Значение «оттепели» для истории русской литературы

Терминологический минимум :«оттепель», «шестидесятники», поэтические школы, «громкая» лирика, «тихая» лирика,«деревенская» проза, «городская» проза, производственная драма, теория бесконфликтности, индустриальная проза.

План

1. «Оттепель» как особый период русской культуры.

2. Поэзия «шестидесятников» в контексте эволюции личностного начала авторов:

а) условность деления на «громкую» и «тихую» лирику;

б) представители «громкой» лирики;

в) представители «тихой» лирики;

г) две поэтические школы.

3. Основные тенденции развития драматического искусства в 1960-е гг.

4. Проза «оттепели»:

а) от индустриальной прозы к очерковой достоверности (официальная литература);

в) истоки формирования диссидентской литературы.

Литература

Тексты для изучения

1. Арбузов, А. Иркутская история.

2. Бродский, И. Стихи.

3. Вампилов, А. Старший сын. Прощание в июле. Утиная охота. Прошлым летом в Чулимске.

4. Вознесенский, А. Стихи.

5. Володин, А. Старшая сестра.

6. Дорош, Е. Деревенский дневник.

7. Евтушенко, Е. Братская ГЭС. Стихи.

8. Леонов, Л. Русский лес. Пирамида.

9. Овечкин, В. Районные будни.

10. Пастернак, Б. Доктор Живаго.

11. Померанцев, В. Об искренности в литературе.

12. Радзинский, Э. 104 страницы о любви. Снимается кино.

13. Рождественский, Р. Стихи.

14. Розов, В. Традиционный сбор.

15. Рубцов, Н. Стихи.

16. Сапгир, Г. Стихи.

17. Соколов, Б. Стихи.

18. Твардовский, А. Т. За далью – даль. Теркин на том свете. По праву памяти.

19. Тендряков, В. Ухабы. Поденка – век короткий.

20. Холин, И. Стихи.

21. Шатров, М. Большевики. Шестое июля.

Основная

1. История русской литературы ХХ века: учеб. пособие: в 2-х т. / под ред.
В. В. Агеносова. – М. : Юрайт, 2013.

2. Лейдерман, Н. Л. Русская литература ХХ века (1950–1990-е гг.) : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений: в 2-х т. Т. 1: 1953–1968 / Н. Л. Лейдерман,
М. Н. Липовецкий. – М. : Академия, 2010. – 416 с.

3. Роговер, Е. С. Русская литература ХХ века: учеб. пособие / Е. С. Роговер. – СПб. – М. : Сага-Форум, 2011. – 496 с.

Дополнительная

1. Громова, М. И. Русская современная драматургия / М. И. Громова. – М. : Флинта: Наука, 2002. – 368 с.

2. Канунникова, И. А. Русская драматургия ХХ века / И. А. Канунникова. – М. : Флинта: Наука, 2003. – 207 с.

3. Русская литература ХХ века: учеб. пособие для студ. вузов: в 2-х т. Т. 2: 1940–1990 гг. / под ред. Л. П. Кременцова. – М. : Академия, 2005. – 458 с.

4.Русская проза ХХ века / под ред. Т. М. Колядич. – СПб. : Филологический факультет СПбГУ – М. : Академия, 2005. – 255 с.

1. Литература «оттепели»– условное название периода литературы Советского Союза 1950-х – начала 1960-х гг. Смерть Сталина в 1953 г.,
ХХ (1956) и XXII (1961) съезды КПСС, осудившие «культ личности», смягчение цензурных и идеологических ограничений – эти события определили перемены, отраженные в творчестве писателей и поэтов «оттепели».

«Оттепель» – не термин, а метафора, закрепившаяся в специальной литературе с легкой руки Эренбурга (так назвавшего свою повесть
1954 года, опубликованную в «Знамени») для обозначения определенного периода развития советской истории, а вместе с ней и литературы.

Данный период до настоящего времени не имеет четких границ, существуют разные мнения: начало – 1953 г. (в политической истории – смерть Сталина; в литературном процессе – статья Померанцева «Об искренности в литературе», опубликованная в журнале «Новый мир», которая и символизирует новые веяния). По другим данным начало «оттепели» – 1956 г. (доклад Хрущева на ХХ съезде партии).

Окончание периода тоже имеет разночтения: 1) 1962–1963 гг. – возврат на прежние позиции в отношении к образцам художественной литературы со стороны ряда партийных деятелей констатируют братья Стругацкие в «Комментариях к пройденному», Солженицын в «Бодался теленок с дубом»; 2) 1964–1965 гг. – суды над Бродским и Синявским с Даниэлем); 3) 1968 г. – ввод советских войск в Прагу, ужесточение политики партии относительно инакомыслия, частичное возвращение партийной цензуры. Такие сложности с датировкой связаны с тем, что этот период крайне внутренне противоречивый: существовал журнал «Новый мир», но в противовес поддерживался «Октябрь» во главе с ярым сталинистом Кочетовым. Травили Пастернака за Нобелевскую премию за «Доктора Живаго», но опубликовали «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына и «Теркина на том свете» А. Твардовского и т. д.

Понятие «оттепель» не столько литературное, сколько общественно-политическое. Однако новое значение слова родилось именно в литературе.

В 1948 г. в журнале «Новый мир» было опубликовано стихотворение Н. Заболоцкого «Оттепель», а в 1954 г. из-под пера И. Г. Эренбурга вышла повесть «Оттепель», вызвавшая бурные дискуссии. Написана она была на злобу дня и теперь почти забыта, но название ее отразило суть перемен. Имя автора стало ассоциироваться с антисталинскими настроениями в обществе.

Важнейшими внутриполитическими событиями данного периода были ХХ и ХХII съезды КПСС, давшие новый вектор в развитии как страны в целом, так и в отношении правящей элиты с культурой, литературой.

ХХ съезд КПСС состоялся в феврале 1956 г. Были подведены итоги пятой пятилетки, приняты директивы по шестой пятилетке (1956–1960 гг.), поставлена задача – догнать и перегнать развитые капиталистические страны «в краткие исторические сроки». Планы были сорваны, задача забыта, а съезд вошел в историю советского общества благодаря докладу, сделанному Н. С. Хрущевым на последнем закрытом ночном заседании, которого в повестке дня не было. В докладе были приведены многочисленные факты жестоких расправ над высокопоставленными партийными, государственными и военными деятелями во времена Сталина. Этот доклад был засекречен от народа на 33 года (в СССР он был опубликован лишь в 1989 г.). С него началось постепенное освобождение общества от идеологии и практики государственного террора.

ХХ съезд КПСС положил начало широкому процессу реабилитации репрессированных в 30-е – начале 50-х гг. Весной 1953 г. реабилитация коснулась лишь узкого круга номенклатурной элиты, в 1957 г. была восстановлена национальная государственность в отношении репрессированных в годы войны калмыков и северокавказских народов. Им позволили вернуться на историческое место жительства. В 1964 г. был отменен Указ Президиума ВС СССР от 28 августа 1941 г. в отношении советских немцев, которых обвиняли в пособничестве оккупантам. В 1968 г. подобное обвинение сняли с крымских татар. В конце 60-х годов процесс реабилитации был свернут, тем самым была подведена черта «оттепели» в отношениях между властью и личностью.

Большой резонанс в жизни советского общества получили встречи руководителей партии и государства с деятелями культуры в 1957, 1962, 1963 гг. Они проходили на государственной даче под Москвой, в Доме приемов на Ленинских горах и в Кремле. Встречи носили «отеческий» характер: руководящая элита хвалила, журила, ругала, по их мнению, способных, талантливых, но нерадивых представителей культуры, которые иногда забывают, что живут в социалистическом государстве, где литература и искусство принадлежат народу и должны быть не только понятными ему, но и идеологически выдержанными.

Характер указаний по форме во многом отличался от жесткого идеологического давления на творческую интеллигенцию в сталинский период. По сути же они преследовали ту же цель: полностью подчинить творческую интеллигенцию партийному влиянию.

Резким диссонансом возникшим в период «оттепели» надеждам на изменения прозвучало в мае 1956 г. самоубийство писателя А. А. Фадеева. В предсмертном письме в ЦК КПСС было сказано: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественными руководителями партии и теперь уже не может быть подправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; все остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40–50 лет» . Предсмертное письмо не было опубликовано в те годы, но поступок Фадеева стал трагическим актом неповиновения власти.

Примером запугивания представителей культуры стала кампания против поэта Б. Л. Пастернака, которому в октябре 1958 г. была присуждена Нобелевская премия по литературе за опубликованный в Италии роман «Доктор Живаго». Роман был назван «политическим пасквилем», а его автор – «внутренним эмигрантом» и «предателем». Инициированное партийным руководством обсуждение поступка Пастернака вылилось в мощную осудительную кампанию. Именно в это время родилась одна из формул советского литературного быта: «Роман я не читал, но считаю…». На заводах и в колхозах, в вузах и писательских организациях люди, не читавшие роман, поддерживали методы травли, которые в итоге привели к тяжелой болезни и смерти Пастернака в 1960 г. В 1959 г. на III съезде писателей СССР Хрущев также осудил «очернителей» советской действительности, а заодно и «лакировщиков». Тем не менее через несколько лет, в 1962 г. по настоянию Н. С. Хрущева Президиум ЦК КПСС разрешил опубликовать повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», в которой содержались сведения о режиме и порядках в советских концлагерях, считавшиеся тогда секретными.

Главными качествами литературной политики становились непоследовательность, непредсказуемость. Это во многом было обусловлено противоречивой фигурой Н. С. Хрущева. Он то помогал писателям ощутить воздух свободы, то сурово одергивал. Хрущев был убежден, что партия и государство имеют право вмешиваться в вопросы культуры и потому очень часто и подолгу выступал перед творческой интеллигенцией, перед писателями. По его инициативе прошла череда читательских обсуждений романа В. Дудинцева «Не хлебом единым». Союз писателей сурово осудил роман. Однако на волне «оттепели» многие читатели безнаказанно позволяли себе откровенно высказываться о нем, находя в нем черты новаторства и художественной смелости.

С именем Хрущева связаны «арест» в феврале 1961 г. рукописи романа В. Гроссмана «Жизнь и судьба», заявление «в искусстве я сталинист», разгром художников-абстракционистов на выставке в Манеже. Сотканным из противоречий оказался весь период литературной жизни, связанный с именем Хрущева. С 1964 г., когда генеральным секретарем ЦК стал Л. И. Брежнев, литературная ситуация оказалась более прогнозируемой. На всех партийных съездах, начиная с двадцатого, в отчетных докладах непременно появлялись специальные абзацы, посвященные литературе. В шестой статье Советской Конституции (отмененной лишь в 1990 г.) было сказано о руководящей роли Коммунистической партии Советского Союза во всех сферах общественно-политической жизни. Фактически партийное руководство литературой было закреплено конституционно.

Таким образом, литературный процесс оттепели можно разделить на три взаимосвязанных и взаимообусловленных периода.

Первый отрезок «оттепели» (1953–1954 гг.) связан с освобождением от предписаний нормативной (канонической) эстетики, правил подхода к действительности, отбора «правды» и «неправды», возникших в предвоенные и послевоенные годы и отражавших их суровый характер, несвободу. В 1953 г. в № 12 журнала «Новый мир» появилась статья В. Померанцева «Об искренности в литературе», в которой автор указывал на весьма частое расхождение между лично увиденным и познанным писателем и тем, что ему же предписывалось изображать, что официально считалось правдой. Так, правдой в войне считалось не отступление, не катастрофа 1941 г., а только пресловутые победные удары. И даже писатели, знавшие о подвиге и трагедии защитников Брестской крепости в 1941 г. (например, К. М. Симонов), до 1956 г. не писали о ней, вычеркивали ее из своей памяти и биографии.

Второй этап «оттепели» (1955–1960 гг.) – это уже не сфера теории, а серия художественных произведений, утверждавших новый тип взаимосвязей писателя и общества, право писателя видеть мир, каков он есть. Это и роман В. Дудинцева «He хлебом единым» (1956), и крестьянский рассказ «Рычаги» вологодского поэта А. Яшина, и его же стихи из сборника с характерным названием «Босиком по земле» (1965), очерки и повести В. Ф. Тендрякова «Падение Ивана Чупрова» (1954), «Ненастье» (1954), «Тугой узел» (1956). Они и стали, наряду с ранее появившимися очерками «Районные будни» и «Трудная весна» (1956) В. В. Овечкина, истоками публицистической ветви «деревенской» прозы.

Третий отрезок «оттепели» (1961–1963 гг.) правомерно связан с романом писателя-фронтовика Ю. В. Бондарева (родился в 1924 г.) «Тишина» (1961), пьесами В. С. Розова (родился в 1913 г.) – в особенности с пьесой «Вечно живые» (1956) («Летят журавли» – название ее киноварианта), романом в защиту пленных советских солдат «Пропавшие без вести» (1962) С. П. Злобина (1903–1965), ранними повестями и романами
В. Аксенова, поэзией Е. Евтушенко и др. в журнале «Юность» и, безусловно, с первым достоверным описанием лагеря – повестью «Один день Ивана Денисовича» (1962) А. И. Солженицына.

В историю русской литературы период «оттепели» вошел как особый этап развития благодаря целому ряду и других достижений:

1) родились новые литературные направления в литературном процессе, целые течения «деревенской» прозы, «военной» прозы, прозы, условно говоря, «городской», или «интеллектуальной», расцвели авторская песня (В. Высоцкий, А. Галич и др.) и студийный театр;

2) эти течения оказались едиными не только тематически, проблемно, но и в совершенно ином качественном плане;

3) была создана историческая романистика В. С. Пикуля (1928–1989), в частности, его роман о Г. Распутине «У последней черты» (1979), роман-эссе В. Чивилихина «Память» (1982) о поисках «гения без имени», доселе безвестного создателя «Слова о полку Игореве», наконец, романы Д. Балашова о вольном Новгороде, о «младших государях» русских;

4) появились специфические работы о русской религиозно-нравственной идее в искусстве – «Письма из Русского музея» (1966), «Черные доски» (1969) Вл. Солоухина;

5) возникла историко-революционная романистика А. И. Солженицына («Красное колесо»);

6) произошел взлет научной фантастики, расцвет социальной антиутопии И. А. Ефремова: «Туманность Андромеды» (1958), «Лезвие бритвы» (1963), «Час быка» (1970) и братьев Стругацких: «Улитка на склоне» (1966), «Гадкие лебеди» (1972), «Пикник на обочине» (1972), «Жук в муравейнике» (1979).

Крупнейшим и неожиданным явлением литературы 60-х годов стало ее разделение на «городскую» и «деревенскую» вопреки всем традициям русской литературы. Хотя эта терминология вызывала осуждение у писателей и критиков, она осталась, выражая суть литературных процессов. «Городская» проза, начинавшая как молодая и исповедальная, осваивала пласты городской жизни с ее конфликтами и бытом, поисками места в жизни и самоопределением героев (А. Гладилин, А. Кузнецов, В. Аксенов, В. Максимов, Г. Владимов). «Деревенская» проза исследовала национальные начала народной жизни, в первую очередь крестьянства, его устои и нравственные ценности. Она опиралась на русскую классическую литературу. Проблема традиций, истории народной жизни была характерна для того времени. В 1952–1954 гг. в «Новом мире» были опубликованы очерки В. Овечкина «Районные будни», статья В. Померанцева «Об искренности в литературе», что способствовало разворачиванию широкой дискуссии.

В фокусе «городской прозы» сходятся многие острые социальные и психологические коллизии времени. Причем, если о «деревенской прозе» можно говорить как о явлении завершенном, то «городской прозе» в условиях нашей стремительной «урбанизации» и вызванных ею драмах и проблемах еще далеко до ухода со сцены. Здесь можно назвать книги В. Тендрякова, Ю. Трифонова, А. Битова, В. Дудинцева, Д. Гранина, С. Каледина, А. Кима, В. Маканина, Л. Петрушевской, Г. Семенова и др.

Наиболее яркий представитель так называемой «городской прозы» (этот термин еще более условен, чем термин «деревенская проза») –
Ю. В. Трифонов, хотя в творчестве этого писателя значительное место занимают исторические романы. Он развивает в прозе традиции психологического реализма, особенно близок к А. П. Чехову. Одна из сквозных тем «городских повестей» писателя – тема «великих пустяков в жизни», тема «мелочей», которые засасывают человека и ведут к саморазрушению личности (повести «Обмен», «Другая жизнь», «Дом на набережной», «Предварительные итоги», «Позднее прощание»).

2. а)Понятие «шестидесятники» в истории литературы восходит к движению народников, известных в ХIХ в. как поборники объединения интеллигенции с народной мудростью, идеями, устремлениями. Применительно к ХХ в. термин первоначально стал использоваться относительно поэтического сообщества, чьи члены выросли из реалий войны и сталинской политики. Большинство из них так или иначе пострадало от сталинского режима. Родители многие будущих представителей поэтической интеллигенции были «врагами народа». Таким образом, взращенные в условиях жесткого контроля и цензуры «шестидесятники» стал первыми на пути к демократическим проявлениям литературы советского периода. На их поэтические взгляды серьезно повлияла Великая Отечественная война. «Хрущевская оттепель» дала возможность поэтам более свободно выражать свои чувства и настроения. Знаковые имена того времени: А. Вознесенский, Б. Ахмадуллина, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, Ю. Мориц
и др.

Последовавшая за ХХ съездом либерализация общественной жизни, известная как эпоха «оттепели», стала контекстом активной деятельности. В этот период в искусстве поддерживалось «возвращение к ленинским нормам», отсюда – взлет апологетики В. Ленина (стихи А. Вознесенского,
Е. Евтушенко, пьесы М. Шатрова, проза Е. Яковлева), другая сторона вопроса – романтизация Гражданской войны и оппозиционный настрой относительно деятельности В. Сталина (Б. Окуджава, Ю. Трифанов и др.).

«Шестидесятники» – убежденные интернационалисты и сторонники мира без границ. Не случайно культовыми фигурами для них стали революционеры в политике и искусстве – В. Маяковский, Вс. Мейерхольд,
Б. Брехт, Э. Че Гевара, Ф. Кастро, Э. Хемингуэй, Э. М. Ремарк. Сам термин «шестидесятники» прижился в литературе после публикации в 1960 г. одноименной статьи С. Рассадина в журнале «Юность».

Символом связи литературы с жизнью стали выступления молодых поэтов: Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского. Именно с этими именами связано понимание «громкой» лирики. Большое воспитательное значение для молодых поэтов имели ставшие традиционными их стихийные выступления перед массовой аудиторией (по преимуществу молодежной) у памятника Маяковскому в Москве. Популярны были и организуемые общественностью творческие встречи: в Политехническом музее в Москве, в парках и дворцах культуры, поездки поэтов с чтением стихов по всей стране.

Поэтами в эти годы был опубликован ряд авторских сборников стихов: Б. Ахмадулина выпустила сборник «Струна» (1962), А. Вознесенский – сборник «Антимиры» (1964), Р. Рождественский – сборник «Ровеснику» (1962). А. Твардовский в 1953–1960 гг. создал поэму «За далью – даль» с острой антисталинской направленностью; Е. Евтушенко выступил с поэмой «Братская ГЭС» (1965); Твардовский в поэме «Теркин на том свете» (1963) дал сатирический образ бюрократического омертвления бытия.

Поэтическое слово зазвучало на многолюдных вечерах. Стали традицией Дни поэзии, собиравшие многотысячные аудитории в концертных залах, дворцах спорта, на стадионах. Произошел своеобразный эстрадный поэтический бум, в котором, несомненно, был и налет сенсационности, однако главное в этой тяге к стихам определялось способностью поэтов ответить на важнейшие духовные запросы людей, переживающих время обновления, освобождения от страха, раскрепощения, преодоления догматизма и бесконечных «табу».

Однако публичные выступления, пафос звучащего стиха, яркая гражданская позиция, свойственная представителям «громкой» лирики, не исключали наличия в поэзии того времени интимно-исповедальных образцов. Такое противопоставление особенно проявилось в 1960-е гг. Появился термин «тихая поэзия». Он родился в противовес громкой, эстрадной поэзии и связанному с ней поэтическому буму, а одновременно и в противовес книжности.

Уже тогда этот термин воспринимался как критическая натяжка, так как никакой реальной группы поэтов, готовых его принять в качестве программного лозунга, не существовало. Но критики в своих статьях такую группу упорно пытались создавать. На роль ее лидеров предлагались различные имена: пожалуй, чаще других В. Соколов – поэт принципиально негрупповой, всегда особняком державшийся в поэзии. «Тихая поэзия» также связывалась с именами трагически ушедших из жизни в самом начале 1970-х гг. поэтов: Н. Рубцова (1936–1971) и А. Прасолова (1930–1972). Это достаточно узкое, на наш взгляд, понимание одного из основополагающих направлений в русской поэзии второй половины XX в.

Втворчестве представителей тихой лирики (А. Передреева, А. Прасолова, Н. Рубцова, Ст. Куняева и др.) находят свое выражение мотивы, предуга­данные, разработанные «громкими» – мотивы гражданственности и нравственного возвышения личности, Памяти и Судьбы и т. д. Но воплощены они были с большой долей углубленного, сосредоточенного лиризма, характерного только для этой «волны». В их творчестве сказался знак времени – зрелость, стабильность, потребовавшая укоренить поиск в толще традиции, обеспечить активность и инициативу «золотым запасом духовности».

«Тихие» поэты, или «почвенники», в предельно обобщенной форме также отразили насущные проблемы своего времени. Обратившись к индивидуальности, конкретной личности, они в своем отдельном опыте пытались найти универсальную связь с окружающим, выйти к всеобщим основам природы, родины, семьи.

Наличие двух направлений в русской лирике 1960-х гг. не исключает существования и другой поэзии. И действительно, в это время обретают второе дыхание «старые» поэты (Б. Пастернак, Н. Заболоцкий, А. Яшин, Я. Смеляков), появляются новые молодые таланты (А. Вознесенский,
А. Никульков, Е. Евтушенко), возникает авторская песня (творчество
Ю. Визбора, А. Галича, А. Городницкого, Б. Окуджавы, В. Высоцкого), происходит посмертная реабилитация А. Блока, С. Есенина. На страницах газет и журналов разворачивается дискуссия о соотноше­нии науки и искусства, идет полемика, связанная с образом лирического ге­роя в поэзии.

Можно привести и другую классификацию поэзии 1960-х гг.:

1. Гражданская (лирико-публицистическая) поэзия – обращена к актуальным событиям своего времени, трактовка которых дается через личностное восприятие поэта. Публицистичность, открытая апелляция к читателю – одни из самых ярких ее черт. Представители: А. Т. Твардовский, Я. В. Смеляков, Е. А. Евтушенко и др.

2. Романтическая поэзия. Она отнюдь не прославляет идеалы революции, героику труда. В период «оттепели» романтическая поэзия поэтизирует прекрасное в самой жизни и человеке. Ее характерные фигуры –
Б. Ш. Окуджава, Ю. П. Мориц, Н. Н. Матвеева.

3. Философская лирика , которая обращена к так называемым вечным проблемам бытия: что есть мир, жизнь, смерть, в чем проблема смысла жизни, как соотносятся смерть и бессмертие. Таковы поздние тексты Б. Л. Пастернака, А. А. Тарковского, Н. А. Заболоцкого.

Все это в целом так и остается в отечественном литературоведении еще до конца не изученным.

б)Е. Евтушенко воспринимался как подлинный лидер всего шестидесятничества. Он возрождал в своем творчестве традицию позднего
В. Маяковского, которую скрещивал с традицией позднего С. Есенина (предельная искренность и распахнутость лирического чувства, чем пронизаны политические произведения поэта). Он ставит задачу – возродить истинную гражданственность, причем противопоставляет ей гражданственность казенную. По его словам, гражданственность – это нравственность в действии. Недаром у Евтушенко есть несколько стихотворений под названием «Гражданственность». Поэзия Евтушенко обращена к актуальным общественно-политическим проблемам эпохи. Современность – нерв его творчества. Только успевало событие совершиться, как Евтушенко уже реагировал на него.

Первоначальную известность молодому поэту приносит стихотворение «Наследники Сталина» (опубликовано в «Правде» в 1956 г.), напечатанное во время XX съезда КПСС, когда впервые прозвучал доклад о культе личности. Стихотворение как бы звучало в унисон с теми событиями, которые последовали в обществе. До этого Сталин находился в Мавзолее вместе с Лениным, а после XX съезда было принято решение о выносе тела из Мавзолея. Евтушенко описывает этот конкретный факт, а потом переводит все в метафорический план. Тело Сталина из Мавзолея вынесли, а теперь надо, чтобы Сталина вынесли из наших душ.

Крупнейшим по объему произведением Евтушенко, над которым он работал все годы «оттепели», стала поэма «Братская ГЭС». Здесь скрестились идеи и мотивы, разбросанные по большому числу его стихотворений и поэм. История России раскрыта в этой поэме как история борьбы народа и его лучших представителей за свободу и лучшее будущее страны. Запечатлены основные этапы революционного движения в России, начиная со Степана Разина. Повествование доведено до современности. Во «Введении» поэт противопоставляет точки зрения исторического пессимизма и оптимизма. Символом первого взгляда становится египетская пирамида – символ рабства и подавления, неверия в возможность изменить мир. Она считает угнетение человека нормой, существовавшей во всех странах во все века, и полагает, что и сегодняшняя цивилизация – тот же древний Египет, только в новой упаковке. «Песня надсмотрщиков»: цивилизацию делает Древним Египтом подавление личности. Ритм носит отчетливо милитаризованный характер. В спор с египетской пирамидой вступает новопостроенная Братская ГЭС. Не отрицая того, что в современном мире еще немало от древнего Египта, Братская ГЭС в то же время утверждает, что в человечестве есть силы, которые дадут возможность перестроить мир на основе гуманизма. История России (основной текст поэмы) дана в лицах: Разин, Пушкин (декабристы), Чернышевский (революционные демократы и народники). Что характерно, каждое лицо поэмы показано в особенно тяжелый и печальный для него момент. Основная концепция: искра свободы переходит из поколения в поколение. В главе «Ярмарка в Симбирске» появляется образ юного Ленина, что не случайно, так как у шестидесятников, осуждавших Сталина, идеалом был Ленин. Это еще гимназист, мальчик, который во время праздника в Симбирске видит упавшую в грязь пьяную женщину, помогает ей подняться и доводит до дома. Этот эпизод тоже переведен в метафорический план: большевики хотели привести к нормальной жизни нищую и несчастную, валяющуюся в грязи Россию. Звучит мотив веры в лучшее будущее России. Далее следуют главы об эпохе революции и основных этапах советского времени. В главе «Идут ходоки к Ленину» показан вождь в его зрелом возрасте. «Шестидесятники» всегда подчеркивали демократизм и гуманизм Ленина в противовес деспотизму и антигуманизму Сталина. Ходоки идут к Ленину за правдой, и он внимательно прислушивается к каждому народному голосу, чтобы осуществить на практике то, чего требуют люди.

Евтушенко оказался первым в советской литературе выразителем тех негативных изменений, которые принес с собой культ личности. В поэме говорится о том, что во времена Сталина было как бы две жизни СССР. В главе «Большевик» слово предоставляется большевику Карцеву. Рассказывается и о начале больших перемен, происходящих в советском обществе. Глава «Эшелон» повествует о том, как эшелоны бывших заключенных возвращаются обратно в европейскую Россию, а в противоположном направлении на строительство ГЭС направляются добровольцы. Из-за того, что негде спать, в качестве убежищ используются бывшие лагеря, где снята колючая проволока, на столах стоят букетики цветов, слышатся смех и песни.

Наибольшую известность из числа историй о строителях Братской ГЭС получила глава «Нюшка» – исповедь девушки, которая по комсомольской путевке приехала трудиться на стройку, но жизнь у нее сложилась не лучшим образом: ее обманули, ребенок родился без отца. Из роддома ее с ребенком встречает целая комсомольская бригада. Героиня больше всего хочет чистоты в человеческих отношениях, а также «чтоб у нас коммунизм получился». Автор выражает надежду, что все страшное позади, а впереди советского человека ждет прекрасная и светлая жизнь. Главная проблема поэмы – свобода, политическая и душевная, освобождение от тоталитарных стереотипов.

Как страстный защитник коммунистических идеалов, освобожденных от напластований сталинизма, выступаетР. Рождественский – прямой продолжатель агитпоэзии В. Маяковского. Характерные черты его творчества – открытая публицистичность, плакатность, ораторский стиль. В поэме «Письмо в тридцатый век», обращаясь к потомкам, Рождественский повествует о том, как мешали движению вперед негативные явления сталинской эпохи. Поэт не сомневается в том, что поставленная цель будет достигнута, если советские люди пойдут по пути не Сталина, а Ленина. Все перекосы не отменяют, по Рождественскому, героического пути советского народа в будущее. В его поэмах и стихотворениях очень сильны мотивы советского патриотизма. В поэме «Реквием» прославляется подвиг тех, кто защитил Родину от фашизма. Поэт призывает к тому, чтобы трудовые подвиги советского человека осуществлялись на такой же высоте. В то же время Рождественский выступает против обезличивания («Винтики»: перестать относиться к человеку, как к винтику).

Время опровергло многие прогнозы Евтушенко и Рождественского, особенно касающиеся политических и исторических перспектив. Но и сегодня сохраняет свое значение «Поэма о различных точках зрения» Рождественского. Поэтически осваивая мир, поэт стремится понять, в чем же смысл жизни. Автор сталкивает различные взгляды на данный вопрос и при этом гневно обрушивается на современное мещанство, обывателей, для которых не существует общечеловеческих идеалов и нормой является растительное существование. То, что у Евтушенко дано метафорически, символически, у Рождественского преподносится обыкновенно агитационно, плакатно, что и вынуждает квалифицировать его творчество как разновидность агитмассовой поэзии 1960-х гг.

Далеко не так однозначен А. Вознесенский, возрождающий традицию раннего Маяковского и выступающий как представитель социалистического авангардизма. Он впитал в себя бунтарский дух своего предшественника. Нормой существования Вознесенский считает жизнь на пределе ее возможностей, выступает как нравственный максималист, отстаивает приоритет духовного начала. Его стиль критика определяет как экспрессивно-метафорический. Поэт активно идет по пути обновления: использует нетрадиционные стихотворные размеры, вводит новую лексику, в том числе научно-техническую, политическую, опирается на живой разговорный язык.

Творчество Вознесенского неоднозначно, потому что у него есть второстепенная политическая линия – эти произведения к сегодняшнему дню устарели, утратили живое значение, осталось только историко-литературное. Но в то же время Вознесенский создал значительный пласт произведений общечеловеческого характера, в которых на первое место выходит тема гуманизма. Лучшая реализация темы любви и преданности у Вознесенского – «Юнона и Авось», мюзикл, выполненный совместно с А. Рыбниковым.

в)Высокие ноты гражданского, общественного звучания характерны для творчества всех «тихих» поэтов. Их внимание к миру природы не замыкалось в рамках поэтического живописания, а было прониза­но интенсивным духовным и философским началом.

Однажды А. Прасолов заметил, что ни у кого из других поэтов Земли нет такой близости к самому глубинному в человеке, как у русских. Все моменты сближения с природой поэт дает в динамике – «живой» поток жизни с одной стороны и «напряженный стебель» – с другой. Но сам контакт с миром для него не зафиксирован рамками конца и начала, он существовал задолго до его описания поэтом. А. Прасолов создает, таким образом, картину единства мира и героя, которая подтверждает его представления о вневременности существования единства человека и природы. Как правило, это происходит во время зенита, когда «заждавшаяся душа» легко и радостно «зачует» «огром­ное», «родимое». Нетрудно заметить, что растворенность личности в мире у «тихих» создает свой нравственно-философский эквивалент – душу.

О приверженности классической традиции заявили в своих стихах
А. Жигулин и В. Казанцев. Их поэзия полна социально-исторического и гражданско-публицистического пафоса. Познание мира происходит у них на основе подробнейшего изучения окружающего. А. Жигулин трудно постигал перемены в себе и окружающем мире, и лишь любовь к родине помогла ему найти свое творческое «Я», исцелить израненную душу. В. Казанцев начинает с неведомого ему, со стремления «жить тревогой», «жить глубиной».

Поэзия В. Соколова в то время казалась несовременной. Но он не оставил избранный путь, не отступил от своих принципов творчества, наоборот, всегда стре­мился к строгой классической форме стиха, ясности высказывания. В. Соколов умеет создать в стихе атмосферу непрерывного действия, движения мысли, что указывает на его творческое освоение и раз­витие одной из главных тем русской классической поэзии – темы пути, дороги. Его лирический герой ощущает постоянную тревогу и озабоченность будущим. Эта тревога ведет его к «верному слову», к тому, что в «душе хранится». Мотив души в его лирике намечен лишь пунктирно, а полное свое раскрытие он найдет в творчестве более молодых поэтов, представителей «новой волны» так называе­мой «тихой лирики». Стремление художника к разработке различных тем современности и истории, обращение к традициям русского клас­сического стиха привело поэта к синтезу биографического, природного и социально-исторического.

Особую нишу в «тихой» лирике занимает творчества Н. Рубцова. Все многочисленные исследователи его поэзии приходят к одним выводам. Для творчества данного поэта характерны:

– мысль о зависимости духовного мира человека от земли, природы и традиций крестьянской жизни и в связи с этим обращение к исторической памяти;

– память о войне;

– поэтизация малой родины;

– контекстуально выраженный социальный протест;

– крестьянское по духу понимание труда и природы как духовной доминанты;

– стремление к бескомпромиссной правде.

В такие философско-исторические моменты становится возможным появление значительных произведений, вырастающих до смысловой картины того существенного, что может быть высказано. Одно из них – настроение Н. Рубцова. Трудно найти другого такого поэта, который с такой же силой и яркостью показал бы нам в своем творчестве свой внешний и внутренний облик. Кажется, что вся его поэзия – долгий разговор о своей жизни: о мечтах и любви, дружбе и одиночестве, близких людях и потерях, т. е. лирический автобиографический роман в стихах.

г)К середине этого бурного десятилетия стала возрастать общая тенденция к усилению философско-аналитического начала в произведениях Я. Смелякова, В. Федорова, Л. Мартынова, Е. Винокурова, А. Межирова и др. поэтов. Совершенно очевидно их стремление зафиксировать новую ступень обобщенности мысли.

Углубление историзма в поэзии ощущалось повсеместно. В этом убеждает как опыт поэтов «военного» поколения, так и творчество поэтов молодых, поэтов «послевоенных призывов». Жизнь своих современников художники проверяли опытом истории – одним из наиболее верных и убедительных принципов воссоздания правды жизни. Это обстоятельство оказало свое влияние и на стиль поэзии второй половины 60-х годов. Закономерным кажется и то, что утверждение философской аналитики повлекло за собой углубление реалистических тенденций в художественных системах поэтов.

Стремление к философскому обобщению как проявление общей тенденции второй половины 1960-х гг. прослежено в творчестве поэтов разных поколений и направлений: В. Луговского, А. Твардовского, М. Луконина, В. Бокова, Н. Рубцова, А. Жигулина и др.

Художественное обобщение, к которому повсеместно обращались поэты, самым определенным образом высвечивало утверждение историко-аналитической тенденции в мировоззрении и поэзии того периода.

Вместе с тем именно в этот период зафиксировано развитие двух поэтических школ, отголоски которых ощутимы в отечественной лирике и на рубеже ХХI века.

Петербургская поэтическая школа сформировалась под акмеистским крылом А. Ахматовой. Группе молодых поэтов выпал счастливый жребий знакомства с ней. Общение с Ахматовой устанавливало живую связь между русской культурой Серебряного века и отечественной литературой 1960-х гг. Отдельные аспекты эстетики акмеизма получили развитие в творчестве поэтов Петербургской школы. Таким «единым стержнем смысла», одновременно соотнесенным с историей и личной судьбой, становится художественный образ культуры. Именно он становится средоточием мифологической модели мира, в которой, как в поэзии Мандельштама и Ахматовой, «разыгрывается драма» времени и пространства, природы и культуры, бытия и истории. Однако неоакмеизм в постмодернистской ситуации приобретает новые черты. Частное, внутреннее, субъективное уже не воспринимается как художественный абсолют. От лирической свободы эмоционально-суггестивного стиха (от слова «суггестия» – внушение) начинается движение в противоположном направлении, в поисках каких-то внеличностных художественных аргументов.

Изменился статус поэтического слова. В нем уже нет того сакрального звучания, уникальности, как в модернистском стихе, потому что нет самого пафоса неповторимости. Похожесть на всех становится новым пафосом. Поэтому появляется ирония, склонность к каламбуру, игре.

В Петербургскую школу вошли поэты старшего поколения, так называемые «шестидесятники» (Е. Рейн, А. Найман, А. Кушнер) и поэты младшего поколения – «семидесятники» (В. Кривулин, Е. Шварц), в целом продолжившие традиции своих предшественников. Петербургская школа не отличается единством направления. Она включает в себя, помимо неоакмеизма, традиции необарокко, ярко выраженные, например, в поэзии
Е. Шварц. В. Кривулин в разговоре, приведенном В. Кулаковым, говоря о Петербургской школе, назвал одну из ее отличительных особенностей – спиритуальность, пояснив, что «особая спиритуальная настороженность» присутствует именно в отношении к слову.

Спиритуализм – это философско-мистическое учение, признающее сущностью мира духовное первоначало и рассматривающее материальное как творение духа. Постоянная настороженность к слову проявляется прежде всего через настороженное вслушивание поэта в самого себя. Таким образом, поэт выступает в роли медиатора между первоосновой, Богом и миром Природы. Отсюда, безусловно, возникает принцип диалогичности между различными языковыми культурами.

Наиболее известным представителем школы, объединенной темой Петербурга, стал Иосиф Бродский . Он привлек к себе внимание отсутствием конформизма, нежеланием играть по принятым правилам, за что в 1964 г. был привлечен к суду за «тунеядство». Это послужило причиной выезда писателя из Советского Союза. Обладатель Нобелевской премии в области литературы за умение и желание экспериментировать в лирическом искусстве поэт впоследствии тему России считал для себя нежелательной.

Для героев Достоевского понятия «уехать» (в Америку) и «погибнуть» были синонимами. И. Бродский, покинув Россию, порвал не только с национальной традицией. Разрыв с Родиной был более существенным, дальнейшее его отношение к ней (демонстративный отказ от встречи с русскими писателями-демократами, сознательное игнорирование всех приглашений посетить Петербург) приобрело болезненный характер. Может быть, за этой «ненавистью» скрывались непреодоленная любовь и страх признаться себе в этом? Тем более, что за границей И. Бродский постоянно обращался к произведениям, написанным в России, как к источникам нового содержания. И даже несмотря на частичный переход на англоязычие в своем творчестве, поэт не оставлял тему Петербурга до конца своей жизни.

Другим заметным поэтическим «приобретением» 1960-х гг. стала «лианозовская школа». Свое название этот дружеский кружок поэтов и художников получил по названию поселка в Московской области, позже поглощенного Москвой и ставшего одним из ее районов. Кружок сформировался спонтанно вокруг Е. Кропавницкого, который родился на исходе ХIХ в. и был старше всех. Членами кружка стали поэты Г. Сапгир, И. Холин, В. Некрасов, Я. Сатуновский, художники О. Рабин, Н. Вечтомов,
Л. Мастеркова, В. Немухин. И хотя все члены «лианозовской школы» чувствовали некую общность творческих устремлений, объединяющее желание выразить себя свободно и полно, для них гораздо важнее было чисто человеческие отношения, внимание к творческим поискам всех членов кружка и поддержка друг друга. Характерно, что, сыграв решающую роль в формировании школы, Е. Л. Кропивницкий не дал ей свое имя и она сохранилась в истории русской культуры с «географическим» названием.

Решающую роль в становлении школы, по крайней мере на начальном этапе, сыграл Е. Л. Кропивницкий. Он стал духовным учителем для И. Холина и Г. Сапгира. Человек, щедро одаренный от природы, художник (в 1911 г. закончил Строгановское училище), музыкант (его опера «Кирибеевич» была высоко оценена композитором А. К. Глазуновым), поэт (до революции печатался в периодике), он был и крупной, своеобразной личностью, натурой, ограниченно соединявшей лиризм и скепсис, прирожденным наставником, не учившим чему-либо, а исподволь, в беседе, или посредством данной мимоходом оценки, делившийся знаниями с учеником, пробуждавший дремлющий талант, помогающий ему понять собственную натуру. В конечном счете влияние оказывала и сама жизнь учителя, который, по выражению Г. Сапгира, существовал наподобие античного или древнекитайского философа, предельно скромно, даже аскетично, но при этом жил интенсивной духовной жизнью. Е. Л. Кропивницкий был напрямую связан с культурой Серебряного века. Среди его друзей и близких знакомых – поэт и переводчик А. Альвинг (1885–1942), активно пропагандировавший поэзию И. Ф. Анненского и разбиравший его архив после смерти мастера; поэт и переводчик Ю. Верховский (1885–1956), занимавшийся, кроме того, как источником литературы, XIX веком; поэт
Ф. Чернов (1877–1940). Близкими товарищами либо соратниками по живописи были художники П. Кузнецов (1878–1968), Р. Фальк (1886–1958), А. Тышлер (1898–1980).

Все это, несомненно, отразилось и на живописной эстетике
Е. Л. Кропивницкого, и на его поэтике. Отказавшись в 1930-е гг. от своей прежней литературной манеры, он уничтожил большинство написанных до того момента стихов (в составленный им сборник, который вышел в 1977 г. за границей, Е. Л. Кропивнецкий включил только стихотворения, написанные после 1937 г.).

Он подчеркнуто называл себя «поэтом окраины и мещанских домиков». Стихи его, предельно конкретизированные, насыщенные точными, как будто избыточными деталями, запечатлели жизнь этой самой окраины, где ничего не укроется от соседских глаз, да никто ничего и не скрывает, где все и всё друг про друга знают, достаточно заглянуть за ограду или в любое из окошек.

Следует подчеркнуть, что «лианозовцы» (кроме Я. Солновского) никогда не интересовались социальными проблемами. Неверно было бы соотносить поиски художников-«лианозовцев» с «суровым реализмом» советских художников 1960-х гг., а поиски поэтов – с обновленным послевоенным реализмом в литературе. Пребывавшие в едином пространстве и времени, они, хотя и не бежали от современности, не испытывали к ней интересов. Начиная с первой публикации в самиздатском журнале
А. Гинсбурга «Синтаксис», где увидели свет стихотворения Г. Сапгира,
И. Холина и не относившегося еще к «лианозовскому» кругу Вс. Некрасова, их интересовали исключительно вопросы поэтики. Иное дело, как воспринимали их произведения другие. Уже само появление в 1959 г. независимого журнала, каким является «Синтаксис», автор и редактор которого договорились не касаться политики, было возведено в ранг политической акции, ибо действия их были истолкованы как желание уйти из-под надзора государства.

Тем не менее, социальный критицизм вообще не свойственен «лианозовцам». Главное и единственное, что составляло для них интерес, – это эстетика, на начальном этапе, возможно, «антиэстетика». Но выбранные ими объекты находились за пределами официальной культуры.

Для поэтов и художников-«лианозовцев» характерны повышенный интерес к исканиям товарищей и взаимная поддержка.

3.Общий подъем театрального искусства в конце 1950-х гг. повлек за собой и подъем драматургии. Появились произведения новых талантливых авторов, многие из которых определили основные пути развития драматургии ближайших десятилетий. Примерно в этот период сформировались индивидуальности трех драматургов, чьи пьесы часто ставились на протяжении всего советского периода, – В. Розова, А. Володина,
А. Арбузова. Арбузов дебютировал еще в 1939 г. с пьесой «Таня» и оставался созвучным своему зрителю и читателю в течение многих десятилетий. Конечно, репертуар 1950–1960-х гг. не исчерпывался этими именами, в драматургии активно работали А. Салынский, Л. Зорин, С. Алешин,
И. Шток, А. Штейн, К. Финн, С. Михалков, Ю. Мирошниченко, А. Софронов и др. Наибольшее количество постановок в театрах страны в течение двух-трех десятилетий приходилось на непритязательные комедии
В. Константинова и Б. Рацера, работавших в соавторстве. Однако подавляющее большинство пьес всех этих авторов сегодня известно лишь историкам театра. Произведения же Розова, Арбузова и Володина вошли в золотой фонд российской и советской классики.

В период «оттепели» бурно развивалось театральное искусство, что обусловило расширение и обновление репертуара театров, появление многих ярких драматических произведений талантливых авторов. На смену бесконфликтным пьесам, в которых действовал классово-идеологический принцип оценки персонажа, пришли серьезные драмы, посвященные нравственной проблематике. В зависимости от ведущего принципа создания образов «оттепельные» и «послеоттепельные» пьесы можно разделить на три типа:

· художественно-публицистическая драма;

· социально-психологическая драма;

· комедия.

Среди всего многообразия жанров и стилей, захлестнувших театр с конца 50-х гг. XX в. вплоть до наших дней, в современной драматургии можно отметить явное преобладание традиционной для русского театра социально-психологической пьесы. Несмотря на откровенно будничный, даже бытовой фон самого действия, большинство подобных произведений имело очень глубокий, многослойный философский и этический подтекст. В каком-то смысле авторы этих пьес стали продолжателями чеховских традиций в драматургии, когда в обыденном сюжете отражались «вечные», общечеловеческие вопросы и проблемы. Здесь писателями активно использовались такие приемы, как:

Создание «подводного течения»;

Встроенный сюжет;

Расширение сценического пространства путем введения в действие поэтических или предметных символов.

Например, маленький цветник с маргаритками в пьесе А. Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», как и старый вишневый сад из известной драмы А. Чехова, становится для героев Вампилова своеобразным тестом на способность любить, человечность, жизнелюбие.

Очень эффектными, усиливающими психоэмоциональное воздействие на зрителя, оказались такие приемы, как внесценические «голоса», иногда составляющие, по сути, отдельный план действия, или фантастические видения героев.

«Оттепель» впервые позволила приподнять идеологические декорации над советской сценой и драматургией. Разумеется, не все, но весьма значительную их часть. Прежде чем говорить о счастье всего человечества, неплохо было бы задуматься о счастье и несчастье отдельного человека.

Процесс «очеловечивания» заявил о себе в драматургии как в собственно литературной своей основе, так и в постановочной.

Поиски художественных средств, способных в рамках бытовой, камерной драмы передать ведущие тенденции времени, привели к созданию столь значительного произведения, как пьеса А. Арбузова «Иркутская история»(1959–1960).Изображение будничной человеческой драмы поднималось в ней на высоту поэтических раздумий о моральных принципах современника, а в облике самих героев живо запечатлевались особенности новой исторической эпохи.

В начале пьесы героиня, молодая девушка Валя, переживает состояние глубокого душевного одиночества. Разочаровавшись в любви, она утратила веру в людей, в возможность счастья для себя. Тягостную душевную опустошенность, скуку и прозу будничной работы она пытается восполнить частыми любовными похождениями, иллюзорной романтикой бездумной жизни. Любя Виктора, терпя от него унижения, она решает отомстить ему – выходит замуж за Сергея.

Начинается другая жизнь. Сергей помогает героине обрести себя заново. У него волевой, сильный, настойчивый и вместе с тем по-человечески обаятельный, полный душевной теплоты характер. Именно этот характер заставляет его, не задумываясь, броситься на помощь тонущему мальчику. Мальчик спасен, но Сергей погибает. Трагическое потрясение, переживаемое героиней, завершает перелом в ее душе. Меняется и Виктор, смерть друга заставляет его многое пересмотреть в собственной жизни. Теперь, после настоящих испытаний становится возможной и настоящая любовь героев.

Показательно, что Арбузов широко использовал в пьесе приемы сценической условности. Резкое смешение реального и условного планов, ретроспективный способ организации действия, перенесение событий из недавнего прошлого в настоящий день – все это было необходимо автору для того, чтобы активизировать читателя, зрителя, сделать более живым и непосредственным его контакт с героями, как бы вынося проблемы на простор широкого, открытого обсуждения.

Видное место в художественной структуре пьесы занимает хор. Он вносит в эту драму публицистические элементы, необычайно популярные в обществе того времени.

«Даже за день до смерти не поздно начать жизнь сначала» – таков главный тезис пьесы Арбузова «Мой бедный Марат»(1964), к утверждению которого герои приходят в финале, после многолетних духовных исканий. И сюжетно, и с точки зрения использованных здесь драматургических приемов «Мой бедный Марат»построен как хроника. В то же время пьеса снабжена подзаголовком «диалоги в трех частях». Каждая часть имеет свое точное, вплоть до месяца, обозначение времени. Этими постоянными датировками автор стремится подчеркнуть связь героев с окружающим их миром, оценивая их на протяжении целой исторической полосы.

Основные персонажи проходят испытания на душевную прочность. Несмотря на благополучный финал, автор как бы говорит: будничная жизнь, простые человеческие отношения требуют больших духовных сил, если хочешь, чтобы твои мечты об успехе и счастье не рухнули.

В наиболее известных драматических произведениях тех лет проблемы быта, семьи, любви не отделяются от вопросов морального и гражданского долга. Вместе с тем, конечно, острота и актуальность социально-нравственной проблематики сами по себе не являлись гарантом творческого успеха – он достигался лишь тогда, когда авторы находили новые драматургические способы рассмотрения жизненных противоречий, стремились к обогащению и развитию эстетической системы.

Очень интересно творчество А. Вампилова. Его главное достижение – сложная полифония живых человеческих характеров, во многом диалектически продолжающих друг друга и вместе с тем наделенных ярко выраженными индивидуальными чертами.

Уже в первой лирической комедии «Прощание в июне»(1965)отчетливо обозначились приметы героя, который в разных обличьях прошел затем через другие пьесы Вампилова.

Сложными психологическими путями идет к обретению духовной цельности Бусыгин, главный герой пьесы Вампилова«Старший сын»(1967).Сюжет пьесы строится весьма необычно. Бусыгин и его случайный попутчик Севостьянов по кличке Сильва оказываются в неизвестной им семье Сарафановых, переживающей не самые простые для себя времена. Бусыгин невольно становится ответственным за происходящее с «родственниками». По мере того, как он перестает быть чужим в доме Сарафановых, прежняя связь с Сильвой, оказавшимся на поверку обыкновенным пошляком, постепенно исчезает. Зато сам Бусыгин все более тяготится затеянной игрой, своим легкомысленным, но жестоким поступком. Он обнаруживает духовное родство с Сарафановым, для которого, кстати сказать, совсем уже неважно, кровный ли родственник ему главный герой. Поэтому долгожданное разоблачение приводит к благополучному финалу всю пьесу. Бусыгин делает трудный и потому осознанный, целенаправленный шаг вперед в своем духовном развитии.

Еще сложнее и драматичнее решается проблема нравственного выбора в пьесе «Утиная охота»(1967). Комическая стихия, столь естественная в прежних пьесах Вампилова, здесь сведена к минимуму. Автор детально исследует характер человека, утонувшего в житейской суете, и показывает, как, делая аморализм нормой поведения, не думая о добре для других, человек убивает в себе человеческое.

Утиная охота, на которую на протяжении всего действия собирается герой драмы Виктор Зилов, вовсе не является выражением его душевной сути. Он плохо стреляет, потому что признается, что ему жаль убивать уток. Как выясняется, ему и себя жаль, хотя однажды, дойдя до тупика в своем бессмысленном кружении среди как бы любимых женщин и как бы дружных с ним мужчин, он пытается прекратить все одним выстрелом. Сил на это, конечно, не хватило.

Этические проблемы с большой определенностью обнаружились в драме В. Розова «В день свадьбы»(1964). Здесь проверке на нравственную зрелость подвергаются еще достаточно молодые люди. В день свадьбы невеста вдруг заявляет, что свадьбе не бывать и что она навсегда расстается с женихом, хотя бесконечно его любит. При всей неожиданности такого решительного поступка поведение героини – Нюры Саловой, дочки ночного сторожа в маленьком приволжском городе – имеет свою неумолимую внутреннюю логику, вплотную подводящую ее к необходимости отказа от счастья. По ходу действия Нюра убеждается в горькой, но непреложной истине: человек, за которого она выходит замуж, давно любит другую женщину.

Своеобразие конфликтной ситуации, возникающей в пьесе, заключается в том, что борьба разгорается не между героями в пределах замкнутого и достаточно традиционного любовного «треугольника». Розов, ретроспективно обозначив реальные истоки создавшейся острой коллизии, следит в первую очередь за тем напряженным противоборством, которое происходит в душе героини, ибо в конечном счете ей самой надлежит сделать сознательный выбор, произнести решающее слово.

Розов противостоял догматической концепции «идеального героя», непременно проявляющего себя на исторически-социальном фоне. Действие его пьес всегда протекает в узком кругу персонажей. Если это не семья, то группа выпускников-одноклассников, собравшихся в школе на свой вечер после долгих лет разлуки. Сергей Усов, главный герой пьесы «Традиционный сбор» (1967), прямо говорит о ценности личности, не зависящей от профессиональных достижений, должностей, социальных ролей – для него важны первоосновы человеческой духовности. Поэтому он становится своеобразным арбитром в споре повзрослевших выпускников, пытающихся отделить зерна от плевел в оценках состоятельности той или иной судьбы. Сбор выпускников становится смотром их нравственных достижений.

Точно так же отделяют, отключают своих персонажей от многочисленных общественных связей А. Володин – «Старшая сестра» (1961), «Назначение» (1963); Э. Радзинский – «104 страницы про любовь» (1964), «Снимается кино»(1965).

Особенно характерно это для женских образов, которым безраздельно отданы авторские симпатии. Героини трогательно-романтичны и, несмотря на весьма непростые отношениями с окружающими, как будто толкающими к отказу от каких бы то ни было мечтаний, всегда остаются верными своим идеалам. Они тихи, не очень приметны, но, отогревая души близких, и для себя находят силы жить с верой и любовью. Девушка-стюардесса («104 страницы про любовь»), случайная встреча с которой не предвещала герою, молодому и талантливому физику Электрону, казалось бы, никаких перемен в его рационально-правильной жизни, в действительности показала, что человек без любви, привязанности, ощущения своей каждодневной необходимости другому человеку – вовсе не человек. В финале герой получает неожиданное известие о гибели подруги и понимает, что больше никогда не сможет чувствовать жизнь так, как это было когда-то, т. е. всего три с половиной месяца назад.

Интересно, что в 1960-е гг. многое изменилось даже для так называемой революционной драмы. С одной стороны, она стала прибегать к возможностям документализма, что во многом объясняется желанием авторов быть достоверными до самых мелочей. С другой, образы исторических деятелей обретали черты вполне «живых», т. е. противоречивых, сомневающихся, проходящих через внутреннюю душевную борьбу людей.

В пьесе М. Шатрова «Шестое июля»(1964), названной в подзаголовке «опытом документальной драмы», воссоздавалась непосредственно сама история революции в драматическом сцеплении обстоятельств и характеров. Автор ставил для себя задачу обнаружения этого драматизма и введения его в рамки театрального действия. Однако Шатров не пошел по пути простого воспроизведения хроники событий, он попытался раскрыть их внутреннюю логику, обнажая социально-психологические мотивы поведения их участников.

Исторические факты, положенные в основу пьесы, – левоэсеровский мятеж в Москве 6 июля 1918 г. – дал автору широкие возможности для поисков захватывающих сценических ситуаций, свободного полета творческой фантазии. Однако, следуя избранному им принципу, Шатров стремился обнаружить силу драматизма в самой реальной истории. Накал драматического действия усиливается по мере обострения политического и нравственного единоборства между двумя политическими деятелями – Лениным и лидером левых эсеров Марией Спиридоновой.

Зато в другой пьесе «Большевики» (1967) Шатров уже во многом, по собственному признанию, отходит от документа, точной хронологии ради создания более цельного художественного образа эпохи. Действие развертывается в течение всего нескольких часов вечером 30 августа 1918 г. (при этом сценическое время более или менее точно соответствует реальному). В Петрограде убили Урицкого, а в Москве было совершено покушение на жизнь Ленина. Не сами трагические события (они происходят за сценой), а их преломление в духовной жизни людей, выдвинутые ими нравственные проблемы составляют основу идейно-художественной концепции пьесы.

Столкновение различных взглядов на нравственные обязанности личности в обществе, процессы внутреннего, духовного развития героя, формирование его этических принципов, протекающее в напряженных и острых душевных борениях, трудных поисках, конфликтах с окружающими, – эти противоречия составляют движущее начало большинства пьес 1960-х гг. Обращая содержание произведений прежде всего к вопросам морали, личного поведения, драматурги существенно расширили диапазон художественных решений и жанров. В основе таких поисков и экспериментов лежало стремление усилить интеллектуальное начало драмы, а главное – найти новые возможности для выявления духовного, нравственного потенциала в характере человека.

4.В русской прозе 1960-х гг. намечается смена вектора: Н. Ляшко «Доменная печь», Ф. Гладков «Цемент» открывают список производственной прозы, которая, продолжая государственную «службу» революционно-романтической прозы, обращается к более актуальным в середине 1920-х гг. вопросам восстановления промышленности, строительства и воспитания нового типа личности, новой семьи. Как часто случается, первые произведения этого типа оказываются не самыми удачными. Кроме того, судить, скажем, о «Цементе» Ф. Гладкова по доступным для нас текстам вряд ли удастся, так как они представляют собою поздние редакции произведения, сильно отличающиеся от текста 1920-х гг.

Среди наиболее значительных явлений индустриальной прозы и произведений, отмеченных признаками сходства с ней, следует назвать «Соть» Л. Леонова, «День второй» И. Эренбурга, «Гидроцентраль» М. Шагинян, «Человек меняет кожу» Б. Ясенского, «Волга впадает в Каспийское море» Б. Пильняка, «Путешествие в страну, которой еще нет» Вс. Иванова, «Мужество» В. Кетлинской, «Время, вперед» В. Катаева и др.

Совершенно очевидно влияние на индустриальную прозу революционно-романтических произведений: система персонажей строится по одному принципу, не случайно главные герои биографически продолжают жизненный путь вчерашних комиссаров, командиров, вернувшихся с полей сражения бойцов, а среди персонажей обязательно обнаруживается затаившийся непримиримый враг.

Однако в период «оттепели» в официальной прозе наметился значительный сдвиг в пользу психологизации персонажей.

Литература 1960-х гг. продолжила художественное исследование бытия сельского труженика, начатое в первые десятилетия после 1917 г. («Поднятая целина» М. Шолохова, «Бруски» Ф. Панферова и др.). Произведения о деревне данных авторов были пронизаны пафосом преодоления темного, косного, отсталого, индивидуалистского, собственнического, что вступало в противоречие с задачами строительства новой жизни. В центре же внимания писателей 60-х годов оказываются вопросы сохранения всего ценного в традициях деревенского быта, своеобразия национального уклада, народной морали. Под «деревенской прозой» подразумевается особая творческая общность, т. е. это в первую очередь произведения, объединенные общностью тем, постановкой нравственно-философских и социальных проблем. Для них характерно изображение неприметного героя-труженика, наделенного жизненной мудростью и большим нравственным содержанием. Писатели этого направления стремятся к глубокому психологизму в изображении характеров, к использованию местных речений, диалектов, областных словечек. На этой почве вырастает их интерес к историко-культурным традициям русского народа, теме преемственности поколений.

В начале 1950-х гг. на страницах литературных журналов стали появляться статьи и произведения, сыгравшие роль возбудителя общественного мнения. Острую полемику среди читателей и критиков вызвала повесть И. Эренбурга «Оттепель». Образы героев были даны в неожиданном ключе. Главная героиня, расставаясь с близким человеком, директором завода, приверженцем советской идеологии, в его лице порывает с прошлым страны. Помимо основной сюжетной линии, описывая судьбу двух живописцев, писатель ставит вопрос о праве художника быть независимым от любых установок.

В 1956 г. вышли роман В. Дудинцева «Не хлебом единым» и повести П. Нилина «Жестокость», С. Антонова «Дело было в Пенькове». В романе Дудинцева прослеживается трагический путь изобретателя в условиях бюрократической системы. Главные герои повестей Нилина и Антонова привлекали живыми характерами, искренним отношением к событиям вокруг себя, поисками собственной правды.

Наиболее яркие произведения этого периода были ориентированы на участие в решении злободневных для страны общественно-политических вопросов о пересмотре роли личности в государстве. В обществе шел процесс освоения пространства открывшейся свободы. Большинство участников споров не отказывалось от социалистических идей.

Второй Всесоюзный съезд писателей (15–26 декабря 1954 г.; первый съезд, как известно, состоялся еще в 1934 г.) прошел в достаточно откровенных дискуссиях. Один из патриархов советской литературы М. А. Шолохов, выступая в прениях, выразил сожаление о «грязном потоке безликой и посредственной литературы», захлестнувшей страницы изданий и порожденной официальными заказами. Съезд не вынес никаких серьезных обвинений в адрес инакомыслящих писателей. Напротив, он принес несколько реабилитаций в литературном мире: были сняты ограничения в издательской деятельности таких писателей, как М. А. Булгаков и
Ю. Н. Тынянов.

Интеллигенция раскололась на два лагеря: консерваторов и либералов. Главой консерваторов оказался писатель В. А. Коч

1956 - 1964 (период «классической оттепели»); отдельные исследователи выделяют раннюю и позднюю «оттепель». (Она ещё не пришла, но некоторые черты уже проявились.) Это, соответственно, с 1953 до 1956 и с 1964 по 1968 год.

В 1954 году Илья Эренбург написал повесть «Оттепель», название которой в последующем было использовано для обозначения нового этапа в жизни советского общества, наступившего после смерти Сталина и характеризовавшегося резким изменением социально-политического и экономического курса в направлении его либерализации. Руководство страны, прежде всего в лице Хрущёва, провозглашает отказ от политического террора и массовых репрессий, вину за которые возлагает на Сталина, и начинает своеобразную перестройку советского общества. Предполагалось существующую социалистическую систему оставить в неприкосновенности, то есть сам тип общественного строя не менять, но реформировать, усовершенствовать её. Восстановить законность, расширить права и свободы граждан, осуществить демократизацию, использовать достижения научно-технического прогресса для повышения материального уровня жизни людей и утвердить так называемый гуманный социализм, или же социализм с человеческим лицом. Осуществив данную программу, мыслилось перейти к развёрнутому строительству коммунизма. «Нынешнее поколения советских людей будет жить при коммунизме». Если бы это обещание Хрущёва сбылось, коммунизм наступил бы в конце 1970-х годов. 20 лет казалось вполне достаточным, чтобы сбылась эта мечта.

В стране осуществляется широкая пропагандистская кампания по развенчанию культа личности Сталина и преодолению последствий сталинизма, укоренившихся в жизни общества. В первую очередь Хрущёв осуществляет реабилитацию невинно репрессированных. («Эй, шофёр, гони в Бутырский хутор... - А ты, товарищ, опоздал». - Высоцкий. «Чтоб не стало по России лагерей».)

Принцип материальной заинтересованности в результатах труда. Средняя заработная плата повышается при Хрущёве сразу вдвое и достигает 50 рублей в месяц. Крестьяне получают паспорта и право без разрешения начальства покидать деревню (раньше это было запрещено), тем более что требовалось много рабочих рук на так называемых стройках коммунизма (Сибирь, Целина). В стране разворачивается обширное жилищное строительство. Раньше до половины населения страны жило в бараках. Вводится два выходных дня в неделю при сохранении прежней зарплаты. Запущен первый ИСЗ. Созданы первый в мире синхрофазотрон и первый атомный ледокол. И хотя проблем оставалось больше, чем достижений, в период «оттепели» страна сделала большой рывок вперёд во многих отношениях. Таковы были результаты либерализации и пришедшей (относительной) свободы.

СССР в эти годы напоминал Гулливера, которого во время сна лилипуты привязали к земле. А тут постепенно начинается какое-то раскрепощение, страна начинает шевелиться и выходить из оцепенения. Изменилась сама атмосфера жизни, ушёл из жизни страх. Люди стали ежедневно ходить в гости, собираться компаниями и обсуждать всё, что происходит в стране. (А раньше было очень развито «стукачество».) И в этих беседах зарождалось постепенно так называемое общественное мнение.

Известный впоследствии Владимир Буковский пишет: будь его воля, он бы в центре Москвы установил бы памятник пишущей машинке («Они стрекотали, печатали по всем крупным городам»). Не дожидаясь официального опубликования, люди перепечатывали себе в личное пользование запрещённых в советское время авторов. Второй памятник, по предложению Буковского, - человеку с гитарой, потому что в период «оттепели» зарождается авторская песня. Кумирами тех времён были Галич, Высоцкий, Окуджава, Визбор и некоторые другие. Это новый тип поэзии, песенная поэзия. Барды очень много сделали для освобождения умов от замшелых догм.

Свою роль в начавшемся раскрепощении умов сыграл международный фестиваль молодёжи и студентов (1958) в Москве. Советские люди впервые вживую, не на картинке увидели живых латиноамериканцев и африканцев. Возникло явление «штатничества» - поклонники некоторых аспектов культуры США: джаз, виниловые пластинки с зарубежной музыкой, американское искусство, архитектура, западный покрой одежды. Руководство не любило тех, кто модно одевается, и вело со «стилягами» активную борьбу.

Открылась некоторая щель на запад. Самым популярным западным писателем был Эрнест Хемингуэй. «Чуть ли не в каждом втором доме есть его фотография». Зарубежное влияние на советскую литературу в это время ощутимо усилилось.

Не выдержав мук совести, застрелился Фадеев (1956). Писательская организация при нём вела себя постыдно. Не известно ни одного факта, когда она вступилась бы в защиту репрессированного. Напротив, требовалась санкция руководства союза писателей на арест. Фадеев эту санкцию давал. Вернувшиеся из лагерей писатели плевали ему в лицо. Стоя у его гроба, Пастернак сказал: «Он искупил свою вину». На место Фадеева приходит более прогрессивный, но и более осторожный Федин.

Литературная жизнь резко оживляется. Из лагерей вернулись Даниил Андреев, Солженицын, Шаламов, Смеляков, Серебрякова, Домбровский, Чичибабин. В литературу они принесли свой трагический опыт.

При Сталине съезды писателей, после первого, не проводились 20 лет. Они возобновляются в 1954 году. В дальнейшем - раз в пять лет.

В годы «оттепели» появляется ряд новых литературных журналов и альманахов. Самый популярный - «Юность» (для молодёжи, публиковал наиболее талантливых молодых авторов того времени). Начинают работать новые театры. Самый популярный - театр «Современник». В основном этот театр тоже ставил молодую, современную драматургию.

С 1956 года в СССР начинают проводиться ежегодные Дни поэзии, и раз в год издаётся альманах под таким же названием, куда отбиралось, по мере возможности, относительно лучшее. 1956 - несколько стихотворений Цветаевой. Печатали также Заболоцкого.

У молодых московских поэтов появилась традиция встречаться у памятника Маяковскому и читать свои стихотворения. Власти это не нравилось. За этими сборищами пристально наблюдала милиция и так называемые дружинники. Они брали под контроль всех, кто казался им подозрительным, и довольно жёстко с ними расправлялись. (Знакомство Алёны Басиловой с её будущим мужем Леонидом Губановым: обоих запихнули в машину, привезли в милицию; молодого человека били головой о стену.) Итак, свобода пришла, но она имела довольно ограниченный характер. По многим примерам это видно.

Во время «оттепели» приходит в литературу новое поколение писателей: Бродский, Ахмадулина, Вознесенский, Рубцов, Солженицын, Бондарев, Айтматов, Шукшин, Белов, Битов, Володин и ряд других. В писательской среде происходит раскол на сталинистов и либералов, так как отношение к событиям в стране было далеко не однозначным. Сталинисты считали перемены в обществе предательством делу коммунизма, и каждый шаг в сторону прогресса достигался ввиду их усилий с колоссальным трудом. Оплот сталинизма - «Октябрь» (главный редактор Всеволод Кочетов). Оплотом либерализма в период «оттепели» стал журнал «Новый мир», возглавляемый Твардовским. Реакционеры не дремали. Под их давлением был исключён из союза писателей Борис Пастернак и подвергся публичной травле на всю страну за то, что был удостоен Нобелевской премии за 1958 год. (С другой стороны, в тюрьму не попал и насильственной высылке за рубеж не подвергся.)

В 1960 году была изъята рукопись Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», которую он предложил на легальных условиях одному из журналов. Но главный редактор «настучал» в КГБ о вредном антисоветском произведении. Были изъяты оба экземпляра и даже копирки, сделанные машинисткой. (Один экземпляр был тайно передан знакомым в другой город.) Поскольку опубликовать было возможно далеко не всё, зарождается самиздат. Это нелегальные, не прошедшие цензуру произведения, которые часто рассматривались как опасные. Наиболее влиятельный самиздатский журнал - «Синтаксис» (издатель Александр Гинзбург). 1-й номер вышел тиражом 20 экземпляров. Там напечатались Бродский, Всеволод Некрасов, Сапгир, Холин, Ахмадулина и другие. Издание прекратилось после 3-го номера из-за ареста Гинзбурга.

По этой же причине появилась богема. При Хрущёве их относили к деклассированным элементам и тунеядцам (как Бродского). На самом деле они работали порой втрое больше, чем другие, но не получали денег. Богема бравировала своим аскетизмом, требовала интеллектуально-духовной автономии и не предавала свободу. Жизнь представителей богемы и неофициальной литературы измерялась количеством прочитанных книг (в основном запрещённых) и созданных рукописей. Интенсивно шла работа над собой. Представители неофициальной литературы занимали нонконформистскую позицию.

Опасаясь, что процесс выйдет из-под партийного контроля, Хрущёв в 1962-63 организовал масштабные встречи в Кремле с творческой интеллигенцией. Он искал поддержки у писателей, полностью не утративших, даже в годы сталинизма, свой авторитет в глазах общества, так как у него даже в ЦК было немало противников; с другой стороны, он хотел показать, что партийный контроль над литературой и искусством сохранится во что бы то ни стало. В своём выступлении он заявил, что главное для советской литературы - высокая идейность и художественное мастерство, партийность и народность. У Хрущёва даже была идея объединить всех творческих людей разных профессий в единый творческий союз: так легче контролировать. По ряду причин этого не произошло. Во время встреч некоторые писатели корректно и мягко осмеливались оспаривать отдельные тезисы руководителя страны. Эренбург, Евтушенко, Щипачёв отстаивали идею творческой свободы.

Произошло, однако, нравственное «избиение» Аксёнова и Вознесенского. Партии не понравилось, что у неё есть конкуренты в качестве властителей умов. Было устроено целое публичное представление, чтобы выставить этих кумиров в неприглядном свете. Хрущёв «прицепился» к высказыванию Вознесенского о том, как тот выделяет для себя лучших писателей в литературе: вертикаль высокого - низкого. Среди писателей «высокой» иерархии был назван Пастернак. (Мотивы личного знакомства.) Но как раз незадолго до того Пастернака исключили из союза писателей. «Если вам не нравится в СССР, мы в любой момент выпишем вам паспорт». На что Вознесенский стал читать поэму «Лонжюмо» о Ленине.

Итоговая реплика Хрущёва по чтении (смысл): «Ну мы вот вас тут всех послушали, послушали. А решать-то будет кто? Народ. А кто это, народ? А это его лучшие сыны. А лучшие сыны народа - это наша партия. А волю партии воплощает собой её центральный комитет. А центральный комитет - это я. Вот я-то и буду решать». Надо отдать Хрущёву должное: при нём, как бы он кого ни оскорблял, в тюрьму не попал ни один советский писатель. Из позднейших мемуаров: «Мы в руководстве сознательно были за оттепель. Но мы испугались, что за оттепелью польётся поток и мы будем не в состоянии его контролировать... Направить движение «оттепели» так, чтобы стимулировать только творческие силы, которые способствовали бы укреплению социализма» (Хрущёв).

Основным творческим методом продолжает оставаться социалистический реализм. Однако в теоретическом плане, и в практике он постепенно начинает подвергаться переоценке. Его бестенденциозную трактовку дал Андрей Синявский в статье «Что такое социалистический реализм», опубликованной в 1957 году во Франции на французском языке (переправлена нелегально). Автор статьи напоминает, что уже в первом пункте устава союза советских писателей дано определение: «Социалистический реализм предполагает правдивое, исторически конкретное изображение действительности в её революционном развитии с целью идейной переделки и коммунистического воспитания трудящихся».

Синявский обращает внимание на то, что Бальзак, Толстой изображали жизнь такой, какая она есть на самом деле, и показывает, что соцреалист всё, что он видит вокруг себя, воссоздаёт с позиций коммунистического идеала. Главным принципом оценки человека является классово-идеологический принцип. Искусство должно было в СССР помогать делу строительства коммунизма.

«Советское искусство насквозь телеологично». Советской литературе присуще утверждение цели, к которой движется мировое сообщество. Эта цель - коммунизм. Но, спрашивает Синявский, действительно ли мир движется к коммунизму? Нет, говорит он, это утопия. Когда он сравнивает постулат с реальностью, он не видит данного движения и соответствия. Значит, литература социалистического реализма не отражает правду жизни. Идеология стала новой религией, в которую верят просто фанатически. А истинно верующий не способен понять и принять точку зрения другого верующего. Коммунистическая идейность предопределяет писательскую зашоренность. Чтобы в реальности достичь цели, говорит Синявский, в Советском Союзе не останавливаются буквально ни перед чем. «Мы принесли в жертву идеалу нашу белоснежную душу. Чтобы навсегда исчезли тюрьмы, мы понастроили новых тюрем. ... Но, когда мы оглядываемся вокруг, то не находим того, что надеялись найти и во имя чего было принесено столько жертв». Те средства, которые применялись для создания идеального общества, в корне изменили его облик.

Свобода слова, подчёркивает Синявский, органически чужда коммунистической культуре. Какая свобода может быть у истинно, фанатично верующего? Только свобода ещё яростнее славить своего бога. Здесь же в качестве бога выступает коммунистическая партия и её вожди, а также и сам коммунистический идеал. А так как проводник идеологии в СССР - партия, то она и осуществляет так называемое руководство, то есть душит литературу и не даёт ей возможности нормально развиваться. Сюжеты всегда строятся таким образом, чтобы создать впечатление очередного шага, приближающего к светлому будущему, коммунистическому обществу. Поэтому они однотипны, о чём бы ни писалось.

Но разве плохо, как бы спрашивает Синявский, что есть оптимизм? Это неплохо, когда оптимизм имеет основания. А исторический оптимизм основан на слепой вере. Пример - ряд названий произведений западной и советской литературы. «Смерть героя», «По ком звонит колокол», «Время жить и время умирать», «Путешествие на край ночи», «Смерть после полудня», «Каждый умирает в одиночку» (западные авторы) - «Счастье», «Первые радости», «Хорошо», «Исполнение желаний», «Победители», «Свет над землёй» (советские авторы).

В значительной части советская литература представлена воспитательным романом, в котором, как правило, показана коммунистическая метаморфоза отдельного человека и целого коллектива, процесс «рождения нового человека». На самом деле это внедрение в сознание человека коммунистической идеологии и морали. Моральным признаётся всё, что служит победе коммунизма. Краеугольный камень советской литературы - Положительный Герой, насквозь пронизанный коммунистической идеологией, у которого нет в жизни никаких иных целей и задач, кроме служения коммунизму. Он обычно приукрашен, у него есть ответы на все вопросы, он всегда знает, что делать во всех лёгких и трудных ситуациях. Для старого реализма, напоминает Синявский, характерен ищущий герой, а для советской литературы - нашедший.

В 1940-е годы, наконец, появились такие тексты, где все герои без исключения положительные, отрицательных просто нет, и борьба идёт только между хорошим и лучшим, восторжествовала так называемая теория бесконфликтности, согласно которой в советском обществе все конфликты преодолены. Таким образом, соцреализм трансформируется в лже-соцреализм. Это индустрия мифов, которая полностью отказалась от жизнеподобных реалий. (Мифы о Ленине, Сталине, войне, коллективизации и проч. В пример приведена «Белая берёза» Бубённова.)

С точки зрения Синявского, по типу героя, содержанию и общему пафосу литература соцреализма гораздо ближе к классицизму, а не подлинному реализму XIX столетия. Более точным обозначением метода было бы, по Синявскому, «социалистический классицизм». Сближает его с классицизмом принцип нормативности. Должное изображается как действительное, как реально существующее. «Может быть, мы в дальнейшем придумаем что-нибудь другое, не вряд ли это будет литература социалистического реализма».

В годы оттепели, впрочем, наблюдается преодоление стереотипов лже-соцреализма. Сам социалистический реализм несколько укрепляет свои позиции. В нём становится больше возможностей для правдивого изображения реалий жизни. Обновление социалистического реализма с наибольшей полнотой демонстрирует творчество шестидесятников. Шестидесятники - те представители творческой интеллигенции, которые выступали за социализм с человеческим лицом и были бескомпромиссны в своей критике сталинизма, призывали к преодолению его последствий. Но сталинизм критиковался во имя укрепления и улучшения социализма, его критика осуществлялась с позиций идеализированного ленинизма. Характерные фигуры шестидесятнической литературы: Евтушенко, Рождественский; Бондарев, Айтматов; Розов, Володин и некоторые другие.

40. Литературная оттепель: общая характеристика (е гг.)

1. «Оттепель» - не термин, а метафора, закрепившаяся в специальной литературе с легкой руки Эренбурга (так назвавшего свою повесть 1954 года, опубликованную в «Знамени») для обозначения определенного периода развития советской истории, а вместе с ней и литературы.

2. С датировкой этого периода крайне сложно, существуют разные мнения: начало - 1953 (в полит истории - смерть Сталина; в литературном процессе - статья Померанцева в НМ «Об искренности в литературе», символизирующая новые веяния) / 1956 (доклад Хрущева на ХХ съезде партии); конец - (возврат на прежние позиции констатируют Стругацкие в «Комментариях к пройденному», Солженицын в «Бодался теленок с дубом» / (процессы Бродского и Синявского с Даниэлем) / 1968 (ввод советских войск в Прагу, закручивание гаек по всем направлениям).

3. Такие сложности с датировкой связаны с тем, что период крайне внутренне противоречивый: существовал журнал «Новый мир», но в противовес поддерживался «Октябрь» во главе с ярым сталинистом Кочетовым. Травили Пастернака за Нобелевскую премию за «Доктора Живаго», но опубликовали «Один день Ивана Денисовича» и «Теркина на том свете».

4. Но в любом случае этот период (условно - сер 50-х - конец 60-х) является, по Х. Гюнтеру, фазой деканонизации социалистического реализма, характеризующейся необратимой тенденцией к размыканию канона и плюрализации.

5. Плюрализация начинается с «освоения упущенного»: в культурное сознание очень порционно, но все-таки стали возвращаться произведения Бабеля, Платонова, Булгакова, Мандельштама. Приоткрылся «железный занавес», в «Иностранке» стали появляться произведения Хемингуэя, Фолкнера, Камю, Сартра, Беккета, Ионеско, Белля.

6. В текущем литературном процессе начинается расширение сюжетной сферы. Так возникает военная проза (Бондарев «Батальоны просят огня», 1957, «Последние залпы», 1959; Бакланов «Пядь земли», 1959, Мертвые сраму не имут», 1961, «Июль 41», 1965; Быков «Сотников», 1970). Война – область допущенной правды.

а) Важно, что во время войны и непосредственно после выходят только «Теркин» (1942-45) и «Сталинград» (заглавие «В окопах Сталинграда» не прошло по цензурным соображениям) Некрасова (1946), а дальше тянется полоса молчания, поскольку война была опытом, требовавшим латентного периода на осмысление. И вот к оттепели такой период заканчивается.

б) Бондарева и Бакланова обвиняли в «ремаркизме» - изображении т. н. «окопной правды».

7. Но Белая характеризует оттепель, в первую очередь, как обновление стилевого процесса.

8. Здесь в первых рядах т. н. деревенская проза (Шукшин «Двое на телеге», 1958; Абрамов «Братья и сестры», 1958, ну а уж потом всякие Распутины с Астафьевыми).

а) Деревенщики противопоставляли свои принципы изображения деревни тем, которые укрепились в соц. литературе т. н. «мрачного семилетия» () и вкратце обрисованы в статье Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной литературе» («лакировка действительности», все как один румяные и кудрявые).

б) А у Шукшина не только не все кудрявые, но еще и каждый получает свой голос (Белая: «Шукшин заговорил на голоса»), причем оказывается, что для этого даже необязательно прибегать к специальному стилевому регистру, а надо только отказаться от штампов и более сложно организовать систему т. з. – много несобственно прямой речи.

в) Кроме того, деревенщики первыми показали, что деревня – это не особая тематика, а инокультура (по опр. Лотмана) с особым отношением к творчеству, к смерти (Шукшин «Как помирал старик», 1967; Распутин «Последний срок», 1970).

9. Вслед за деревенщиками стилевой процесс обновляет молодая (исповедальная) проза. (Гладилин, Приставкин, Аксенов «Коллеги», 1960, «Звездный билет», 1961). Их произведения печатаются в «Юности» (главный редактор – Катаев), что уже само по себе симптоматично.

а) У Аксенова в повестях везде речь идет о молодых людях-выпускниках ВУЗов, стоящих на пороге выбора жизненного пути. И важно, что это не «железные феликсы» (каких требовал канон со времен Павла Власова – «Мать»), а люди сомневающиеся, рефлексирующие, имеющие право на ошибку.

б) И речь этих молодых людей пересыпана современным молодежным жаргоном.

10. Происходит обновление стилевого процесса и в поэзии. В середине 50-х годов всходит звезда поэтов-эстрадников Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, Рождественского с их усложненной в духе Маяковского поэтикой, установкой на предельную субъективность, гуманистическим пафосом и умеренно либеральными настроениями.

11. Кроме того, на оттепельной же волне возникает такое явление как бардовская песня. В середине 50-х дебютирует в этом жанре Окуджава (к тому моменту уже публиковавшийся как поэт и имевший написанными несколько песен), а под впечатлением от него – Высоцкий. Это синтетический жанр, во многом восполняющий не только штампованность поэзии, но у убогость театра.

12. Оттепель в критике и публицистике – журнал «Новый мир», которым в, заведовал Твардовский, где напечатали Солженицына и где была приличная критика (Помернцев «Об искренности в литературе», 1953; Абрамов «Люди колхозной деревни в послевоенной литературе», 1954; Щеглов «Русский лес» Леонида Леонова», 1954; Лакшин «Иван Денисович, его друзья и недруги», 1964). Критические статьи писались человеческим языком и противостояли канонам т. н. нормативной критики. Для читателя это была огромная отдушина.

13. Наконец, в 1968 году всяческую оттепель сворачивают, но, как мы знаем от старика Гюнтера, деканонизация – процесс необратимый. Поэтому в литературном плане эпоха раннего застоя наследует оттепели. Например, появившаяся в конце 60-х городская литература (автоназвание Трифонова – в противовес деревенской литературе) вполне обновлена, с точки зрения стиля, и вполне свежа по тематике – быт города (Трифонов «Обмен», 1969 – психологический конфликт построен вокруг обмена двух комнат на двухкомнатную квартиру , «Дом на набережной», 1976).

Общая характеристика литературы «оттепели»

ЛИТЕРАТУРА ОТТЕПЕЛИ - условное название периода литературы Советского Союза 1950-х- начала 1960-х. Смерть Сталина в 1953, ХХ (1956) и XXII (1961) съезды КПСС, осудившие "культ личности", смягчение цензурных и идеологических ограничений -- эти события определили перемены, отраженные в творчестве писателей и поэтов оттепели.

В начале 1950-х на страницах лит-х журналов стали появляться статьи и произведения, сыгравшие роль возбудителя общественного мнения. (напр, повесть Ильи Эренбурга Оттепель ). Большая роль литер-х альманахов.

Предпосылки оттепели закладывались в 1945. Многие писатели были фронтовиками. Проза о войне реальных участников военных действий или, как ее называли, "офицерская проза", несла важное понимание правды о прошедшей войне.

В 1956 вышли роман Владимира Дудинцева Не хлебом единым и повести Павла Нилина Жестокость , Сергея Антонова Дело было в Пенькове . В романе Дудинцева прослеживается трагический путь изобретателя в условиях бюрократической системы. Главные герои повестей Нилина и Антонова привлекали живыми характерами, их искренним отношением к событиям вокруг себя, поисками собственной правды.

А.Т Твардовский возгл журнал «Новый мир» - там обужд серьезн-е проблемы, напр, оптимального руководства сельским хозяйством (цикл очерков Валентина Овечкина Районные будни ) -> начало направления «деревенской прозы» (Ефим Дорош, Вл. Тендряков, Ф. Абрамов). + были альманахи "Литературная Москва" под редакцией Эммануила Казакевича и "Тарусские страницы" под редакцией Николая Оттена

Несмотря на атмосферу обновления, писатели соцреализма пытались «возникать» и дискутировать -> дискуссия Всеволода Кочетова, гл редактор журнала "Октябрь" с "Новым миром".

"Молодежная проза" печаталась в журнале "Юность"(ред Валентин Катаев). Ставка на молодых и неизвестных - у них исповедальная интонация, молодежный слэнг, искренний приподнятый настрой (пример: повесть Василия АксеноваЗвездный билет , где описан новый тип советской молодежи, впоследствии названный критиками "звездными мальчиками". Это новый романтик, жаждущий максимальной свободы, полагающий, что в поисках себя имеет право на ошибку.).

Появление новых авторов - Юрия Казакова, Фазилия Искандера. Продолжает развиваться жанр научной фантастики (Иван Ефремов -- Туманность Андромеды (1958), Сердце Змеи (1959), братья Аркадий и Борис Стругацкие -- Извне (1959), Страна багровых туч (1959), Путь на Амальтею (1960), Полдень, XXI век (1962), Далекая радуга (1962), Трудно быть богом (1964))

Осознали себя как писатели в 1960-1980-х - Юрию Трифонов, Солженицын, Венедикт Ерофеев, Иосиф Бродский.

Расцвет поэзии: с 1955 стал проводиться День поэзии, с 1956 - выходить альманах с одноименным названием. в 1958 на площади Маяковского был торжественно открыт памятник поэту. Поэты Рождественский и Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина.+ авторская песня - Окуджава.

Было много непубликуемых писателей, к-е объединялись в группы: в Ленинграде объединение поэтов при университете (В.Уфлянд, М.Еремин, Л.Виноградов и др.) вдохновлялось поэзией обэриутов, кружок при Ленинградском технологическом институте (Е.Рейн, Д.Бобышев, А.Найман) - акмеизм (тут был и молодой поэт Иосиф Бродский, к-й в 1964 был привлечен к суду за "тунеядство"), московская "лианозовская группа" (Г.Сапгир, И.Холин, Вс.Некрасов), кружок студентов института иностранных языков в Москве (поэт Станислав Красовицкий) студенческое объединение поэтов и художников СМОГ (В.Алейников, В.Делоне, А.Басилова, С.Морозов, В.Батшев, А.Соколов, Ю.Кублановский, Губанов и др.).

Публикациям некоторых авторов за границей («тамиздат») придавался статус чуть ли не государственной измены, что сопровождалось принудительной высылкой, скандалами, судебными разбирательствами и т.д. 1958 - скандал по поводу присуждения Нобелевской премии Борису Пастернаку за напечатанный за границей роман Доктор Живаго . Писателю пришлось отказаться от премии. 1965 - скандал с писателями Андреем Синявским (повести Суд идет , Любимов , трактат Что такое социалистический реализм ) и Юлием Даниэлем (повести Говорит Москва , Искупление ), с конца 1950-х публиковавшими свои произведения на Западе. Они были осуждены "за антисоветскую агитацию и пропаганду" на пять и семь лет лагерей. Владимиру Войновичу после публикации на Западе романа Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина пришлось покинуть СССР, т. к. надеяться на издание своих книг на родине он уже не мог.

САМИЗДАТ

После прихода к власти Брежнева считается, что "оттепель" закончилась. Критика была дозволена в рамках, не подрывающих существующий строй. Шло переосмысление роли Ленина -- Сталина в истории -- предлагались разные интерпретации. Критика Сталина шла на убыль. Переосмысление наследия начала века - Илья Эренбург -- воспоминания Люди, годы, жизнь (1961-1966). Многие впервые узнали о существовании таких исторических фигур, как Мандельштам, Бальмонт, Цветаева, Фальк, Модильяни, Савинков и др. Кого-то из авторов Серебряного века, в частности, Блока и Есенина, в 1950-е уже начали упоминать и печатать. Другие авторы все еще находились под запретом.

Вырабатывалась самоцензура. Внутренний цензор подсказывал автору, какие темы можно поднимать, а какие не стоит. Отдельные элементы идеологии воспринимались как формальность, условность, которую необходимо учитывать.

Терминологический минимум :«оттепель», «шестидесятники», поэтические школы, «громкая» лирика, «тихая» лирика,«деревенская» проза, «городская» проза, производственная драма, теория бесконфликтности, индустриальная проза.

План

1. «Оттепель» как особый период русской культуры.

2. Поэзия «шестидесятников» в контексте эволюции личностного начала авторов:

а) условность деления на «громкую» и «тихую» лирику;

б) представители «громкой» лирики;

в) представители «тихой» лирики;

г) две поэтические школы.

3. Основные тенденции развития драматического искусства в 1960-е гг.

4. Проза «оттепели»:

а) от индустриальной прозы к очерковой достоверности (официальная литература);

в) истоки формирования диссидентской литературы.

Литература

Тексты для изучения

1. Арбузов, А. Иркутская история.

2. Бродский, И. Стихи.

3. Вампилов, А. Старший сын. Прощание в июле. Утиная охота. Прошлым летом в Чулимске.

4. Вознесенский, А. Стихи.

5. Володин, А. Старшая сестра.

6. Дорош, Е. Деревенский дневник.

7. Евтушенко, Е. Братская ГЭС. Стихи.

8. Леонов, Л. Русский лес. Пирамида.

9. Овечкин, В. Районные будни.

10. Пастернак, Б. Доктор Живаго.

11. Померанцев, В. Об искренности в литературе.

12. Радзинский, Э. 104 страницы о любви. Снимается кино.

13. Рождественский, Р. Стихи.

14. Розов, В. Традиционный сбор.

15. Рубцов, Н. Стихи.

16. Сапгир, Г. Стихи.

17. Соколов, Б. Стихи.

18. Твардовский, А. Т. За далью – даль. Теркин на том свете. По праву памяти.

19. Тендряков, В. Ухабы. Поденка – век короткий.

20. Холин, И. Стихи.

21. Шатров, М. Большевики. Шестое июля.

Основная

1. История русской литературы ХХ века: учеб. пособие: в 2-х т. / под ред.
В. В. Агеносова. – М. : Юрайт, 2013.

2. Лейдерман, Н. Л. Русская литература ХХ века (1950–1990-е гг.) : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений: в 2-х т. Т. 1: 1953–1968 / Н. Л. Лейдерман,
М. Н. Липовецкий. – М. : Академия, 2010. – 416 с.

3. Роговер, Е. С. Русская литература ХХ века: учеб. пособие / Е. С. Роговер. – СПб. – М. : Сага-Форум, 2011. – 496 с.

Дополнительная

1. Громова, М. И. Русская современная драматургия / М. И. Громова. – М. : Флинта: Наука, 2002. – 368 с.

2. Канунникова, И. А. Русская драматургия ХХ века / И. А. Канунникова. – М. : Флинта: Наука, 2003. – 207 с.

3. Русская литература ХХ века: учеб. пособие для студ. вузов: в 2-х т. Т. 2: 1940–1990 гг. / под ред. Л. П. Кременцова. – М. : Академия, 2005. – 458 с.

4.Русская проза ХХ века / под ред. Т. М. Колядич. – СПб. : Филологический факультет СПбГУ – М. : Академия, 2005. – 255 с.

1. Литература «оттепели» – условное название периода литературы Советского Союза 1950-х – начала 1960-х гг. Смерть Сталина в 1953 г.,
ХХ (1956) и XXII (1961) съезды КПСС, осудившие «культ личности», смягчение цензурных и идеологических ограничений – эти события определили перемены, отраженные в творчестве писателей и поэтов «оттепели».

«Оттепель» – не термин, а метафора, закрепившаяся в специальной литературе с легкой руки Эренбурга (так назвавшего свою повесть
1954 года, опубликованную в «Знамени») для обозначения определенного периода развития советской истории, а вместе с ней и литературы.

Данный период до настоящего времени не имеет четких границ, существуют разные мнения: начало – 1953 г. (в политической истории – смерть Сталина; в литературном процессе – статья Померанцева «Об искренности в литературе», опубликованная в журнале «Новый мир», которая и символизирует новые веяния). По другим данным начало «оттепели» – 1956 г. (доклад Хрущева на ХХ съезде партии).

Окончание периода тоже имеет разночтения: 1) 1962–1963 гг. – возврат на прежние позиции в отношении к образцам художественной литературы со стороны ряда партийных деятелей констатируют братья Стругацкие в «Комментариях к пройденному», Солженицын в «Бодался теленок с дубом»; 2) 1964–1965 гг. – суды над Бродским и Синявским с Даниэлем); 3) 1968 г. – ввод советских войск в Прагу, ужесточение политики партии относительно инакомыслия, частичное возвращение партийной цензуры. Такие сложности с датировкой связаны с тем, что этот период крайне внутренне противоречивый: существовал журнал «Новый мир», но в противовес поддерживался «Октябрь» во главе с ярым сталинистом Кочетовым. Травили Пастернака за Нобелевскую премию за «Доктора Живаго», но опубликовали «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына и «Теркина на том свете» А. Твардовского и т. д.

Понятие «оттепель» не столько литературное, сколько общественно-политическое. Однако новое значение слова родилось именно в литературе.

В 1948 г. в журнале «Новый мир» было опубликовано стихотворение Н. Заболоцкого «Оттепель», а в 1954 г. из-под пера И. Г. Эренбурга вышла повесть «Оттепель», вызвавшая бурные дискуссии. Написана она была на злобу дня и теперь почти забыта, но название ее отразило суть перемен. Имя автора стало ассоциироваться с антисталинскими настроениями в обществе.

Важнейшими внутриполитическими событиями данного периода были ХХ и ХХII съезды КПСС, давшие новый вектор в развитии как страны в целом, так и в отношении правящей элиты с культурой, литературой.

ХХ съезд КПСС состоялся в феврале 1956 г. Были подведены итоги пятой пятилетки, приняты директивы по шестой пятилетке (1956–1960 гг.), поставлена задача – догнать и перегнать развитые капиталистические страны «в краткие исторические сроки». Планы были сорваны, задача забыта, а съезд вошел в историю советского общества благодаря докладу, сделанному Н. С. Хрущевым на последнем закрытом ночном заседании, которого в повестке дня не было. В докладе были приведены многочисленные факты жестоких расправ над высокопоставленными партийными, государственными и военными деятелями во времена Сталина. Этот доклад был засекречен от народа на 33 года (в СССР он был опубликован лишь в 1989 г.). С него началось постепенное освобождение общества от идеологии и практики государственного террора.

ХХ съезд КПСС положил начало широкому процессу реабилитации репрессированных в 30-е – начале 50-х гг. Весной 1953 г. реабилитация коснулась лишь узкого круга номенклатурной элиты, в 1957 г. была восстановлена национальная государственность в отношении репрессированных в годы войны калмыков и северокавказских народов. Им позволили вернуться на историческое место жительства. В 1964 г. был отменен Указ Президиума ВС СССР от 28 августа 1941 г. в отношении советских немцев, которых обвиняли в пособничестве оккупантам. В 1968 г. подобное обвинение сняли с крымских татар. В конце 60-х годов процесс реабилитации был свернут, тем самым была подведена черта «оттепели» в отношениях между властью и личностью.

Большой резонанс в жизни советского общества получили встречи руководителей партии и государства с деятелями культуры в 1957, 1962, 1963 гг. Они проходили на государственной даче под Москвой, в Доме приемов на Ленинских горах и в Кремле. Встречи носили «отеческий» характер: руководящая элита хвалила, журила, ругала, по их мнению, способных, талантливых, но нерадивых представителей культуры, которые иногда забывают, что живут в социалистическом государстве, где литература и искусство принадлежат народу и должны быть не только понятными ему, но и идеологически выдержанными.

Характер указаний по форме во многом отличался от жесткого идеологического давления на творческую интеллигенцию в сталинский период. По сути же они преследовали ту же цель: полностью подчинить творческую интеллигенцию партийному влиянию.

Резким диссонансом возникшим в период «оттепели» надеждам на изменения прозвучало в мае 1956 г. самоубийство писателя А. А. Фадеева. В предсмертном письме в ЦК КПСС было сказано: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественными руководителями партии и теперь уже не может быть подправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; все остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40–50 лет» . Предсмертное письмо не было опубликовано в те годы, но поступок Фадеева стал трагическим актом неповиновения власти.

Примером запугивания представителей культуры стала кампания против поэта Б. Л. Пастернака, которому в октябре 1958 г. была присуждена Нобелевская премия по литературе за опубликованный в Италии роман «Доктор Живаго». Роман был назван «политическим пасквилем», а его автор – «внутренним эмигрантом» и «предателем». Инициированное партийным руководством обсуждение поступка Пастернака вылилось в мощную осудительную кампанию. Именно в это время родилась одна из формул советского литературного быта: «Роман я не читал, но считаю…». На заводах и в колхозах, в вузах и писательских организациях люди, не читавшие роман, поддерживали методы травли, которые в итоге привели к тяжелой болезни и смерти Пастернака в 1960 г. В 1959 г. на III съезде писателей СССР Хрущев также осудил «очернителей» советской действительности, а заодно и «лакировщиков». Тем не менее через несколько лет, в 1962 г. по настоянию Н. С. Хрущева Президиум ЦК КПСС разрешил опубликовать повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», в которой содержались сведения о режиме и порядках в советских концлагерях, считавшиеся тогда секретными.

Главными качествами литературной политики становились непоследовательность, непредсказуемость. Это во многом было обусловлено противоречивой фигурой Н. С. Хрущева. Он то помогал писателям ощутить воздух свободы, то сурово одергивал. Хрущев был убежден, что партия и государство имеют право вмешиваться в вопросы культуры и потому очень часто и подолгу выступал перед творческой интеллигенцией, перед писателями. По его инициативе прошла череда читательских обсуждений романа В. Дудинцева «Не хлебом единым». Союз писателей сурово осудил роман. Однако на волне «оттепели» многие читатели безнаказанно позволяли себе откровенно высказываться о нем, находя в нем черты новаторства и художественной смелости.

С именем Хрущева связаны «арест» в феврале 1961 г. рукописи романа В. Гроссмана «Жизнь и судьба», заявление «в искусстве я сталинист», разгром художников-абстракционистов на выставке в Манеже. Сотканным из противоречий оказался весь период литературной жизни, связанный с именем Хрущева. С 1964 г., когда генеральным секретарем ЦК стал Л. И. Брежнев, литературная ситуация оказалась более прогнозируемой. На всех партийных съездах, начиная с двадцатого, в отчетных докладах непременно появлялись специальные абзацы, посвященные литературе. В шестой статье Советской Конституции (отмененной лишь в 1990 г.) было сказано о руководящей роли Коммунистической партии Советского Союза во всех сферах общественно-политической жизни. Фактически партийное руководство литературой было закреплено конституционно.

Таким образом, литературный процесс оттепели можно разделить на три взаимосвязанных и взаимообусловленных периода.

Первый отрезок «оттепели» (1953–1954 гг.) связан с освобождением от предписаний нормативной (канонической) эстетики, правил подхода к действительности, отбора «правды» и «неправды», возникших в предвоенные и послевоенные годы и отражавших их суровый характер, несвободу. В 1953 г. в № 12 журнала «Новый мир» появилась статья В. Померанцева «Об искренности в литературе», в которой автор указывал на весьма частое расхождение между лично увиденным и познанным писателем и тем, что ему же предписывалось изображать, что официально считалось правдой. Так, правдой в войне считалось не отступление, не катастрофа 1941 г., а только пресловутые победные удары. И даже писатели, знавшие о подвиге и трагедии защитников Брестской крепости в 1941 г. (например, К. М. Симонов), до 1956 г. не писали о ней, вычеркивали ее из своей памяти и биографии.

Второй этап «оттепели» (1955–1960 гг.) – это уже не сфера теории, а серия художественных произведений, утверждавших новый тип взаимосвязей писателя и общества, право писателя видеть мир, каков он есть. Это и роман В. Дудинцева «He хлебом единым» (1956), и крестьянский рассказ «Рычаги» вологодского поэта А. Яшина, и его же стихи из сборника с характерным названием «Босиком по земле» (1965), очерки и повести В. Ф. Тендрякова «Падение Ивана Чупрова» (1954), «Ненастье» (1954), «Тугой узел» (1956). Они и стали, наряду с ранее появившимися очерками «Районные будни» и «Трудная весна» (1956) В. В. Овечкина, истоками публицистической ветви «деревенской» прозы.

Третий отрезок «оттепели» (1961–1963 гг.) правомерно связан с романом писателя-фронтовика Ю. В. Бондарева (родился в 1924 г.) «Тишина» (1961), пьесами В. С. Розова (родился в 1913 г.) – в особенности с пьесой «Вечно живые» (1956) («Летят журавли» – название ее киноварианта), романом в защиту пленных советских солдат «Пропавшие без вести» (1962) С. П. Злобина (1903–1965), ранними повестями и романами
В. Аксенова, поэзией Е. Евтушенко и др. в журнале «Юность» и, безусловно, с первым достоверным описанием лагеря – повестью «Один день Ивана Денисовича» (1962) А. И. Солженицына.

В историю русской литературы период «оттепели» вошел как особый этап развития благодаря целому ряду и других достижений:

1) родились новые литературные направления в литературном процессе, целые течения «деревенской» прозы, «военной» прозы, прозы, условно говоря, «городской», или «интеллектуальной», расцвели авторская песня (В. Высоцкий, А. Галич и др.) и студийный театр;

2) эти течения оказались едиными не только тематически, проблемно, но и в совершенно ином качественном плане;

3) была создана историческая романистика В. С. Пикуля (1928–1989), в частности, его роман о Г. Распутине «У последней черты» (1979), роман-эссе В. Чивилихина «Память» (1982) о поисках «гения без имени», доселе безвестного создателя «Слова о полку Игореве», наконец, романы Д. Балашова о вольном Новгороде, о «младших государях» русских;

4) появились специфические работы о русской религиозно-нравственной идее в искусстве – «Письма из Русского музея» (1966), «Черные доски» (1969) Вл. Солоухина;

5) возникла историко-революционная романистика А. И. Солженицына («Красное колесо»);

6) произошел взлет научной фантастики, расцвет социальной антиутопии И. А. Ефремова: «Туманность Андромеды» (1958), «Лезвие бритвы» (1963), «Час быка» (1970) и братьев Стругацких: «Улитка на склоне» (1966), «Гадкие лебеди» (1972), «Пикник на обочине» (1972), «Жук в муравейнике» (1979).

Крупнейшим и неожиданным явлением литературы 60-х годов стало ее разделение на «городскую» и «деревенскую» вопреки всем традициям русской литературы. Хотя эта терминология вызывала осуждение у писателей и критиков, она осталась, выражая суть литературных процессов. «Городская» проза, начинавшая как молодая и исповедальная, осваивала пласты городской жизни с ее конфликтами и бытом, поисками места в жизни и самоопределением героев (А. Гладилин, А. Кузнецов, В. Аксенов, В. Максимов, Г. Владимов). «Деревенская» проза исследовала национальные начала народной жизни, в первую очередь крестьянства, его устои и нравственные ценности. Она опиралась на русскую классическую литературу. Проблема традиций, истории народной жизни была характерна для того времени. В 1952–1954 гг. в «Новом мире» были опубликованы очерки В. Овечкина «Районные будни», статья В. Померанцева «Об искренности в литературе», что способствовало разворачиванию широкой дискуссии.

В фокусе «городской прозы» сходятся многие острые социальные и психологические коллизии времени. Причем, если о «деревенской прозе» можно говорить как о явлении завершенном, то «городской прозе» в условиях нашей стремительной «урбанизации» и вызванных ею драмах и проблемах еще далеко до ухода со сцены. Здесь можно назвать книги В. Тендрякова, Ю. Трифонова, А. Битова, В. Дудинцева, Д. Гранина, С. Каледина, А. Кима, В. Маканина, Л. Петрушевской, Г. Семенова и др.

Наиболее яркий представитель так называемой «городской прозы» (этот термин еще более условен, чем термин «деревенская проза») –
Ю. В. Трифонов, хотя в творчестве этого писателя значительное место занимают исторические романы. Он развивает в прозе традиции психологического реализма, особенно близок к А. П. Чехову. Одна из сквозных тем «городских повестей» писателя – тема «великих пустяков в жизни», тема «мелочей», которые засасывают человека и ведут к саморазрушению личности (повести «Обмен», «Другая жизнь», «Дом на набережной», «Предварительные итоги», «Позднее прощание»).

2. а)Понятие «шестидесятники» в истории литературы восходит к движению народников, известных в ХIХ в. как поборники объединения интеллигенции с народной мудростью, идеями, устремлениями. Применительно к ХХ в. термин первоначально стал использоваться относительно поэтического сообщества, чьи члены выросли из реалий войны и сталинской политики. Большинство из них так или иначе пострадало от сталинского режима. Родители многие будущих представителей поэтической интеллигенции были «врагами народа». Таким образом, взращенные в условиях жесткого контроля и цензуры «шестидесятники» стал первыми на пути к демократическим проявлениям литературы советского периода. На их поэтические взгляды серьезно повлияла Великая Отечественная война. «Хрущевская оттепель» дала возможность поэтам более свободно выражать свои чувства и настроения. Знаковые имена того времени: А. Вознесенский, Б. Ахмадуллина, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, Ю. Мориц
и др.

Последовавшая за ХХ съездом либерализация общественной жизни, известная как эпоха «оттепели», стала контекстом активной деятельности. В этот период в искусстве поддерживалось «возвращение к ленинским нормам», отсюда – взлет апологетики В. Ленина (стихи А. Вознесенского,
Е. Евтушенко, пьесы М. Шатрова, проза Е. Яковлева), другая сторона вопроса – романтизация Гражданской войны и оппозиционный настрой относительно деятельности В. Сталина (Б. Окуджава, Ю. Трифанов и др.).

«Шестидесятники» – убежденные интернационалисты и сторонники мира без границ. Не случайно культовыми фигурами для них стали революционеры в политике и искусстве – В. Маяковский, Вс. Мейерхольд,
Б. Брехт, Э. Че Гевара, Ф. Кастро, Э. Хемингуэй, Э. М. Ремарк. Сам термин «шестидесятники» прижился в литературе после публикации в 1960 г. одноименной статьи С. Рассадина в журнале «Юность».

Символом связи литературы с жизнью стали выступления молодых поэтов: Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского. Именно с этими именами связано понимание «громкой» лирики. Большое воспитательное значение для молодых поэтов имели ставшие традиционными их стихийные выступления перед массовой аудиторией (по преимуществу молодежной) у памятника Маяковскому в Москве. Популярны были и организуемые общественностью творческие встречи: в Политехническом музее в Москве, в парках и дворцах культуры, поездки поэтов с чтением стихов по всей стране.

Поэтами в эти годы был опубликован ряд авторских сборников стихов: Б. Ахмадулина выпустила сборник «Струна» (1962), А. Вознесенский – сборник «Антимиры» (1964), Р. Рождественский – сборник «Ровеснику» (1962). А. Твардовский в 1953–1960 гг. создал поэму «За далью – даль» с острой антисталинской направленностью; Е. Евтушенко выступил с поэмой «Братская ГЭС» (1965); Твардовский в поэме «Теркин на том свете» (1963) дал сатирический образ бюрократического омертвления бытия.

Поэтическое слово зазвучало на многолюдных вечерах. Стали традицией Дни поэзии, собиравшие многотысячные аудитории в концертных залах, дворцах спорта, на стадионах. Произошел своеобразный эстрадный поэтический бум, в котором, несомненно, был и налет сенсационности, однако главное в этой тяге к стихам определялось способностью поэтов ответить на важнейшие духовные запросы людей, переживающих время обновления, освобождения от страха, раскрепощения, преодоления догматизма и бесконечных «табу».

Однако публичные выступления, пафос звучащего стиха, яркая гражданская позиция, свойственная представителям «громкой» лирики, не исключали наличия в поэзии того времени интимно-исповедальных образцов. Такое противопоставление особенно проявилось в 1960-е гг. Появился термин «тихая поэзия». Он родился в противовес громкой, эстрадной поэзии и связанному с ней поэтическому буму, а одновременно и в противовес книжности.

Уже тогда этот термин воспринимался как критическая натяжка, так как никакой реальной группы поэтов, готовых его принять в качестве программного лозунга, не существовало. Но критики в своих статьях такую группу упорно пытались создавать. На роль ее лидеров предлагались различные имена: пожалуй, чаще других В. Соколов – поэт принципиально негрупповой, всегда особняком державшийся в поэзии. «Тихая поэзия» также связывалась с именами трагически ушедших из жизни в самом начале 1970-х гг. поэтов: Н. Рубцова (1936–1971) и А. Прасолова (1930–1972). Это достаточно узкое, на наш взгляд, понимание одного из основополагающих направлений в русской поэзии второй половины XX в.

В творчестве представителей тихой лирики (А. Передреева, А. Прасолова, Н. Рубцова, Ст. Куняева и др.) находят свое выражение мотивы, предуга­данные, разработанные «громкими» – мотивы гражданственности и нравственного возвышения личности, Памяти и Судьбы и т. д. Но воплощены они были с большой долей углубленного, сосредоточенного лиризма, характерного только для этой «волны». В их творчестве сказался знак времени – зрелость, стабильность, потребовавшая укоренить поиск в толще традиции, обеспечить активность и инициативу «золотым запасом духовности».

«Тихие» поэты, или «почвенники», в предельно обобщенной форме также отразили насущные проблемы своего времени. Обратившись к индивидуальности, конкретной личности, они в своем отдельном опыте пытались найти универсальную связь с окружающим, выйти к всеобщим основам природы, родины, семьи.

Наличие двух направлений в русской лирике 1960-х гг. не исключает существования и другой поэзии. И действительно, в это время обретают второе дыхание «старые» поэты (Б. Пастернак, Н. Заболоцкий, А. Яшин, Я. Смеляков), появляются новые молодые таланты (А. Вознесенский,
А. Никульков, Е. Евтушенко), возникает авторская песня (творчество
Ю. Визбора, А. Галича, А. Городницкого, Б. Окуджавы, В. Высоцкого), происходит посмертная реабилитация А. Блока, С. Есенина. На страницах газет и журналов разворачивается дискуссия о соотноше­нии науки и искусства, идет полемика, связанная с образом лирического ге­роя в поэзии.

Можно привести и другую классификацию поэзии 1960-х гг.:

1. Гражданская (лирико-публицистическая) поэзия – обращена к актуальным событиям своего времени, трактовка которых дается через личностное восприятие поэта. Публицистичность, открытая апелляция к читателю – одни из самых ярких ее черт. Представители: А. Т. Твардовский, Я. В. Смеляков, Е. А. Евтушенко и др.

2. Романтическая поэзия. Она отнюдь не прославляет идеалы революции, героику труда. В период «оттепели» романтическая поэзия поэтизирует прекрасное в самой жизни и человеке. Ее характерные фигуры –
Б. Ш. Окуджава, Ю. П. Мориц, Н. Н. Матвеева.

3. Философская лирика , которая обращена к так называемым вечным проблемам бытия: что есть мир, жизнь, смерть, в чем проблема смысла жизни, как соотносятся смерть и бессмертие. Таковы поздние тексты Б. Л. Пастернака, А. А. Тарковского, Н. А. Заболоцкого.

Все это в целом так и остается в отечественном литературоведении еще до конца не изученным.

б)Е. Евтушенко воспринимался как подлинный лидер всего шестидесятничества. Он возрождал в своем творчестве традицию позднего
В. Маяковского, которую скрещивал с традицией позднего С. Есенина (предельная искренность и распахнутость лирического чувства, чем пронизаны политические произведения поэта). Он ставит задачу – возродить истинную гражданственность, причем противопоставляет ей гражданственность казенную. По его словам, гражданственность – это нравственность в действии. Недаром у Евтушенко есть несколько стихотворений под названием «Гражданственность». Поэзия Евтушенко обращена к актуальным общественно-политическим проблемам эпохи. Современность – нерв его творчества. Только успевало событие совершиться, как Евтушенко уже реагировал на него.

Первоначальную известность молодому поэту приносит стихотворение «Наследники Сталина» (опубликовано в «Правде» в 1956 г.), напечатанное во время XX съезда КПСС, когда впервые прозвучал доклад о культе личности. Стихотворение как бы звучало в унисон с теми событиями, которые последовали в обществе. До этого Сталин находился в Мавзолее вместе с Лениным, а после XX съезда было принято решение о выносе тела из Мавзолея. Евтушенко описывает этот конкретный факт, а потом переводит все в метафорический план. Тело Сталина из Мавзолея вынесли, а теперь надо, чтобы Сталина вынесли из наших душ.

Крупнейшим по объему произведением Евтушенко, над которым он работал все годы «оттепели», стала поэма «Братская ГЭС». Здесь скрестились идеи и мотивы, разбросанные по большому числу его стихотворений и поэм. История России раскрыта в этой поэме как история борьбы народа и его лучших представителей за свободу и лучшее будущее страны. Запечатлены основные этапы революционного движения в России, начиная со Степана Разина. Повествование доведено до современности. Во «Введении» поэт противопоставляет точки зрения исторического пессимизма и оптимизма. Символом первого взгляда становится египетская пирамида – символ рабства и подавления, неверия в возможность изменить мир. Она считает угнетение человека нормой, существовавшей во всех странах во все века, и полагает, что и сегодняшняя цивилизация – тот же древний Египет, только в новой упаковке. «Песня надсмотрщиков»: цивилизацию делает Древним Египтом подавление личности. Ритм носит отчетливо милитаризованный характер. В спор с египетской пирамидой вступает новопостроенная Братская ГЭС. Не отрицая того, что в современном мире еще немало от древнего Египта, Братская ГЭС в то же время утверждает, что в человечестве есть силы, которые дадут возможность перестроить мир на основе гуманизма. История России (основной текст поэмы) дана в лицах: Разин, Пушкин (декабристы), Чернышевский (революционные демократы и народники). Что характерно, каждое лицо поэмы показано в особенно тяжелый и печальный для него момент. Основная концепция: искра свободы переходит из поколения в поколение. В главе «Ярмарка в Симбирске» появляется образ юного Ленина, что не случайно, так как у шестидесятников, осуждавших Сталина, идеалом был Ленин. Это еще гимназист, мальчик, который во время праздника в Симбирске видит упавшую в грязь пьяную женщину, помогает ей подняться и доводит до дома. Этот эпизод тоже переведен в метафорический план: большевики хотели привести к нормальной жизни нищую и несчастную, валяющуюся в грязи Россию. Звучит мотив веры в лучшее будущее России. Далее следуют главы об эпохе революции и основных этапах советского времени. В главе «Идут ходоки к Ленину» показан вождь в его зрелом возрасте. «Шестидесятники» всегда подчеркивали демократизм и гуманизм Ленина в противовес деспотизму и антигуманизму Сталина. Ходоки идут к Ленину за правдой, и он внимательно прислушивается к каждому народному голосу, чтобы осуществить на практике то, чего требуют люди.

Евтушенко оказался первым в советской литературе выразителем тех негативных изменений, которые принес с собой культ личности. В поэме говорится о том, что во времена Сталина было как бы две жизни СССР. В главе «Большевик» слово предоставляется большевику Карцеву. Рассказывается и о начале больших перемен, происходящих в советском обществе. Глава «Эшелон» повествует о том, как эшелоны бывших заключенных возвращаются обратно в европейскую Россию, а в противоположном направлении на строительство ГЭС направляются добровольцы. Из-за того, что негде спать, в качестве убежищ используются бывшие лагеря, где снята колючая проволока, на столах стоят букетики цветов, слышатся смех и песни.

Наибольшую известность из числа историй о строителях Братской ГЭС получила глава «Нюшка» – исповедь девушки, которая по комсомольской путевке приехала трудиться на стройку, но жизнь у нее сложилась не лучшим образом: ее обманули, ребенок родился без отца. Из роддома ее с ребенком встречает целая комсомольская бригада. Героиня больше всего хочет чистоты в человеческих отношениях, а также «чтоб у нас коммунизм получился». Автор выражает надежду, что все страшное позади, а впереди советского человека ждет прекрасная и светлая жизнь. Главная проблема поэмы – свобода, политическая и душевная, освобождение от тоталитарных стереотипов.

Как страстный защитник коммунистических идеалов, освобожденных от напластований сталинизма, выступаетР. Рождественский – прямой продолжатель агитпоэзии В. Маяковского. Характерные черты его творчества – открытая публицистичность, плакатность, ораторский стиль. В поэме «Письмо в тридцатый век», обращаясь к потомкам, Рождественский повествует о том, как мешали движению вперед негативные явления сталинской эпохи. Поэт не сомневается в том, что поставленная цель будет достигнута, если советские люди пойдут по пути не Сталина, а Ленина. Все перекосы не отменяют, по Рождественскому, героического пути советского народа в будущее. В его поэмах и стихотворениях очень сильны мотивы советского патриотизма. В поэме «Реквием» прославляется подвиг тех, кто защитил Родину от фашизма. Поэт призывает к тому, чтобы трудовые подвиги советского человека осуществлялись на такой же высоте. В то же время Рождественский выступает против обезличивания («Винтики»: перестать относиться к человеку, как к винтику).

Время опровергло многие прогнозы Евтушенко и Рождественского, особенно касающиеся политических и исторических перспектив. Но и сегодня сохраняет свое значение «Поэма о различных точках зрения» Рождественского. Поэтически осваивая мир, поэт стремится понять, в чем же смысл жизни. Автор сталкивает различные взгляды на данный вопрос и при этом гневно обрушивается на современное мещанство, обывателей, для которых не существует общечеловеческих идеалов и нормой является растительное существование. То, что у Евтушенко дано метафорически, символически, у Рождественского преподносится обыкновенно агитационно, плакатно, что и вынуждает квалифицировать его творчество как разновидность агитмассовой поэзии 1960-х гг.

Далеко не так однозначен А. Вознесенский, возрождающий традицию раннего Маяковского и выступающий как представитель социалистического авангардизма. Он впитал в себя бунтарский дух своего предшественника. Нормой существования Вознесенский считает жизнь на пределе ее возможностей, выступает как нравственный максималист, отстаивает приоритет духовного начала. Его стиль критика определяет как экспрессивно-метафорический. Поэт активно идет по пути обновления: использует нетрадиционные стихотворные размеры, вводит новую лексику, в том числе научно-техническую, политическую, опирается на живой разговорный язык.

Творчество Вознесенского неоднозначно, потому что у него есть второстепенная политическая линия – эти произведения к сегодняшнему дню устарели, утратили живое значение, осталось только историко-литературное. Но в то же время Вознесенский создал значительный пласт произведений общечеловеческого характера, в которых на первое место выходит тема гуманизма. Лучшая реализация темы любви и преданности у Вознесенского – «Юнона и Авось», мюзикл, выполненный совместно с А. Рыбниковым.

в)Высокие ноты гражданского, общественного звучания характерны для творчества всех «тихих» поэтов. Их внимание к миру природы не замыкалось в рамках поэтического живописания, а было прониза­но интенсивным духовным и философским началом.

Однажды А. Прасолов заметил, что ни у кого из других поэтов Земли нет такой близости к самому глубинному в человеке, как у русских. Все моменты сближения с природой поэт дает в динамике – «живой» поток жизни с одной стороны и «напряженный стебель» – с другой. Но сам контакт с миром для него не зафиксирован рамками конца и начала, он существовал задолго до его описания поэтом. А. Прасолов создает, таким образом, картину единства мира и героя, которая подтверждает его представления о вневременности существования единства человека и природы. Как правило, это происходит во время зенита, когда «заждавшаяся душа» легко и радостно «зачует» «огром­ное», «родимое». Нетрудно заметить, что растворенность личности в мире у «тихих» создает свой нравственно-философский эквивалент – душу.

О приверженности классической традиции заявили в своих стихах
А. Жигулин и В. Казанцев. Их поэзия полна социально-исторического и гражданско-публицистического пафоса. Познание мира происходит у них на основе подробнейшего изучения окружающего. А. Жигулин трудно постигал перемены в себе и окружающем мире, и лишь любовь к родине помогла ему найти свое творческое «Я», исцелить израненную душу. В. Казанцев начинает с неведомого ему, со стремления «жить тревогой», «жить глубиной».

Поэзия В. Соколова в то время казалась несовременной. Но он не оставил избранный путь, не отступил от своих принципов творчества, наоборот, всегда стре­мился к строгой классической форме стиха, ясности высказывания. В. Соколов умеет создать в стихе атмосферу непрерывного действия, движения мысли, что указывает на его творческое освоение и раз­витие одной из главных тем русской классической поэзии – темы пути, дороги. Его лирический герой ощущает постоянную тревогу и озабоченность будущим. Эта тревога ведет его к «верному слову», к тому, что в «душе хранится». Мотив души в его лирике намечен лишь пунктирно, а полное свое раскрытие он найдет в творчестве более молодых поэтов, представителей «новой волны» так называе­мой «тихой лирики». Стремление художника к разработке различных тем современности и истории, обращение к традициям русского клас­сического стиха привело поэта к синтезу биографического, природного и социально-исторического.

Особую нишу в «тихой» лирике занимает творчества Н. Рубцова. Все многочисленные исследователи его поэзии приходят к одним выводам. Для творчества данного поэта характерны:

– мысль о зависимости духовного мира человека от земли, природы и традиций крестьянской жизни и в связи с этим обращение к исторической памяти;

– память о войне;

– поэтизация малой родины;

– контекстуально выраженный социальный протест;

– крестьянское по духу понимание труда и природы как духовной доминанты;

– стремление к бескомпромиссной правде.

В такие философско-исторические моменты становится возможным появление значительных произведений, вырастающих до смысловой картины того существенного, что может быть высказано. Одно из них – настроение Н. Рубцова. Трудно найти другого такого поэта, который с такой же силой и яркостью показал бы нам в своем творчестве свой внешний и внутренний облик. Кажется, что вся его поэзия – долгий разговор о своей жизни: о мечтах и любви, дружбе и одиночестве, близких людях и потерях, т. е. лирический автобиографический роман в стихах.

г)К середине этого бурного десятилетия стала возрастать общая тенденция к усилению философско-аналитического начала в произведениях Я. Смелякова, В. Федорова, Л. Мартынова, Е. Винокурова, А. Межирова и др. поэтов. Совершенно очевидно их стремление зафиксировать новую ступень обобщенности мысли.

Углубление историзма в поэзии ощущалось повсеместно. В этом убеждает как опыт поэтов «военного» поколения, так и творчество поэтов молодых, поэтов «послевоенных призывов». Жизнь своих современников художники проверяли опытом истории – одним из наиболее верных и убедительных принципов воссоздания правды жизни. Это обстоятельство оказало свое влияние и на стиль поэзии второй половины 60-х годов. Закономерным кажется и то, что утверждение философской аналитики повлекло за собой углубление реалистических тенденций в художественных системах поэтов.

Стремление к философскому обобщению как проявление общей тенденции второй половины 1960-х гг. прослежено в творчестве поэтов разных поколений и направлений: В. Луговского, А. Твардовского, М. Луконина, В. Бокова, Н. Рубцова, А. Жигулина и др.

Художественное обобщение, к которому повсеместно обращались поэты, самым определенным образом высвечивало утверждение историко-аналитической тенденции в мировоззрении и поэзии того периода.

Вместе с тем именно в этот период зафиксировано развитие двух поэтических школ, отголоски которых ощутимы в отечественной лирике и на рубеже ХХI века.

Петербургская поэтическая школа сформировалась под акмеистским крылом А. Ахматовой. Группе молодых поэтов выпал счастливый жребий знакомства с ней. Общение с Ахматовой устанавливало живую связь между русской культурой Серебряного века и отечественной литературой 1960-х гг. Отдельные аспекты эстетики акмеизма получили развитие в творчестве поэтов Петербургской школы. Таким «единым стержнем смысла», одновременно соотнесенным с историей и личной судьбой, становится художественный образ культуры. Именно он становится средоточием мифологической модели мира, в которой, как в поэзии Мандельштама и Ахматовой, «разыгрывается драма» времени и пространства, природы и культуры, бытия и истории. Однако неоакмеизм в постмодернистской ситуации приобретает новые черты. Частное, внутреннее, субъективное уже не воспринимается как художественный абсолют. От лирической свободы эмоционально-суггестивного стиха (от слова «суггестия» – внушение) начинается движение в противоположном направлении, в поисках каких-то внеличностных художественных аргументов.

Изменился статус поэтического слова. В нем уже нет того сакрального звучания, уникальности, как в модернистском стихе, потому что нет самого пафоса неповторимости. Похожесть на всех становится новым пафосом. Поэтому появляется ирония, склонность к каламбуру, игре.

В Петербургскую школу вошли поэты старшего поколения, так называемые «шестидесятники» (Е. Рейн, А. Найман, А. Кушнер) и поэты младшего поколения – «семидесятники» (В. Кривулин, Е. Шварц), в целом продолжившие традиции своих предшественников. Петербургская школа не отличается единством направления. Она включает в себя, помимо неоакмеизма, традиции необарокко, ярко выраженные, например, в поэзии
Е. Шварц. В. Кривулин в разговоре, приведенном В. Кулаковым, говоря о Петербургской школе, назвал одну из ее отличительных особенностей – спиритуальность, пояснив, что «особая спиритуальная настороженность» присутствует именно в отношении к слову.

Спиритуализм – это философско-мистическое учение, признающее сущностью мира духовное первоначало и рассматривающее материальное как творение духа. Постоянная настороженность к слову проявляется прежде всего через настороженное вслушивание поэта в самого себя. Таким образом, поэт выступает в роли медиатора между первоосновой, Богом и миром Природы. Отсюда, безусловно, возникает принцип диалогичности между различными языковыми культурами.

Наиболее известным представителем школы, объединенной темой Петербурга, стал Иосиф Бродский . Он привлек к себе внимание отсутствием конформизма, нежеланием играть по принятым правилам, за что в 1964 г. был привлечен к суду за «тунеядство». Это послужило причиной выезда писателя из Советского Союза. Обладатель Нобелевской премии в области литературы за умение и желание экспериментировать в лирическом искусстве поэт впоследствии тему России считал для себя нежелательной.

Для героев Достоевского понятия «уехать» (в Америку) и «погибнуть» были синонимами. И. Бродский, покинув Россию, порвал не только с национальной традицией. Разрыв с Родиной был более существенным, дальнейшее его отношение к ней (демонстративный отказ от встречи с русскими писателями-демократами, сознательное игнорирование всех приглашений посетить Петербург) приобрело болезненный характер. Может быть, за этой «ненавистью» скрывались непреодоленная любовь и страх признаться себе в этом? Тем более, что за границей И. Бродский постоянно обращался к произведениям, написанным в России, как к источникам нового содержания. И даже несмотря на частичный переход на англоязычие в своем творчестве, поэт не оставлял тему Петербурга до конца своей жизни.

Другим заметным поэтическим «приобретением» 1960-х гг. стала «лианозовская школа». Свое название этот дружеский кружок поэтов и художников получил по названию поселка в Московской области, позже поглощенного Москвой и ставшего одним из ее районов. Кружок сформировался спонтанно вокруг Е. Кропавницкого, который родился на исходе ХIХ в. и был старше всех. Членами кружка стали поэты Г. Сапгир, И. Холин, В. Некрасов, Я. Сатуновский, художники О. Рабин, Н. Вечтомов,
Л. Мастеркова, В. Немухин. И хотя все члены «лианозовской школы» чувствовали некую общность творческих устремлений, объединяющее желание выразить себя свободно и полно, для них гораздо важнее было чисто человеческие отношения, внимание к творческим поискам всех членов кружка и поддержка друг друга. Характерно, что, сыграв решающую роль в формировании школы, Е. Л. Кропивницкий не дал ей свое имя и она сохранилась в истории русской культуры с «географическим» названием.

Решающую роль в становлении школы, по крайней мере на начальном этапе, сыграл Е. Л. Кропивницкий. Он стал духовным учителем для И. Холина и Г. Сапгира. Человек, щедро одаренный от природы, художник (в 1911 г. закончил Строгановское училище), музыкант (его опера «Кирибеевич» была высоко оценена композитором А. К. Глазуновым), поэт (до революции печатался в периодике), он был и крупной, своеобразной личностью, натурой, ограниченно соединявшей лиризм и скепсис, прирожденным наставником, не учившим чему-либо, а исподволь, в беседе, или посредством данной мимоходом оценки, делившийся знаниями с учеником, пробуждавший дремлющий талант, помогающий ему понять собственную натуру. В конечном счете влияние оказывала и сама жизнь учителя, который, по выражению Г. Сапгира, существовал наподобие античного или древнекитайского философа, предельно скромно, даже аскетично, но при этом жил интенсивной духовной жизнью. Е. Л. Кропивницкий был напрямую связан с культурой Серебряного века. Среди его друзей и близких знакомых – поэт и переводчик А. Альвинг (1885–1942), активно пропагандировавший поэзию И. Ф. Анненского и разбиравший его архив после смерти мастера; поэт и переводчик Ю. Верховский (1885–1956), занимавшийся, кроме того, как источником литературы, XIX веком; поэт
Ф. Чернов (1877–1940). Близкими товарищами либо соратниками по живописи были художники П. Кузнецов (1878–1968), Р. Фальк (1886–1958), А. Тышлер (1898–1980).

Все это, несомненно, отразилось и на живописной эстетике
Е. Л. Кропивницкого, и на его поэтике. Отказавшись в 1930-е гг. от своей прежней литературной манеры, он уничтожил большинство написанных до того момента стихов (в составленный им сборник, который вышел в 1977 г. за границей, Е. Л. Кропивнецкий включил только стихотворения, написанные после 1937 г.).

Он подчеркнуто называл себя «поэтом окраины и мещанских домиков». Стихи его, предельно конкретизированные, насыщенные точными, как будто избыточными деталями, запечатлели жизнь этой самой окраины, где ничего не укроется от соседских глаз, да никто ничего и не скрывает, где все и всё друг про друга знают, достаточно заглянуть за ограду или в любое из окошек.

Следует подчеркнуть, что «лианозовцы» (кроме Я. Солновского) никогда не интересовались социальными проблемами. Неверно было бы соотносить поиски художников-«лианозовцев» с «суровым реализмом» советских художников 1960-х гг., а поиски поэтов – с обновленным послевоенным реализмом в литературе. Пребывавшие в едином пространстве и времени, они, хотя и не бежали от современности, не испытывали к ней интересов. Начиная с первой публикации в самиздатском журнале
А. Гинсбурга «Синтаксис», где увидели свет стихотворения Г. Сапгира,
И. Холина и не относившегося еще к «лианозовскому» кругу Вс. Некрасова, их интересовали исключительно вопросы поэтики. Иное дело, как воспринимали их произведения другие. Уже само появление в 1959 г. независимого журнала, каким является «Синтаксис», автор и редактор которого договорились не касаться политики, было возведено в ранг политической акции, ибо действия их были истолкованы как желание уйти из-под надзора государства.

Тем не менее, социальный критицизм вообще не свойственен «лианозовцам». Главное и единственное, что составляло для них интерес, – это эстетика, на начальном этапе, возможно, «антиэстетика». Но выбранные ими объекты находились за пределами официальной культуры.

Для поэтов и художников-«лианозовцев» характерны повышенный интерес к исканиям товарищей и взаимная поддержка.

3.Общий подъем театрального искусства в конце 1950-х гг. повлек за собой и подъем драматургии. Появились произведения новых талантливых авторов, многие из которых определили основные пути развития драматургии ближайших десятилетий. Примерно в этот период сформировались индивидуальности трех драматургов, чьи пьесы часто ставились на протяжении всего советского периода, – В. Розова, А. Володина,
А. Арбузова. Арбузов дебютировал еще в 1939 г. с пьесой «Таня» и оставался созвучным своему зрителю и читателю в течение многих десятилетий. Конечно, репертуар 1950–1960-х гг. не исчерпывался этими именами, в драматургии активно работали А. Салынский, Л. Зорин, С. Алешин,
И. Шток, А. Штейн, К. Финн, С. Михалков, Ю. Мирошниченко, А. Софронов и др. Наибольшее количество постановок в театрах страны в течение двух-трех десятилетий приходилось на непритязательные комедии
В. Константинова и Б. Рацера, работавших в соавторстве. Однако подавляющее большинство пьес всех этих авторов сегодня известно лишь историкам театра. Произведения же Розова, Арбузова и Володина вошли в золотой фонд российской и советской классики.

В период «оттепели» бурно развивалось театральное искусство, что обусловило расширение и обновление репертуара театров, появление многих ярких драматических произведений талантливых авторов. На смену бесконфликтным пьесам, в которых действовал классово-идеологический принцип оценки персонажа, пришли серьезные драмы, посвященные нравственной проблематике. В зависимости от ведущего принципа создания образов «оттепельные» и «послеоттепельные» пьесы можно разделить на три типа:

· художественно-публицистическая драма;

· социально-психологическая драма;

· комедия.

Среди всего многообразия жанров и стилей, захлестнувших театр с конца 50-х гг. XX в. вплоть до наших дней, в современной драматургии можно отметить явное преобладание традиционной для русского театра социально-психологической пьесы. Несмотря на откровенно будничный, даже бытовой фон самого действия, большинство подобных произведений имело очень глубокий, многослойный философский и этический подтекст. В каком-то смысле авторы этих пьес стали продолжателями чеховских традиций в драматургии, когда в обыденном сюжете отражались «вечные», общечеловеческие вопросы и проблемы. Здесь писателями активно использовались такие приемы, как:

Создание «подводного течения»;

Встроенный сюжет;

Расширение сценического пространства путем введения в действие поэтических или предметных символов.

Например, маленький цветник с маргаритками в пьесе А. Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», как и старый вишневый сад из известной драмы А. Чехова, становится для героев Вампилова своеобразным тестом на способность любить, человечность, жизнелюбие.

Очень эффектными, усиливающими психоэмоциональное воздействие на зрителя, оказались такие приемы, как внесценические «голоса», иногда составляющие, по сути, отдельный план действия, или фантастические видения героев.

«Оттепель» впервые позволила приподнять идеологические декорации над советской сценой и драматургией. Разумеется, не все, но весьма значительную их часть. Прежде чем говорить о счастье всего человечества, неплохо было бы задуматься о счастье и несчастье отдельного человека.

Процесс «очеловечивания» заявил о себе в драматургии как в собственно литературной своей основе, так и в постановочной.

Поиски художественных средств, способных в рамках бытовой, камерной драмы передать ведущие тенденции времени, привели к созданию столь значительного произведения, как пьеса А. Арбузова «Иркутская история» (1959–1960). Изображение будничной человеческой драмы поднималось в ней на высоту поэтических раздумий о моральных принципах современника, а в облике самих героев живо запечатлевались особенности новой исторической эпохи.

В начале пьесы героиня, молодая девушка Валя, переживает состояние глубокого душевного одиночества. Разочаровавшись в любви, она утратила веру в людей, в возможность счастья для себя. Тягостную душевную опустошенность, скуку и прозу будничной работы она пытается восполнить частыми любовными похождениями, иллюзорной романтикой бездумной жизни. Любя Виктора, терпя от него унижения, она решает отомстить ему – выходит замуж за Сергея.

Начинается другая жизнь. Сергей помогает героине обрести себя заново. У него волевой, сильный, настойчивый и вместе с тем по-человечески обаятельный, полный душевной теплоты характер. Именно этот характер заставляет его, не задумываясь, броситься на помощь тонущему мальчику. Мальчик спасен, но Сергей погибает. Трагическое потрясение, переживаемое героиней, завершает перелом в ее душе. Меняется и Виктор, смерть друга заставляет его многое пересмотреть в собственной жизни. Теперь, после настоящих испытаний становится возможной и настоящая любовь героев.

Показательно, что Арбузов широко использовал в пьесе приемы сценической условности. Резкое смешение реального и условного планов, ретроспективный способ организации действия, перенесение событий из недавнего прошлого в настоящий день – все это было необходимо автору для того, чтобы активизировать читателя, зрителя, сделать более живым и непосредственным его контакт с героями, как бы вынося проблемы на простор широкого, открытого обсуждения.

Видное место в художественной структуре пьесы занимает хор. Он вносит в эту драму публицистические элементы, необычайно популярные в обществе того времени.

«Даже за день до смерти не поздно начать жизнь сначала» – таков главный тезис пьесы Арбузова «Мой бедный Марат» (1964), к утверждению которого герои приходят в финале, после многолетних духовных исканий. И сюжетно, и с точки зрения использованных здесь драматургических приемов «Мой бедный Марат» построен как хроника. В то же время пьеса снабжена подзаголовком «диалоги в трех частях». Каждая часть имеет свое точное, вплоть до месяца, обозначение времени. Этими постоянными датировками автор стремится подчеркнуть связь героев с окружающим их миром, оценивая их на протяжении целой исторической полосы.

Основные персонажи проходят испытания на душевную прочность. Несмотря на благополучный финал, автор как бы говорит: будничная жизнь, простые человеческие отношения требуют больших духовных сил, если хочешь, чтобы твои мечты об успехе и счастье не рухнули.

В наиболее известных драматических произведениях тех лет проблемы быта, семьи, любви не отделяются от вопросов морального и гражданского долга. Вместе с тем, конечно, острота и актуальность социально-нравственной проблематики сами по себе не являлись гарантом творческого успеха – он достигался лишь тогда, когда авторы находили новые драматургические способы рассмотрения жизненных противоречий, стремились к обогащению и развитию эстетической системы.

Очень интересно творчество А. Вампилова. Его главное достижение – сложная полифония живых человеческих характеров, во многом диалектически продолжающих друг друга и вместе с тем наделенных ярко выраженными индивидуальными чертами.

Уже в первой лирической комедии «Прощание в июне» (1965) отчетливо обозначились приметы героя, который в разных обличьях прошел затем через другие пьесы Вампилова.

Сложными психологическими путями идет к обретению духовной цельности Бусыгин, главный герой пьесы Вампилова «Старший сын» (1967). Сюжет пьесы строится весьма необычно. Бусыгин и его случайный попутчик Севостьянов по кличке Сильва оказываются в неизвестной им семье Сарафановых, переживающей не самые простые для себя времена. Бусыгин невольно становится ответственным за происходящее с «родственниками». По мере того, как он перестает быть чужим в доме Сарафановых, прежняя связь с Сильвой, оказавшимся на поверку обыкновенным пошляком, постепенно исчезает. Зато сам Бусыгин все более тяготится затеянной игрой, своим легкомысленным, но жестоким поступком. Он обнаруживает духовное родство с Сарафановым, для которого, кстати сказать, совсем уже неважно, кровный ли родственник ему главный герой. Поэтому долгожданное разоблачение приводит к благополучному финалу всю пьесу. Бусыгин делает трудный и потому осознанный, целенаправленный шаг вперед в своем духовном развитии.

Еще сложнее и драматичнее решается проблема нравственного выбора в пьесе «Утиная охота» (1967). Комическая стихия, столь естественная в прежних пьесах Вампилова, здесь сведена к минимуму. Автор детально исследует характер человека, утонувшего в житейской суете, и показывает, как, делая аморализм нормой поведения, не думая о добре для других, человек убивает в себе человеческое.

Утиная охота, на которую на протяжении всего действия собирается герой драмы Виктор Зилов, вовсе не является выражением его душевной сути. Он плохо стреляет, потому что признается, что ему жаль убивать уток. Как выясняется, ему и себя жаль, хотя однажды, дойдя до тупика в своем бессмысленном кружении среди как бы любимых женщин и как бы дружных с ним мужчин, он пытается прекратить все одним выстрелом. Сил на это, конечно, не хватило.

Этические проблемы с большой определенностью обнаружились в драме В. Розова «В день свадьбы» (1964). Здесь проверке на нравственную зрелость подвергаются еще достаточно молодые люди. В день свадьбы невеста вдруг заявляет, что свадьбе не бывать и что она навсегда расстается с женихом, хотя бесконечно его любит. При всей неожиданности такого решительного поступка поведение героини – Нюры Саловой, дочки ночного сторожа в маленьком приволжском городе – имеет свою неумолимую внутреннюю логику, вплотную подводящую ее к необходимости отказа от счастья. По ходу действия Нюра убеждается в горькой, но непреложной истине: человек, за которого она выходит замуж, давно любит другую женщину.

Своеобразие конфликтной ситуации, возникающей в пьесе, заключается в том, что борьба разгорается не между героями в пределах замкнутого и достаточно традиционного любовного «треугольника». Розов, ретроспективно обозначив реальные истоки создавшейся острой коллизии, следит в первую очередь за тем напряженным противоборством, которое происходит в душе героини, ибо в конечном счете ей самой надлежит сделать сознательный выбор, произнести решающее слово.

Розов противостоял догматической концепции «идеального героя», непременно проявляющего себя на исторически-социальном фоне. Действие его пьес всегда протекает в узком кругу персонажей. Если это не семья, то группа выпускников-одноклассников, собравшихся в школе на свой вечер после долгих лет разлуки. Сергей Усов, главный герой пьесы «Традиционный сбор» (1967), прямо говорит о ценности личности, не зависящей от профессиональных достижений, должностей, социальных ролей – для него важны первоосновы человеческой духовности. Поэтому он становится своеобразным арбитром в споре повзрослевших выпускников, пытающихся отделить зерна от плевел в оценках состоятельности той или иной судьбы. Сбор выпускников становится смотром их нравственных достижений.

Точно так же отделяют, отключают своих персонажей от многочисленных общественных связей А. Володин – «Старшая сестра» (1961), «Назначение» (1963); Э. Радзинский – «104 страницы про любовь» (1964), «Снимается кино»(1965).

Особенно характерно это для женских образов, которым безраздельно отданы авторские симпатии. Героини трогательно-романтичны и, несмотря на весьма непростые отношениями с окружающими, как будто толкающими к отказу от каких бы то ни было мечтаний, всегда остаются верными своим идеалам. Они тихи, не очень приметны, но, отогревая души близких, и для себя находят силы жить с верой и любовью. Девушка-стюардесса («104 страницы про любовь»), случайная встреча с которой не предвещала герою, молодому и талантливому физику Электрону, казалось бы, никаких перемен в его рационально-правильной жизни, в действительности показала, что человек без любви, привязанности, ощущения своей каждодневной необходимости другому человеку – вовсе не человек. В финале герой получает неожиданное известие о гибели подруги и понимает, что больше никогда не сможет чувствовать жизнь так, как это было когда-то, т. е. всего три с половиной месяца назад.

Интересно, что в 1960-е гг. многое изменилось даже для так называемой революционной драмы. С одной стороны, она стала прибегать к возможностям документализма, что во многом объясняется желанием авторов быть достоверными до самых мелочей. С другой, образы исторических деятелей обретали черты вполне «живых», т. е. противоречивых, сомневающихся, проходящих через внутреннюю душевную борьбу людей.

В пьесе М. Шатрова «Шестое июля» (1964), названной в подзаголовке «опытом документальной драмы», воссоздавалась непосредственно сама история революции в драматическом сцеплении обстоятельств и характеров. Автор ставил для себя задачу обнаружения этого драматизма и введения его в рамки театрального действия. Однако Шатров не пошел по пути простого воспроизведения хроники событий, он попытался раскрыть их внутреннюю логику, обнажая социально-психологические мотивы поведения их участников.

Исторические факты, положенные в основу пьесы, – левоэсеровский мятеж в Москве 6 июля 1918 г. – дал автору широкие возможности для поисков захватывающих сценических ситуаций, свободного полета творческой фантазии. Однако, следуя избранному им принципу, Шатров стремился обнаружить силу драматизма в самой реальной истории. Накал драматического действия усиливается по мере обострения политического и нравственного единоборства между двумя политическими деятелями – Лениным и лидером левых эсеров Марией Спиридоновой.

Зато в другой пьесе «Большевики» (1967) Шатров уже во многом, по собственному признанию, отходит от документа, точной хронологии ради создания более цельного художественного образа эпохи. Действие развертывается в течение всего нескольких часов вечером 30 августа 1918 г. (при этом сценическое время более или менее точно соответствует реальному). В Петрограде убили Урицкого, а в Москве было совершено покушение на жизнь Ленина. Не сами трагические события (они происходят за сценой), а их преломление в духовной жизни людей, выдвинутые ими нравственные проблемы составляют основу идейно-художественной концепции пьесы.

Столкновение различных взглядов на нравственные обязанности личности в обществе, процессы внутреннего, духовного развития героя, формирование его этических принципов, протекающее в напряженных и острых душевных борениях, трудных поисках, конфликтах с окружающими, – эти противоречия составляют движущее начало большинства пьес 1960-х гг. Обращая содержание произведений прежде всего к вопросам морали, личного поведения, драматурги существенно расширили диапазон художественных решений и жанров. В основе таких поисков и экспериментов лежало стремление усилить интеллектуальное начало драмы, а главное – найти новые возможности для выявления духовного, нравственного потенциала в характере человека.

4.В русской прозе 1960-х гг. намечается смена вектора: Н. Ляшко «Доменная печь», Ф. Гладков «Цемент» открывают список производственной прозы, которая, продолжая государственную «службу» революционно-романтической прозы, обращается к более актуальным в середине 1920-х гг. вопросам восстановления промышленности, строительства и воспитания нового типа личности, новой семьи. Как часто случается, первые произведения этого типа оказываются не самыми удачными. Кроме того, судить, скажем, о «Цементе» Ф. Гладкова по доступным для нас текстам вряд ли удастся, так как они представляют собою поздние редакции произведения, сильно отличающиеся от текста 1920-х гг.

Среди наиболее значительных явлений индустриальной прозы и произведений, отмеченных признаками сходства с ней, следует назвать «Соть» Л. Леонова, «День второй» И. Эренбурга, «Гидроцентраль» М. Шагинян, «Человек меняет кожу» Б. Ясенского, «Волга впадает в Каспийское море» Б. Пильняка, «Путешествие в страну, которой еще нет» Вс. Иванова, «Мужество» В. Кетлинской, «Время, вперед» В. Катаева и др.

Совершенно очевидно влияние на индустриальную прозу революционно-романтических произведений: система персонажей строится по одному принципу, не случайно главные герои биографически продолжают жизненный путь вчерашних комиссаров, командиров, вернувшихся с полей сражения бойцов, а среди персонажей обязательно обнаруживается затаившийся непримиримый враг.

Однако в период «оттепели» в официальной прозе наметился значительный сдвиг в пользу психологизации персонажей.

Литература 1960-х гг. продолжила художественное исследование бытия сельского труженика, начатое в первые десятилетия после 1917 г. («Поднятая целина» М. Шолохова, «Бруски» Ф. Панферова и др.). Произведения о деревне данных авторов были пронизаны пафосом преодоления темного, косного, отсталого, индивидуалистского, собственнического, что вступало в противоречие с задачами строительства новой жизни. В центре же внимания писателей 60-х годов оказываются вопросы сохранения всего ценного в традициях деревенского быта, своеобразия национального уклада, народной морали. Под «деревенской прозой» подразумевается особая творческая общность, т. е. это в первую очередь произведения, объединенные общностью тем, постановкой нравственно-философских и социальных проблем. Для них характерно изображение неприметного героя-труженика, наделенного жизненной мудростью и большим нравственным содержанием. Писатели этого направления стремятся к глубокому психологизму в изображении характеров, к использованию местных речений, диалектов, областных словечек. На этой почве вырастает их интерес к историко-культурным традициям русского народа, теме преемственности поколений.

В начале 1950-х гг. на страницах литературных журналов стали появляться статьи и произведения, сыгравшие роль возбудителя общественного мнения. Острую полемику среди читателей и критиков вызвала повесть И. Эренбурга «Оттепель». Образы героев были даны в неожиданном ключе. Главная героиня, расставаясь с близким человеком, директором завода, приверженцем советской идеологии, в его лице порывает с прошлым страны. Помимо основной сюжетной линии, описывая судьбу двух живописцев, писатель ставит вопрос о праве художника быть независимым от любых установок.

В 1956 г. вышли роман В. Дудинцева «Не хлебом единым» и повести П. Нилина «Жестокость», С. Антонова «Дело было в Пенькове». В романе Дудинцева прослеживается трагический путь изобретателя в условиях бюрократической системы. Главные герои повестей Нилина и Антонова привлекали живыми характерами, искренним отношением к событиям вокруг себя, поисками собственной правды.

Наиболее яркие произведения этого периода были ориентированы на участие в решении злободневных для страны общественно-политических вопросов о пересмотре роли личности в государстве. В обществе шел процесс освоения пространства открывшейся свободы. Большинство участников споров не отказывалось от социалистических идей.

Второй Всесоюзный съезд писателей (15–26 декабря 1954 г.; первый съезд, как известно, состоялся еще в 1934 г.) прошел в достаточно откровенных дискуссиях. Один из патриархов советской литературы М. А. Шолохов, выступая в прениях, выразил сожаление о «грязном потоке безликой и посредственной литературы», захлестнувшей страницы изданий и порожденной официальными заказами. Съезд не вынес никаких серьезных обвинений в адрес инакомыслящих писателей. Напротив, он принес несколько реабилитаций в литературном мире: были сняты ограничения в издательской деятельности таких писателей, как М. А. Булгаков и
Ю. Н. Тынянов.

Интеллигенция раскололась на два лагеря: консерваторов и либералов. Главой консерваторов оказался писатель В. А. Кочетов, признанным лидером либералов был А. Т. Твардовский. Рупором консерваторов стали журналы «Октябрь», «Нева», «Литература и жизнь»; идеи либералов воплощали журналы «Новый мир» и «Юность». Н. С. Хрущев балансировал между этими двумя лагерями, проводя двойственную и обреченную на провал политику.

В начальный послесталинский период (1953–1964 гг.) появилось несколько принципиально новых по форме и существу литературных произведений. Стремлением вскрыть реальные противоречия советского общества отмечены такие талантливые произведения, как романы Д. Гранина «Искатели» (1954) и «Иду на грозу» (1962), Г. Николаевой «Битва в пути» (1957). Резко вскрывала пороки нашей действительности книга В. Дудинцева «Не хлебом единым» (1956) о конфликте изобретателя с бюрократической машиной (остросюжетное повествование о самоотверженной борьбе ученых за спасение генетики в конце 1940-х гг.).

Центром идейной борьбы стал журнал «Новый мир», ре-дактировавшийся в 1950–1954 и 1958–1970 гг. поэтом А. Т. Твардовским. При поддержке Н. С. Хрущева ему удалось опубликовать повесть
А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (1962), где впервые была поднята тема ГУЛАГа.

Ожесточенная борьба в области литературного творчества развернулась вокруг только что законченного (в 1955 г.) романа Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго». Новой редакцией журнала «Новый мир» (после очередной отставки Твардовского) роман Б. Л. Пастернака, принятый к печати при Твардовском, был отвергнут. Вскоре после этого он был опубликован за рубежом (в 1957 г. на итальянском языке, затем переведен на другие языки), и в 1958 г. был удостоен Нобелевской премии. Мгновенный успех романа и присуждение ему столь высокой международной награды ухудшило и без того натянутые отношения писателя с властями. Под угрозой высылки из СССР в 1958 г. Пастернака заставили отказаться от премии, хотя несколько лет спустя, в 1965 г., присуждение такой же премии М. А. Шолохову было расценено как выдающийся успех советской литературы.

Советская критика объявила роман «Доктор Живаго» немарксистским произведением, хотя своим творчеством Пастернак снискал официальное признание (поэма «Девятьсот пятый год»). Автору инкриминировали то, что он присоединился к антисоветской кампании, развернутой на Западе. Его обвиняли в антисоветчине, презрении к русскому народу, преклонении перед Западом.

27 октября 1958 г. по требованию партийных органов (отдела идеологии ЦК КПСС) был созван пленум Союза писателей для обсуждения творчества Пастернака. Когда столкновение между Пастернаком и властями достигло высшей точки, интеллигенция сдалась. Большинство участников пленума высказалось за исключение Пастернака из Союза писателей. Роман «Доктор Живаго» был запрещен к изданию в СССР (впервые в нашей стране он вышел в свет лишь при М. С. Горбачеве).

Чтобы избежать высылки из СССР, Пастернаку пришлось направить в орган ЦК КПСС, газету «Правду», заявление (5 ноября 1958 г.), в котором он объяснял, что отказался от премии по собственной инициативе и обвинял Запад в использовании его произведения в политических целях.

«Дело Пастернака» самым наглядным образом показало пределы десталинизации в отношениях между властью и интеллигенцией. Вместе с тем это так называемое «дело» породило серьезный кризис в сознании российской интеллигенции, показавшей себя неспособной открыто противостоять давлению властей. Этот кризис для многих перерос в чувство постоянной глубокой вины и в то же время стал началом нравственного возрождения.

Удовлетворенный исходом «дела Пастернака» Хрущев со своей стороны остановил дальнейшее наступление на либералов. Более того, предпринятый им в 1958–1960 гг. ряд шагов засвидетельствовал тенденцию к известной либерализации: Твардовскому было возвращено руководство «Новым миром»; прошедший в мае 1959 г. III съезд Союза писателей завершился уходом А. А. Суркова (выказавшего особое рвение в кампании против Пастернака) с поста первого секретаря правления СП СССР, место которого в руководстве Союза занял К. А. Федин – представитель более умеренного течения. Наконец, назначение в 1960 г. министром культуры Е. А. Фурцевой (1910–1974 гг.) поначалу также показалось уступкой новым веяниям. Тем не менее эти меры оказались недостаточными, чтобы сгладить в памяти интеллигентов удручающее впечатление, вызванное «делом Пастернака». В этот период опять ужесточилась цензура, результатом чего стало распространение машинописных копий неизданных произведений.

В конце 1950-х гг. возник самиздат. Этим словом были названы машинописные журналы, родившиеся в среде молодых поэтов, писателей, философов, историков, которые по субботам встречались на площади Маяковского в Москве.

Одной из первых рукописей, ходивших по рукам (часто без ведома авторов), была поэма Твардовского «Теркин на том свете», написанная еще в 1954 г. В ней резко сатирически изображена сталинская система лагерей.

Стали тайно распространяться нелегально вывезенные из-за границы книги эмигрантов и некоторых отечественных авторов (так называемый «тамиздат»).

Таким образом, для официальной литературы 1960-х гг. свойственен интерес к историко-культурным традициям русского народа, к теме преемственности поколений.

В разработке данных проблем были задействованы все виды прозаических произведений – от публицистического очерка до романа-эпопеи, все жанры – исторические, социальные, психологические, философские, бытовые, сатирические, лирические и т. д.

Родоначальником нового деревенского очерка можно считать В. В. Овечкина (1904–1968 гг.). Всесоюзная слава пришла к нему после публикации в журналах «Правда» и «Новый мир» очерков «Районные будни». Овечкин создает новый тип очерков на стыке публицистики и художественной литературы. Писатель использует художественный прием – стилизация под очерк. Это позволяет ему анализировать характер людей, важные хозяйственные проблемы, проблемы руководства. «Районные будни» – новаторское произведение, «деловая правда», основанная на факте, реальных событиях (от журналистики) и с вымышленными персонажами, художественными обобщениями (от литературы). Овечкин впервые в советской литературе сделал экономические, социальные и политические проблемы предметом глубокого эстетического переживания. Заслуга писателя состоит в том, что он старается добиться того, чтобы журналистика была художественной, а литература – действенной. Это во многом определило особенности его очерков. Они связаны с традициями русской деревенской прозы, которая имела направление, связанное с постановкой наболевших проблем.

Продолжили затронутую Овечкиным тему Е. Я. Дороша (1908–1972) в «Деревенском дневнике», В. Ф. Тендряков (1923–1984) в рассказах «Ухабы», «Поденка – век короткий».

Очерки о деревне подготовили появление в русской литературе «деревенской прозы», наиболее заметными представителями которой являются С. Залыгин, Ф. Абрамов, В. Белов, В. Астафьев, В. Распутин и др.

В 1960-е гг. «деревенская проза» выходит на новый уровень. Писатели начинают обращаться к темам, которые раньше были запретными:

1. Трагические последствия коллективизации («На Иртыше» С. Залыгина, «Кончина» В. Тендрякова, «Мужики и бабы» Б. Можаева, «Кануны» В. Белова, «Драчуны» М. Алексеева и др.).

2. Изображение близкого и далекого прошлого деревни, ее нынешних забот в свете общечеловеческих проблем, губительное влияние цивилизации («Последний поклон», «Царь-рыба» В. Астафьева, «Прощание с Матерой», «Последний срок» В. Распутина, «Горькие травы» П. Проскурина).

3. В «деревенской прозе» этого периода наблюдается стремление приобщить читателей к народным традициям, выразить естественное миропонимание («Комиссия» С. Залыгина, «Лад» В. Белова).

Таким образом, изображение человека из народа, его философии, духовного мира деревни, ориентация на народное слово – все это объединяет таких разных писателей, как Ф. Абрамов, В. Белов, М. Алексеев,
Б. Можаев, В. Шукшин, В. Распутин, В. Лихоносов, Е. Носов, В. Крупин и др.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Дайте определение понятию «производственный роман». Были ли воспроизведены подобные сюжеты в драматических произведениях обозначенного периода?

2. Какое место в истории русской культуры занимает «лианозовская школа»?

3. Какова судьба романа Б. Пастернака «Доктор Живаго»?

4. Перечислите представителей «петербуржской школы» в поэзии, указав основные черты их произведений.

5. Что такое «театр А. Вампилова»? В чем феномен его пьес?

Цит. по: Останина, Е. А. Трагические самоубийства [Электронный ресурс] /
Е. А. Останина. – Режим доступа: http://www.TheLib.ru›books/leksandrovna/

---