в развитии парадигмы мотива дороги. Соответственно ЗАДАЧАМИ исследования стали: во-первых, изучение проявлений смысловой неоднозначности в каждой из жанровых разновидностей «дорожной» лирики»; и, во-вторых, определение форм проявления этой неоднозначности. Эти задачи обусловливаются ведущими аспектами единой ПРОБЛЕМЫ - понимания системности мотива дороги как рефлективной парадигмы русской лирики XIX-XX веков.
Критический анализ существующих по данной проблеме работ позволяет утверждать, что целостное рассмотрение мотива дороги как смысловой парадигмы лирики до настоящего времени не было предметом научного изучения. Это предопределило выбор темы нашего исследования и позволило сформулировать следующую рабочую гипотезу:
Формы рефлексии, пробуждаемой в «дорожных» ситуациях, в своей совокупности образуют парадигму - смысловое единство стихотворений, в которых основным средством текстопостроения является мотив дороги. Состав и структура этой парадигмы оказывается понятным для интерпретатора вне зависимости от того, какие конкретно техники понимания были задействованы им для этого. Категоризация усмотренных смыслов позволяет интерпретатору сформулировать основные принципы построения и развития этой парадигмы.
Современный этап развития литературоведческой науки характеризуется соприсутствием и координацией разнообразных научных подходов к проблеме интерпретации художественного текста. Одним из доминирующих научных направлений является системный подход к изучению литературных явлений, поэтому МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ БАЗОЙ диссертации избраны теоретические положения сравнительно-исторического литературоведения и филологической герменевтики. В основу комплексного подхода и решению поставленных задач положены элементы жанрово-тематического, структурного и, отчасти, мифопоэтического анализа. В работе использованы исследования классиков литературоведческой науки: А.А. Потебни, А.Н. Веселовского, А.И. Белецкого,
A.П. Скафтымова, О.М. Фрейденберг, М.М. Бахтина, Д.Д. Благого,
B.Б. Шкловского, В.М. Жирмунского, Б.В. Томашевского, В.Я. Проппа, Н.Л. Степанова, Л.Я. Гинзбург, Д.Е. Максимова, Б.О. Кормана, Ю.М. Лотмана; труды литературоведов: М.Л. Гаспа-рова, В.А. Грехнёва, В.А. Михнюкевича, A.M. Щемелёвой, Т.И. Сильман, Г.Д. Гачева, Б.Н. Путилова, В.Е. Хализева; работы философов и методологов науки: Э. Гуссерля, Г.-Г. Гадамера, Г.П. Щедровицкого, Г.И. Богина.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА работы определяется тем, что впервые делается попытка осмыслить становление и развитие лирического мотива в его целостности и динамике. Новым является как рефлективный аспект системности исследуемого материала, позволяющий понять единство тенденций развития русской поэзии, так и стремление интерпретировать возможно большее количество ранее никем не рассматривавшихся произведений «дорожной» лирики. Совокупность аспектов рассмотрения определяет ДОСТОВЕРНОСТЬ используемого в работе научного подхода.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ РАБОТЫ заключается в выработке новых подходов к интерпретации лирических произведений, основанных на рефлективных техниках понимания, что позволяет не только наметить дальнейшие пути изучения мотивов русской поэзии, но и разрабатывать на основе достигнутых результатов общие и специальные курсы истории русской литературы XIX-XX веков, предполагающие активное, самостоятельное и осознанное участие студентов-филологов в процессе духовного освоения богатств русской национальной культуры.
Заключение диссертации по теме "Русская литература", Шакиров, Станислав Маэлсович
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Выделяя мотив как элемент идейно-образного уровня художественного произведения и рассматривая его с точки зрения смысла, в нашем исследовании мотива дороги в русской лирике XIX- XX веков мы получили ряд значимых результатов теоретического, историко-литературного, и методического плана.
Прежде всего отметим методологическую продуктивность нашего подхода при определении понятий "мотив" и "парадигма". Рассмотрев выработанные в течение длительного периода времени (XVIII-XX вв.) различные определения, мы приходим к выводу о существовании в них общей установки на понимание прежде всего конструктивной роли мотива как одного из ведущих средств построения смысла художественного произведения. Соединяя предметное представление с духовной устремленностью, мотив становится элементом художественной идеи произведения. Важно отметить, что изменение предметного представления мотива не влечет за собой изменение состава опредмечиваемых им смыслов. Это свойство, отмечаемое в большинстве определений мотива, является, на наш взгляд, базовой предпосылкой для образования его парадигмы. К пониманию системности этой парадигмы нас продвигает рефлексия. Целостность и динамика лирического мотива как парадигмы выявляются при условии ее рефлективного рассмотрения. Таков первый теоретический результат нашего исследования.
Подход к рассмотрению парадигмы конкретного лирического мотива - мотива дороги - с точки зрения рефлексии позволил нам отметить наличие смысловой неоднозначности в составе опредмеченных с помощью этого мотива смыслов. В "дорожных" стихотворениях возникает особая направленность рефлексии, одновременно указывающей на полярные интен-циональные объекты. В результате этого в рефлективной реальности происходит совмещение полярных онтологических картин, что, в свою очередь, приводит к усилению переживаемости смыслов и задает их тип. Опредмеченные с помощью мотива дороги неоднозначные (амбивалентные) смыслы являются смыслами экзистенциальными. Исходя из этого, мы высказываем предположение о том, что источником амбивалентности является не только ситуация карнавала, на что указывал М.М. Бахтин, но и многочисленные "дорожные" ситуации, опредмеченные в произведениях русской лирики XIX-XX веков. Это предположение, выходящее отчасти за рамки предмета нашего исследования, весьма перспективно и требует отдельного изучения, более детальной разработки и не только на материале лирики.
Смысловая неоднозначность проявляется на всех системных уровнях произведения - от звукового до композиционного. Искусственное подавление амбивалентности требует применения продуцентом мощнейших риторических средств. Сознательный отказ продуцента от рефлексии, и, как следствие, от смысловой неоднозначности ведет к шаблонному упрощению художественной идеи произведения. Однако эта тенденция нехарактерна для русской лирики: в парадигме мотива дороги мы отмечаем незначительное количество нерефлективных стихов.
Усмотрение и интерпретация смысловой неоднозначности мотива дороги в нашем исследовании базируется на применении различных техник понимания, таких, как интендирование, актуализация формы, ирония, остранение, категоризация смыслов, усмотрение и осознание красоты, гармонии, выход в альтернативный мир. Использование этих техник понимания позволяет увидеть герменевтические последствия использования продуцентами в "дорожных" стихотворениях риторических средств для построения (или подавления) смысловой неоднозначности. Разумеется, мотив дороги, не "диктует" продуценту выбор того или иного риторического средства, однако, рассмотренные нами конкретные произведения всё же демонстрируют наличие сходных риторических программ, базовыми средствами для которых становятся: аллюзия, контаминация, ретардация, перифраз, синтаксический параллелизм, парономазия. Данное наблюдение, на наш взгляд, также весьма перспективно для дальнейшего изучения взаимодействия риторики и герменевтики.
Смысловая неоднозначность опредмеченных с помощью мотива дороги смыслов ведет к увеличению граней понимаемого, к освоению художественной идеи как субстанциальной целостности, потому что интерпретатор, проникая в целостность, существует уже не в процессе рефлексии, а в субстанции понимаемого и оказывается способным к построению метасмыслов из частных смыслов. Это означает возможность определения системности всей русской "дорожной" лирики. За частными реалиями и ситуациями начинают просматриваться общие для русской культуры метаемыслы.
Развитие мотива дороги начинается в русской поэзии в период романтизма. Первые "дорожные" смыслы выражают возросшее чувство личности, чувство неповторимости и своеобразия субъективной индивидуальности. "Дорожные неурядицы будят поэтическое воображение", "единственное утешение в дороге - вкусно поесть", "зимняя дорога хороша только в стихах, теплая постель дороже прыткой езды", "роль страдающего в разлуке влюбленного забавна" - в этих и подобных им смыслах мы усматриваем наличие иронии, являющейся предпосылкой для дальнейшего становления и развития смысловой неоднозначности, опредмеченной с помощью мотива дороги. Ироничный взгляд на "себя путешествующего" задает присущую "дорожной" лирике полярную интенциональность рефлексии, создавая тем самым условия для амбивалентного смыслопостроения. Первый однозначно негативный метасмысл русской "дороги" - "подчинение враждебной силе" - будет сохраняться на протяжении всего рассматриваемого нами периода, принимая различные культурно-исторические формы: "скучно ехать по ночной зимней дороге", "непонятная враждебность ямщика", "загадочность", "таинственность", "чужое", "незнакомое", "невозможно вырваться из кошмара жизни больших городов". Однако практически одновременно будет развиваться и амбивалентный смысл - "хотя человек и живет в исполненном стихий мире, он может противостоять их враждебности по мере сил", - также приобретающий свои конкретно-исторические модификации. Типологически сходный, но идущий в противоположном направлении процесс происходит и с однозначно положительным метаемыелом - "приобщение к простой, естественной и гармоничной жизни". В этом случае амбивалентность приводит к одновременному усилению негативных смыслов: "неразумная и безобразная русская жизнь", "показная удаль и показные страдания ямщика", "безропотный народ в нищей стране", "собственная карьера дороже жизни любимого человека", "брезгливый интерес", "безысходность и бессмысленность русской жизни". Амбивалентность, таким образом, становится главным фактором, определяющим историю развития мотива дороги.
Наличие амбивалентности не обусловливает одновременное и равномерное развитие полярных смыслов. Наоборот, наши наблюдения свидетельствуют об обратном. Так, в периоды 1840-х, 1880-1890-х, 1920-1930-х годов в "дорожной" поэзии явно доминируют смыслы положительные, тогда как в 1850-1860-е, 1900-е, 1960-1970-е - смыслы отрицательные. Наивысшего "пика" амбивалентность достигает в 1940-1950-е годы. Эти наблюдения вполне подтверждают высказанное нами предположение относительно экзистенциального значения амбивалентности: наиболее востребованной она оказывается в эпохи больших социальных потрясений, тогда, когда жизненную опору человек обретает только в самом себе, уходя от диктата самотечных психических процедур. Опредмечивающий амбивалентность мотив дороги, таким образом, становится одним из наиболее "экзистенциальных" мотивов русской поэзии. В истории русской поэзии "дорога" возникает в наиболее драматичные эпохи жизни нации.
Амбивалентное смыслопостроение возможно только в случае рефлективной готовности человека к усмотрению максимально возможного количества граней понимаемого, готовности к постижению целостности. Только тогда мир видится во всем богатстве, многообразии и противоречивости его явлений. Только тогда человек способен почувствовать и понять охватившие его значащие переживания. То есть, амбивалентность, как оптимум рефлексии, является и мерой художественности произведений искусства. Рассмотренная нами парадигма мотива дороги убедительно свидетельствует о том, что достижение богатства понимаемого означает в то же время и достижение художественного совершенства. В истории русской поэзии классическими стали произведения, в которых мотив дороги опредмечивает амбивалентные смыслы - "Бесы" А.С. Пушкина, "Выхожу один я на дорогу" и "Родина" М.Ю. Лермонтова, "Тройка" и "Железная дорога" Н.А. Некрасова, "Через ливонские я проезжал поля" Ф.И. Тютчева, "В дороге" И.С. Тургенева, "В степи" И.З. Сурикова, "Ямщик" Л.Н. Трефолева, "Россия" А.А. Блока, "Письмо матери" С.А. Есенина, "дорожные" произведения Б.Л. Пастернака, Н.А. Заболоцкого, А.А. Ахматовой, А.Т. Твардовского, Е.М. Винокурова и других поэтов. Не случайно, многие "дорожные" стихотворения стали народными песнями и романсами, что также свидетельствует о высокой степени их художественности.
Понимание высокохудожественных "дорожных" стихотворений обогащает душу читателя, расширяет горизонт его жизненных смыслов, способствует пониманию других людей. Все это означает исключительную методическую значимость научения рефлективным техникам понимания текстов культуры. Понимать рефлективно - значит творить свой собственный мир, а не повторять кем-то и когда-то "открытые" "истины". Понимать рефлективно - значит самосовершенствоваться и развиваться. Понимать рефлективно - значит получать высокое эстетическое и нравственное наслаждение от общения с произведениями искусства. Отмечаемая в нашем исследовании повышенная рефлективность "дорожных" стихов, таким образом, делает их чрезвычайно подходящим материалом для выработки умений эффективного духовного действования. Методическим результатом нашего исследования является возможность разработки на его основе учебных программ, направленных на развитие рефлективных готовностей учащихся и студентов. Научение рефлексии, несомненно, способствует формированию гармоничной, самостоятельной и свободной личности.
Перспективы дальнейшей разработки темы видятся нам по нескольким направлениям. Во-первых, нерассмотренными остались произведения новейшей поэзии (особенно песенной) и произведения для детей. Какую роль играет смысловая неоднозначность в опредмеченных в них с помощью мотива дороги смыслах? Какое значение имеет возраст потенциального читателя для понимания этих смыслов? Как повлияли резкие перемены в социальной и культурной жизни страны на построение и понимание этих смыслов? Эти и другие вопросы требуют дальнейшей разработки темы. Во-вторых, необходимо, на наш взгляд, расширение сферы изучения. Мотив дороги - это далеко не единственный мотив "движения", существенным образом влияющий на рефлексию и понимание. Актуальным представляется, например, рассмотрение мотива полета как парадигмы русской лирики. В-третьих, отдельного рассмотрения требует вопрос относительно сферы бытования амбивалентных смыслов, о чем мы говорили выше. Где еще, кроме ситуации карнавала или ситуации "дороги" бытует амбивалентное смыслопостроение? Какие еще формы может принимать амбивалентность, кроме названных нами? Выражает ли она только экзистенциальные смыслы? И наконец, совершенно неразработанной представляются нам проблема "дорожных" архетипов. Какие древнейшие метасмыслы они опредмечивают, кроме названных в работах А.А. Потебни и О.М. Фрейденберг? Каково влияние архетипов на современное смыслопостроение?
Решение этих и постановка новых проблем, несомненно, будут способствовать развитию рефлективного подхода к интерпретации художественных произведений как одной из существенных проблем современной филологической науки.
Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Шакиров, Станислав Маэлсович, 2001 год
1. Андреев Д.Л. Русские боги. Стихотворения и поэмы. М.: Современник, 1989. 396 с.
2. Анненский И.Ф. Стихотворения и трагедии. Л.: Советский писатель, 1990. 640 с.
3. Антокольский П.Г. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1982. 783 с.
4. Асеев Н.Н. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1967.734 с.
5. Ахматова А.А. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1976. 560 с.
6. Балтрушайтис Ю. Дерево в огне. Вильнюс: Vaga, 1983. 319 с.
7. Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений. Д.: Советский писатель, 1989. 464 с.
8. Батюшков К.Н. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1989. 719 с.
9. Бедный Д. Стихотворения. М.: Современник, 1977. 207 с.
10. Белый А. Стихотворения и поэмы. М.;Л.: Советский писатель, 1966. 656 с.
11. Бенедиктов В.Г. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1983.815 с.
12. Берггольц О.Ф. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. Д.: Художественная литература, 1988. 678 с.
13. Берггольц О.Ф. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 2. Д.: Художественная литература, 1988. 429 с.
14. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 1. М.;Л: ГИХЛ, 1960.715 с.
15. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 2. М.;Л.: ГИХЛ, 1960.466 с.
16. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 3. М.;Л.: ГИХЛ, 1960.714 с.
17. Брюсов В.Я. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1987. 574 с.
18. Брюсов В.Я. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1987. 574 с.
19. Бунин И.А. Стихотворения и переводы. М.: Современник, 1986.527 с.
20. Васильев П.Н. Стихотворения и поэмы. А.: Советский писатель, 1968. 631 с.
21. Винокуров Е.М. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1983. 526 с.
22. Винокуров Е.М. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1984. 591 с.
23. Волошин М.А. Стихотворения. М.: Книга, 1989. 544 с.
24. Высоцкий B.C. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. Вельтон: ББЕ, 1994. 648 с.
25. Высоцкий B.C. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 2. Вельтон: ББЕ, 1994. 540 с.
26. Высоцкий B.C. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 3. Вельтон: ББЕ, 1994. 528 с.
27. Высоцкий B.C. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Вельтон: ББЕ, 1994. 525 с.
28. Высоцкий B.C. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 5. Вельтон: ББЕ, 1994. 672 с.
29. Вяземский П.А. Стихотворения. А.: Советский писатель, 1986.544 с.
30. Гиппиус З.Н. Сочинения. Л.: Художественная литература, 1991.664 с.
31. Глазков Н.И. Автопортрет. М.: Советский писатель, 1984. 256 с.
32. Глазков Н.И. Незнамые реки. М.: Молодая гвардия, 1975. 96 с.
33. Глазков Н.И. Неповторимость. М.: Советский писатель, 1979.160 с.
34. Глинка Ф.Н. Избранные произведения. Д.: Советский писатель, 1957. 502 с.
35. Голенищев-Кутузов А.А. Сочинения графа Голенищева-Кутузова. СПб., 1914. 344 с.
36. Горбовский Г.Я. Отражения. Л.: Советский писатель, 1986. 261 с.
37. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. Д.: Советский писатель, 1988. 632 с.
38. Евтушенко Е.А. Граждане, послушайте меня. Стихотворения и поэмы. М.: Художественная литература, 1989. 495 с.
39. Есенин С.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. М.: ГИХЛ, 1961.400 с.
40. Есенин С.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 2. М.: ГИХЛ, 1961.314 с.
41. Есенин С.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3. М.: ГИХА, 1961.280 с.
42. Жаров А.А. Стихи. Песни. Поэмы. М.: Художественная литература, 1964. 447 с.
43. Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1983. 655 с.
44. Иванов В.И. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1976. 560 с.
45. Иванов Г.В. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Согласие, 1994.654 с.
46. Казин В.В. Избранное. М.: Художественная литература, 1972.288 с.
47. Кедрин Д.Б. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1974. 584 с.
48. Клычков С.А. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1985. 254 с.
49. Клюев Н.А. Стихотворения и поэмы. М.: Русская книга, 1997.254 с.
50. Коган П.Д. Гроза. Стихи. М.: Современник, 1989. 172 с.
51. Коржавин Н.М. Время дано. Стихи и поэмы. М.: Художественная литература, 1992. 319 с.
52. Кузмин М.А. Арена. Избранные стихотворения. СПб.: Северо-Запад, 1994. 479 с.
53. Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. М.; Л.: ГИХЛ, 1948. 394 с.
54. Луговской В.А. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1966. 640 с.
55. Луконин М.К. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1985. 543 с.
57. Мандельштам О.Э. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. М.: Терра, 1991. 684 с.
58. Мартынов Л.Н. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1976. 718 с.
64. Межиров А.П. Избранное. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1989. 575 с.
65. Мятлев И.П. Стихотворения. Д.: Советский писатель, 1969. 648 с.
66. Надсон С.Я. Стихотворения. М.; Д.: Советский писатель, 1962.505 с.
67. Нарбут В.И. Стихотворения. М.: Современник, 1990. 444 с.
68. Наровчатов С.С. Стихотворения и поэмы. Д.: Советский писатель, 1985. 463 с.
69. Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем: В 15 т. Т. 1. Д.: Наука, 1981. 720 с.
70. Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем: В 15 т. Т. 2. Д.: Наука, 1981. 448 с.
71. Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем: В 15 т. Т. 3. А.: Наука, 1982. 512 с.
72. Огарев Н.П. Стихотворения и поэмы. Д.: Советский писатель, 1956. 917 с.
73. Орешин П.В. Избранное. Стихи. М.: Московский рабочий, 1968.351 с.
74. Орлов С.С. Избранное. М.: Художественная литература, 1988.655 с.
75. Ошанин А. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1971. 320 с.
76. Пастернак В.А. Стихотворения и поэмы: В 2 т. Т. 1. А.: Советский писатель, 1990. 501 с.
77. Пастернак В.А. Стихотворения и поэмы: В 2 т. Т. 2. А.: Советский писатель, 1990. 366 с.
78. Песни и романсы русских поэтов. Д.: Советский писатель, 1965. 1120 с.
79. Плещеев А.Н. Полное собрание стихотворений. М.; А.: Советский писатель, 1964. 430 с.
80. Полонский Я.П. Стихотворения. А.: Советский писатель, 1954.548 с.
81. Поэты 1820-1830-х годов: В 2 т. Т. 1. Д.: Советский писатель, 1972. 792 с.
82. Поэты 1820-1830-х годов: В 2 т. Т. 2. Д.: Советский писатель, 1972. 768 с.
83. Поэты 1840-1850-х годов. Д.: Советский писатель, 1972. 540 с.
84. Поэты 1860-х годов. Д.: Советский писатель, 1968. 763 с.
85. Поэты 1880-1890-х годов. М.; Д.: Советский писатель, 1964.639 с.
86. Поэты-демократы 1870-1880-х годов. Д.: Советский писатель, 1968. 784 с.
87. Прасолов А.Т. Стихотворения. М.: Современник, 1988. 240 с.
88. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 19 т. Т. 2. Кн. 1. М.: Воскресенье, 1994. 568 с.
89. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 19 т. Т. 3. Кн. 1. М.: Воскресенье, 1995. 635 с.
90. Пушкин А.С. Полное собрание художественных произведений. СПб.: Фолио-Пресс, 1999. 1152 с.
91. Рождественский В.А. Стихотворения. Д.: Советский писатель, 1985. 591 с.
92. Рубцов Н.М. Русский огонек. Стихи. Переводы. Воспоминания. Проза. Письма. Вологда: КИФ Вестник, 1994. 425 с.
93. Самойлов Д.С. Из последних стихов. Таллинн: Александра, 1992.77 с.
94. Самойлов Д.С. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1989. 558 с.
95. Самойлов Д.С. Избранные произведения: В 2 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1989. 333 с.
96. Саянов В.М. Стихотворения и поэмы. Д.: Советский писатель, 1966. 472 с.
97. Сельвинский И.Л. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1971. 702 с.
98. Случевский К.К. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: Современник,1988. 428 с.
99. Соколов В.Н. Избранное: Стихи, поэмы. М.: Советский писатель,1989. 592 с.
100. Сологуб Ф.К. Стихотворения. Д.: Советский писатель, 1978.679 с.
101. Суриков И.З. и поэты-суриковцы. Стихотворения. Д.: Советский писатель, 1966. 516 с.
102. Тарковский А.А. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1991. 462 с.
103. Твардовский А.Т. Стихотворения и поэмы. Д.: Советский писатель, 1986. 896 с.
104. Три века русской поэзии М.: Просвещение, 1986. 750 с.
105. Тютчев Ф.И. Лирика: В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1965. 447 с.
106. Тютчев Ф.И. Лирика: В 2 т. Т. 2. М.: Наука, 1965. 510 с.
107. Фофанов К.М. Стихотворения. М.; Д.: Советский писатель, 1962.334 с.
108. Цветаева М.И. Стихотворения и поэмы. Д.: Советский писатель,1990. 800 с.
109. Щербина Н.Ф. Избранные произведения. Д.: Советский писатель, 1970. 648 с.1. Исследования:
110. Auden W.H. The Enchafed Flood, or The Romantic Iconography Of The Sea. London, 1951. P. 216.
111. Baumgart W. Der Wald in der deutchen Dichtung // Stoff- und Motivgeschite der deutchen Literatur. 1936. No 15. P. 132.
112. Bodkin M. Studies in type-images in poetry, religion and philosophy. London, 1951. P. 330-335.
113. Burke K. Language as Symbolic Action. Los Angeles, 1966. P. 500-505.
114. Day-Lewis C. The poetic image. London, 1947. P. 223.
115. Eliot T.S. The sacred wood: Essays on poetry and criticism. London, 1960. P. 118.
116. Eliot T.S. Tradition and the individual talent // Selected essays. London, 1951. P. 145.
117. Frye N. Anatomy of Criticism. New Jersey, 1957. P. 323-250.
118. Kejo Holsti. Motivin kasite kirjallisuu dentutkimuksessa // Acta Universitatis Tamperensis. Ser. A. Vol. 42. Tampere, 1970. P. 190.
119. Prescott F.C. Poetry and Myth. New York, 1927. P. 250-274.
120. Аверин дев С. С. Пастернак и Мандельштам: опыт сопоставления // Пастернак Б.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: Олимп, 1996. 704 с.
121. Аверинцев С.С., Михайлов А.В., Гаспаров М.Л. Категории поэтики в смене литературных эпох / / Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. 512 с.
122. Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака // Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы: В 2 т. Т. 1. Л.: Советский писатель, 1990. С. 7-13.
123. Аннинский А.А. Михаил Луконин / / Луконин М.К. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1985. 543 с.
124. Античные риторики. М.: Издательство МГУ, 1978. 352 с.
125. Астахова А. Из истории и ритмики хорея // Поэтика. Сб. статей. Вып. 1. Л.: Академия, 1926. С. 55-63.
126. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. 543 с.
127. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. С. 247-407.
128. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М.: Просвещение, 1964. 478 с.
129. Белинский В.Г. Стихотворения Е. Баратынского // Белинский
130. B.Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 5. М.: Художественная литература, 1979.1. C. 170-179.
131. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.528 с.
132. Бем А.А. К уяснению историко-литературных понятий // Известия ОРЯС Российской Академии Наук. Т. XXIII. кн. I. СПб., 1919. С. 225-245.
133. Библейская энциклопедия. М.: Терра, 1991. 902 с.
134. Благой Д.Д. Литература и действительность. М.: Гослитиздат, 1959.515 с.
135. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830). М.: Советский писатель, 1967. 724 с.
136. Блок А.А. Душа писателя // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 5. М.;Л.: ГИХЛ, 1962. С. 367-371.
137. Богин Г.И. Интерпретация как средство выведения к более совершенному пониманию // Герменевтика в России. 1998. № 1. Электронная версия: www.tversu.ru/science/hermeneutics.
138. Богин Г.И. Смысловые эффекты интенциональности // Понимание и рефлексия. Материалы Первой и Второй Тверских герменевтических конференций. Часть 2. Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 1992. С. 3-7.
139. Богин Г.И. Субстанциальная сторона понимания текста. Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 1993. 137 с.
140. Богин Г.И. Схемы действий читателя при понимании текста. Калинин: ИзД-во Калинского ун-та, 1989. 125 с.
141. Богин Г.И. Типология понимания текста. Калинин: Изд-во Калинского ун-та, 1986. 127 с.
142. Богин Г.И. Филологическая герменевтика. Калинин: Изд-во Калинского ун-та, 1982. 147 с.
143. Бодров М.С. Пародия как средство формирования сюжета в поэзии В.В. Маяковского // Вопросы сюжетосложения. Вып. 3. Сюжет и жанр. Рига: Звайгзне, 1974. С. 95.
144. Брюсов В.Я. Синтетика поэзии // Проблемы поэтики. М.;Л.: ЗиФ, 1925. С. 7-31.
145. Верли М. Общее литературоведение. М.: Изд-во иностр. литературы, 1957. 244 с.
146. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Гослитиздат, 1940.648 с.
147. Викторович В.А. Понятие мотива в литературоведческих исследованиях // Русская литература XIX в. Вопросы сюжета и композиции. Горький: Изд. Горьк. ун-та, 1975. С. 189-192.
148. Викторович В.А., Живолупова Н.В. Литературная судьба "Бесов" (Пушкин и Достоевский) // Болдинские чтения. Горький: Волго-Вят. кн. изд-во, 1977. С. 122-129.
149. Волков А.А. Художественные искания Сергея Есенина. М.: Советский писатель, 1976. 440 с.
150. Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение, 1995. 256 с.
151. Волошин М.А. Город в поэзии В. Брюсова // Волошин М.А. Лики творчества. Л.: Наука, 1988. С. 416-426.
152. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991.367 с.
153. Гадамер Г.Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. 466 с.
154. Гаспаров М.Л. Избранные труды: В 3 т. Т. 2. О стихах. М.: Языки культуры, 1997. 504 с.
155. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Советский писатель, 1988. 448 с.
156. Гершензон М. Мудрость Пушкина. М., 1919. 340 с.
157. Гете И.В. Об эпической и драматической поэзии // Гете И.В. Об искусстве. М.: Искусство, 1975. С. 350-352.
158. Гинзбург Л.Я. Вяземский // Вяземский П.А. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1986. С. 5-38.
159. Гинзбург Л.Я. О лирике. Л.: Советский писатель, 1974. 407 с.
160. Гинзбург Л.Я. Частное и общее в лирическом стихотворении // Вопросы литературы. 1981. № 10. С. 152-176.
161. Гоголь Н.В. В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М.: Художественная литература, 1978. С. 344.
162. Голованова Т.П. М.Ю. Лермонтов // История русской литературы: В 4 т. Т. 2. От сентиментализма к романтизму и реализму. Л.: Наука, 1981. С. 446-451.
163. Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1962.466 с.
164. Грехнев В.А. Лирический сюжет в поэзии Пушкина // Болдинские чтения. Горький: Волго-Вят. кн. изд-во, 1977. С. 4-22.
165. Григорьев А.Л., Муратова К.Д. Футуризм // История русской литературы: В 4 т. Т. 4. Л.: Наука, 1983. С. 728.
166. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 2. М.: ГИИНС, 1956. 779 с.
167. Дикман М.И. Поэтическое творчество Ф. Сологуба // Соло1уб Ф. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1978. 679 с.
168. Добролюбов Н.А. Песни Беранже // Добролюбов НА. Литературная критика: В 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1984. С. 315-328.
169. Дозорец Ж.А. Композиционно-тематические функции стихотворных строк, совпадающих с предложением / / Язык и композиция художественного текста. М.: Наука, 1983. С. 59-65.
170. Дружинин А.В. А.С. Пушкин и последнее издание его сочинений // Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М.: Современник, 1988. С. 80.
172. Егоров Б.Ф., Зарецкий В.А. Сюжет и фабула // Вопросы сюжетос-ложения. Вып. 5. Рига: Звайгзне, 1978. С. 12-21.
173. Еремина А.И. Текст и слове в поэтике А. Блока (Стихотворение "На железной дороге" как образно-речевое целое) / / Образное слово А. Блока. М.: Наука, 1980. С. 5-54.
174. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М.: Наука, 1989. 176 с.
175. Жирмунский В.М. Историческая поэтика А.Н. Веселовского // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Художественная литература, 1940. С. 3-35.
176. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. 407 с.
177. Жирмунский В.М. Теория стиха. Л.: Наука, 1975. 664 с.
178. Жолковский А.К., Щеглов Ю.И. К понятиям "тема" и "поэтический мир" / / Ученые записки Тартусского гос. ун-та. Вып. 365. Труды по знаковым системам. Т. 7. Тарту, 1975. С. 143-161.
179. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. М.: Изд-во Московского ун-та, 1987. 457 с.
180. Землянова Л.М. Современное литературоведение в США. М.: Наука, 1990. 234 с.
181. Иванов В.И. О существе русской трагедии. Экскурс о лирической теме // Иванов В.И. Лик и личины России. М.: Искусство, 1995. С. 103- 105.
182. Ивашина Е.С. Мотив путешествия в русской прозе начала XIX века / / Вопросы сюжета и композиции. Горький: Изд-во Горьковского ун-та, 1985. С. 51-56.
183. Кант И. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 3. Критика чистого разумами ЧОРО, 1994. С. 489-492.
184. Квятковский А.П. Поэтический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966. 376 с.
185. Кедров К.А. Странничество // Лермонтовская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1981. С. 295.
186. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М.: Наука, 1986. 251 с.
187. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры. М.: Наука, 1964. С. 426-434.
188. Копылова Н.И. О многозначности термина "сюжет" в современных работах о лирике // Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1981. С. 107-116.
189. Копылова Н.И. Трактовка композиции лирического произведения в современном литературоведении // Поэтика литературы и фольклора. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1980. С. 82-83.
190. Корман Б.О. В.Г. Белинский об эмоциональном тоне лирической поэзии / / Вопросы славянской филологии. К V Международному съезду славистов. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1963. С. 70-84.
191. Корман Б.О. К методике анализа слова и сюжета в лирическом стихотворении // Вопросы сюжетосложения. Вып. 5. Рига: Звайгзне, 1978. С. 22-25.
192. Корниенко Г.Г. К метафизике понимания // Вопросы методологии. 1991. № 1. С. 77.
193. Красавченко Т.Н. Английская литературная критика 20 века. М.: ИНИНОН, 1994. 282 с.
194. Краснов Г.В. Мотив в структуре прозаического произведения // Вопросы сюжета и композиции. Горький: Изд-во Горьковского ун-та, 1980. С. 69-80.
195. Крюкова Н.Ф. Метафорика и смысловая организация текста. Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 2000. 163 с.
196. Кудрова И.В. Версты, дали.: Марина Цветаева. 1922-1939. М.: Советская Россия, 1991. 308 с.
197. Лавренова О.А. Географическое пространство в русской поэзии XVIII начала XX веков. М.: Институт Наследия, 1998. 128 с.
198. Лавров А.В. Андрей Белый // История русской литературы: В 4 т. Т. 1. Л.: Наука, 1983. С. 560.
199. Левин Л.И. Чувство пути // Антокольский П.Г. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1982. С. 3-43.
200. Левитан Л.С., Цилевич A.M. Сюжет в художественной системе литературного произведения. Рига: Зинатне, 1990. 510 с.
201. Лесскис Г.А. Синтагматика и парадигматика художественного текста // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1982. Т. 41. № 5. С. 430-442.
202. Лотман Л.М. А.А. Фет // История русской литературы: В 4 т. Т. 3. Л.: Наука, 1982. С. 431.
203. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972. 271 с.
204. Лотман Ю.М. Образы природных стихий в русской литературе // Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПб, 1999. 847 с.
205. Лотман Ю.М. Тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века / / Ученые зап. ТГУ. Вып. 365. Труды по знаковым системам. Т. 7. Тарту: Изд-во ТГУ, 1975. С. 120-132.
206. Лучников М.Ю. Мотивы круга и дороги в сюжете "Дыма" И.С. Тургенева // Проблемы исторической поэтики в анализе литературного произведения. Кемерово: Изд-во Кемеровского ун-та, 1987. 139 с.
207. Макеева М.Н. Риторика художественного текста и ее герменевтические последствия. Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2000. 192 с.
208. Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы. Л.: Художественная литература, 1974. 374 с.
209. Максимов Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л.: Советский писатель, 1981.552 с.
210. Мамардашвили М. Естественно-историческое описание явлений сознания // Вопросы методологии. 1992. № 3-4. С. 52.
211. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч.: В 30 т. Т. 3. М.: Политиздат, 1955. С. 1.
212. Марченко A.M. Поэтический мир Есенина. М.: Советский писатель, 1989. 304 с.
213. Михайлов А.А. Мир Маяковского: Взгляд из восьмидесятых. М.: Современник, 1990. 464 с.
214. Михайлов А.И. Сергей Есенин // История русской советской поэзии. 1917-1945. Л.: Наука, 1983. С. 401.
215. Михнюкевич В.А. Сквозные фольклорные мотивы // Михнюке-вич В.А. Русский фольклор в художественной системе Ф.М. Достоевского / Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Екатеринбург, 1995. С. 230-278.
216. Мотив // Музыкальная энциклопедия: В 6 т. Т. 3 . М.: Советская энциклопедия, 1978. С. 696.
217. Огурцов А.П. Парадигма // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 477.
218. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Советская энциклопедия, 1964. 900 с.t
219. Павлович Н.В. Образование поэтических парадигм // Проблемы структурной лингвистики. 1983. М.: Наука, 1986. С. 74-87.
220. Павлович Н.В. Парадигмы образов в русском поэтическом языке // Вопросы языкознания. 1991. № 3. С. 114-117.
221. Панченко A.M., Смирнов И.П. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX века / / Труды Отдела Древнерусской литературы. Т. XXVI. А.: Наука, 1971. С. 33-49.
222. Пигарев К.Н. Жизнь и творчество Тютчева. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 376 с.
223. Писарев Д.И. Мотивы русской драмы // Писарев Д.И. Литературная критика: В 3 т. Т. 1. Л.: Художественная литература, 1981. С. 323-359.
224. Поляков А.Ф. Об "атомах" и "молекулах" в художественной литературе // Вопросы истории и теории литературы. Вып. II. Челябинск: ЧГПИ, 1966. С. 200-213.
225. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М.: Советский писатель, 1978. 448 с.
226. Поспелов Г.Н. Лирика: Среди литературных родов. М.: Изд-во Московского ун-та, 1976. 208 с.
227. Поспелов Г.Н., Николаев П.А. Введение в литературоведение. М.: Высшая школа, 1983. 327 с.
228. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Харьков: Изд-во М.В. Потебня, 1905. 350 с.
229. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев: СИНТО, 1993. 245 с.
230. Потебня А.А. О некоторых символах в славянской народной поэзии. Харьков: Изд-во М.В. Потебня, 1914. 244 с.
231. Пропп В.Я. Морфология сказки. М.: Лабиринт, 1998. 512 с.
232. Пульхритудова Е.М. Путь // Лермонтовская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1981. С. 306-307.
233. Путилов Б.Н. Веселовский и проблемы фольклорного мотива // Наследие Александра Веселовского. Исследования и материалы. СПб.: Наука, 1992. С. 74-85.
234. Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразующий элемент // Типологические исследования по фольклору. Сб. статей памяти В.Я. Проппа. М.: Наука, 1975. С. 141-155.
235. Роднянская И.Б. Выхожу один я на дорогу // Лермонтовская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1981. С. 95-96.
236. Силантьев И.В. Дихотомическая теория мотива // Электронная версия: www.philosophy.nsc.ru. /life/journals/humscience/498 /09silan.htm.
237. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л.: Советский писатель, 1977.223 с.
238. Скатов Н.Н. Некрасов: Современники и продолжатели. Очерки. М.: Советская Россия, 1986. 336 с.
239. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М.: Художественная литература, 1972. 543 с.
240. Сквозников В.Д. Лирика // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры. М.: Наука, 1964. С. 300-350.
241. Соваков Б.Н. Бытование амбивалентных смыслов // Герменевтика в России. 1998. № 4. Электронная версия: www.tversu.ru/science / hermeneutics.
242. Современная западная философия. Словарь. М.: Тон-Остожье, 1998. 544 с.
243. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедия. М.: Интрада, 1996. 317 с.
244. Современный словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1992. 740 с.
245. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. 695 с.
246. Степанов Н.Л. Лирика Пушкина. Очерки и этюды. М.: Художественная литература, 1974. 368 с.
247. Субботин А.С. Маяковский: Сквозь призму жанра. М.: Советский писатель, 1986. 352 с.
248. Тойбин И.М. Баратынский / / Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений. Л.: Советский писатель, 1989. С. 5-52.
249. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект-Пресс, 1999. 334 с.
250. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс, 1995. 338 с.
251. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М.: Прогресс, 1978.325 с.
252. Федоров А.В. Иннокентий Анненский. Личность и творчество. Л.: Художественная литература, 1984. 256 с.
253. Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 1992. 127 с.
254. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л.: Наука, 1986. 304 с.
255. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1995.445 с.
256. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. Очерки о русской литературе XIX века. Л.: Наука, 1971. 293 с.
257. Фридман Н.В. Поэзия Батюшкова. М.: Наука, 1971. 230 с.
258. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999.398 с.
259. Чудаков А.П. Мотив // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т. 4. М.: Советская энциклопедия, 1967. С. 995.
260. Чуковский К.И. Мастерство Некрасова. М.: ГИХЛ, 1962. 728 с.
261. Шаталов С.Е. Романтизм Жуковского // История романтизма в русской литературе: Возникновение и утверждение романтизма в русской литературе (1790-1825). М.: Наука, 1979. С. 137.
262. Шенгели Г. О лирической композиции // Проблемы поэтики. М.; Л.: ЗиФ, 1925. С. 97-110.
263. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983.384 с.
264. Щедровицкий Г.П. Системно-структурный подход в анализе и описании эволюции мышления // Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М.: Шк. культ, полит., 1995. С. 477-480.
265. Щедровицкий Г.П. Схема мыследеятельности системо-структурное строение, смысл и содержание / / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М.: Шк. культ, полит., 1995. С. 286-297.
266. Щемелёва A.M. Мотивы поэзии Лермонтова // Лермонтовская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1981. 784 с.
267. Эпштейн М.Н. "Природа, мир, тайник вселенной." : Система пейзажных образов в русской поэзии. М.: Высшая школа, 1990. 303 с.
268. Эсалнек А.Я. Архетип / / Русская словесность. 1997. № 5. С. 90.
269. Ярхо Б.И. Границы научного литературоведения // Искусство. Журнал Государственной Академии художественных наук. 1927. Кн. 1. С. 16-38.
270. Ярхо Б.И. Методология точного литературоведения // Контекст-1983. М.: Наука, 1984. С. 45-60.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
Одной из сквозных тем русской литературы является тема пути-дороги, которая присутствует в произведениях многих русских классиков. Почему возник такой сквозной сюжет и почему выделяют такую тему в русской классической литературе.
Тема пути-дороги
Мотив пути прослеживается и в древнерусской литературе, и во многом это обусловлено историческими обстоятельствами, которые определили судьбу русской земли. Древние князи и цари отправлялись в путешествие по разным причинам - осваивать новые территории, защищать свои земли и расширять свой кругозор.
Если говорить о более позднем периоде, то даже по названиям произведений 18 века видно, что такая тема активно развивалась в литературе. Примером может послужить книга А. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву" и книга Н. Карамзина "Письмо русского путешественника", в основу которой легли его впечатления от Франции, Англии и Германии.
Тема пути-дороги развивается и в литературе 19 века, и теперь она выступает в роли сквозного сюжета во многих знаменитых произведений русской классической литературы. Это и "Евгений Онегин" Пушкина , в котором главный герой "в пыли на почтовых" мчится в деревню и через некоторое время снова отправляется в путь, и "Горе от ума" Грибоедова , где Чацкий возвращается из-за границы на Родину.
А главный герой романа "Герой нашего времени" Печорин постоянно находится в разъездах, и даже находит смерть в дороге. Известным путешественником был Чичиков, колоритный персонаж "Мертвых душ" Гоголя . Да и в самом произведении можно найти величественные описания образа дороги, которые раскрывают мощь и красоту русской земли.
А в произведении Тургенева "Отцы и дети" персонажи постоянно находятся в пути - с дороги начинается сам роман, и на протяжении его герои перемещаются по разным губерниям и имениям.
Мотив пути и традиции духовной литературы
Мотив дороги многогранен и обширен в русской литературе. Он наполняет и глубокие, духовные произведения вроде "Войны и мира" , в котором через дороги раскрывают жизненные пути Наташи Ростовой, Андрея Болконского и Пьера Безухова, его можно встретить во всех знаменитых произведениях классики.
Удивительным образом раскрывается мотив пути в небольших лирических произведениях, которые наполняют его духовностью. Это стихотворения А. Пушкина "Зимняя дорога", "Для берегов отчизны дальней", "Бесы", "Дорожные жалобы", стихотворения Лермонтова "Выхожу один я на дорогу..." и "Прощай, немытая Россия...", стихотворения Н. Некрасова "Железная дорога", "В дороге", "Размышления у парадного подъезда".
Дорога в фольклоре
Тема пути ярко раскрывается в фольклорных произведениях. Это закономерно, так как для фольклора путь и дорога - это важные элементы жизнедеятельности человека, и сквозной сюжет дороги в таких произведениях раскрывается более полномерно.
Начало поэмы «Кому на Руси жить хорошо» - с знаменательными названиями губернии, уезда, волости, деревень - приковывает внимание читателя, прежде всего, к бедственному положению народа. Очевидно, горькая доля встретившихся на столбовой дороженьке временнообязанных мужиков и оказывается исходной причиной возникшего спора о счастье как материальном благополучии.
Поспорив, семь крестьян отправляются в дорогу по России в поисках счастливого человека. Таким образом, перед нами раскрывается один из ведущих мотивов лирики Н.А. Некрасова – мотив дороги.
Сравнивая сборник Некрасова 1856 года и поэму, мы замечаем общий сквозной мотив дороги. Этой темой начинается сборник («В дороге») и ею заканчивается («Школьник»). В поэме «Кому на Руси жить хорошо» дорога - главный сюжетообразующий образ-символ, усиливающий ощущение грядущей перемены в жизни России и духовном мире крестьянства. При этом особенно важна ситуация встречи в дороге, обычно служащая началом диалога героев, их взаимного «узнавания». Именно так же построены стихотворения «В дороге» и «Школьник».
Через все творчество Некрасова проходит мысль о том, что жизнь - это дорога и человек постоянно находится в пути.
«Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани, даже и не на ночлеге, и не на временной станции или отдыхе. Всё чего-то ищет, ищет уже не вне, а внутри себя» - так писал о творчестве Н. А. Некрасова Н. В. Гоголь.
Мотив дороги имеет в поэме несколько значений. Во-первых, это буквальное движение странников, идущих и ищущих счастливых людей и ответ на вопрос: «Кому живется весело, вольготно на Руси?». Во-вторых, этот мотив отражает духовное движение крестьян и всей России 2-й половины XIX века.
Семь мужиков сошлись «на столбовой дороженьке» и поспорили: кому на Руси жить хорошо? Все они направлялись по своим делам: «Тот путь держал до кузницы, тот шел в село Иваньково…». Но этот вопрос захватил их до такой степени, что они решили «не расходиться врозь, в домишки не ворочаться, не видеться ни с женами, ни с малыми ребятами», а искать ответ, решение проблемы. Они ходят и расспрашивают, но не могут найти истинно счастливого человека. И то, что они снова и снова заходят в тупик, то, что любопытные странники возвращаются к тому, с чего начали, символизирует и повторяющийся от главы к главе рефрен: «…мужики степенные, из временно обязанных, /Подтянутой губернии, уезда Терпигорева…/…Сошлись и заспорили: /Кому живется весело,/Вольготно на Руси…».
Время написания поэмы – 1860-70-е годы. Это время нарастания народного недовольства. Реформа осуществлена, но желаемых, ощутимых перемен она не принесла. В массах зреет протест. Крестьяне не глупые, они понимают, что с ними обошлись не вполне честно. В этом и выражается духовное движение крестьянства. В народе проснулась тяга к свободе, к освобождению от остатков и последствий рабства. Ведь недаром в прологе звучит горькая правда:
А все ж ты, пташка малая,
Сильнее мужика!
Окрепнут скоро крылышки.
Тю-тю! Куда ни вздумаешь,
Туда и полетишь.
Здесь говорится о несвободе крестьян и о желании народа преодолеть ее. Об эволюции свидетельствует (в сравнении с прежними характеристиками крестьянок) и образ Матрены Тимофеевны – умной, сильной духом женщины.
О духовном изменении говорит и покупка крестьянами на ярмарке портретов генералов, «картиночек». И хотя народ покупает их большей частью бездумно, не зная, кто такие эти люди, но в данном эпизоде все-таки видно движение и звучит надежда:
…Придет ли времечко, …..
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого –
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
Символичен и сам путь странников. Они идут пешком, потом им попадается навстречу тележка попа, запряженная одной лошадью, а затем – тарантас помещика, запряженный уже тройкой лошадей. А между этими эпизодами крестьяне наблюдают праздник и «пьяную ночь». Это означает, что крестьяне есть крестьяне, и как бы далеко ни зашло их развитие (от пешком – до тройки лошадей), они устают на работах, их жизнь полна горестей, и они праздниками и весельем отвлекаются от повседневных забот.
В некотором смысле дорога в поэме – символ России. Произведение начинается с зачина:
В каком году – рассчитывай,
В какой земле – угадывай…
Он означает, что поэт стремится охватить страну не только в ее настоящем, но и в прошлом – во всем ее историческом значении и географической необъятности.
В части «Пир – на весь мир» так называемые «поминки по крепям» - по крепостному праву – событие, в котором в последний раз является дух отходящей в прошлое эпохи. Здесь особенно ярко сказалась устремленность поэта к грядущим добрым временам. Обширность, неоднозначность – вот сходства дороги и самой поэмы с Россией.
«Ей не суждено окончиться», - сказал о своем произведении умирающий Некрасов. Как не суждено окончиться и России, как бесконечен путь нашей страны к лучшей доле.
Композиционная «рыхлость» поэмы – признак крупной эпической формы. В произведении много персонажей и сюжетных линий. Отдельные судьбы, биографии как бы «вплетаются» в основную тему произведения – судьбу русского крестьянства, России в целом. Использованная форма путешествий, встреч, расспросов, рассказов, описаний очень удобна для того, чтобы дать всестороннее изображение жизни. Отдельные сцены и «куски», внешне не связанные между собой, выступают в поэме в своем единстве. Роль дороги здесь – связующая. Да и образы семи странников не обладают такой социальной конкретностью, как других крестьян. Это условные фигуры, необходимые для построения сюжета.
Дорога – это всегда изменение, прогресс, движение. И в поэме Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» мысль автора движется от темных сторон русской жизни к светлым. Отрицательные стороны жизни связаны с прошлым, положительные – с будущим. Вот почему мотив дороги так важен в этом произведении.
