Глава первая
Плавающий риф

1866 год ознаменовался удивительным происшествием, которое, вероятно, еще многим памятно. Не говоря уже о том, что слухи, ходившие в связи с необъяснимым явлением, о котором идет речь, волновали жителей приморских городов и континентов, они еще сеяли тревогу и среди моряков. Купцы, судовладельцы, капитаны судов, шкиперы как в Европе, так и в Америке, моряки военного флота всех стран, даже правительства различных государств Старого и Нового Света были озабочены событием, не поддающимся объяснению.

Дело в том, что с некоторого времени многие корабли стали встречать в море какой-то длинный, фосфоресцирующий, веретенообразный предмет, далеко превосходивший кита как размерами, так и быстротой передвижения.

Оставляя без внимания чересчур осторожные оценки, по которым в пресловутом существе было не более двухсот футов длины, отвергая явные преувеличения, по которым оно рисовалось каким-то гигантом – в ширину одна миля, в длину три мили! – все же надо было допустить, придерживаясь золотой середины, что диковинный зверь, если только он существует, в значительной степени превосходит размеры, установленные современными зоологами.

По свойственной человеку склонности верить во всякие чудеса легко понять, как взволновало умы это необычное явление. Некоторые пытались было отнести всю эту историю в область пустых слухов, но напрасно! Животное все же существовало; этот факт не подлежал ни малейшему сомнению.

Двадцатого июля 1866 года судно «Гавернор-Хигинсон» пароходной компании «Калькутта энд Бернах» встретило огромную плавучую массу в пяти милях от восточных берегов Австралии. Капитан Бэкер поначалу решил, что он обнаружил не занесенный на карты риф; он принялся было устанавливать его координаты, но тут из недр этой темной массы вдруг вырвалось два водяных столба и со свистом взлетели в воздух футов на полтораста. Что за причина? Подводный риф, подверженный извержениям гейзеров? Или же просто-напросто какое-нибудь морское млекопитающее, которое выбрасывало из ноздрей вместе с воздухом фонтаны воды?

Двадцать третьего июля того же года подобное явление наблюдалось в водах Тихого океана с парохода «Кристобал-Колон», принадлежащего Тихоокеанской Вест-Индской пароходной компании. Слыханное ли дело, чтобы какое-либо китообразное способно было передвигаться с такой сверхъестественной скоростью? В течение трех дней два парохода – «Гавернор-Хигинсон» и «Кристобал-Колон» – встретили его в двух точках земного шара, отстоящих одна от другой более чем на семьсот морских лье!1
Морское лье равно 5555 метрам.

Пятнадцать дней спустя в двух тысячах лье от вышеупомянутого места пароходы «Гельвеция», Национальной пароходной компании, и «Шанон», пароходной компании «Рояль-Мэйл», шедшие контргалсом, встретившись в Атлантическом океане на пути между Америкой и Европой, обнаружили морское чудище под 42°15 северной широты и 60°35 долготы, к западу от Гринвичского меридиана.

При совместном наблюдении установили на глаз, что в длину млекопитающее по меньшей мере достигает трехсот пятидесяти английских футов.2
Английский фут равен 30,4 сантиметра.

Они исходили из того расчета, что «Шанон» и «Гельвеция» были меньше животного, хотя оба имели по сто метров от форштевня до ахтерштевня. Самые громадные киты, что водятся в районе Алеутских островов, и те не превышали пятидесяти шести метров в длину, – если вообще достигали подобных размеров!

Эти донесения, поступившие одно вслед за другим, новые сообщения с борта трансатлантического парохода «Пэрер», столкновение чудовища с судном «Этна», акт, составленный офицерами французского фрегата «Нормандия», и обстоятельный отчет, поступивший от коммодора Фитц-Джеймса с борта «Лорд-Кляйда», – все это серьезно встревожило общественное мнение. В странах, легкомысленно настроенных, феномен служил неисчерпаемой темой шуток, но в странах положительных и практических, как Англия, Америка, Германия, им живо заинтересовались.

Во всех столицах морское чудовище вошло в моду: о нем пелись песенки в кафе, над ним издевались в газетах, его выводили на подмостках театров. Для газетных уток открылась оказия нести яйца всех цветов. Журналы принялись извлекать на свет всяких фантастических гигантов, начиная от белого кита, страшного «Моби Дика» арктических стран, до чудовищных осьминогов, которые в состоянии своими щупальцами опутать судно в пятьсот тонн водоизмещением и увлечь его в пучины океана. Извлекли из-под спуда старинные рукописи, труды Аристотеля и Плиния, допускавших существование морских чудовищ, норвежские рассказы епископа Понтопидана, сообщения Поля Геггеда и, наконец, донесения Харингтона, добропорядочность которого не подлежит сомнению, утверждавшего, что в 1857 году, находясь на борту «Кастиллана», он собственными глазами видел чудовищного морского змея, до того времени посещавшего только воды блаженной памяти «Конститюсьонель».

В ученых обществах и на страницах научных журналов поднялась нескончаемая полемическая возня между верующими и неверующими. Чудовищное животное послужило волнующей темой. Журналисты, поклонники науки, в борьбе со своими противниками, выезжавшими на остроумии, пролили в эту памятную эпопею потоки чернил; а некоторые из них даже пролили две-три капли крови, потому что из-за этого морского змея дело буквально доходило до схваток!

Шесть месяцев длилась эта война с переменным успехом. На серьезные научные статьи журналов Бразильского географического института, Берлинской королевской академии наук, Британской ассоциации, Смитсоновского института в Вашингтоне, на дискуссию солидных журналов «Индиан Аршипелаго», «Космоса» аббата Муаньо, «Миттейлугген» Петерманна, на научные заметки солидных французских и иностранных газет бульварная пресса отвечала неистощимыми насмешками. Пародируя изречение Линнея, приведенное кем-то из противников чудовища, журнальные остроумцы утверждали, что «природа не создает глупцов», и заклинали своих современников не оскорблять природу, приписывая ей создание неправдоподобных спрутов, морских змей, разных «Моби Диков», которые существуют-де только в расстроенном воображении моряков! Наконец, популярный сатирический журнал в лице известного писателя, ринувшегося на морское чудо, как новый Ипполит, нанес ему, при всеобщем смехе, последний удар пером юмориста. Остроумие победило науку.

В первые месяцы 1867 года вопрос о новоявленном чуде, казалось, был похоронен, и, по-видимому, ему не предстояло воскреснуть. Но тут новые факты стали известны публике. Дело шло уже не о разрешении интересной научной проблемы, но о серьезной действительной опасности. Вопрос принял новое освещение. Морское чудище превратилось в остров, скалу, риф, но риф блуждающий, неуловимый, загадочный!

Пятого марта 1867 года пароход «Моравиа», принадлежавший Монреальской океанской компании, под 27°30 широты и 72°15 долготы ударился на полном ходу о подводные скалы, не обозначенные ни на каких штурманских картах. Благодаря попутному ветру и машине в четыреста лошадиных сил пароход делал тринадцать узлов. Удар был настолько сильный, что, не обладай корпус судна исключительной прочностью, столкновение кончилось бы гибелью парохода и двухсот тридцати семи человек, считая команду и пассажиров, которых он вез из Канады.

Столкновение произошло около пяти часов утра, на рассвете. Вахтенные офицеры кинулись к корме. Они осмотрели поверхность океана самым тщательнейшим образом. Но ничего подозрительного не заметили, если не считать большой волны, поднятой на водной глади на расстоянии трех кабельтовых. Установив координаты, «Моравиа» продолжала свой путь без явных признаков аварии. На что же наткнулся пароход? На подводный риф или на остов разбитого корабля? Никто этого не знал. Но позже, в доке, при осмотре подводной части судна, оказалось, что часть киля повреждена.

Происшествие, само по себе серьезное, вероятно, было бы вскоре предано забвению, подобно многим другим, если бы три недели спустя оно не повторилось при тех же условиях. И благодаря тому, что пострадавшее судно шло под флагом крупной державы и принадлежало влиятельной пароходной компании, несчастный случай получил широкую огласку.

Имя английского судовладельца Кюнарда известно всякому. Этот ловкий делец открыл в 1840 году регулярное почтовое сообщение между Ливерпулем и Галифаксом, имея три деревянных колесных парохода мощностью в четыреста лошадиных сил и водоизмещением в тысячу сто шестьдесят две тонны.

Восемь лет спустя количество судов пароходной компании увеличилось четырьмя судами мощностью в шестьсот пятьдесят лошадиных сил и водоизмещением в тысячу восемьсот двадцать тонн. А двумя годами позже прибавились еще два судна, превосходившие своих предшественников мощностью и тоннажем. В 1853 году пароходная компания Кюнарда возобновила преимущественное право перевозить спешную почту и постепенно ввела в состав своей флотилии новые суда, как то: «Аравия», «Персия», «Китай», «Шотландия», «Ява», «Россия». Все эти суда отличались быстрым ходом и размерами уступали только «Грейт-Истерну». В 1867 году пароходная компания владела двенадцатью судами, из которых восемь было колесных и четыре винтовых.

Вдаваясь в такие подробности, я хочу яснее показать значение этой компании морского пароходства, которая своей четкостью в работе приобрела мировую известность. Ни одно трансокеанское пароходное предприятие не было руководимо с таким умением; ни одно дело не увенчалось таким успехом. В течение двадцати шести лет суда пароходства Кюнарда две тысячи раз пересекли Атлантический океан, ни разу не отменив рейса, ни разу не опоздав против расписания, ни разу не потеряв ни одного письма, ни одного человека, ни одного судна за время своего плавания! И по сию пору, несмотря на сильную конкуренцию со стороны Франции, пассажиры предпочитают пароходную компанию Кюнарда всем прочим компаниям, как это видно из официальных документов за последние годы. Приняв во внимание все эти обстоятельства, легко понять, какой поднялся шум вокруг аварии, постигшей один из лучших пароходов компании Кюнарда.

Тринадцатого апреля 1867 года «Шотландия» находилась под 15°12 долготы и 45°37 широты. Море было спокойное, дул легкий ветерок. Тысячесильная машина сообщала пароходу скорость в тринадцать и сорок три сотых узла. Колеса парохода равномерно рассекали морские волны. Осадка судна равнялась шести метрам семидесяти сантиметрам, а его водоизмещение – шести тысячам шестистам двадцати четырем кубическим метрам.

В четыре часа семнадцать минут пополудни, в то время как пассажиры завтракали в кают-компании, корпус парохода вздрогнул от легкого удара в кормовую часть, несколько позади колеса левого борта.

По характеру толчка можно было предположить, что удар был нанесен каким-то острым предметом. Притом толчок был настолько слабым, что никто на борту не обратил бы на это внимания, если бы не кочегары, которые, взбежав на палубу, кричали:

– Течь в трюме! Течь в трюме!

В первую минуту пассажиры, естественно, всполошились, но капитан Андерсон успокоил их. Действительно, судну не грозила опасность. Пароход, разделенный на семь отсеков водонепроницаемыми переборками, мог не бояться какой-то легкой пробоины.

Капитан Андерсон тотчас же спустился в трюм. Он установил, что пятый отсек залит водой и, судя по скорости, с которой вода прибывала, пробоина в борту была значительна. К счастью, в этом отсеке не было паровых котлов, иначе вода мгновенно погасила бы топки.

Капитан Андерсон распорядился остановить машины и затем приказал одному из матросов, опустившись в воду, осмотреть пробоину. Через несколько минут было выяснено, что в подводной части парохода имеется пробоина шириной в два метра. Такую пробоину не было возможности заделать, и «Шотландия», с колесами, наполовину погруженными в воду, продолжала свой путь. Авария произошла в трехстах милях от мыса Клэр. Итак, «Шотландия» пришла в Ливерпульский порт и причалила к пристани компании с опозданием на три дня, вызвав тем самым живейшее беспокойство.

Пароход поставили в сухой док, и инженеры компании осмотрели судно. Они не верили своим глазам. В корпусе судна, в двух с половиной метрах ниже ватерлинии, зияла пробоина в виде равнобедренного треугольника. Края пробоины были ровные, их как бы вырезали резцом. Очевидно, орудие, пробившее корпус судна, обладало замечательной закалкой. Притом, пробив листовое железо толщиной в четыре сантиметра, оно само собой высвободилось из пробоины! Это обстоятельство было уже совершенно необъяснимо!

С того времени все морские катастрофы от невыясненных причин стали относить на счет животного. Мифическому зверю пришлось отвечать за многие кораблекрушения. А число их, к сожалению, значительно, ибо двести по крайней мере из трех тысяч судов, о гибели которых ежегодно сообщается в «Бюро-Веритас», считаются «пропавшими без вести».

Так или иначе, но по милости «чудовища» сообщение между материками становилось все более и более опасным, и общественное мнение настоятельно требовало, чтобы моря были очищены любой ценой от грозного китообразного.

Глава вторая
«За» и «против»

В то время, когда происходили описываемые события, я возвращался из путешествия по штату Небраска в Северной Америке, предпринятого с целью изучения этого неизведанного края. Французское правительство прикомандировало меня к научной экспедиции как адъюнкт-профессора при Парижском музее естественной истории. Собрав за шесть месяцев странствий по Небраске драгоценнейшие коллекции, я в конце марта прибыл в Нью-Йорк. Я предполагал выехать во Францию в первых числах мая. Итак, досуг, оставшийся до отъезда, я посвятил классификации моих минералогических, ботанических и зоологических богатств. Именно в это время и произошла авария с пароходом «Шотландия».

Я был, разумеется, в курсе событий, беспокоивших общественное мнение, да и могло ли быть иначе? Я читал и перечитывал все американские и европейские газеты, но ясности в вопрос, волновавший всех, они не вносили. Таинственная история подстрекала мое любопытство. В поисках истины я бросался из одной крайности в другую. Что тут крылась тайна, сомневаться не приходилось, а скептикам предоставлялось право «вложить перст в раны» «Шотландии».

Я приехал в Нью-Йорк в самом разгаре споров, поднятых вокруг этого события. Предположения относительно блуждающего острова, неуловимого рифа, выдвинутые лицами малокомпетентными, были окончательно отброшены. И в самом деле, как мог бы передвигаться с такой скоростью пресловутый риф, если бы у него не было мощной машины? Отвергнута была и гипотеза о блуждающем остове потонувшего гигантского корабля, передвигавшегося также с необъяснимой скоростью.

Оставались два возможных решения вопроса, имевшие своих сторонников: одни приписывали все беды животному колоссальной величины, другие предполагали существование подводного судна с необычайно мощным двигателем.

Последнее предположение, наиболее правдоподобное, отпало в результате расследования, произведенного в обоих полушариях. Трудно было предположить, чтобы частное лицо владело подобным судном. Где и когда было оно построено? И как строительство такого гиганта могло сохраниться в тайне?

Только государство в состоянии было создать механизм, обладающий столь разрушительной силой. В нашу эпоху, когда человеческий ум изощряется в изобретении смертоносных орудий, легко допустить, что какое-нибудь государство втайне от остальных соорудило и испытывало эту грозную машину. После ружей Шасепо – торпеды, после торпед – подводные тараны, потом – затишье. По крайней мере я на это надеюсь.

Но предположение относительно военного подводного корабля рухнуло ввиду поступивших от всех правительств заявлений об их непричастности к этому делу. В искренности правительственных заявлений нельзя было усомниться, поскольку опасность угрожала международным трансокеанским сообщениям. И помимо того, как могло ускользнуть от общественного внимания сооружение гигантского подводного судна? Сохранить тайну в подобных условиях чрезвычайно трудно частному лицу и совершенно немыслимо отдельному государству, за каждым действием которого ревниво следят могущественные державы-соперницы.

Итак, после того как были наведены справки в Англии, Франции, России, Пруссии, Испании, Италии, Америке и даже в Турции, гипотеза насчет подводного монитора решительно отпала.

Опять на поверхность вод, несмотря на насмешки бульварной прессы, всплыло пресловутое чудовище, и возбужденное воображение рисовало самые нелепые картины из области ихтиологической фантастики.

По приезде моем в Нью-Йорк многие лица оказывали честь консультироваться со мной по этому волнующему вопросу. Еще в бытность мою во Франции я выпустил в свет книгу в двух томах in-quarto,3
В четверть бумажного листа (лат. ).

Озаглавленную «Тайны морских глубин». Эта книга, встретившая хороший прием в научном мире, создала мне славу специалиста в сравнительно мало изученной отрасли естественной истории. Меня просили высказать свое мнение по этому вопросу. Но, поскольку в моем распоряжении не было никакого фактического материала, я уклонялся, ссылаясь на свою полную неосведомленность. Однако, прижатый к стене, я вынужден был вынести свое суждение. И «уважаемый Пьер Аронакс, профессор Парижского музея», к которому обратились репортеры «Нью-Йорк геральд» с просьбой «сформулировать свое суждение», наконец сдался.

Я заговорил, потому что молчание становилось уже неприличным. Я рассмотрел вопрос со всех сторон, с политической и научной. Привожу выдержку из статьи, появившейся 30 апреля в газете.

«Итак, – писал я, – взвесив одну за другой все выдвинутые гипотезы и не имея иных более солидных предположений, приходится допустить существование морского животного, обладающего огромной силой.

Глубинные слои океана почти не исследованы. Никакой зонд еще не достигал до них. Что творится в неведомых безднах? Какие существа живут и могут жить в двенадцати или пятнадцати милях под уровнем вод? Что за организм у этих животных? Любое предположение было бы гадательным.

Решение стоящей перед нами задачи может быть двояким.

Или нам известны все виды существ, населяющих нашу планету, или они не все нам известны.

Если нам известны не все виды живых существ, если в области ихтиологии природа хранит от нас тайны, нет никаких оснований не допускать существования рыб или китообразных неизвестных нам видов или даже родов, особых «глубоководных» организмов, приспособленных жить в глубинных водных слоях и только лишь в силу каких-то физических законов или, если угодно, причуд природы всплывающих порой на поверхность океана.

Если же, напротив, нам известны все виды живых существ, то нужно искать животное, о котором идет речь, среди уже классифицированных морских животных, и в этом случае я готов допустить существование гигантского нарвала .

Обыкновенный нарвал, или единорог, часто достигает шестидесяти футов в длину. Упятерите, удесятерите его размеры, наделите животное силой, пропорциональной его величине, соответственно увеличьте его бивень, и вы получите представление о чудовище! Животное приобретает размеры, указанные офицерами «Шанона», бивень, способный нанести пробоину пароходу «Шотландия», и силу, достаточную, чтобы протаранить корпус океанского парохода.

В самом деле, нарвал вооружен подобием костяной шпаги, алебардой, по выражению некоторых натуралистов. Это огромный рог, обладающий твердостью стали. Следы от ранений не однажды находили на теле китов, которых нарвал всегда атакует с успехом. Случалось, что осколки бивня нарвала извлекали из деревянных корпусов судов, которые они пробивают насквозь, как бурав просверливает бочонок. Музей парижского медицинского факультета располагает бивнем длиной в два метра двадцать пять сантиметров, который у основания достигает в окружности сорока восьми сантиметров.

Так вот! Представим себе бивень в десять раз больше, животное в десять раз сильнее, вообразим, что оно движется со скоростью двадцати миль в час, помножим массу животного на скорость, и вы поймете возможную причину катастрофы.

Итак, в ожидании более полных сведений я склоняюсь к мнению, что мы имеем дело с морским единорогом гигантских размеров, вооруженным уже не алебардой, а настоящим тараном, как броненосные фрегаты и другие военные суда, столь же массивные, как они, и наделенные такой же двигательной силой.

Так объясняю я это необъяснимое явление при условии, что такое явление имело место в действительности, а не было плодом расстроенного воображения, – что тоже возможно».

Последние слова были с моей стороны уловкой: я хотел сохранить свое достоинство ученого и не дать повода для насмешек американцев, которые мастера подшутить. Я оставил себе путь для отступления. В сущности же я был убежден в существовании «чудовища».

Статья моя вызвала горячие споры и получила широкую известность. У меня даже появились единомышленники. Предложенное в ней решение задачи давало, впрочем, полную свободу воображению. Человеческий ум склонен создавать величественные образы гигантов. И море – именно та область, та единственная стихия, где эти гиганты, перед которыми земные животные, слоны и носороги, просто пигмеи, могут рождаться и существовать. Водная среда выращивает самые крупные виды млекопитающих, и, может быть, в ней живут исполинские моллюски, наводящие ужас ракообразные, омары в сто метров длиной, крабы весом в двести тонн! Как знать? Некогда земные животные, современники геологических эпох, четвероногие, четверорукие, пресмыкающиеся, птицы были созданы по гигантским образцам. Они были отлиты в колоссальные формы, затем время сократило их в размере. Почему не допустить, что море в своих неизведанных глубинах сохранило величественные образчики жизни отдаленнейших эпох, – оно, которое не подвержено никаким изменениям, меж тем как земная кора непрестанно эти изменения претерпевает? Почему бы морю не сохранить в своем лоне последние виды титанических существ, годы которых равны векам, а века – тысячелетиям?

Project Gutenberg"s Twenty Thousand Leagues under the Sea, by Jules Verne

ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЛЬЕ ПОД ВОДОЙ

almost no restrictions whatsoever. You may copy it, give it away or
re-use it under the terms of the Project Gutenberg License included
with this eBook or online at www.gutenberg.net
Title: Twenty Thousand Leagues under the Sea
Author: Jules Verne
Release Date: May 24, 2008
Language: English
Character set encoding: ISO-8859-1
*** START OF THIS PROJECT GUTENBERG EBOOK 20000 LEAGUES UNDER THE SEA ***
This etext was done by a number of anonymous volunteers of the Gutenberg Project,
to whom we owe a great deal of thanks and to whom we dedicate this book.

ONLINE БИБЛИОТЕКА http://www.bestlibrary.ru

TWENTY THOUSAND LEAGUES UNDER THE SEA
by
JULES VERNE

Кругосветное путешествие в морских глубинах

PART ONE

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

CHAPTER I
A SHIFTING REEF

1. ПЛАВАЮЩИЙ РИФ

The year 1866 was signalised by a remarkable incident, a mysterious and puzzling phenomenon, which doubtless no one has yet forgotten. Not to mention rumours which agitated the maritime population and excited the public mind, even in the interior of continents, seafaring men were particularly excited. Merchants, common sailors, captains of vessels, skippers, both of Europe and America, naval officers of all countries, and the Governments of several States on the two continents, were deeply interested in the matter.

1866 год ознаменовался удивительным происшествием, которое, вероятно, еще многим памятно. Не говоря уже о том, что слухи, ходившие в связи с необъяснимым явлением, о котором идет речь, волновали жителей приморских городов и континентов, они еще сеяли тревогу и среди моряков. Купцы, судовладельцы, капитаны судов, Шкиперы как в Европе, так и в Америке, моряки военного флота всех стран, даже правительства различных государств Старого и Нового Света были озабочены событием, не поддающимся объяснению.

For some time past vessels had been met by "an enormous thing," a long object, spindle-shaped, occasionally phosphorescent, and infinitely larger and more rapid in its movements than a whale.

The facts relating to this apparition (entered in various log-books) agreed in most respects as to the shape of the object or creature in question, the untiring rapidity of its movements, its surprising power of locomotion, and the peculiar life with which it seemed endowed. If it was a whale, it surpassed in size all those hitherto classified in science. Taking into consideration the mean of observations made at divers times-rejecting the timid estimate of those who assigned to this object a length of two hundred feet, equally with the exaggerated opinions which set it down as a mile in width and three in length-we might fairly conclude that this mysterious being surpassed greatly all dimensions admitted by the learned ones of the day, if it existed at all. And that it DID exist was an undeniable fact; and, with that tendency which disposes the human mind in favour of the marvellous, we can understand the excitement produced in the entire world by this supernatural apparition. As to classing it in the list of fables, the idea was out of the question.

Записи, сделанные в бортовых журналах разных судов, удивительно схожи в описании внешнего вида загадочного существа или предмета, неслыханной скорости и силы его движений, а также особенностей его поведения. Если это было китообразное, то, судя по описаниям, оно превосходило величиной всех доныне известных в науке представителей этого отряда. Ни Кювье, ни Ласепед, ни Дюмериль, ни Катрфаж не поверили бы в существование такого феномена, не увидав его собственными глазами, вернее глазами ученых.
Оставляя без внимания чересчур осторожные оценки, по которым в пресловутом существе было не более двухсот футов длины, отвергая явные преувеличения, по которым оно рисовалось каким-то гигантом, - в ширину одна миля, в длину три мили! - все же надо было допустить, придерживаясь золотой середины, что диковинный зверь, если только он существует, в значительной степени превосходит размеры, установленные современными зоологами.
По свойственной человеку склонности верить во всякие чудеса легко понять, как взволновало умы это необычное явление. Некоторые попытались было отнести всю эту историю в область пустых слухов, но напрасно!
Животное все же существовало; этот факт не подлежал ни малейшему сомнению.

Глава первая
Плавающий риф

1866 год ознаменовался удивительным и необъяснимым явлением, которое, вероятно, еще многим памятно. Оно крайне взволновало жителей приморских городов, сильно возбудило умы в континентальных государствах и особенно встревожило моряков. Купцы и судовладельцы, капитаны торговых судов и военных кораблей, морские офицеры, шкиперы и механики как в Европе, так и в Америке, правительства различных государств – все были в высшей степени и заинтересованы и озабочены.

Дело в том, что с некоторого времени многим кораблям случалось встречать в море «что-то громадное», какой-то длинный веретенообразный предмет, который порой светился в темноте и далеко превосходил кита по размерам и быстроте движений.

В различных судовых журналах записаны были все факты, относившиеся к этим странным происшествиям, и в показаниях о строении этого загадочного предмета или существа, о его неимоверной скорости, поразительной силе движений и особенностях почти не было разногласий. Если это было животное из отряда китов, то, судя по описаниям, оно было гораздо больше всех доныне известных представителей китообразных. Ни Кювье, ни Ласепед, ни Дюмериль, ни Катрфаж не поверили бы в существование подобного чудовища, не увидав его собственными глазами, то есть глазами ученых.

Придерживаясь средних значений, полученных при различных наблюдениях, не принимая в расчет все чересчур осторожные оценки, по которым в этом непонятном существе было не более двухсот футов в длину, а также отвергая явные преувеличения, по которым оно имело будто бы одну милю в ширину и три в длину, надо было все-таки допустить, что это удивительное животное, если только оно существует, в значительной степени превосходит все размеры, установленные ихтиологами.

Животное это существовало – существование его было доказано многими фактами, и никто или почти никто в нем не сомневался. При склонности верить в чудеса, которая так свойственна человеческому уму, понятно, какую тревогу произвело это необычайное явление. Некоторые пытались было отнести его к области сказок и фантазий, но напрасно…

20 июля 1866 года пароход «Гаверн Хиггинсон», принадлежащий компании «Калькутта и Бернах», встретил эту двигающуюся массу в пяти милях к востоку от берегов Австралии. В первую минуту капитан Бекер подумал, что на ткнулся на неизвестную подводную скалу. Он даже собрался уже определить точные координаты этой скалы, как вдруг из нее вырвались со страшной силой два столба воды и со свистом поднялись футов на полтораста в высоту. Можно было сделать только два предположения: или это был плавучий риф, на котором периодически извергались гейзеры, или «Гаверн Хиггинсон» имел дело с каким-то до сих пор неизвестным морским млекопитающим, которое выбрасывало из носовых отверстий фонтаны воды, смешанные с воздухом и паром.

23 июля того же года в водах Тихого океана подобное явление заметили с парохода «Кристобаль Колон», принадлежащего компании «Вест-Индия и Тихий океан». Оказалось, что это необыкновенное животное могло передвигаться с невероятной скоростью: за трое суток оно прошло более семисот морских миль, отделяющих пункты, на которых наблюдали его «Гаверн Хиггинсон» и «Кристобаль Колон».

Пятнадцать дней спустя в двух тысячах лье от последнего пункта пароходы «Гельвеция», принадлежащий Национальной компании, и «Шанон», принадлежащий «Рояль-Мэйл», встретились в Атлантическом океане, между Америкой и Европой, и сигналами указали друг другу на морское чудовище, лежавшее на 45°15′ северной широты и 60°35′ долготы к западу от Гринвичского меридиана. При совместном наблюдении приблизительно рассчитали длину млекопитающего, по меньшей мере в триста пятьдесят английских футов . «Гельвеция» и «Шанон» казались гораздо меньше его, хотя оба имели по сто метров от форштевня до ахтерштевня. А самые громадные киты, которые попадались у Алеутских островов, и те были не более пятидесяти шести метров в длину.

Эти известия поступили одно за другим; затем были сделаны новые наблюдения с борта трансатлантического корабля «Перейр»; потом произошло столкновение судна «Этна» с чудовищем; затем офицерами французского фрегата «Нормандия» был составлен акт о том, что они видели это огромное животное; очень обстоятельные сведения были доставлены с борта «Лорд Клейда» штабом коммодора Фитцджеймса. Все это чрезвычайно взволновало общественное мнение. В странах, легкомысленно настроенных, только подсмеивались и подшучивали над загадочным чудом, но в странах серьезных и практических – Англии, Америке, Германии – им были сильно озабочены.

Во всех больших городах чудовище вошло в моду; о нем толковали в кофейнях, над ним потешались в газетах, его представляли в театрах. Газетные утки несли яйца всевозможных цветов. Все периодические издания за неимением точных и подлинных изображений принялись показывать разных фантастических гигантов, начиная от белого кита, страшного «Моби Дика» из Арктики, до чудовищных осьминогов, которые своими щупальцами могут опутать судно водоизмещением пятьдесят тонн и увлечь его в бездну океана. Дошло даже до того, что откопали древние рукописи и стали ссылаться на мнения Аристотеля и Плиния, которые допускали существование подобных чудовищ, на норвежские рассказы епископа Понтопидана, на описания Павла Геггеды и, наконец, на донесения Харрингтона, который утверждал, что в 1857 году, находясь на палубе «Кастиллана», он собственными глазами видел громадного змея, до того времени посещавшего только воды газеты «Конститьюшнл».

Тут-то и загорелась нескончаемая полемика между учеными обществами и научными журналами – полемика верующих с неверующими. Вопрос о чудовище воспламенил все умы. Журналисты, серьезно относившиеся к науке и отстаивавшие ее, вступили в распрю с другими журналистами, которые отбивались остротами и каламбурами, и целые потоки чернил пролились в этой достопамятной кампании; некоторые даже поплатились двумя-тремя капельками крови, потому что из-за этой «морской змеи» противники нередко позволяли себе самые оскорбительные выходки.

Война эта длилась с переменным успехом целые шесть месяцев. Бульварная пресса отвечала неистощимыми насмешками и на научные статьи Бразильского географического института, Берлинской королевской академии наук, Британской ассоциации, Вашингтонского Смитсоновского института, и на иронию «Индийского архипелага», и на рассуждения «Космоса» Аббата Муаньо, и на мнения «Вестей» Петермана, и на ученые заметки солидных французских и иностранных журналов. Остроумные журналисты, пародируя изречение Линнея, приведенное противниками чудовища, утверждали, что «природа не создает глупцов», и заклинали своих современников не убеждать мир в противном, допуская существование неправдоподобных морских чудовищ, осьминогов, змей, различных «моби диков» и прочих бредней полупомешанных моряков. Наконец в одном очень популярном сатирическом журнале главный редактор, любимец публики, ринулся на морское чудо, как новый Ипполит, и нанес ему последний юмористический удар при взрывах всеобщего хохота. Остроумие победило науку.

В начале 1867 года вопрос о чудовище, казалось, похоронили, как вдруг до сведения публики стали доходить новые факты. И теперь речь шла не просто об интересной научной загадке, а о серьезной действительной опасности. Осьминогов и морских змей оставили в покое, а чудовище превратилось в остров, скалу, риф, но риф плавающий, блуждающий, неуловимый.

5 марта 1867 года пароход «Моравиа», принадлежащий Монреальской морской компании, находясь ночью на широте 27°30′ и долготе 72°15′, ударился кормой о какую-то скалу, которая не была обозначена ни на одной штурманской карте. Ветер был попутным, и корабль мощностью четыреста сил шел со скоростью шестнадцать узлов , на нем было двести тридцать семь пассажиров, которых он вез из Канады. Удар был очень силен, и не будь корпус «Моравиа» достаточно прочным и крепким, корабль, без всякого сомнения, пошел бы ко дну.

Несчастье случилось на рассвете, около пяти часов утра. Вахтенные осмотрели море самым тщательнейшим образом. Они ничего подозрительного не увидали, только на расстоянии трех кабельтовых разбивалась большая волна, как будто что-то сильно взволновало гладкую поверхность вод. Установив координаты, «Моравиа» продолжила свой путь без явных признаков аварии.

Но на что же наткнулся пароход? На подводную скалу или на какие-нибудь выброшенные морем громадные обломки разбитого корабля? Никто этого не знал. Однако при осмотре в доке оказалось, что сломана часть киля.

Этот случай, сам по себе очень важный, был бы скоро забыт, как бывали забыты другие важные происшествия, если бы то же самое снова не повторилось при тех же самых условиях три недели спустя. Судно, ставшее жертвой новой катастрофы, шло под английским флагом и принадлежало крупной пароходной компании, поэтому событие получило широкую огласку.

Всем, вероятно, было известно имя знаменитого английского судовладельца Кюнарда. Этот удачливый промышленник учредил в 1840 году почтовое сообщение между Ливерпулем и Галифаксом с помощью трех деревянных колесных судов мощностью четыреста лошадиных сил и водоизмещением тысяча сто шестьдесят две тонны. Через восемь лет число судов увеличилось еще на четыре корабля мощностью шестьсот пятьдесят лошадиных сил и водоизмещением тысяча восемьсот двадцать тонн, а спустя два года к ним присоединены были еще два судна, которые мощностью и вместимостью превосходили прежние. В 1853 году компания Кюнарда возобновила право перевозить срочную почту и постепенно прибавила к своей флотилии корабли «Аравия», «Персия», «Китай», «Шотландия», «Ява», «Россия». Все эти суда отличались быстрым ходом и размерами уступали только знаменитому «Грет-Истерну». В 1867 году компания Кюнарда владела уже двенадцатью кораблями: восемью колесными и четырьмя винтовыми.

Я вдаюсь в такие подробности, желая яснее показать значение этой компании морских перевозок, которая своей аккуратностью и точностью приобрела мировую известность. Ни одно трансокеаническое навигационное предприятие не велось с таким умением, ни одно не увенчалось таким успехом. В течение двадцати шести лет корабли Кюнарда переплыли Атлантический океан две тысячи раз, и всегда все обходилось благополучно: не было случая, чтобы судно когда-нибудь опоздало, не было даже примера, чтобы какое-нибудь письмо затерялось. И тепе́рь еще, несмотря на сильную конкуренцию Франции, пассажиры предпочитают компанию Кюнарда всем прочим компаниям, как это видно из официальных документов за последние годы. Принимая все это во внимание, легко можно понять, какой шум поднялся, когда приключилось несчастье с одним из самых лучших пароходов компании.

13 апреля 1867 года «Шотландия» находилась на 15°12′ долготы и 45°37′ широты; море было тихое, дул небольшой ветерок. Тысячесильный корабль шел со скоростью тринадцать узлов с лишним; колеса его равномерно рассекали морские волны. Осадка судна составляла шесть метров семьдесят сантиметров, а водоизмещение равнялось шести тысячам шестистам двадцати четырем кубическим метрам.

В четыре часа семнадцать минут пополудни пассажиры сидели в кают-компании за завтраком. Вдруг что-то ударилось о корпус корабля; удар, впрочем, не произвел значительного сотрясения – он пришелся на корму позади левого колеса.

По характеру толчка можно было предположить, что «Шотландия» наткнулась на какое-то острое орудие. Столкновение казалось таким слабым, что никто на палубе не обратил бы на него особого внимания, если бы кочегары не прибежали с криками:

– Мы идем ко дну! Течь в трюме!

В первую минуту пассажиры, разумеется, перепугались, но капитан Андерсен сумел их успокоить. «Шотландия» разделялась на семь частей водонепроницаемыми переборками, значит, пробоина не грозила неминуемой опасностью.

Капитан Андерсен тотчас спустился в трюм. Оказалось, что пятый отсек залит водой, и по скорости, с которой вода прибывала, можно было судить, что течь довольно велика. К счастью, здесь не было паровых котлов, иначе огонь в топках потух бы в ту же минуту.

Капитан Андерсен отдал приказание немедленно остановить машины, и один матрос нырнул, чтобы осмотреть пролом. Через несколько минут уже все знали, что в подводной части парохода пробита дыра в два метра шириной. Такую пробоину невозможно было заделать, и «Шотландия» должна была продолжать свой путь с погруженными в воду колесами. Авария произошла в трехстах милях от мыса Клиэр, и после трехдневного опоздания, несказанно взволновавшего весь Ливерпуль, судно причалило к пристани компании.

«Шотландию» поставили на сухой стапель, и инженеры компании стали ее осматривать. Они не хотели верить своим глазам. В двух с половиной метрах ниже ватерлинии зияло правильное отверстие в виде равнобедренного треугольника. Листовое железо было пробито так ровно, словно его специально вырезали. Очевидно, пролом был сделан просверливающим орудием необыкновенной закалки.

Вероятно, оно было пущено с необычайной силой, пробило листовое железо толщиной четыре сантиметра, а затем каким-то возвратным движением само собой отодвинулось. Это было совершенно необъяснимо.

Приключение с «Шотландией» снова взволновало умы. С этих пор все морские катастрофы без определенной причины стали сваливать на чудовище. Фантастическому животному довелось отвечать за все кораблекрушения, число которых, к сожалению, значительно. В «Бюро Веритас» ежегодно сообщается о гибели трех тысяч кораблей, и из этих трех тысяч по меньшей мере двести считаются пропавшими без вести со всем грузом и экипажем.

Справедливо ли, нет ли, но исчезновение судов тоже приписывали чудовищу, и по его милости сообщение между различными материками становилось все более опасным, все более затруднительным. Наконец публика настоятельно потребовала, чтобы моря были во что бы то ни стало очищены от этого ужасного животного или плавающего рифа.

Глава вторая
За и против

Примерно в это время я возвращался из ученой экспедиции, которая была предпринята с целью исследовать негостеприимный штат Небраска в Соединенных Штатах Америки. Я был прикомандирован к этой экспедиции французским правительством как адъюнкт-профессор при Парижском музее естественной истории. Я провел шесть месяцев в Небраске и с собранными там драгоценнейшими коллекциями к концу марта прибыл в Нью-Йорк. Отъезд во Францию назначен был в первых числах мая. В ожидании этого я приводил в порядок свои минералогические, ботанические и зоологические богатства, когда приключилась с «Шотландией» вышеописанная напасть.

Вопрос о чудовище или плавающем рифе стоял на повестке дня, и я, разумеется, внимательно за ним следил. Я читал и перечитывал все американские и европейские журналы и газеты, но это чтение ничего не проясняло. Таинственное чудо сильно подстрекало мое любопытство. Я не мог определиться, не мог составить собственного мнения и потому переходил от одной крайности к другой. В том, что что-то сверхъестественное в самом деле существует, сомневаться было невозможно: неверующим предоставлялось «вложить перст в рану» «Шотландии».

Я прибыл в Нью-Йорк в самом разгаре споров. Прежние предположения о плавучем острове, о блуждающем неуловимом рифе были теперь отброшены. Как могла бы скала двигаться с такой неслыханной скоростью? А предполагать, что скала снабжена какой-нибудь двигательной машиной, было уже чересчур.

О «плавающем корпусе корабля», о «громадных обломках какого-то разбитого судна» тоже перестали говорить, потому что ни остов корабля, ни обломки тоже не могли передвигаться.

Таким образом, оставалось только два решения этой загадки: все беды причиняло или громадное подводное чудовище, или подводное судно, снабженное необыкновенно мощным двигателем.

Предположение о подводном судне, на первый взгляд довольно правдоподобное, отпало после расследований, проведенных в обоих полушариях. Как можно было допустить, чтобы какое-нибудь частное лицо имело в своем распоряжении подобный корабль? Где и как он мог его построить? Допустив даже, что он его построил, – как мог он строительство такого гиганта сохранить в тайне?

Подобную разрушительную машину могло создать только какое-нибудь правительство, и в наши смутные времена, когда человечество изощряется в совершенствовании орудий войны, можно было предположить, что то или иное государство секретно испытывало этот чудовищный снаряд. После ружей Шаспо – торпеды, после торпед – подводные тараны, затем затишье. Я, по крайней мере, на это надеюсь.

Но и предположение о военном подводном корабле рухнуло: правительства заявили, что они ни к чему не причастны и ничего не знают. Сомневаться в искренности правительственных заявлений на этот раз было трудно, потому что дело шло об общих интересах и при этом опасности подвергались международные трансокеанические сообщения. Кроме того, возможно ли было допустить, что строительство подобного подводного судна могло остаться незамеченным: и частному лицу очень трудно сохранить тайну, а государству совершенно невозможно, потому что за всеми его действиями зорко и ревниво следят все другие державы.

Итак, после справок, наведенных в Англии, Франции, Германии, России, Испании, Италии, Америке и даже в Турции, предположение о «подводном мониторе» тоже было отвергнуто. Чудовище опять выплыло на поверхность, несмотря на все насмешки, которыми осыпала его бульварная пресса. Скоро возбужденное воображение разыгралось и, как говорится, пошло «писать вкривь и вкось».

Когда я прибыл в Нью-Йорк, многие лица оказали мне честь, пожелав узнать мое мнение насчет непонятного явления. Я еще в бытность мою во Франции издал сочинение in quatro «Тайны морских глубин» в двух томах. Эта книга заслужила особое внимание ученого мира, и благодаря этому я сделался как бы специалистом в этой очень малоизвестной отрасли естествоведения. Когда стали спрашивать, что я ду маю о чудовище, я, пока еще возможно было отвергать действительность и не имея фактов, отказывался отвечать, но скоро меня, что называется, прижали к стенке, деваться было некуда, и я должен был высказаться. Газета «Нью-Йорк геральд» обратилась к «достопочтенному Пьеру Аронаксу, профессору Парижского музея» с просьбой «сформулировать свое суждение».

Я покорился и заговорил, потому что молчать уже было нельзя. Я рассмотрел вопрос со всех сторон, с политической и с научной.

Впервые этот «длинный, фосфоресцирующий, веретенообразный предмет» огромных размеров моряки увидели в 1866 году. Он невероятно быстро двигался и извергал в воздух мощные струю воды. Учёные посчитали предмет огромным морским чудищем, а журналисты и карикатуристы превратили это в популярную шутку.

В 1867 году на «чудище» натолкнулся пароход, а чуть позже оно само напало на почтовое судно, проделав в обшитом листовым железом дне корабля треугольное отверстие. Плавать по морям стало опасно. Когда крупнейшие страны мира заявили, что не создавали подводного аппарата, учёные окончательно уверились, что предмет является огромным китообразным животным. Профессор Парижского музея, естествоиспытатель Пьер Арона́кс предположил, что это - необычайно крупный нарвал, который поднялся из океанской бездны и атаковал корабль своим острым рогом.

Монстра следовало уничтожить. Для этого был снаряжён быстроходный фрегат «Авраам Линкольн». Вместе с сорокалетним Арона́ксом и его верным, флегматичным слугой Консе́лем тридцати лет от роду, в экспедицию попал лучший канадский китобой Нед Ленд, высокий, крепкий человек с волевым и взрывоопасным характером. Судно под командованием капитана Фарагута, оснащённое по последнему слову техники, направилось в Тихий океан, где «нарвала» видели в последний раз.

По дороге профессор и китобой подружились. Упрямец Нед, единственный из всей команды, не верил в существование «гигантского нарвала», считая все истории о нём газетными «утками». Тому, кто первым заметит чудище, капитан обещал 2000 долларов. За океаном следили десятки глаз, но «нарвал» всё не появлялся. Три месяца спустя экипаж фрегата потерял последнюю надежду. В полдень 5 ноября капитан повернул «в сторону европейских морей», а поздно вечером зоркий Нед Ленд увидел «нарвала». Капитан пытался догнать монстра весь день 6 ноября, но тот ускользал, приводя Фарагута и Неда в бешенство. Железные ядра специальной пушки отскакивали от шкуры «нарвала». Под вечер фрегат сумел подобраться поближе. Нед метнул свой гарпун, отскочивший от спины монстра с металлическим звоном. «Нарвал» обрушил на палубу мощные струи воды, которые смыли Аронакса в океан.

Придя в себя, профессор обнаружил рядом верного Конселя, который прыгнул за своим хозяином. На спасение рассчитывать не приходилось - гребной винт фрегата был сломан, и судно не могло вернуться. Продержавшись на воде несколько часов и выбившись из сил, Аронакс и Консель услышали чей-то голос и поплыли на звук. Вскоре профессор натолкнулся на какое-то твёрдое тело и потерял сознание. Очнулся он на спине «нарвала» в обществе слуги и Неда Ленда. Китобоя выбросило в воду при столкновении, но он быстро взобрался на спину чудовища, которая оказалась железной.

Вдруг судно тронулось с места. Некоторое время спустя его скорость возросла настолько, что друзья с трудом удерживались на поверхности. Почувствовав, что судно погружается, друзья начали стучать по металлической обшивке. Из люка вышли «восемь дюжих молодцев с закрытыми лицами» и повели их внутрь подводного корабля.

Пленников заперли в помещении, обитом листовым железом. Через некоторое время к ним вошёл высокий, красивый мужчина с гордой осанкой и твёрдым, спокойным взглядом. Он притворился, что не понимает ни одного европейского языка, и вскоре покинул комнату. Друзья провели в своей темнице несколько дней. Всё это время подводная лодка находилась в движении, а Нед Ленд гневался и составлял планы побега.

Их заточение нарушил всё тот же красивый мужчина. Он заговорил с профессором по-французски и назвался капитаном Немо (по латыни - Никто). Капитан намеревался предоставить своим пленникам полную свободу в пределах судна, если те дадут обещание не вмешиваться в его дела. Аронакс понял, «что в прошлом этого человека скрыта страшная тайна». Он порвал все связи с землёй. На это же были обречены и его пленники.

Судно Немо, «Наутилус», было построено по чертежам капитана. Части «Наутилуса», изготовленные в разных странах, были собраны воедино на собственной верфи капитана Немо. Двигалась лодка за счёт электрической энергии, получаемой из огромных натриевых батарей. Всё необходимое для жизни команда судна получала из океана. Даже ткань для одежды изготовлялась из водорослей. На поверхность «Наутилус» поднимался только чтобы определить своё местоположение, обновить запас воздуха и поохотиться в специальной водонепроницаемой шлюпке, которая хранилась под внешним выступом на корпусе судна. Получив с друзей обещание, Немо показал Аронаксу все чудеса «Наутилуса», в том числе вместительную библиотеку и салон-музей с чудесами морских глубин. Капитан отвёл профессору каюту радом со своей и предложил участвовать в своих научных изысканиях. С командой корабля пленники не общались - матросы разговаривали на каком-то искусственном языке и были всецело преданы капитану. Немо же считал команду «Наутилуса» своей семьёй.

Немо собирался совершить кругосветное путешествие по океанам Земли. В последний раз определив своё местоположение, он погрузил судно на 50 метров и вял курс на восток-северо-восток по течению Куро-Сиво (Чёрная Река). В тот день, 8 ноября, друзья впервые увидели чудеса глубин через толстые хрустальные иллюминаторы «Наутилуса», которые были закрыты железными ставнями и открывали на несколько часов в день. 10 Ноября Аронакс начал вести дневник на бумаге из водорослей.

Пять дней спустя профессор и его спутники получили от Немо письменное приглашение на охоту в лесах острова Креспо. Нед Ленд сразу подумал о побеге, но к его разочарованию охота оказалась подводной. Гарпунёр не рискнул надеть резиновый скафандр с медным шлемом, снабжённый баллоном со сжатым воздухом и осветительным аппаратом. Вместе с Немо и молчаливыми членами его команды на охоту отправился Аронакс с верным Конселем, не отстающим от хозяина ни на шаг. Учёный был поражён этой подводной прогулкой по лесу из водорослей. Немо продемонстрировал чудеса меткости, убив из воздушного ружья альбатроса, парящего над водой. Друзья вернулись на «Наутилус», подстрелив морскую выдру и чудом избежав встречи с акулами.

В последующие недели профессор встречался с Немо очень редко. Каждое утро «Наутилус» всплывал для определения координат, а днём капитан открывал ставни на иллюминаторах. 26 Ноября подводная лодка пересекла тропик Рака, миновала Сандвичевы острова и направилась дальше на юго-восток мимо Гавайев и Маркизских островов. Все эти архипелаги Аронакс видел только издали. Пройдя тропик Козерога, «Наутилус» свернул на запад-северо-запад и миновал остров Таити. К этому времени судно прошло 8100 миль.

4 Января «Наутилус» подошёл к Торресову проливу, отделявшему Австралию от Новой Гвинеи. В этом опасном проливе погибло немало кораблей, но Немо решил пройти через него и сел на мель возле острова Гвебороара. Назвав это происшествие «случайной помехой», капитан стал спокойно дожидаться полнолуния 9 января, во время которого начнётся сильный прилив и снимет подводную лодку с мели. Аронакс сомневался, что прилив поможет, Нед же был уверен, что «Наутилусу» больше не придётся бороздить океаны.

Воспользовавшись вынужденной стоянкой, друзья отпросились на берег, где запаслись свежим мясом, по которому так скучал Нед. Их охоту, длившуюся несколько дней, прервала толпа кровожадных туземцев. Друзья вынуждены были скрыться от них на «Наутилусе». Поборов страх, папуасы атаковали подводное судно. Несмотря на спокойствие Немо, друзья собрались воевать с людоедами, но в это время начался прилив, и «Наутилус» восстал со своего кораллового ложа«. Судно направилось в Индийский океан.

Немо постоянно занимался научными исследованиями. Рассказывая об изучении плотности морской воды, капитан обмолвился о Средиземном море. Аронакс сделал вывод, что Немо бывает и в густонаселённых местах. 18 января «Наутилус» долго не погружался - Немо словно ждал кого-то посреди пустынного океана. В подзорную трубу Аронакс заметил на горизонте какой-то корабль, но тут капитан выбил трубу у него из рук и потребовал исполнить своё обещание. Друзьям пришлось подчиниться. Чтобы они не увидели ничего лишнего, в их пищу подмешали снотворное.

Проснувшись, профессор встретился с Немо, и тот попросил его оказать медицинскую помощь раненному из команды «Наутилуса». Матросу проломили череп, и Аронакс ничем не мог ему помочь. Несчастного похоронили на дне океана, где капитан Немо устроил маленькое кладбище для своих близких.

Часть вторая

После этого странного происшествия Аронакс терялся в догадках: кем же был таинственный капитан Немо - учёным, непризнанным гением, или мстителем. Друзья по-прежнему оставались пленниками «Наутилуса», но вольнолюбивый Нед Ленд не терял надежды вырваться из подводной темницы. Аронакс же, напротив, хотел завершить кругосветное путешествие и закончить свой новый научный труд. Консель тоже получал немалое удовольствие, занимаясь своим любимым делом - классификацией обитателей подводного мира.

26 Января «Наутилус» пересёк экватор, а 28 января подошёл к острову Цейлон. Здесь Немо устроил друзьям прогулку по жемчужным отмелям Манарского залива. В этом заливе водилось множество акул, поэтому профессор принял приглашение капитана без энтузиазма, но отказаться, признав тем самым свою трусость, не посмел. К его удивлению, ни Неда, ни Конселя известие об акулах не испугало. Ружей на этот раз друзьям не выделили - Немо вооружил их лишь кинжалами. Прежде всего, капитан отвёл своих спутников в подводный грот и показал огромную раковину, в которой зрела жемчужина величиной с кокос. Немо выращивал эту драгоценность для своего музея.

Выйдя из грота, спутники увидели, как на индуса, ловца жемчуга, напала акула. Немо бросился на неё с ножом. Завязалась борьба. Раненная акула придавила капитана своей тушей и раскрыла пасть, полную страшных зубов. В этот момент Нед Ленд сразил рыбу острогой, которую предусмотрительно захватил с собой, и спас капитану Немо жизнь. Приведя индуса в чувство, капитан отдал ему жемчуг, собранный во время прогулки. Аронак заметил, что сострадание ещё не умерло в Немо. В ответ капитан заявил, что всегда будет защитником угнетённых.

7 Февраля судно миновало Аденский залив и вошло в Красное море, из которого, по мнению Аронакса, был только один выход. Немо, однако, намеревался перейти из Красного моря в Средиземное через известный только ему проход, расположенный под Суэцким перешейком. Капитан назвал его Аравийским туннелем. Нед Ленд, настроенный, как всегда, скептически, тем не менее надеялся попасть в Средиземное море и сбежать.

Переход через туннель Немо совершил ночью 11 февраля. Свидетелем перехода стал Аронакс, любезно приглашённый в капитанскую рубку, выступающую над корпусом «Наутилуса» и защищённую толстыми хрустальными стёклами. Переход по тоннелю, освещённому мощным прожектором судна, занял несколько минут. Утром, увидев вдали Порт-Саид, Нед снова заговорил о побеге, но профессор не хотел расставаться с «Наутилусом» и возможностью исследовать недоступные уголки океанов. Консель был согласен с Аронаксом, и Нед остался в меньшинстве. Гарпунёр считал, что Немо не отпустит их по доброй воле и взял с профессора обещание бежать при первой же возможности. Нед хотел пробраться под водонепроницаемый кожух шлюпки и всплыть вместе с ней, когда «Наутилус» окажется возле обитаемого берега.

14 Февраля Аронакс заметил, что капитан чего-то ждёт. Наблюдая за морскими обитателями, профессор заметил пловца, который оказался знакомым капитана. Увидев его, тот достал из сейфа золотые слитки, наполнил ими объёмный сундук и написал адрес на греческом языке. Могучие матросы вытащили его из салона, и вскоре от «Наутилуса» отчалила шлюпка.

Немо не нравилось Средиземное море, и «Наутилус» пересёк его за 48 часов. Скорость судна была так велика, что Неду пришлось забыть о побеге. 18 Февраля подводная лодка вышла на просторы Атлантического океана. Гарпунёр решил не дожидаться, пока «Наутилус» покинет обитаемые места, и назначил побег на вечер. Не находя покоя, Аронакс зашёл в каюту капитана, стены которой украшали портреты борцов за свободу. У профессора возникла мысль: не финансировал ли Немо какую-нибудь революцию?

Побегу друзей помешал капитан. Он пригласил Аронакса прогуляться к затопленному испанскому галеону, полному золота. Профессор понял, что у капитана были неисчерпаемые источники богатств. Наутро «Наутилус» оказался далеко от берегов Европы. Вечером 19 февраля Аронакса ожидала новая подводная прогулка. Он долго взбирался вслед за Немо по скалам, в расщелинах которых подкарауливали добычу гигантские крабы, через лес из окаменевших деревьев. За скалами скрывался действующий вулкан, свет которого озарял огромную, когда-то заселённую равнину. Это была Атлантида. Невероятная прогулка Аронакса продолжалась всю ночь.

Утром 21 февраля «Наутилус» вошёл в подводный грот необитаемого острова. Здесь была его секретная гавань. Пещера с небольшим озером, где очутилось судно, образовалась внутри потухшего вулкана. Здесь Немо запасался каменным углём, незаменимым при производстве натрия для электрических батарей. Пока матросы грузили уголь, друзья обследовали пещеру, но наземного выхода из неё не нашли.

Покинув остров, «Наутилус» пересёк Саргассово море и повернул на юг. К 13 марта судно прошло 13 тысяч лье. Друзьям довелось опуститься на дно Атлантического океана, а вернувшись на поверхность наблюдать, как стая хищных кашалотов напала на стадо китов. Вступившись за этих безвредных животных, Немо с помощью острого шпиля на носу «Наутилуса» уничтожил практически всех хищников.

Неда Ленда путешествие тяготило. Он надеялся, что дойдя до южного полюса, капитан свернёт обратно в Тихий океан и направится к обитаемым берегам. 14 Марта путешественники увидели первое скопление льдов. 18 Марта, когда «Наутилус» окончательно затёрло льдами, Немо сообщил Аронаксу, что намерен добраться до географического южного полюса, проплыв подо льдами. Профессор с энтузиазмом подхватил эту идею, а скептик Нед пожал плечами и заперся в своей каюте.

Опыт Немо увенчался успехом. 19 Марта «Наутилус» поднялся на поверхность возле небольшого острова, отделённого узким проливом от неизвестного материка. Небо было пасмурным, затем началась снежная буря, и определить координаты Немо смог 21 марта, в последнее мгновение полярного дня. Судно действительно находилось на географическом южном полюсе Земли. Капитан водрузил на острове чёрный флаг с вышитой золотом буквой «N».

На обратном пути «Наутилус» попал в беду: огромный айсберг перевернулся и заключил судно в ледяную ловушку. Команда принялась прорубать одну из стен ледяного коридора. Нед Ленд, Аронакс и Консель участвовали в спасательных работах наравне с капитаном Немо. Между тем вода в ловушке начала замерзать, стены ледяного туннеля сжимались, грозя раздавить «Наутилус». Эту проблему капитан решил, нагревая воду в резервуарах подводной лодки и смешивая кипяток с ледяной водой ловушки. Незадолго до конца работ на «Наутилусе» кончился воздух. Стремясь спастись от мучительной смерти, Немо поднял судно и проломил им оставшийся слой льда. Нед и Консель, как могли, продлевали жизнь профессору, но у Аронакса уже начиналась агония от удушья, когда судно поднялось на поверхность.

31 Марта «Наутилус» миновал мыс Горн и свернул в Атлантический океан. К неудовольствию Неда Ленда судно миновало Бразилию на очень высокой скорости. Шанс бежать снова был потерян. Побег к берегам французской Гвианы пришлось отменить из-за сильного шторма. Друзья были пленниками «Наутилуса» уже полгода, проплыв за это время 17 тысяч лье. Аронакс заметил, что капитан Немо изменился, стал угрюм, нелюдим и большую часть дня скрывался в своей каюте.

20 Апреля команде «Наутилуса» пришлось отражать нападение гигантских кальмаров. Роговые челюсти одного из чудовищ застряли в винте судна, и команде пришлось вооружиться топорами, чтобы очистить поверхность подводной лодки от головоногих моллюсков. Во время схватки погиб один из матросов «Наутилуса». Неду тоже угрожала смертельная опасность, но его спас Немо, заплатив тем самым свой долг.

Десять дней Немо тосковал по погибшему товарищу. 1 Мая судно вернулось на прежний курс и поплыло на север по Гольфстриму. Нед Ленд заставил Аронакса поговорить с капитаном начистоту. Профессор не хотел, чтобы его научный труд был похоронен под водой, о чём и сказал Немо. В ответ капитан показал учёному маленький нетонущий аппарат, в который будут заключены все труды после смерти Немо. Аппарат выбросят в океан, и когда-нибудь записи профессора попадут к людям. «Кто вошёл в „Наутилус“, тот из него не выйдет» - добавил Немо. Вопрос был исчерпан, и друзья решили бежать, когда судно будет проходить возле Лонг-Айленда. Однако реализовать план им снова помешала буря.

Шторм отбросил судно далеко от берегов, и Нед Ленд совсем отчаялся. Пройдя вдоль подводного плато, на котором покоился трансатлантический телеграфный кабель, «Наутилус» повернул на юг. 1 Июня Немо нашёл место, где затонул мятежный корабль «Мститель» из флота Французской Республики. Почтив память этого борца за свободу, судно Немо поднялось на поверхность и было обстреляно пушками неизвестного бронированного корабля. Нед Ленд пытался подать сигнал о помощи, чем вызвал гнев Немо. Капитан потопил корабль, отомстив врагу, отнявшему у него «отечество, жену, детей, отца и мать», хотя Аронакс и пытался помешать ему губить невинные жизни. Затем Немо упал на колени перед портретом молодой женщины с двумя детьми и горько зарыдал.

Теперь «Наутилус» передвигался, в основном, под водой, а Немо не выходил из своей каюты. Судно осталось без присмотра, и Нед решил бежать, углядев на горизонте какую-то землю. Беглецы проникли в шлюпку, и тут «Наутилус» угодил в Мальстрим - страшный водоворот у берегов Норвегии. Друзья хотели вернуться, но шлюпку оторвало от подводной лодки. Аронакс ударился головой и потерял сознание.

Очнулся профессор в хижине рыбака с Лофотенских островов, рядом с друзьями. О «Наутилусе» больше никто не слышал, однако профессор не забыл о путешествии длинною в 20 тысяч лье и опубликовал свои записи.

Государство