Репертуар придворного театра был довольно обширен. Первое место занимали инсценировки библейских сюжетов: "Артаксерксово действо" (по книге "Есфирь"), "Иудифь" (по одноименной библейской книге), "Жалостная комедия об Адаме и Еве" (по книге "Бытие"), "Малая прохладная комедия об Иосифе", "Комедия о Давиде с Голиафом", "Комедия о Товии Младшем". Большим успехом пользовалась пьеса на исторический сюжет о Тамерлане и Баязете – "Темир-Аксаково действо". Кроме того, в репертуаре театра была пьеса на античный мифологический сюжет: "Комедия о Бахусе с Венусом".

"Комедии" (термин "комедия" тогда употреблялся в значении драматического произведения, пьесы вообще) разделились по жанрам: "жалостные", или "жалобные" (с трагической развязкой), "прохладные" (доставляющие удовольствие, с благополучной развязкой) и "потешные", "радостные" (т. е. веселые комедии).

Особенности драматургии

Черпая сюжеты своих пьес из Библии или из истории, драматурги-режиссеры старались придать им внешнюю занимательность. Этой цели служили пышные декорации, костюмы, высокая патетика исполнения, натуралистические сценические эффекты (например, убийство с реками крови: актеру подвешивали пузырь с бычьей кровью).

Другой особенностью первых драматических опытов является тесное переплетение трагического и комического. Параллельно с трагическими героями действовали комические "дурацкие" персонажи, рядом с высокой патетикой давались комические фарсовые сцены.

Действие развивалось медленно, поскольку пьесы больше тяготели к развернутым эпическим повествованиям, нежели к сценическо-драматическим произведениям. Пьесы завершались торжеством религиозно-моральной правды над злом.

Героями выступали, как правило, цари, полководцы, библейские персонажи, что соответствовало общему аристократическому духу придворного театра.

В "комедиях" зритель явно ощущал связь изображаемого на сцене "действа" с современной ему придворной жизнью. Так, "Артаксерксово действо" прославляло мудрого, справедливого и чувствительного сердцем царя Артаксеркса и его вторую жену красавицу Есфирь. Это льстило самолюбию Алексея Михайловича, а избрание Артаксерксом новой жены напоминало его женитьбу на Наталье Кирилловне Нарышкиной.

Пьеса была снабжена предисловием, содержавшим прямой панегирик русскому царю и раскрывавшим основную идею: "...κακό гордость сокрушается и смирение венец приемлет".

Все эти особенности драматургии можно проследить на комедии "Иудифь". Пьеса представляет собой инсценировку библейского сюжета. В ней прославляется героический самоотверженный подвиг красавицы Иудифи, которая, обольстив своей красотой ассирийского полководца Олоферна, отрубает ему голову и тем самым спасает свой родной город Вефулию от врага.

Пьеса состоит из 7 актов и 29 сцен. В ней действуют 63 персонажа. Центральная героиня появляется лишь в четвертом действии. Высокая торжественная патетика архаической книжной речи характеризует героический образ Иудифи и Олоферна.

Рядом с трагическими героями и их высокой патетикой действуют "дурацкие" персонажи: служанка Иудифи Абра и ассирийский воин Сусаким. Они находятся во власти низменных человеческих чувств: трусости, страха за свою жизнь. Фарсовыми приемами, нарочито сниженной просторечной разговорной интонацией речи в пьесе раскрывается комизм их положения.

Комедия "Иудифь" также имела предисловие, в котором подчеркивался политический смысл пьесы: торжество Иудифи над ассирийцами и их полководцем Олоферном – символ грядущего торжества русского царя над своими врагами – "безбожными турками". Пьеса связана с традицией "английских комедий" и в то же время отражает вкусы и настроения русской придворной среды. Ее главные герои делятся на положительных и отрицательных, их характеры статичны. В ней отразились представления о переменчивости жизни, характерные для литературы переходной эпохи.

Таким образом, появление драматургии в русской литературе 70-х годов XVII в. было связано с формированием придворной культуры. Ее открытия и достижения были использованы театром начала XVIII в. Появление, придворного театра способствовало развитию школьной драматургии. Связующим звеном придворной и школьной драматургии служат пьесы Симеона Полоцкого.

Особенности драматургии Андреева. Характеристика пьесы «Жизнь человека».

К моменту обращения к драматургии (1903 год, неоконченная драма "Закон и люди") Андреев был уже сложившимся, широко публикующимся и очень известным прозаиком. Первый сборник его рассказов, вышедший в издательстве "Знание" в 1901 году, выдержал одиннадцать изданий; каждое новое произведение вызывало широкий резонанс в критике, становилось объектом дискуссий ("Мысль", "Бездна", "Жизнь Василия Фивейского" и другие).

Интерес к драматургии у Андреева проявляется с конца 90-х годов, и немалую роль в возникновении этого интереса сыграл Московский Художественный театр, во главе которого стояли К.С. Станиславский и В.И. Немирович-Данченко. Будучи сотрудником московской газеты "Курьер", Андреев посœещает премьеры МХТ, и влекут его в театр не только репортёрские обязанности, но и личный интерес: молодой писатель видит во МХТе театр нового времени - психологический театр; постановки пьес А.К. Толстого, Гауптмана, Ибсена, Чехова, Горького восхищают его. "Под впечатлением Художественного театра" - так называлась книга, вышедшая в 1902 году, авторами которой были Леонид Андреев (псевдоним Джеймс Линч) и Сергей Голоушев (псевдоним Сергей Глаголь); в неё вошли блистательные рецензии Андреева на спектакли МХТа: "Дикая утка", "Доктор Штокман" Г.Ибсена, "Три сестры" А.П. Чехова, "Мещане" М.Горького и другие.

Уже в период зрительского и журналистского увлечения Художественным театром проявился интерес Андреева к разным направлениям в драматургии. Андрееву одинаково близок и театр, в котором "символами и только символами" автор может выразить своё миропонимание, и театр, где "взят кусок жизни, жизни такой, какая она есть". Способность сочетать условное и конкретное - особенность как прозы, так и драматургии Андреева. По поводу пьесы "Жизнь Человека" (1906) Андреев писал К.С. Станиславскому: "В случае если в Чехове и даже Метерлинке сцена должна дать жизнь, то здесь - в данном представлении - сцена должна дать только отражение жизни... должны быть преувеличения, доведение типа, свойства до крайнего развития. Нет положительной спокойной степени, а только превосходная" (1, 281). Символистское начало видели в "Жизни Человека" и других драмах Андреева ("Царь-Голод", "Чёрные маски") современники Андреева (А.Блок, А.Белый, З.Гиппиус) и критики более позднего времени. Так, Е.Замятин находил моменты сходства Андреева с символистами: "Символисты в своих произведениях смотрели сквозь телœесную жизнь и видели скелœет жизни, символ жизни, вот и Андреев называет действующих лиц "Жизни Человека" - Человек, Жена Человека, Друзья Человека, Враги Человека - для того, чтобы заставить читателя задуматься о человеческой жизни вообще" (2, 134).

Андреева привлекают в символизме неограниченные возможности символа как выразителя глубинного, тайного, мистического, как средства равновесия между внутренним и внешним, идеальным и реальным, как способа выражения трагического мироощущения автора. В то же время такие особенности андреевского творчества, как "пренебрежение конкретным, крайняя субъективность", "одноосмысленность" и схематизм образов, "пессимизм и космизм мироощущения" (3, 8) могут восприниматься и как приметы экспрессионизма, расцвет которого отмечают в 10-е годы в Германии, но в произведениях русского писателя Андреева уже в 900-е годы можно отыскать его начало. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, реалистические, символистские, экспрессионистские тенденции в творчестве Андреева не противоречат друг другу, а находятся во взаимодействии и единстве (4).

Примером подобного синтеза стала драма "Жизнь Человека" (1906). Это третья драма Андреева (первые две - "К звёздам!", 1905; "Савва", 1906). Осенью 1906 года умерла Александра Михайловна Велигорская, жена, близкий друг и помощник писателя. Пьеса "Жизнь Человека" - "последняя вещь", над которой Андреев и его жена "работали вместе". Состояние безнадёжности, в котором находился писатель, усиливалось разочарованием в революции, которую он бурно приветствовал вначале, а затем, увидев в ней преобладание стихийного, разрушающего начала (бунт, а не революция), осудил. Трагическое мироощущение писателя нашло отражение в "Жизни Человека" и других произведениях этого периода ("Тьма", "Царь Голод", "Чёрные маски", "Иуда Искариот" и другие).

Драма "Жизнь Человека" - "представление из пяти картин с прологом". "Вот пройдёт перед вами вся жизнь Человека, с её тёмным началом и тёмным концом", - начальной фразой монолога, который произносит Некто в сером, автор определяет цель и настроение своей пьесы. Исследователи относят "Жизнь Человека" к "циклу драм, посвящённых жизни человека и человечества"; к которому принадлежат и более поздние драмы - "Царь-Голод", "Анатэма" (5, 16). Цель автора - показать жизнь человека с момента зажжения свечи (рождение) до момента͵ когда свеча гаснет (смерть). В "Прологе" Некто в сером формулирует основные принципы жизни человека; в "пяти картинах" драмы на примере конкретной (и одновременно общей) человеческой судьбы автор показывает, как эти принципы воплощаются в жизнь

Жизнь Человека - "светильник, зажжённый неведомой рукой".

Столь же существенна в ʼʼЖизни человекаʼʼ символика музыки. Коротенькая, в две музыкальных фразы, крикливая ʼʼполька с подрагивающими, веселыми и чрезвычайно пустыми звукамиʼʼ, под которую старательно танцуют ʼʼдевушки и молодые людиʼʼ, выразительно подчеркивает полнейшую обезличенность собравшихся на балу Гостей - марионеток, охваченных выражением ʼʼсамодовольства, чван-ности и тупого почтения перед богатством Человекаʼʼ. А геометрически правильное помещение, в котором происходит действие и в окна которого всœегда смотрит ночь, углубляет мысль об удручающем однообразии бытия: навеки заданной форме мира - клетки.

Каждая картина предваряется специальной экспозицией, уясняющей связь всœех частей пьесы. Эти экспозиции, вводящие в атмосферу происходящего на сцене, построены либо в форме диалогов второстепенных персонажей (к примеру, разговор Старух в 1-й картинœе, разговор Сосœедей во 2-й), либо монолога какого-нибудь действующего лица (к примеру, в 4-й картинœе, где служанка рассказывает о том, что ʼʼснова впал в бедность Человекʼʼ), Единство сюжетной линии в пьесе достигается лишь прологом, идею которого по-следовательно раскрывают всœе картины, и фигурой Некоего в сером, неизменно присутствующего на сцене со свечой, воск которой постепенно тает, как бы отмечая этапы жизненного пути.

Многие особенности диалога в ʼʼЖизни человекаʼʼ также объясняются установкой автора на предельную обобщенность в изображении персонажей и сценической обстановки. В пределах каждого тематического раздела диалог построен по заданной схеме и обычно поясняет отношение персонажей к тому или иному высказыванию, событию, происходящему, как правило, за сценой. Таковы, в частности, реплики гостей на балу: ʼʼКак богато! Как пышно! Как светло! Как богато!ʼʼ - произносимые монотонно и вяло. Таковы же по большей части и авторские ремарки. Например, Некто в сером говорит ʼʼтвердым, холодным голосом, лишенным волнения и страстиʼʼ; Гости на балу разговаривают ʼʼне перешептываясь, не смеясь, почти не глядя друг на друга... отрывисто произнося, точно обрубая... словаʼʼ; прислуга Человека говорит ʼʼровным голосом, обращаясь к воображаемому собеседникуʼʼ.

Художественные особенности пьесы подчинœены одной задаче - раскрыть в отношениях Человека и рока трагедию всœего человечества. С этой основной идеей пьесы связан отказ от напряженной динамики сюжетного действия, от раскрытия внутренних переживаний героев. Для автора не может иметь интереса та или иная комбинация конкретных жизненных положений - перед вечностью всœе ничтожно и заранее предопределœено, в связи с этим в ʼʼЖизни человекаʼʼ отсутствуют психологические или иные ʼʼреальныеʼʼ моти-вировки сюжетных событий. Поступки героев, ситуации в их жизни представляются им случайными: случайно Человек богатеет, случайно убивают его сына, случайно он вновь становится бедным. Все события в жизни героя мотивируются только стихийными, ʼʼслепымиʼʼ законами судьбы. Человек в пьесе Андреева не терзается, не мучается, не испытывает радости или отчаяния - он делает лишь отметки, знаки своих эмоций, докладывает зрителям о том, что он испытывает в данную минуту. При этом случайность сюжетных ситуаций - внешняя: она обосновывается в прологе тем, что Человек ʼʼпокорно совершаетʼʼ определœенный ему судьбой ʼʼкруг желœезного предначертанияʼʼ. Чтобы показать ʼʼслепое неведениеʼʼ Человека, Андреев устраняет реалистические мотивировки, обезличивает персонажей, развивает сценическое действие исключительно как выражение основной авторской идеи. Вот почему андреевский человек не наделœен мотивом трагической вины - обреченность, страдания, смерть являются результатом не внутренней душевной борьбы, а внешнего непреоборимого рока.

Особенности драматургии Андреева. Характеристика пьесы «Жизнь человека». - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Особенности драматургии Андреева. Характеристика пьесы «Жизнь человека»." 2017, 2018.

Между всеми родами литературы, а их насчитывается три - эпос, лирика и драма - много общего. Прежде всего, у них общий предмет изображения - человек.

Литература - все ее роды - отличается от других родов и видов искусства тем, что она обладает единственным средством изображения - словом.

Взаимная близость всех трех родов литературы состоит и в том, что каждый из них как бы проникает в другой. Драма обладает рядом признаков эпоса и лирики, лирика зачастую обладает рядом признаков драмы, эпос тоже обладает рядом признаков драмы и лирики. Речь идет о том, как произведение данного рада литературы по преимуществу изображает человека.

Вспомним кратко отличительные признаки каждого из родов литературы.

Эпос - слово древнегреческое. Оно означает - «песня». Эпос восходит к древним временам, когда не было письменности и когда исторические повествования о прошлом, связанные чаще всего с военными подвигами, сохранялись в памяти народа в мифах, вспоминались в песнях. Эпические песни древности знают, однако, и любовную, трудовую и даже спортивную тематику.

Предметом изображения эпоса является тот или иной насыщен­ный значительными событиями период общественного развития. Как и во всех других случаях,- в искусстве вообще и в литературе, в частности,- время изображается не абстрактно, а через героев, через человека.

Итак, эпос воплощает в героях образ эпохи. Вспомним наи­более известные эпические произведения современности. Например, шолоховский «Тихий Дон». Никто не скажет, что это произве­дение посвящено описанию Григория Мелехова, хотя это и так. Григорий Мелехов и его судьба находятся в центре повествования, но произведение в целом изображает эпоху, заполненную событиями огромного значения - и довоенную жизнь казачьего Донского войска, и Первую мировую войну, и революцию. Описаны революционный Петроград и Москва, фронты гражданской войны. Герой как бы идет через время, а время как бы пропущено через душу героя.

Даже небольшие рассказы или повести через героев раскрывают образ времени, в котором те живут. Вспомним повесть А.С.Пушкина «Капитанская дочка». Там вроде бы все замкнуто на одном герое, на истории Гринева. Но через нее раскрывается время, эпоха пугачевского движения.

Термин «лирика» происходит также от древнегреческого слова, от названия струнного инструмента «лира». Лирика, в отличие от эпоса, создает преимущественно образ внутреннего состояния человека, изображает переживание, как правило, одномоментное, которое человек испытывает в данный момент.

Вспомним стихотворение М.Ю.Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». В нем изображено определенное состояние души, которое мы узнаем, потому что каждый из нас, вероятно, испыты­вал подобное философское настроение, находясь как бы один на один с огромным миром вселенной. Великий поэт тем и велик, что он вмещает в себя и может выразить те настроения, которые свойственны и понятны множеству людей.

Так же как эпос не лишен элементов лирики, философского созерцания души, личных переживаний, так и лирика не лишена элементов эпоса, описания окружающей человека среды, природы.

У драмы много общего и с эпосом, и с лирикой. Драма, как и эпос, изображает человека в ту или иную эпоху, создает образ времени. Но при этом драма имеет существенные отличия от эпоса и свои специфические особенности. Во-первых, драма в принципе лишена речи повествователя, авторских характеристик, авторских комментариев, авторских портретов. Это правило знает известные исключения. Например, в современной драматургии все чаще появ­ляется лицо от автора – ведущий, который берет на себя авторский комментарий к событиям, характеристику героев, где ведущий определяет композиционную структуру. Таким приемом воспользовался и автор этих строк. В пьесе «Правду! Ничего, кроме правды!!» Ведущий определяет весь ход действия, композицию, говорит от лица автора, комментирует. В подобных случаях мы имеем соседство драматического действия, драматургии, и элементов эпоса (прозы), которые сосуществуют, но не смешиваются. Говоря языком химии, это не «раствор», а «суспензия».

Если ведущий займет в драматургическом произведении место настолько большое, что основное внимание зрителя перейдет на него, драматургическая композиция разрушится.

Драматургия, так же как и эпос, изображает исторические события и события современности, происходящие в определенной социальной общности. Но предмет изображения драматургии всегда конкретизирован. Произведение драматургическое создает образ конкретного социального конфликта. Разумеется, образ социального конфликта лежит также в основе произведений эпических, в основе, например, любого современного романа. Однако конфликт в драматургическом произведении выстраивается автором на принципиально иной основе. Речь идет о взаимоотношении между действиями героев и движением конфликта.

Обратимся опять же к «Тихому Дону». Герой романа – Григорий Мелехов – личность необычайно активная. Он - герой войны на русско-германском фронте. Он воюет вместе с белыми против красных. Он красный командир. Он активный участник контрреволюционного казачьего восстания. Он «зеленый» - участник антисоветской банды. Как бы, однако, он ни метался от одной воюющей стороны к другой - исход изображаемого в романе социального конфликта - гражданской войны - от него не зависит. Конфликт, изображаемый автором в эпическом произведении, носит, в отношении героя, объективный характер. Максимум, на что способен герой,- определять свое личное место, свою судьбу в водовороте событий. Да и в этом он не совсем волен.

В драматургическом произведении конфликт выстраивается от начала до конца как творение самих героев. Они его начинают, ведут и заканчивают. Исход изображаемого конфликта целиком зависит от поведения, от образа мыслей и поступков героя. Социальный конфликт любого масштаба, скажем, та же гражданская война, раскрывается в драматургическом произведении отраже­нием в «капле воды» - в данном столкновении героев, за началом, ходом и исходом которого следит зритель.

Пьеса К.А.Тренева «Любовь Яровая» не дает, да и не может давать, панораму гражданской войны. В ней на примере данного человеческого конфликта - Любови Яровой и ее мужа - бело­гвардейского поручика Ярового - драматург на «малом» про­странстве, в пьесе, рассчитанной на три часа сценического вопло­щения, показывает бездонную глубину социального раскола, кото­рый поставил даже близких, даже любящих друг друга людей по разным сторонам баррикад.

Непонимание принципиальной разницы между построением эпического и драматургического конфликтов, необходимости при инсценировании или экранизации эпического произведения (ро­мана или повести) перевести эпический конфликт в драматургический – главная причина неудачи целого ряда инсценировок и экранизаций.

Многие авторы делают ошибку, полагая, что предметом дра­матургии может быть любое столкновение, в том числе и не социальное, скажем, столкновение человека с явлениями природы, например, с бушующим океаном. Это вовсе не значит, что нет драматургических произведений, в которых острые социальные конфликты разворачиваются в обстановке стихийных бедствий. Но суть такого произведения в том, чтобы показать, как себя ведут в отношении друг друга люди в экстремальных условиях. Стихийное бедствие, любой случай борьбы с природными явлениями играет в драматургическом произведении роль обстоятельств, в которых происходит столкновение между людьми. Оно не должно становиться стороной изображаемого конфликта.

Особенностью драматургии, ее органическим свойством является реализм изображения. Может возникнуть вопрос: разве мы не видим на сцене фантастических или сказочных сюжетов? Разве не действуют в произведениях драматургии сказочные герои, вымышленные богатыри? Разве не условна декорация? Разве не условно быстро течет сценическое время?

Речь идет о реалистической основе изображения, о реализме человеческих отношений, которые должны лежать в основе любого драматургического произведения. На сцене, например, в детском театре могут быть изображены говорящие зайцы и медведи, при том в самых необычных для подлинных зайцев и медведей отношениях. Но это будет интересно человеку, в том числе и маленькому, в той мере, в какой эти зайцы и медведи будут изобра­жать человеческие отношения.

На этом же приеме строятся и басни. У Крылова играют квартет осел, козел, мартышка и косолапый мишка. Предметом сатирического изображения басни является, однако, характерное для некоторых людей отношение к своим возможностям,- попытки заниматься делом не по своим силам и способностям.

В основе драматургического произведения всегда лежит совершенно реальная человеческая ситуация. Это важно потому, что человек, который придет в театр, должен сопереживать тому, что происходит на сцене. А сопереживать можно только узнаваемому, реальному, Сопереживать нереальности, в которой зритель не находит аналогии знакомым ситуациям жизни, он не станет. Поэтому узнаваемость, а значит реальность человеческих отно­шений, изображаемых в представлении, является совершенно обязательным требованием драматургии.

Для драматургии, как свойство, обязательна современность. Можно сказать - что не современно, то на сцене и не художественно.

Современность произведения совсем не равна хронологической, календарной современности. Ни современные костюмы, ни современный жаргон, ни даже указание современной даты не делают пьесу современной. И, напротив, произведения, посвященные сю­жетам историческим, далеко отстоящим от нашего времени, могут быть вполне современны.

Речь идет о современности проблематики, которой посвящено произведение. Сопереживать в театре можно опять же только живому, тому, что живет сегодня. Мертвому сопереживать невоз­можно. Поэтому зрителя взволнует, заставит сопереживать только то, что присутствует и в его сегодняшней жизни. С этой точки зрения пьеса историческая может быть вполне современной.

Когда Пушкин писал «Бориса Годунова», проблема - народ и царь, народ и власть была очень актуальна. Разумеется, он не мог ее решать на современном ему материале восстания 14 декабря 1825 года.

«Борис Годунов» не увидел в свое время сцены, настолько актуальным было это произведение, посвященное событиям конца XVI - начала XVII веков. Таких примеров можно привести много.

Итак, для пьесы обязателен конфликт, основанный на современной проблематике. Этого не учитывала в свое время так называемая теория бесконфликтности, утверждавшая, что поскольку в нашей стране ликвидированы антагонистические классы и нету непримиримых классовых противоречий, в советской драматургии не должно быть социальных конфликтов. Эта теория уже давно себя изжила, но рецидивы ее в практике драматургии встречаются в виде беспроблемности некоторых произведений.

Какой-то конфликт есть, разумеется, в каждой пьесе. Бывает, что есть в произведении и проблема, но «черствая», вчерашняя, уже решенная обществом или уже основательно раскрытая в пред­шествующих произведениях. Такая проблематика тоже Не может заинтересовать зрителя, оставит его холодным.

Произведения драматургии должны обладать общественной значимостью. Они могут быть воспроизведены только коллективно. Стихотворение способно существовать даже без записи, в голове поэта, который может по памяти прочитать его аудитории и таким образом передать свое произведение людям. Для того, чтобы дошло до зрителя произведение драматургии, в работу включается целый коллектив театра, кино или телестудии. Десятки, а иногда и сотни людей работают в течение многих недель или месяцев для того, чтобы воспроизвести это произведение, дать ему жизнь. Чтобы вызвать к жизни работу такого большого коллектива, автору следует создать произведение достаточно общезначимое. С другой стороны, произведение драматургии исполняется для больших зрительских коллективов, воспринимается коллективно. Благодаря телевидению, сегодня драматургическое произведение одновременно смотрят десятки миллионов человек. Это накладывает на драматурга огромную ответственность за идейную и художественную значимость его произведения.

Драматургия имеет общую задачу со всем искусством, со всей литературой - воспитательного воздействия на человека способом эмоционального потрясения. Оно становится подчас зна­чительно более сильным средством, чем прямая передача ему данной мысли.

Маркс говорил, что из всех крепостей самой неприступной является человеческий череп. Для того, чтобы в эту крепость «ворваться», существует много способов. Искусство тоже служит этой задаче. Драматургия с помощью средств воспроизведения - театра, телевидения - одно из сильных средств воздействия на че­ловека. Но овладение человеческим разумом, человеческими эмоциями возможно только при достаточной для этого художественной силе произведения.

Для лучшего уяснения специфики механизма воздействия драматургического произведения на воспринимающее сознание, на зрителя, вернемся на время к прозе и поэзии, к эпосу и лирике.

Принцип воздействия произведений прозы и поэзии на человека можно условно назвать - «клавишный метод». Автор прозаичес­кого или поэтического произведения адресуется к индивидуальному опыту читателя, «нажимает» в мозгу читающего определенную «клавишу», которая вызывает на основе его собственного жизненного опыта определенную картину. Гёте говорил: «Кто я такой, знаю только я один». Можно сказать, несколько изменив эту мысль: то, что я вижу, читая книгу, вижу только я один. Не бывает так, чтобы два человека, читающие одну и ту же страницу, описание одного и того же события или героя, видели одно и то же. Каждый нарисует свой образ. Чем талантливее писатель, тем более адекватны будут все эти разные картины в головах разных людей, тем ближе будут эти образы к тому, что хотел показать автор. Возьмем в пример строки из стихотворения Вадима Шефнера «Лесной пожар».

«А утром ветер разогнал туманы

И ожил потухающий костер,

И, сыпля искры, посреди поляны

Багровые лохмотья распростер.

И лес гудел от огненной метели,

С морозным треском падали стволы,

И, как снежинки, искры с них летели

Над серыми сугробами золы».

Казалось бы, соединяется несоединимое. Искры сравниваются со снежинками. Но как раз это позволяет ярче и лучше увидеть картину множества разлетающихся искр. «Багровые лохмотья»- яркий образ. Но каждый из прочитавших эти строки увидит костер по-разному. У одного справа будет более высокий взлет огня, у другого слева, у третьего «багровость» будет темнее, у четвертого светлее...

Иногда поэт рассчитывает на помощь читательского воображения в большей степени. Вспомним, какой сложный образ создает Маяковский в знаменитых стихах:

Парадом развернув

моих страниц войска,

я прохожу

по строчечному фронту.

Стихи стоят

свинцово-тяжело,

готовые и к смерти

и к бессмертной славе.

Поэмы замерли,

к жерлу прижав жерло

нацеленных

зияющих заглавий.

любимейшего

рвануться в гике

кавалерия острот,

поднявши рифм

отточенные пики.

Автор сравнивает стихи с войском. Мы должны представить себе, как стоят пушки, прижав «к жерлу... жерло», представить себе кавалерию с отточенными пиками. От этого представления мы должны вернуться к представлению о стихах, об их четкой организации, о рифме, о ритме... Восприятие должно проделать сложную работу. Проделав ее, мы получаем образ, ту характеристику, которую Маяковский пожелал дать своему творчеству.

«Клавишным методом» воздействует на нас и проза. Автор дает нам описание и каждый из нас, мобилизуя свой опыт, нари­сует себе собственный неповторимый образ. Возьмем, к примеру, знаменитый рассказ Чехова «Ванька». Вот как Ванька Жуков представляет себе своего дедушку Константина Макарыча: «Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижный старикашка, лет шестидесяти пяти, с вечно смеющимся лицом и пьяными глазами...»

Читатель видит этого дедушку, пьяненького, смеющегося... Тем не менее, каждый читатель увидит здесь какого-то «своего» дедушку. И сложится его образ у читателя из тех многочисленных дедушек, которые ему в жизни встречались.

В отличие от прозы и поэзии, воздействующих на восприни­мающее сознание с помощью включения в работу его собственного опыта, включения читательского сознания на уровне соавтора, драматургическое произведение рассчитано на иной механизм воздействия. Оно воздействует на воспринимающее сознание по принципам воздействия самой жизни, окружающей среды. Оно воздействует на ощущения, на рефлексы, на чувства зрителя.

Произведение драматургическое убеждает зрителя сопереживанием. С этой точки зрения наиболее «податливые», лучшие зрители - дети. Для них эффект сопереживания, соприсутствия как бы при реально происходящем событии достигает абсолюта. Когда появляются на сцене враждебные силы, угрожающие доб­рым героям, допустим, Бармалей, угрожающий Ванечке и Танечке, или злой волк, который хочет скушать Красную Шапочку, детский зал реагирует на это как на абсолютно реальные события. Дети кричат, предупреждают добрых героев, чтобы они спасались, спрятались.

Для «начинающего» человека весь мир предстает совершенно новым, для него еще все одинаково неожиданно и одинаково правдоподобно. Для него еще нет разницы между реальным со­бытием и тем, что он видит на сцене. Взрослый зритель хорошо понимает, что жизнь - это одно, а сцена - другое. Для того, чтобы его взволновать, потрясти, для того, чтобы заставить его сопереживать тому, что происходит на сцене, нужны сильные средства. Тем более, что необходимо добиться сопереживания коллективного. Если книгу каждый читает в одиночестве, то в зрительном зале должна возникнуть общая эмоциональная реакция на происходящее. Зал одновременно взрывается громким хохотом, или одновременно замирает в момент напряжения действия.

Существует условный термин - «зрительский пояс». Имеется в виду, что как бы все присутствующие в зрительном зале охвачены единым поясом. Психофизиологические основания возникновения коллективного сопереживания - пока недостаточно изучены.

Создать коллективное восприятие, коллективное внимание, коллективный интерес, коллективную увлеченность, коллективное потрясение, будь то веселое, будь то трагическое, конечно, непросто. Зритель приходит в зрительный зал, погруженный в свои дела. Кто-то думает о работе, кто-то думает о семье, кто-то взволнован происшествием в транспорте по дороге в театр... Полный зал перед началом спектакля - это еще не публика, это «кворум», сумма единиц, сумма индивидуумов, каждый из которых живет тем, с чем он сюда пришел. Период такого пока еще просто скопления зрителей называется предкоммуникационным. Общая ком­муникация в зале еще не возникла. После окончания спектакля можно наблюдать и так называемый посткоммуникационный пе­риод, когда спектакль окончился, а зрители не расходятся. Бывают случаи, когда зрительный зал некоторое время единодушно мол­чит, и только после паузы вдруг взрывается аплодисментами. Впечатление от спектакля было столь сильным, что зрители не сразу могут выйти из состояния сопереживания происходящему на сцене.

Но нас интересует то, что лежит между пред – и посткоммуникационными периодами, время непосредственной коммуникации зала со сценой, когда мы наблюдаем прямую связь сцены со зрительным залом и обратную связь. Зрительный зал в свою очередь воздействует на сцену. На исполнителей сильно действует, например, пустота в зале. Малое количество зрителей, да еще и рассеянных по залу, не создаст зрительского «пояса», единой реакции.

Актеры знают, что есть «тяжелый зал», публика, которую трудно раскачать, включить в коммуникацию Сцена - Зал, потому что не работает коммуникация Зал - Сцена.

В свое время в прологе к «Фаусту» Гёте жаловался на трудности воздействия на публику:

«Кто ваша публика, позвольте вас спросить?

Один приходит к нам, чтоб скуку утолить.

Другой, набив живот потуже, идет сюда переварить обед.

А третий, что для нас всего, пожалуй, хуже,

Приходит нас судить по толкам из газет».

Итак, в зрительном зале произведение драматургии должно вызвать коллективное сопереживание. При этом важно подчеркнуть, что речь идет о сопереживании глубоком, имеющем множество оттенков. Сопереживание зрителя и сопереживание «болельщика» на стадионе далеко не одно и то же. Болельщик запрограммирован на единообразное переживание. Его волнует количество голов. Его переживание одноплановое,- ощущение азарта.

Зрителя только в одном смысле можно назвать «болельщиком». Он всегда «болельщик» команды добра, забивающей «голы» в ворота зла.

Какими же способами, конкретно, драматург с помощью театра, добивается эффекта соприсутствия и сопереживания, эмоцио­нального потрясения? Он создает модель, действующую модель человеческих отношений. Я подчеркиваю, именно модель человеческих отношений. Это необязательно модель реальной жизненной ситуации, потому что на сцене могут действовать и фантастические герои, и мистические герои, и демоны, и колдуны, могут разговаривать животные, может разыгрываться сказочная ситуация.

В произведении драматурга потенциально должен содержаться тот эффект сопереживания, то волнение зрителя, которое возникнет позднее, в момент исполнения произведения. И если подходить к сказанному с точки зрения драматургического мастерства, драматург как бы списывает свое произведение с будущего, воображаемого им спектакля. Если он в момент работы над пьесой не видит написанное им на сцене, не понимает, как будет воплощено то, что он написал, ему не удастся написать драматургическое произведение. Таким образом, по самой природе своего творчества драматург должен быть режиссером - первым режиссером своего произведения.

Итак, задача драматурга - обеспечить сопереживание, эмоциональное волнение, потрясение зрителя в будущем спектакле по тем принципам, по которым происходит воздействие на человека событиями реальной жизни.

Существует, естественно, много возможностей добиться этого и ни одно драматургическое произведение не должно быть похоже на другое, каждое должно обладать своей художественной силой. Тем не менее, мы может назвать некоторые основные условия, без соблюдения которых сопереживание не возникает. Прежде всего, узнаваемость происходящего. Именно в смысле реальности самих человеческих отношений. Второе. Это - интерес зрителя к тому, что происходит. «Незанимательная пьеса - это кладбище идей, мыслей и образов»,- писал А.Н.Толстой (Толстой А.Н., Соч. в 6-ти томах. Т. 4. – М.: 1953, с. 526).

Интерес – понятие широкое. Для того, чтобы зрителю было интересно, должно происходить нечто, основанное на современной проблематике, острое по проблематике, наконец, просто интересное с точки зрения увлекательности. В свое время Станиславский советовал: сначала завлечь, а потом внушить идею.

Наконец, самое важное условие для того, чтобы произведение драматургии оказало художественное воздействие - это создание целостной картины, целостного образа события. Если в произве­дении эпическом, скажем, в романе, создается, как мы говорим, образ эпохи, образ времени, то этот временной образ может существовать без сюжетной законченности. Об этом многие авторы великих эпических произведений неоднократно говорили сами. Например, Сервантес, начиная писать «Дон Кихота», замышлял его гораздо короче, а потом по мере написания, автор включал все новые и новые события. Роман, как говорил Сервантес, раздвигался как раздвижной стол.

Гёте засвидетельствовал, что, приступая к созданию своего романа «Страдания молодого Вертера», он не знал вначале, что Вертер покончит жизнь самоубийством. Логика событий, логика самого движения, развитие героя, его характера привели к тому, что автор увидел единственный конец, к которому должен придти герой.

В лирике, где создается образ настроения, образ состояния, тем более не требуется обязательного сюжетного завершения.

В драме создается образ конфликтного события, образ соци­ального столкновения. Этот образ должен обладать тремя обязательными элементами, обусловливающими его целостность. Прежде всего, надо объяснить, что происходит, где, почему и отчего возникло столкновение. Без этого оно не будет понятно. Надо показать развитие столкновения, его существо. И, наконец, надо показать, к чему это развитие привело.

«К чему привело» не равноценно понятию «чем кончилось». Кончиться любое событие в жизни, а тем более под пером автора, может совершенно случайно, а не как результат данного развития, не как результат борьбы противоречий, которые в данном конфликте проявились.

Создание целостного образа события является обязательным, художественным требованием к произведению драматургии. История драматургии показывает, что во всех случаях, когда эта целостность нарушена, произведение художественно слабее, чем оно могло бы быть, а иногда просто не состоятельно.

Можно сказать, что в основе каждого произведения драматургии лежит принципиальная схема, состоящая из этих трех элементов: начало борьбы, ход борьбы и результат борьбы

Начинать пьесу, не зная, чем она кончится, не следует. Финал произведения должен быть автору ясен в замысле. Ясное понимание финала своего произведения есть понимание и того, ради чего автор взялся за свою работу.

Известный советский режиссер и теоретик театра Н.П.Акимов оставил в своих книгах и в памяти тех, кто с ним работал, целый ряд замечательных мыслей, выраженных в афористической форме. Он весьма удачно оценил то явление, о котором идет речь: «Я видел и читал очень много плохих пьес,- говорил он,- но среди них не помню ни одной, которая бы плохо начиналась». И в самом деле, почти все плохие пьесы начинаются интересно. Автор придумал или подсмотрел действительно интересный эпизод, а что с ним делать дальше - не знает. Между тем, жизненный факт, как правило, становится фактом драматургии только в том случае, если его поставить в конкретную драматургическую структуру, то есть использовать его в рамках развития социального конфликта, показав начало борьбы, ход борьбы, результат борьбы.

Один и тот же факт, использованный драматургом, может образовать вокруг себя совершенно разные произведения не только по сюжету, но и по жанру, в зависимости от того места, которое он займет в структуре произведения. Например, факт - решение супругов развестись, помещенный в начале пьесы, способен образовать комедию с благополучным окончанием - радостным примирением. Тот же факт - решение супругов развестись, поставленный в финал, не подходит для завершения комедийного развития и предполагает драму.

Иначе говоря, факт, изображенный в драматургическом произведении,- всего лишь элемент художественной структуры - драматургической композиции, которую должен создавать автор.

(гр. dramaturgia, от drama – действие), термин употребляется в двух значениях.

1. Один из трех основных родов литературы (наряду с эпосом и лирикой). Обладает своими, присущими только ей, особенностями архитектоники, композиции, разработки характеров и т.д. В теории и практике театра, а также литературоведения часто заменяется синонимом «драма» (например, «теория драмы»).

2. Совокупность литературных произведений (как правило, написанных для постановки на сцене), структурированных по тому или иному признаку (драматургия Шекспира; драматургия Ренессанса, драматургия для детей и т.д.).

Изучение драматургии и ее теоретические исследования начались очень давно, фактически одновременно с возникновением театра как вида искусства: первая известная нам работа относится к 4 в. до н.э. (Поэтика Аристотеля). Многие положения Аристотеля в области композиции, действия, характеров драматургии сохранили свое фундаментальное значение и для современной науки о театре.

Основная особенность драматургии как рода литературы – ограниченность в выборе выразительных средств. В распоряжении драматурга – лишь прямая речь героев, диалог, с помощью которого необходимо возбудить и удержать интерес зрителей. Авторская речь, объясняющая, дополняющая и развивающая сюжет, возможна лишь в ремарках – авторских комментариях, предназначенных скорее для постановочной группы и носящих, в общем-то, необязательный характер. Только через прямую речь персонажей возможно постижение их психологического склада, намерений, обоснования действий и т.д. – т.е. всего того, что составляет сюжет драматургического произведения. Далее: если эпическое произведение – скажем, роман, может состоять из нескольких томов и обладать свободной композицией, но при этом – удерживать постоянное внимание и интерес читателя (Толстой, Достоевский), то объем драматургического произведения ограничивается временем сценического представления – как правило, от двух до четырех часов. Средневековые представления мистерий, длившиеся зачастую несколько дней, составляют исключение. Справедливости ради стоит сказать, что и сегодня режиссеры иногда экспериментируют со сверхординарной продолжительностью спектаклей (например, Фауст в постановке П.Штайна длится около 20 часов), но подобные акции остаются именно в рамках эксперимента и рассчитаны скорее на специалистов, нежели на массового зрителя.

Таким образом, жесткие формальные, но закономерные ограничения в объеме и средствах художественного выражения создают специфику драматургии. Тем большее значение в достижении постановочного и зрительского успеха приобретают законы драматургической архитектоники.

Главный принцип композиции драматургического произведения – замкнутость действия, законченность драматического сюжета. По Аристотелю, действие драмы проходит три обязательных этапа: завязка (начало, содержащее раскрытие исходной ситуации, предысторию и т.д.), перипетия (греч. peripeteia – внезапная перемена, неожиданное осложнение, поворот в судьбах героев), развязка (конечный результат – гибель героя или достижение им благополучия). От драматурга требуется строгий отбор изображаемых событий, выбор лишь тех из них, что оказывают значимое воздействие на судьбу главного персонажа. Этот принцип получил название принципа единства действия. Так построены сюжеты большинства произведений античной драматургии, сохраняющей строгую простоту композиции. Гораздо позже, уже в 19 в., немецкий писатель Г.Фрейтаг предложил уточнение к аристотелевским законам композиции, выделив пять этапов драматургического действия: экспозиция, усложнение действия, кульминация, задержка действия, развязка. Принципиально новым этапом здесь является момент кульминации, пиковой точки конфликта, требующей от героев тех или иных действий, обусловливающих развязку. Однако представляется, что о кульминации можно говорить скорее в применении к режиссуре, нежели к драматургии – она определяется в первую очередь не формальным построением сюжета, но эмоциональной логикой спектакля. Классический пример, иллюстрирующий спорность тезиса о драматургической кульминации – Гамлет Шекспира: в зависимости от режиссерского решения, кульминацией с одинаковым драматургическим основанием может стать как монолог «Быть или не быть», так и сцена «мышеловки».

В эпоху классицизма (17 в.), склонного к строгой регламентации всех компонентов художественного произведения, основополагающий для драматургии композиционный принцип единства действия был дополнен еще двумя: единство места (все действие пьесы происходит в одном месте) и единство времени (протяженность драматургического действия должно составлять не более суток). С развитием реалистического театра принцип трех единств был предан забвению. Однако единство действия, как наиболее действенный способ удержания зрительского внимания, во многом сохраняет свою актуальность и сегодня (если не считать некоторых эстетических направлений современного театра, построенных на принципиальном отрицании самого действия – абсурдизм, хепенинги). Даже в том случае, когда пьеса строится по законам многоплановой композиции, единство действия сохраняется. Скажем, в шекспировском Короле Лире сюжетная линия Лира развивается параллельно с линией Глостера. Однако здесь можно говорить не о дробности действия, но о раскрытии одной и той же проблемы с помощью разных характеров и разных ситуаций.

Одно лишь внешнее действие – при всей его обязательности – еще не составляет суть драматургического произведения. Как и в любом другом виде искусства, главный объект драматургии – человек со всем богатством и разнообразием его внутреннего мира. Следовательно, речь идет о характерах действующих лиц, совокупность черт которых и определяет развитие сюжета, действия (по выражению немецкого поэта и философа 18 в. Новалиса, «Судьба – это характер»). По одному и тому же произведению драматургии могут быть поставлены спектакли с персонажами разных, а то и полярных характеров. Так, шекспировский Отелло может быть жестоким патологическим ревнивцем, а может – наивным и доверчивым человеком. Естественно, многое зависит от режиссерской и актерской трактовки образа. Однако и режиссура, и актерское искусство в определенном смысле есть прикладное творчество, возводящее свои прихотливые конструкции на прочном драматургическом фундаменте. Характеры драматургических персонажей представляют собой конгломерат типических и индивидуальных черт, существующих в сложном и неразрывном единстве. Взаимодействие типического и индивидуального является отражением принципиальной диалогической структуры драматургии, свойственной всем составляющим ее компонентам. Диалогические взаимодействия индивидуального и типического в характерах закономерно дополняются диалогическими взаимоотношениями автора-драматурга с режиссером и актером, воплощающим этот характер на сцене.

Из диалогической природы драматургии возникает и еще одно основное понятие структуры пьесы – конфликт. Речь идет не о конкретном поводе для столкновения персонажей – во всяком случае, не только о нем. Понятие конфликта для драматургии всеобъемлюще, оно охватывает не только сюжетные коллизии, но и все остальные аспекты пьесы – социальные, мировоззренческие, философские. Так, к примеру, в Вишневом саде Чеховаконфликт заключается не только в разности позиций Раневской и Лопахина, но в мировоззренческом конфликте нарождающегося класса буржуазии с уходящей, полной неизбывной прелести, но беспомощной и нежизнеспособной барской интеллигенции. В Грозе Островского конкретные сюжетные конфликты Катерины и Кабанихи, Катерины и Бориса, Катерины и Варвары перерастают в социальный конфликт между домостроевским укладом купеческой России и стремлением героини к свободному изъявлению личности.

Более того, зачастую основной конфликт драматургического произведения может быть, так сказать, выведен за рамки сюжета. Особенно это свойственно сатирической драматургии: скажем, в Ревизоре Гоголя, среди персонажей которого вовсе нет положительных, основной конфликт заключается в противоречии изображаемой действительности и идеала.

На протяжении всего исторического развития драматургии содержание конфликтов, характеры действующих лиц и даже принципы композиции имели свои особенности – в зависимости от актуального эстетического направления театрального искусства, жанра конкретной пьесы (трагедия, комедия, собственно драма и др.), господствующей идеологии, злободневности проблематики и т.д. Однако именно эти три аспекта являются основными особенностями драматургии как рода литературы.

Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды . Собр. соч. в 3-х тт. Т. 2, М., 1948
Буало Н. Поэтическое искусство . М., 1957
Бентли Э. Жизнь драмы. М., 1978
Дидро Д. Эстетика и литературная критика. М., 1980
Дживилегов А., Бояджиев Г. История западно-европейского театра. М., 1991
Аристотель Риторика. Поэтика. М., 2000
Западно-европейский театр от эпохи Возрождения до рубежа XIX –XX вв. Очерки. М., 2001

Прежде чем говорить о драматургии театрализованного действа, скажу сначала что такое театрализованное действо.

Т.д. – это особый вид искусства который удовлетворяет духовные потребности людей при помощи представлений, праздников и обрядов. Т.д. – это повседневность в иной эмоционально-образной форме. Если это так, то драматургия т.д. должна основываться по словам Борисова на два вида информации, на документальную и художественную (информационно-логическую и эмоционально-образную).

По Маркову - Драматургия театрализованных представлений и праздников основана на реальных, конкретных фактах, которые по своей природе многозначны

В театрализованных представлениях наметились два пути: создание художественного образа документальными средствами и «фактографического» образа (автор термина Г.Н. Поспелов) художественными средствами, которые подчиняются целевой задаче документа.

Используемый документальный материал представлений и праздников чаще всего имеет местное значение, потому что материал соотносится с личным опытом людей, повышает его силу убеждения. Это вызывает особое доверие и восприимчивость к сообщаемому материалу и в том числе к другим, даже новым и не знакомым фактам.

Общие черты театральной драматургии и драматургии т.п. 1) Наличие ремарок, прямой речи в форме диалога и монолога.

2) Действие – ситуацию, конфликт и событие.

3) Эпизодное построение. Каждый эпизод имеет логическое построение, и 1 эпизод заканчивается прежде чем начнется другой.

Однако эпизодное построение сценария может разбит на блоки эпизодов, если 1 эпизода мало для выражения мысли и идеи, это позволяет рассмотреть конфликт со всех сторон.

Особенности др. т.д. 1) В основе лежит док.материал и факты

2) Д.несет педагогическую, назадательную и просветительскую функцию

Концентрируя внимание на документальности как специфической особенности драматургии театрализованных представлений и праздников, Д.М. Генкин и А.А. Конович совершенно справедливо подчеркивали, что главным инструментом сценариста является документ, жизненный факт, а литературно-художественные фрагменты - только вспомогательными, которые усиливают звучание первого. В этом смысле, как пишут авторы, резервы драматургии неизмеримо велики, ибо «... ее герой не является художественным вымыслом авторов. Он абсолютно реален, достоверен, взят из жизни....» (57, 29-32).

Вернемся к театрализованному действу. Когда мы говорим «театрализация», мы имеем в виду явление, принадлежащее области искусства, обращение к эмоционально-образной сфере человеческого восприятия, художественное творчество или его элементы с использованием выразительных средств театрального искусства. Когда мы говорим «действо», мы имеем в виду развитие определенной реальности в ее противоречиях, ибо эти противоречия и есть тот движитель, благодаря которому реальность приобретает присущий ей динамический и диалектический характер, необходимый для создания действия в театрализованном представлении, празднике или обряде.

Следует отметить характерные особенности театрализованного действа, отличающие его от других видов художественного творчества.

1. В основе сценария театрализованного действа всегда лежит документальный материал, который мы называем документальным объектом внимания сценариста.

2. Театрализованное действо подразумевает не создание психологии вымышленных героев (персонажей), но создание психологии ситуаций, в которых действуют и развиваются реальные (документальные) силы.

3. Театрализованное действо полифункционально и решает следующие задачи: дидактическую (назидательную), информационную (познавательную), эстетическую, этическую, гедонистическую (получение удовольствия) и коммуникативную.

4. Театрализованное действо, как правило, одноразово и существует как бы в единственном экземпляре

5. Театрализованное действо отличает многообразие форм, пространственных и стилевых.

---