В советскую эпоху имя этой балерины вспоминали в основном в связи с её особняком, с балкона которого произносил речи В. И. Ленин. Но когда-то имя Матильды Кшесинской было хорошо известно публике.
Матильда Кшесинская была потомственной балериной. Отец её – польский танцовщик Феликс Кшесинский – был непревзойдённым исполнителем мазурки. Этот танец очень любил император Николай I, поэтому Ф. Кшесинский и был выписан в Санкт-Петербург из Варшавы. Уже в столице он женился на балерине Юлии Доминской – у них было четверо детей, из которых Матильда была младшей. Родилась она в 1872 году.
Как это нередко бывает с детьми из театральных семей, Матильда познакомилась со сценой уже в четырёхлетнем возрасте – она исполнила маленькую роль русалочки в балете «Конёк-горбунок». Но вскоре у девочки зародился серьёзный интерес к искусству танца, а способности её были очевидны. С восьми лет она начинает посещать в качестве приходящей ученицы Императорское театральное училище, где обучались её старшая сестра Юлия и брат Иосиф. На занятиях Матильда скучала – то, чему там учили, она уже освоила дома. Может быть, девочка и бросила бы балет, но все изменилось, когда она увидела выступление гастролировавшей в России итальянской танцовщицы в балете «Тщетная предосторожность». Искусство этой балерины стала для неё идеалом, к которому хочется стремиться.
Ко времени выпуска Матильда Кшесинская считалась одной из лучших учениц. По сложившейся традиции, трёх лучших выпускниц после концерта представляли императору и его семье, которые непременно посещали это мероприятие. Одной из трёх была Матильда, исполнявшая в тот вечер Лизу из балета « ». Правда, она – из-за своего статуса приходящей ученицы – должна была держаться отдельно, но император Александр III, поражённый её выступлением, попросил представить ему живую, миниатюрную девушку. Юной балерине была оказана невиданная честь – на торжественном ужине она сидела между императором и цесаревичем Николаем, который не забыл эту встречу.
После выпуска Матильда стала артисткой Мариинского театра «Кшесинской – 2» (первой была её сестра Юлия). В течение первого театрального сезона она выступила в двадцати двух балетах и в танцевальных сценах двадцати одной оперы. Правда, её партии были небольшими, но эффектными. Для начинающей балерины такое количество ролей – невероятная удача, и причиной тому был не только её выдающийся талант, но и нежные чувства наследника престола к танцовщице. Этот роман в определённой степени поощряла императорская семья… Конечно, никто не относился к этой истории серьёзно. Но, если мимолётное увлечение балериной отвлечёт внимание цесаревича от Алисы Гессенской, которую император считал не лучшей партией для наследника, то почему бы и нет?
Догадывалась ли об этом Матильда Кшесинская? Вряд ли… Она любила наследника, своего «Ники», и встречалась с ним в доме на Английском проспекте, который для неё приобрёл цесаревич.
Кшесинская была не только фавориткой Романовых, но и первоклассным профессионалом. Если нет мастерства и таланта, даже высочайшая протекция не поможет – всё становится очевидным в свете рампы. Матильда понимала, как не совершенна её танцевальная техника по сравнению с техникой модных в то время итальянских виртуозок. И балерина начинает упорно заниматься со знаменитым итальянским педагогом Энрико Чекетти. Вскоре она уже щеголяла такими же «стальным носком» и искромётными вращениями, как соперницы – итальянки. Первой в России Кшесинская начала исполнять 32 фуэте и делала это блестяще.
Первой главной ролью балерины стала партия Мариетты-Драгониаццы в балете «Калькабрино». Произошло это благодаря счастливому случаю – внезапно заболела итальянская прима Карлотта Брианца, которая должна была исполнять эту роль. Настоящая звезда балетной сцены, она выполняла трюки, прежде доступные только танцовщикам – мужчинам, включая туры в воздухе. Выходя на сцену, Кшесинская понимала, что публика будет сравнивать её с блистательной итальянкой, выискивая малейшие промахи… «Главное – не прыгайте в оркестр», – шутливо напутствовал её перед спектаклем Мариус Петипа.
Выступление, с которым было связано столько волнений, стало триумфом Кшесинской. «Дебют её можно рассматривать как событие в истории нашего балета», – подвела итог театральная газета. Ей вторит французский журнал Le Monde Artiste: «Молодая прима-балерина имеет всё: физическое обаяние, безупречную технику, законченность исполнения и идеальную лёгкость».
Когда Карлотта Брианца покинула Санкт-Петербург, к Матильде Кшесинской перешли её партии, включая принцессу Аврору в балете «Спящая красавица», созданную Мариусом Петипа для этой итальянской гастролёрши. Аврора стала одной из лучших партий русской примы. Однажды после спектакля к ней в артистическую уборную зашёл П. И. Чайковский, выразил ей своё восхищение и высказал намерение написать для неё балет … Увы, не сбылось – композитор умер полгода спустя, а балерина даже не поняла, что беседовала с гением… Она считала Чайковского хорошим «сочинителем балетных партитур». Впоследствии, когда в Париже ей предложили выступить с воспоминаниями на вечере в честь 100-летнего юбилея композитора, она отказалась – ей было нечего рассказать.
В 1896 году Матильда Кшесинская стала прима-балериной Мариинского театра. В её репертуаре были такие партии, как Аспиччия («Дочь Фараона»), Эсмеральда и Пахита в одноимённых балетах, фея Драже в «Щелкунчике», Одетта-Одиллия в « », Лиза в «Тщетной предосторожности». Для Кшесинской возобновил «Баядерку» и другие балеты, технически усложнив её партии.
Матильда обожала танцевать царственную дочь фараона Аспиччию, блистая на сцене техникой и … романовскими бриллиантами. Много личного она находила в партии бедной уличной танцовщицы Эсмеральды, влюблённой в блистательного офицера Феба, обручённого с гордой аристократкой Флёр де Лис…
Матильда Кшесинская занимала особое положение в труппе Мариинского театра. Её называли царицей петербургской сцены. Многие партии балерина считала личной собственностью и никому без её разрешения не позволяла танцевать.
Для неё было поставлено несколько балетов, но шедевров среди них не оказалось. Зритель любил и любит очаровательную «Фею кукол» Й. Байера в постановке братьев Николая и Сергея Легатов. Это был их подарок замечательной Фее – балерине Матильде Кшесинской, перед которой они преклонялись, исполняя партии двух Пьеро. Кшесинская высоко ценила Николая Легата – педагога, с которым занималась долгие годы.
Матильда Кшесинская могла позволить себе то, что запрещалось другим – например, бенефис в честь десятилетия сценической деятельности (обычно балеринам бенефис полагался лишь после двадцати лет службы). Для этого бенефиса Мариус Петипа поставил два балета Александра Глазунова – «Времена года» и «Арлекинада».
Балерина уволилась из Мариинского театра в 1904 году, заключив контракт на разовые выступления. Она была первой партнёршей юного Вацлава Нижинского, танцевала в некоторых балетах («Эвника», «Бабочки», «Эрос»). Но, в целом Кшесинская была сторонницей «старого» академического императорского балета, виртуозной техники и культа примы. «Новый балет» Михаила Фокина её не вдохновлял.
Матильда Кшесинская покинула Россию в 1919 году. В эмиграции она вышла замуж за великого князя Андрея Владимировича Романова. Живя во Франции, она отказывалась от предложений выступать на сцене, несмотря на то, что нуждалась в деньгах. В 1929 году она открыла балетную школу, зарабатывала на жизнь уроками. Среди учениц М. Кшесинской – М. Фонтейн, И. Шовире, Т. Рябушинская (одна из знаменитых «бэби-балерин»).
Последний раз Матильда Кшесинская выступила в 1936 году в Лондоне на сцене театра Ковент-Гарден. Ей было 64 года, но это не помешало успеху: её вызывали восемнадцать раз!
В дальнейшем М. Кшесинская занималась преподавательской деятельностью. Она умерла в 1971 году, за девять месяцев до своего столетия. Балерина написала «Воспоминания», где рассказала, несколько приукрасив события, о своей бурной личной жизни и блистательной карьере петербургской императорской примы.
Имя Матильды Феликсовны Кшесинской золотыми буквами вписано в историю русского балета. О ней созданы художественные и документальные фильмы.
Музыкальные Сезоны
Российской империи, фаворитка цесаревича Николая в 1892-1894 годах, супруга великого князя Андрея Романова (с 1921), Светлейшая княгиня Романовская-Красинская (с 1936), мать Владимира Красинского (род. 1902).
Биография
Родилась в семье артистов балета Мариинского театра : дочь российского поляка Феликса Кшесинского (1823-1905) и Юлии Доминской (вдовы балетного танцовщика Леде, от первого брака у неё было пять детей). Сестра балерины Юлии Кшесинской («Кшесинская 1-я »; в замужестве Зедделер , муж - Зедделер, Александр Логгинович) и танцовщика, балетмейстера Иосифа Кшесинского (1868-1942) , умершего в период блокады Ленинграда .
Артистическая карьера
В начале своей карьеры испытала сильное влияние искусства Вирджинии Цукки :
У меня было даже сомнение в правильности выбранной мной карьеры. Не знаю, к чему это привело бы, если бы появление на нашей сцене Цукки сразу не изменило бы моего настроения, открыв мне смысл и значение нашего искусства.
Матильда Кшесинская. Воспоминания.
Участвовала в летних спектаклях Красносельского театра , где, например, в 1900 году танцевала полонез с Ольгой Преображенской , Александром Ширяевым и другими артистами и классическое pas de deux Льва Иванова с Николаем Легатом . Творческой индивидуальности Кшесинской была свойственна глубокая драматическая проработка ролей (Аспиччия, Эсмеральда). Будучи академической балериной, она тем не менее участвовала в постановках хореографа-новатора Михаила Фокина «Эвника » (), «Бабочки » (), «Эрос » ().
Эмиграция
| Проверить информацию. |
Летом 1917 навсегда уехала из Петрограда , первоначально в Кисловодск , а в 1919 в Новороссийск , откуда вместе с сыном отплыла за границу.
Вскоре после переворота, когда Сергей Михайлович вернулся из Ставки и был освобожден от занимаемой им должности, он предложил Кшесинской брак. Но, как пишет она в мемуарах, она ответила отказом из-за Андрея .
В 1917 году Кшесинская, лишившись дачи и знаменитого особняка , скиталась по чужим квартирам. Она решила отправиться к Андрею Владимировичу, который находился в Кисловодске. «Я, конечно, рассчитывала осенью вернуться из Кисловодска в Петербург, когда, как я надеялась, освободят мой дом», - наивно считала она.
«В моей душе боролись чувство радости снова увидеть Андрея и чувство угрызения совести, что оставляю Сергея одного в столице, где он был в постоянной опасности. Кроме того, мне было тяжело увозить от него Вову, в котором он души не чаял» . И действительно, в 1918 году великий князь Сергей Михайлович был расстрелян в Алапаевске .
13 июля 1917 года Матильда с сыном покинула Петербург, прибыв в Кисловодск на поезде 16 июля. Андрей с матерью великой княгиней Марией Павловной и братом Борисом занимал отдельный дом. В начале 1918 года до Кисловодска «докатилась волна большевизма» - «до этого времени мы все жили сравнительно мирно и тихо, хотя и раньше бывали обыски и грабежи под всякими предлогами», пишет она. В Кисловодске Владимир поступил в местную гимназию и с успехом закончил её.
После революции с матерью и братом Борисом жил в Кисловодске (туда же приехала Кшесинская с сыном Вовой). 7 августа 1918 года братья были арестованы и перевезены в Пятигорск, но через день отпущены под домашний арест. 13 числа Борис, Андрей и его адъютант полковник Кубе бежали в горы, в Кабарду, где и скрывались до 23 сентября. Кшесинская в итоге оказалась с сыном, семьей сестры и балериной Зинаидой Рашевской (будущей женой Бориса Владимировича) и другими беженцами, которых было около сотни, в Баталпашинской (с 2 до 19 октября), откуда караван под охраной двинулся в Анапу, где решила обосноваться ехавшая под конвоем великая княгиня Мария Павловна. В Туапсе все сели на пароход «Тайфун», который доставил всех в Анапу. Там Вова заболел испанкой, но его выходили. В мае 1919 года все вернулись в Кисловодск, который посчитали освобожденным, где оставались до конца 1919 года, отбыв оттуда после тревожных новостей в Новороссийск. Беженцы ехали на поезде из 2-х вагонов, причем великая княгиня Мария Павловна ехала в вагоне 1-го класса со своими знакомыми и окружениями, а Кшесинская с сыном - в вагоне 3-го класса.
В Новороссийске прожили 6 недель прямо в вагонах, причем кругом свирепствовал сыпной тиф. 19 февраля (3 марта) года отплыли на пароходе «Семирамида» итальянского «Триестино-Ллойд». В Константинополе они получили французские визы.
12 (25) марта 1920 года семья прибыла в Кап-д’Ай , где 48-летней к тому моменту Кшесинской принадлежала вилла.
Частная жизнь
В -1894 годах была любовницей цесаревича Николая Александровича (будущего Николая II); их отношения прекратились после помолвки цесаревича с Алисой Гессенской в апреле 1894 года.
Позже была любовницей великих князей Сергея Михайловича и Андрея Владимировича . 18 июня 1902 года в Стрельне родился сын Владимир (в семье его звали «Вова»), получивший по Высочайшему указу от 15 октября 1911 года фамилию «Красинский» (по семейному преданию, Кшесиньские происходили от графов Красинских), отчество «Сергеевич» и потомственное дворянство.
17 (30) января 1921 года в Каннах в Архангело-Михайловской церкви вступила в морганатический брак с великим князем Андреем Владимировичем, который усыновил её сына (тот стал Владимиром Андреевичем). В 1925 году перешла из католицизма в православие с именем Мария.
30 ноября 1926 года Кирилл Владимирович присвоил ей и её потомству титул и фамилию князей Красинских, а 28 июля 1935 года - светлейших князей Романовских-Красинских.
Смерть
Матильда Феликсовна прожила долгую жизнь и скончалась 5 декабря 1971 года за несколько месяцев до своего столетия. Похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем в одной могиле с мужем и сыном. На памятнике эпитафия : «Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка императорских театров Кшесинская ».
Репертуар
- - принцесса Аврора , «Спящая красавица » Мариуса Петипа
- - Флора *, «Пробуждение Флоры » Мариуса Петипа и Льва Иванова
- - Млада, «Млада » на музыку Минкуса , хореография Льва Иванова и Энрико Чеккетти , возобновление Мариуса Петипа
- - богиня Венера , «Астрономическое pas » из балета «Синяя борода », хореография Мариуса Петипа
- - Лиза , «Тщетная предосторожность » Мариуса Петипа и Льва Иванова
- - богиня Фетида , «Фетида и Пелей » Мариуса Петипа
- - королева Низия , «Царь Кандавл » Мариуса Петипа
- - Готару-Гиме *, «Дочь Микадо » Льва Иванова
- - Аспиччия , «Дочь фараона » Мариуса Петипа
- - Эсмеральда «Эсмеральда » Жюля Перро в новой редакции Мариуса Петипа
- - Колос, царица лета *, «Времена года » Мариуса Петипа
- - Коломбина *, «Арлекинада » Мариуса Петипа
- - Никия , «Баядерка » Мариуса Петипа
- - Риголетта *, «Риголетта, парижская модистка» Энрико Чекетти (благотворительный спектакль в зале Офицерского собрания на Литейном проспекте)
- - Принцесса *, «Волшебное зеркало » Мариуса Петипа
- - Эвника *, «Эвника » Михаила Фокина (Актея - Анна Павлова , Петроний - Павел Гердт ; выступила только на премьере)
- 28 ноября - Девушка *, «Эрос » Михаила Фокина (Юноша - Анатолий Вильтзак , Эрос - Пётр Владимиров , Ангел - Фелия Дубровская)
Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде
- 1892-1906 - Английский проспект , 18;
- 1906 - март 1917 года - Особняк Кшесинской - Большая Дворянская улица (ныне - улица Куйбышева), 2;
- март - июль 1917 - квартира П. Н. Владимирова - Алексеевская улица, 10.
Сочинения
- Кшесинская М. . - М .: Артист. Режиссёр. Театр, 1992. - 414 с. - (Ballets Russes). - 25 000 экз. - ISBN 5-87334-066-8 .
- Matilda Kshessinskaya . Dancing in Petersburg. - L. , 1960, 1973. (англ.)
- S.A.S. la Princesse Romanovsky-Krassinsky . Souvenirs de la Kschessinska: Prima ballerina du Théâtre impérial de Saint-Pétersbourg (Reliure inconnue). - P. , 1960. (фр.)
Память
Беллетристика
Матильда Кшесинская является персонажем следующих литературных произведений:
- В. С. Пикуль . Нечистая сила. Политический роман. - Фрунзе: Кыргызстан, 1991.
- Борис Акунин . Коронация . - М .: Захаров, 2002.
- Геннадий Седов. . Мадам Семнадцать. Матильда Кшесинская и Николай Романов. - М .: Текст, 2006. - ISBN 5-7516-0568-3 .
- Т. Бронзова. Матильда. Любовь и танец. - Бослен, 2013
- Балерина Кшесинская, возможно, была запрограммирована на долголетие генетически, так как уже её дедушка Иван-Феликс (1770-1876) прожил целых 106 лет .
См. также
Напишите отзыв о статье "Кшесинская, Матильда Феликсовна"
Примечания
Литература
- Arnold L. Haskell. Diaghileff. His artistic and private life. - N. Y. , 1935.
- Бронзова Т. Матильда: Любовь и танец. М.: Бослен, 2013. - 368 с., 1000 экз., ISBN 978-5-91187-181-9
- С. М. Волконский . Мои воспоминания. М .: Искусство, 1992. - В 2 тт.
- Т. П. Карсавина . Театральная улица. М .: Центрполиграф, 2004.
- В. М. Красовская . Русский балетный театр второй половины XIX века, М.: Искусство, 1963.
- В. М. Красовская . Русский балетный театр начала XX века. М.: Искусство.
- Рецензии на выступления студии Кшесинской в газете «Последние Новости» - см. полное собрание в: Revue des études slaves , Paris, LXIV/4, 1992, pp.735-772
- О. Г. Ковалик. Повседневная жизнь балерин русского императорского театр. М.: Молодая гвардия,2011.
Ссылки
|
||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кшесинская, Матильда Феликсовна
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
Матильда Феликсовна Кшесинская (19 августа 1872 г. - 6 декабря 1971 г.), русская балерина.
Фигура Матильды Кшесинской настолько плотно окутана коконом легенд, сплетен и слухов, что уже практически невозможно разглядеть настоящего, живого человека.. Полную непреодолимого очарования женщину. Страстную, увлекающуюся натуру. Первую русскую исполнительницу фуэте и балерину, которая могла сама распоряжаться своим репертуаром. Блестящую, виртуозную танцовщицу, вытеснившую с русской сцены иностранных гастролерш…
Матильда Кшесинская была миниатюрна, ростом всего 1 метр 53 сантиметров. Но, несмотря на рост имя Кшесинской на протяжении многих десятилетий не сходило со страниц светской хроники, где она была представлена в ряду героинь скандалов и «роковых женщин».
Кшесинская родилась в потомственной артистической среде, которая на протяжении нескольких поколений была связана с балетом. Отец Матильды был известным танцовщиком, являлся ведущим артистом императорских театров.
Отец и стал первым учителем своей младшей дочери. Уже с самого раннего возраста она обнаруживала способности и любовь к балету - что неудивительно в семье, где почти все танцуют. В восемь лет ее отдали в Императорское Театральное училище - ранее его закончила ее мать, а теперь там учились ее брат Иосиф и сестра Юлия.
Поначалу Маля занималась не особенно старательно - азы балетного искусства она давно изучила дома. Только в пятнадцать лет, когда она попала в класс к Христиану Петровичу Иогансону, Маля не только почувствовала вкус к учению, но стала заниматься с настоящей страстью. Кшесинская обнаружила незаурядный талант и огромный творческий потенциал. Весной 1890 года она закончила училище экстерном и была зачислена в труппу Мариинского театра. Уже в первый свой сезон Кшесинская станцевала в двадцати двух балетах и двадцати одной опере. Роли были небольшие, но ответственные, и позволяли Мале блеснуть своим талантом. Но одного таланта для получения такого количества партий было мало - сыграло свою роль одно немаловажное обстоятельство: в Матильду был влюблен наследник престола.
С Великим князем Николаем Александровичем - будущим императором Николаем II - Маля познакомилась на обеде после выпускного спектакля, состоявшегося 23 марта 1890 года. Практически сразу у них начался роман, протекавший при полном одобрении родителей Николая. По-настоящему их серьезные отношения начались лишь спустя два года, после того как наследник явился домой к Матильде Кшесинской, под именем гусара Волкова. Записки, письма и... подарки, по-настоящему царские. Первым стал золотой браслет с крупными сапфирами и двумя бриллиантами, на котором Матильда выгравировала две даты - 1890 и 1892 - первая встреча и первый приезд к ней домой. Но... Их любовь была обречена и уже после 7 апреля 1894 года, когда было официально объявлено о помолвке цесаревича с Алисой Гессенской, Николай больше ни разу не приезжал к Матильде. Однако, как известно, разрешил ей обращаться к нему в письмах на "ты" и обещал помогать ей во всем, если ей потребуется помощь.
20 октября 1894 года в Ливадии умер император Александр III - ему было всего 49 лет. На следующий день Алиса приняла православие и стала Великой княжной Александрой Федоровной. Через неделю после похорон императора Николай и Александра обвенчались в Зимнем дворце - для этого специально был прерван траур, наложенный при дворе на год.
Матильда очень переживала расставание с Николаем. Не желая, чтобы кто-нибудь видел ее страдания, она заперлась дома и почти не выходила. Но... как говорится, свято место пусто не бывает: "В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда наследник впервые привез его ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила" - так написала позднее в своих воспоминаниях Матильда Кшесинская. Она полюбила... однако быстро и опять... Романова.
Из-за траура спектаклей в Мариинке практически не было, и Кшесинская приняла приглашение антрепренера Рауля Гюнцбурга уехать на гастроли в Монте-Карло. Она выступала вместе с братом Иосифом, Ольгой Преображенской, Альфредом Бекефи и Георгием Кякштом. Гастроли прошли с большим успехом. В апреле Матильда с отцом выступали в Варшаве. Здесь прекрасно помнили Феликса Кшесинского, и на выступлениях семейного дуэта публика буквально неистовствовала. Она вернулась в Петербург только в сезон 1895 года и выступила в новом балете Р. Дриго «Жемчужина», который Петипа поставил специально к восшествию на престол Николая II.
И ничего нет удивительного, что ее карьера шла в гору. Она стала примой Мариинского театра и фактически весь репертуар был построен под нее. Да, современники не отказывали ей в признании таланта, но подспудно все понимали, что талант этот пробился наверх не с помощью страшной борьбы за существование, а несколько иным способом. Мир театра не так-то и прост, если для обычных зрителей - это праздник, то для служителей мельпомены - это борьба за жизнь, интриги, взаимные претензии и умение сделать все, чтобы тебя заметили вышестоящие мира сего. Балетных всегда любили в высшем сословии: великие князья и дворяне рангом пониже не чурались того, чтобы покровительствовать той или иной балерине. Покровительство часто дальше любовной связи не шло, но все же некоторые отваживались даже и в жены брать этих прелестниц. Но таких было меньшинство, большинству же была уготована печальная участь "вспыхнуть яркой звездой" на сцене и тихо затем угаснуть вне ее. Матильда Кшесинская этой участи избежала...
Начало деятельности Кшесинской было связано с выступлением в классических балетах, поставленных известным балетмейстером М. Петипа. В них не только раскрылась ее виртуозная техника, но и проявилось незаурядное драматическое дарование. Уже после дебюта Кшесинской в балете П. Чайковского «Спящая красавица» Петипа начал ставить хореографические партии специально в расчете на её «колоратурный» танец. Лишь длительный траур после смерти Александра III помешал их совместной работе.
Балерина отличалась не только талантом, но и огромным трудолюбием. Она первая после итальянских виртуозов стала исполнять редкостный для того времени балетный номер - тридцать два фуэте. Как отмечал один из рецензентов, «исполнив тридцать два фуэте, не сходя с места, буквально пригвожденная к точке опоры, она, ответив на поклоны, вновь выходила на середину сцены и откручивала двадцать восемь фуэте».
С этого времени начинается десятилетний период господства Кшесинской на русской балетной сцене. Он закончился в 1903 году, когда М. Петипа вышел в отставку. В это время по просьбе императора Николая Кшесинскую опекал великий князь Сергей Михайлович. В его доме она познакомилась с двоюродным братом царя, великим князем Андреем Владимировичем. Многие полагали, что их связь не продлится долго, однако вскоре у них родился сын Владимир, и Кшесинская стала гражданской женой великого князя. Правда, они обвенчались спустя много лет, в 1921 году, когда находились в эмиграции.
Кшесинская трудно привыкала к нововведениям в хореографическом искусстве. Она долго не могла найти подходящего для себя балетмейстера, и только совместная работа с М. Фокиным помогла ей преодолеть кризисную ситуацию. Их отношения неоднократно менялись. Кшесинская то боготворила Фокина, то хлопотала о том, чтобы убрать его с петербургской сцены. Однако популярность Фокина не могла оставить ее равнодушной, и, несмотря ни на что, они продолжали совместную работу.
Вообще, Кшесинская всегда отличалась резкостью и нередко приходила к правильному решению только после того, как совершала множество ошибок. Так развивались, например, ее отношения с С. Дягилевым. Он обратился к ней в 1911 году с просьбой стать основной солисткой в задуманной им программе балетных спектаклей. Вначале Кшесинская отвергла его предложение, поскольку незадолго до этого с триумфом выступила в Париже и Лондоне в нескольких спектаклях, устроенных влиятельной французской газетой «Фигаро». Однако, подумав, а может быть, и просто узнав о том, что в труппе Дягилева согласились выступать крупнейшие танцовщики того времени - М. Фокин и В. Нижинский, она дала свое согласие. После этого специально для Кшесинской Дягилев выкупил у дирекции императорских театров декорации и костюмы к балету «Лебединое озеро», сделанные по эскизам А. Головина и К. Коровина.
Спектакли труппы Дягилева в Вене и Монте-Карла превратились в настоящий триумф Кшесинской, само же сотрудничество продолжалось в течение многих лет.
Только после начала Первой мировой войны балерина перестала выступать за границей, а второго февраля 1917 года она последний раз вышла на сцену Мариинского театра.
Кшесинская понимала, что после Февральской революции ей необходимо на несколько месяцев исчезнуть из поля зрения журналистов. Поэтому вместе с сыном она отправилась в Кисловодск к своему мужу. После прихода к власти большевиков они уехали в Константинополь, а затем на несколько лет обосновались на вилле Алам на средиземноморском побережье Франции. Вскоре Кшесинская поняла, что ей не приходится рассчитывать на то, чтобы вернуться на сцену, и необходимо искать другой способ для заработка. Она переезжает в Париж и на вилле «Монитор» открывает балетную студию.
Вначале у нее было всего несколько учениц, но после посещения студии Дягилевым, а также А. Павловой их число стремительно возросло, и вскоре у Кшесинской занималось более ста учениц. Среди них были и дочери Ф. Шаляпина Марина и Дасия. Позже у Кшесинской занимались такие известные впоследствии балерины, как партнерша Р. Нуреева М. Фонтейн и И. Шовире.
Начало Второй мировой войны перевернуло ее налаженную жизнь. Опасаясь бомбежек, она переезжает в пригород, а при подходе немецкой армии вместе с семьей отправляется в Биарриц, на границу с Испанией. Но вскоре и туда пришли немецкие войска. Положение Кшесинской осложнилось тем, что ее сын вскоре был арестован за антифашистскую деятельность. И только через несколько месяцев он смог бежать из лагеря, а затем и из Франции.
После освобождения Франции в 1944 году Кшесинская вернулась в Париж и с помощью своих учениц Нинет де Валуа и Марго Фонтейн организовала передвижную балетную труппу, которая выступала с концертами перед солдатами. Одновременно возобновились занятия и в ее студии. В 1950 году Кшесинская поехала в Англию, где стала руководить Федерацией русского классического балета, в которую входило пятнадцать хореографических училищ.
Во время первых гастролей Большого театра во Франции Кшесинская специально отправилась в Париж, чтобы посетить спектакли на сцене Гранд-Опера, в которых выступала Г. Уланова.
Кшесинская выпустила несколько книг. Наибольшей известностью пользовались ее мемуары, которые были одновременно напечатаны во Франции и США.
Матильда Феликсовна прожила долгую жизнь и скончалась 5 декабря 1971 года за несколько месяцев до своего столетия. Похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем в одной могиле с мужем и сыном. На памятнике эпитафия: «Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка императорских театров Кшесинская».
Многим почитателям такого вида искусства как балет интересно ознакомиться с биографией и личной жизнью поистине выдающейся балерины Матильды Кшесинской.
Легендарная знаменитость появилась на свет в 1872 году в Санкт Петербурге. Ее семья была творческой: отец девочки выступал в балете, ставящем представления для самого Николая I. При этом Кшесинский был поляком по происхождению, а в Россию прибыл по приглашению императора.
Мама Матильды была солисткой кордебалета. На момент ее знакомства с Феликсом Кшесинским она сама воспитывала пятерых детей, которые остались от первого супруга, знаменитого танцора. К творческим людям относился и дедушка девочки, он пел в опере и был скрипачом.
Детям в семье с раннего детства прививалась любовь к танцам. Как Матильду, так и ее брата с сестрой отдали на обучение в Императорское театральное училище.
День выпускного экзамена юной танцовщицы стал для нее поистине судьбоносной. Дело в том, что в комиссии присутствовал Александр III и его сын Николай II . Император отметил выдающиеся способности девушки и сказал ей напутственные слова, возложив на нее большие надежды.
Карьера балерины
После завершения учебы девушка сразу же приступила к работе в Мариинском театре. Ей поручили множество ролей, как в балете, так и в опере. Все коллеги заметили ее потрясающую работоспособность, Матильда могла проводить за репетициями у станка долгие часы, не обращая внимания на усталость.
Значительную роль в биографии Матильды Кшесинской сыграл итальянец Энрико Чеккетти, у которого она регулярно брала уроки танцев. Именно с его помощью она смогла достичь грандиозного результата и исполнить 32 фуэте подряд. Таким способом она смогла сравняться в этом рекорде с итальянкой Пьериной Леньяни, больше повторить это в то время не удалось никому.
После того, как юная балерина проработала в театре шесть лет, ее повысили в звании, и она заслуженно стала примой. Благодаря уникальному стилю исполнения, посмотреть на ее выступление неизменно собирался полный зал.
Матильде принадлежали главные роли в таких постановках как «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Дочь фараона», «Спящая красавица».
Фото Матильды Кшесинской с тех времен позволяют составить представление о том, насколько хрупкой и изящной девушкой она была, и как великолепно она смотрелась на сцене.
Матильда Кшесинская и Николай II
На протяжении долгого периода времени биография и личная жизнь Матильды Кшесинской была связана с Николаем II. Он обратил внимание на юную балерину в тот момент, когда присутствовал на ее выпускном экзамене. С тех пор между молодыми людьми завязался продолжительный роман. Он прошел такие периоды существования.
- Встреча и зарождение чувств . Интересным моментом является то, что любовная история получила полное одобрение матери Николая, императрицы Марии Федоровны. Обоснованием служил тот факт, что до этого момента Николай не проявлял заинтересованности в девушках. За время романа Матильда обзавелась многочисленными роскошными подарками, к числу которых относился шикарный особняк, ранее находящийся в собственности композитора Римского-Корсакова.
- Развитие отношений . Следует сказать, что чувства молодых людей были взаимными. Матильда всегда с нетерпением ждала появления Николая на своих премьерах и танцевала в эти моменты с особым вдохновением. Наследник престола, с свою очередь, стремился видеть возлюбленную как можно чаще. Так, после того, как он пребывал в длительной поездке в Японии, после приезда он первым делом отправился к Кшесинской.
- Расставание . Как и любой наследник престола, Николай рано или поздно вынужден был жениться. Его избранницей стала Алиса Дармштадская, принцесса из Британии. Интересно то, что родители противились этому браку, при этом Кшесинская всячески поддерживала своего любовника и одобряла его выбор. Она понимала, что балерина не может стать супругой наследника, ею должна стать исключительно особа королевской крови.
После расставания Николай продолжал интересоваться судьбой Матильды, поговаривали, что именно благодаря его протекции она и удостоилась звания примы Мариинского театра.
По этому случаю Николай вместе со своей супругой выбрал изящную брошь, изготовленную из бриллиантов и сапфира, и преподнес ее Кшесинской.
Личная жизнь
После расставания с Николаем биография и личная жизнь Матильды Кшесинской оказалась тесно связанной с другим мужчиной. Им стал Великий князь Андрей Владимирович, кузен Николая. Знакомство с ним состоялось после бенефиса балерины, оно ознаменовалось тем, что пораженный красотой балерины Андрей пролил вино на ее шикарное платье. Однако Кшесинская не придала этому особое значение, а напротив, увидела в этом хороший знак.
В скором времени молодые люди стали встречаться, а после Андрей стал мужем Матильды. В браке у них родился сын Владимир.
Годы брака не всегда были безоблачными. Так, во время поездки в Париж Матильда познакомилась аристократом Петром Владимировичем, который был значительно моложе ее по возрасту. Между ними вспыхнула страсть, но о романе узнал муж Кшесинской. Результатом стала дуэль, в ходе которой Андрей прострелил молодому любовнику своей жены нос.
Матильда Кшесинская на протяжении всей своей жизни проявляла удивительный патриотизм по отношению к России. Так, в свое время она отказалась от предложения переехать в Америку и выступать в этой стране.
По иронии судьбы ей все же пришлось покинуть свою страну после революции 1917 года. Вместе со своей семьей балерина переехала во Францию, где и провела остаток жизни. Чтобы иметь средства к существованию Матильда была вынуждена открыть балетную школу, которая и приносила ей источник дохода. Он стал ей существенным подспорьем и в то время, когда она пристрастилась к азартным играм.
Смерть
Матильда Кшесинская умерла в 1971 году, не дожив до своего столетия считанные месяцы. Место ее захоронения находится в Сен-Женевьев-де-Буа, в одной могиле с мужем. За пару лет до смерти знаменитость посетили Екатерина Максимова и Владимир Васильев, представители советского балета. Когда в диалоге они упомянули о том, что великую приму все еще помнят в России, она ответила, что ее будут помнить всегда.
Узнать о личной жизни Матильды Кшесинской, ее детях и внуках, даже спустя много лет после ее смерти стремятся поклонники русского балета. Она навсегда останется в их сердцах благодаря яркому талантливому творчеству.
Она хотела славы – и добилась своего. Сперва это была скандальная слава – как у всякой молодой артистки, которая стала бы подругой наследника трона. Потом всем стали видны ее талант и мастерство, трудолюбие и упрямство.
В 1851 году Николай I выписал вместе с несколькими другими танцовщиками из Варшавы в Санкт-Петербург Феликса Кшесинского. Он был непревзойденным исполнителем мазурки – любимого танца Николая. В Петербурге Феликс Иванович женился на балерине Юлии Доминской, вдове балетного танцовщика Леде. От первого брака у нее было пять детей, во втором родилось еще четверо: Станислав, Юлия, Иосиф-Михаил и младшая – Матильда-Мария.
Родилась Маля, как ее называли дома, 19 августа 1872 года. Уже с самого раннего возраста она обнаруживала способности и любовь к балету – что неудивительно в семье, где почти все танцуют. А в четыре года она уже вышла на сцену главного театра Российской империи в балете «Конек-Горбунок». В сцене подводного царства от малышки, переодетой русалочкой, только и требовалось, что подойти к огромному бутафорскому чуду-юду киту и вытащить из открытой пасти кольцо.
В восемь лет ее отдали в Императорское театральное училище – ранее его закончила ее мать, а теперь там учились ее брат Иосиф и сестра Юлия. Впоследствии оба они с успехом выступали на балетной сцене.
Поначалу Маля занималась не особенно старательно – азы балетного искусства она давно изучила дома. В школе она скучала и даже подумывала бросить балет. Но тут девочка увидела танец итальянской балерины Вирджинии Цукки, приехавшей в Петербург на гастроли. Она поняла, к чему следует стремиться. А в пятнадцать лет, когда она попала в класс к Христиану Петровичу Иогансону, Маля не только почувствовала вкус к учению, но стала заниматься с настоящей страстью.
Через два года она с блеском исполнила кокетливый танец Лизы из балета «Тщетная предосторожность» – того самого балета, в котором она увидела Цукки, своего «гения танца». Это было на выпускном спектакле 23 марта 1890 года – дату она запомнила навсегда. Все знали, что на гала-концерте будет царская семья во главе с Александром III. После спектакля императору должны были по традиции представить тройку лучших учениц школы, куда вошла и Матильда. Только она должна скромно стоять в отдалении, поскольку была не в полной мере воспитанницей пансионата, а «приходящей».
Едва войдя в залу, где собрались выпускники, государь спросил: «А где Кшесинская?» Не веря своим ушам, она вышла из толпы. «Будьте украшением и славой нашего балета», – сказал император. Дальше еще более высокая честь – на торжественном ужине Александр усадил ее между собой и цесаревичем Николаем. «Когда я прощалась с Наследником, который просидел весь ужин рядом со мной, мы смотрели друг на друга не так, как при встрече. В его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения, хотя мы и не отдавали себе в этом отчета».
Все, что Матильде показалось чудом, провидением, все, что подпитывало потом ее чувства к будущему царю, было хорошо спланированной интригой двора. Наследник в ту пору был увлечен воспитывавшейся при английском дворе немецкой принцессой Алисой Гессенской, и это очень не нравилось его отцу. В политических интересах Николаю лучше бы было влюбиться в какую-нибудь французскую принцессу. Приняли решение отвлечь наследника.
Уже в первый свой сезон Кшесинская станцевала в двадцати двух балетах и двадцати одной опере. Роли были небольшие, но ответственные, и позволяли Мале блеснуть своим талантом. Но одного таланта для получения такого количества партий было мало – сыграло свою роль одно немаловажное обстоятельство: в артистку был влюблен наследник престола.
Они встречались при любой возможности – учитывая то, что Николай находился на военной службе и был связан множеством обязанностей при дворе, это было очень непросто. Николай купил для Кшесинской дом на Английском проспекте – до этого он принадлежал композитору Римскому-Корсакову. Матильда жила там вместе с сестрой Юлией.
Ее театральная карьера складывалась отлично. Первой большой ролью Кшесинской стала партия Мариетты-Драгониаццы, главная в балете «Калькабрино», затем была партия Авроры в «Спящей красавице». Критики хвалили дебютантку за смелый и техничный танец, но самой Кшесинской было ясно, что ее техника отстает от виртуозного совершенства Брианца и Леньяни. Тогда Матильда, не прекращая занятий с Иогансоном, начала брать уроки у итальянского танцовщика и педагога Энрико Чекетти. Это позволило ей не только приобрести совершенную технику, свойственную итальянкам, но и обогатить ее лиризмом, естественностью и мягкостью, характерными для русской классической школы. К этому добавились пантомимический талант, унаследованный от отца, и драматизм, позаимствованный у Вирджинии Цукки. В таком виде талант Кшесинской лучше всего соответствовал классическому балету конца девятнадцатого века и именно в нем смог развиться наиболее полно.
У нее не было многих качеств, присущих ее современницам и соперницам по сцене: ни красоты Тамары Карсавиной и Веры Трефиловой, ни утонченности и легкости гениальной Анны Павловой. Кшесинская была небольшого роста, крепкая, темноволосая, с узкой, затянутой в корсет талией и мускулистыми, почти атлетическими ногами. Но она обладала неисчерпаемой энергией, пикантностью, затмевающим всех блеском, шиком, несомненной женственностью и непреодолимым обаянием. У нее были превосходные, очень красивые зубы, которые Матильда постоянно демонстрировала в сияющей улыбке. Несомненными козырями были и врожденный практицизм, сила воли, удачливость и фантастическая работоспособность.
Роман Кшесинской закончился в 1894 году в связи с помолвкой наследника. О ней было объявлено 7 апреля 1894 года.
Приближались коронационные торжества, Императорский театр распределял роли для предстоящего парадного спектакля в Москве, а ей никакой роли в балете Дриго «Жемчужина» не предложили вовсе. Для самолюбивой артистки это было невыносимо. Она рассказала о своем горе великому князю Владимиру Александровичу. Вот как вспоминала Кшесинская о тех событиях: «Дирекция Императорских театров получила приказ свыше, чтобы я участвовала в парадном спектакле на коронации в Москве. Моя честь была восстановлена, и я была счастлива, так как я знала, что это Ники лично для меня сделал. Дирекция своего прежнего решения не переменила бы… Я убедилась, что наша встреча с ним не была для него мимолетным увлечением, и он в своем благородном сердце сохранил уголок для меня на всю свою жизнь.»
Когда пришел «приказ свыше», балет «Жемчужина» был почти полностью готов, все роли распределены и срепетированы, но для того, чтобы включить Кшесинскую в этот спектакль, композитора Дриго срочно обязали написать новую музыкальную партию, а великому балетмейстеру Петипа пришлось ставить для нее специальное па-де-де. Понятно, что такие выходки быстро создали Кшесинской соответственную репутацию.
Интересно, что именно Кшесинская лучше всех поняла характер своего друга. Много лет спустя она писала: «Для меня было ясно, что у Наследника не было чего–то, что нужно, чтобы царствовать. Нельзя сказать, что он был бесхарактерен. Нет, у него был характер, но не было чего-то, чтобы заставить других подчиниться своей воле. Первый его импульс был всегда правильным, но он не умел настаивать на своем и очень часто уступал. Я не раз ему говорила, что он не сделан ни для царствования, ни для той роли, которую волею судеб он должен будет играть. Но никогда, конечно, я не убеждала его отказаться от Престола…»
Николай перед женитьбой поручил ее заботам своего друга и двоюродного брата, великого князя Сергея Михайловича. Тот стал не только официальным «покровителем» Матильды на следующие несколько лет, но и ближайшим ее другом.
В ноябре 1895 года Кшесинская получила давно заслуженное звание балерины, которое присуждалось лишь лучшим танцовщицам труппы. Но она выдвинулась не только благодаря благосклонности царской фамилии. Она была действительно чрезвычайно талантливой танцовщицей, с огромным упорством работавшей над собой. Любившая повеселиться и развлечься в свободное время, обожавшая приемы, балы и карточную игру, перед выступлениями Матильда преображалась. Вот как вспоминала о ней Тамара Карсавина: «Она обладала удивительной жизнеспособностью и исключительной силой воли. В течение месяца, предшествующего ее появлению на сцене, Кшесинская все свое время отдавала работе – усиленно тренировалась часами, никуда не выезжала и никого не принимала, ложилась спать в десять вечера, каждое утро взвешивалась, всегда готовая ограничить себя в еде, хотя ее диета и без того была достаточно строгой. Перед спектаклем она оставалась в постели двадцать четыре часа, лишь в полдень съедала легкий завтрак. В шесть часов она была уже в театре, чтобы иметь в своем распоряжении два часа для экзерсиса и грима. Как-то вечером я разминалась на сцене одновременно с Кшесинской и обратила внимание на то, как лихорадочно блестят ее глаза.
– О! Я просто целый день умираю от жажды, но не буду пить до выступления, – ответила на мой вопрос она».
Ее целью было стать первой балериной на российской сцене. Но тогда в русском балете безраздельно царили итальянские балерины. Соперничество с Пьериной Леньяни – балериной, впервые исполнившей на русской сцене 32 фуэте, – стало целью Кшесинской. Длилось их противостояние восемь лет.
Еще в 1893 году Леньяни показала россиянам доселе неведомый трюк. Кшесинская первой из русских балерин освоила это новшество. Причем по нескольку раз могла повторить фуэте на бис, что и по нынешним временам считается «высшим пилотажем». Уход Леньяни и возвышение Кшесинской до звания примы-балерины патриотически настроенные критики объявили окончательной победой русского балета.
Первое, что сделала новая прима, – поставила условие: она будет танцевать только три месяца в году, чтобы в остальное время жить в свое удовольствие. Такого себе еще никто не позволял. Затем Кшесинская добилась повышения жалованья ведущим артистам.
Репертуар Кшесинской быстро расширялся. Она получила ранее принадлежавшие итальянкам роли феи Драже в «Щелкунчике», ставшую одной из любимых партию Лизы в «Тщетной предосторожности», Терезу в «Привале кавалерии», заглавную роль в «Пахите». В каждой из этих ролей Матильда буквально блистала: она выходила на сцену, увешанная настоящими драгоценностями – бриллиантами, жемчугами, сапфирами, подаренными ей очарованными великими князьями и самим Николаем.
С самого окончания училища Кшесинская мечтала станцевать заглавную партию в балете «Эсмеральда». Но когда она обратилась тогда к всесильному главному балетмейстеру Мариусу Петипа с просьбой об этой партии, он сослался на то, что Кшесинской не хватает личного опыта, необходимого для этой роли трагически влюбленной цыганки. Пережив разрыв с Николаем, Кшесинская была готова для роли Эсмеральды. Она станцевала Эсмеральду в 1899 году, и эта партия стала лучшей в ее репертуаре – никто ни до, ни после нее не танцевал этот балет с таким блеском и глубиной.
Другой крупный скандал был связан с костюмом для балета «Камарго». Леньяни танцевала русский танец в платье, сделанном по образцу костюма Екатерины Великой, хранящегося в Эрмитаже, – с широкой юбкой с фижмами, приподнимавшими юбку по бокам. При ее росте и фигуре такие фасоны противопоказаны – и Кшесинская заявила тогдашнему директору императорских театров, князю Сергею Михайловичу Волконскому, что не будет надевать фижмы. Тот настаивал на неизменности костюма. На премьере «Камарго» весь зал гадал, наденет ли Кшесинская фижмы. Она не надела. За это на нее был наложен штраф. Оскорбленная Кшесинская обратилась к Николаю. На следующий день штраф отменили, но Волконский подал в отставку. Следующим директором был назначен Владимир Теляковский. Он ни разу не решился спорить с Матильдой Феликсовной.
В 1900 году Кшесинская танцевала бенефис в честь десятилетия своего пребывания на сцене – в обход правил, согласно которым балеринам давали бенефисы только в честь двадцати лет и прощальный, перед выходом на пенсию. На обеде после бенефиса Кшесинская познакомилась с великим князем Андреем Владимировичем, двоюродным братом Николая. Они влюбились друг в друга с первого взгляда – хотя Кшесинская была старше его на шесть лет. Они часто встречались. Андрей приезжал к ней – на репетиции, домой, на дачу в Стрельне. Осенью 1901 года Матильда и Андрей отправились в путешествие по Европе. Они порознь приехали в Венецию, проехали по Италии, заехали в Париж… На обратном пути Матильда поняла, что беременна.
Тем не менее она продолжала выступления – до тех пор, пока удавалось скрывать растущий живот. В 1902 году закончила училище Тамара Карсавина, – и Кшесинская по просьбе великого князя Владимира Александровича взяла ее под свое покровительство. Передав Карсавиной несколько своих партий, Кшесинская занималась с нею до самых последних дней своей беременности.
18 июня 1902 года у Матильды родился сын Владимир. Роды были тяжелыми, мать и ребенка еле спасли. Через два месяца Кшесинская вышла на сцену.
В это время в Мариинском театре началась эпоха Михаила Фокина – балетмейстера, пытавшегося радикально обновить балетное искусство. На сцену пришли новые танцовщики, способные воплотить его идеи и затмить Кшесинскую – Карсавина, Вера Трефилова, гениальная Анна Павлова, Вацлав Нижинский.
Кшесинская была первой партнершей Нижинского и очень ему покровительствовала. Поначалу поддерживала она и Фокина – но потом взаимопонимание между ними исчезло. Балеты, которые ставил Фокин, не были рассчитаны на балерину типа Кшесинской – в них блистали Павлова и Карсавина, а Кшесинской идеи Фокина были противопоказаны. Они пытались сотрудничать, но ничего не получилось. Зато Дягилев организовал Кшесинской успешные гастроли в Англии – там она своим мастерством затмила партнера, Вацлава Нижинского.
Кшесинская продолжала выступления с неизменным успехом, но она сама понимала, что возраст у нее уже не тот. Перед началом каждого сезона она звала на репетицию сестру и подруг по театру, чтобы они честно сказали ей, можно ли ей еще танцевать. Но именно этот период стал одним из лучших в ее творчестве – с появлением у нее нового партнера, Петра Николаевича Владимирова, она словно обрела вторую молодость. Он закончил училище в 1911 году. Кшесинская влюбилась в него – может быть, это было одно из самых сильных ее увлечений за всю жизнь. Он был очень красив, элегантен, прекрасно танцевал. Чтобы танцевать с ним, Кшесинская специально решила выступить в «Жизели». Для балерины в сорок четыре года это была совершенно неподходящая партия, к тому же Кшесинская не умела исполнять лирико-романтические роли. Она впервые потерпела неудачу. Чтобы подтвердить свою репутацию, Кшесинская тут же решила станцевать свой коронный балет – «Эсмеральду». Еще никогда она не танцевала с таким блеском.
Андрей Владимирович, узнав о страсти Матильды, вызвал Владимирова на дуэль. Они стрелялись в Париже, в Булонском лесу. Великий князь прострелил Владимирову нос. Тому пришлось делать пластическую операцию.
Кшесинская могла бы танцевать еще долго, но революция 1917 года положила конец ее карьере придворной балерины. В июле 1917 года она покинула Петроград. Последним выступлением Кшесинской был номер «Русская», показанный на сцене Петроградской консерватории.
Ее дворец на Кронверкском (теперь Каменноостровском) проспекте был занят различными комитетами. Кшесинская обратилась с личным письмом к Ленину с требованием прекратить разграбление ее дома. По его разрешению Кшесинская вывезла всю обстановку дома, но самое ценное она сдала на хранение в банк – и в результате потеряла. Поначалу Кшесинская и Андрей Владимирович вместе с сыном и близкими уехали в Кисловодск. Сергей Михайлович остался в Петрограде, затем был арестован вместе с другими членами царской семьи и погиб в шахте в Алапаевске в июне 1918 года, а через месяц Николай вместе с семьей был расстрелян в Екатеринбурге. Кшесинская тоже опасалась за свою жизнь – слишком тесной была ее связь с императорским домом.
В феврале 1920 года она с семьей навсегда покинула Россию, отплыв из Новороссийска в Константинополь.
Петр Владимиров пытался уехать через Финляндию, но не смог. Он попал во Францию только в 1921 году. Кшесинская очень переживала, когда в 1934 году Владимиров уехал в США. Там он стал одним из самых популярных русских педагогов.
Кшесинская вместе с сыном и Андреем Владимировичем обосновались во Франции, на вилле в городке Кап дАй. Вскоре умерла мать Андрея, и по окончании траура Матильда и Андрей, получив позволение старших родственников, обвенчались в Каннах 30 января 1921 года. Матильде Феликсовне был присвоен титул светлейшей княгини Романовской-Красинской, а ее сын Владимир был официально признан сыном Андрея Владимировича и тоже светлейшим князем. Хотя денег было мало – почти все ее драгоценности остались в России, у семьи Андрея средств тоже было немного, – Кшесинская отклоняла все предложения выступать на сцене. В 1929 году, в год смерти Дягилева, Матильда Феликсовна открыла в Париже свою балетную студию. Одними из первых ее учениц были две дочери Федора Шаляпина – Марина и Дарья. Звезды английского и французского балета брали у нее уроки – Марго Фонтейн, Иветт Шовире, Памелла Мей… Дав первый урок в студии в апреле 1929 года, через несколько лет Кшесинская принимала уже сотню учеников. Весьма помогли развитию ее балетного класса другие мастера русской сцены, оказавшиеся за границей: Тамара Карсавина, Анна Павлова, Серж Лифарь, Михаил Фокин и многие другие. Впрочем, и самой Матильде Феликсовне энергии было не занимать – решив в 1936 году официально попрощаться со сценой, Кшесинская выбрала для этой цели лондонский Ковент-Гарден и так раззадорила холодную английскую публику, что та вызывала 64-летнюю приму 18 раз!
Вторую мировую войну Кшесинская с мужем и сыном пережила во Франции без особых невзгод (число учеников в школе, конечно, сильно сократилось, однако на скромное существование хватало). И хотя во время войны, когда студия не отапливалась, Кшесинская заболела артритом и двигалась с большим трудом, у нее никогда не было недостатка в учениках. Сильно поволновались лишь однажды, когда гестапо арестовало Владимира: он входил в кружок русских масонов, а для фашистов любая организация представляла потенциальную опасность. Кого-то из взятых по этому делу расстреляли, но молодой князь не пострадал.
Матильда Феликсовна не дожила лишь девяти месяцев до своего столетнего юбилея. Она умерла 6 декабря 1971 года. Похоронена Кшесинская на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа в одной могиле с мужем и сыном. На ней значится: Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка императорских театров Кшесинская.
Д. Трускиновская
